Вениамин Александрович Каверин
Бочка
Юрию Тынянову.
Фантастический рассказ
1
Сэр Мэтью Стейфорс начинает вычислять
Сестра милосердия прошла, осторожно ступая по длинному коридору, и,
дойдя до кабинета, постучала. Никто не отозвался. Она постучала еще раз,
открыла дверь и остановилась на пороге.
- Простите, сэр, что отрываю вас от работы. Я пришла сказать, что сэр
Рэджинальд, кажется, умирает.
Маленький старик в огромных очках и высоком воротничке, сидевший за
письменным столом, поднял голову и внимательно поглядел на сестру.
- Одну минуту, - ответил он, - я кончаю.
- Простите, - сказала снова сестра, - но мне кажется, что сэр
Рэджинальд может вас не дождаться.
Старик в очках посмотрел на бумагу, покрытую цифрами, бросил карандаш
и, накинув на плечи пиджак, вышел из комнаты. Сестра прошла вслед за ним.
Дверь в конце длинного коридора отворилась: на узкой кровати лежал,
вытянувшись, худощавый, бледный человек. Черные волосы падали ему на лоб.
Рядом с постелью сидел, задумчиво поглядывая на него, толстый человек в
пальто.
- Умер, - сказал толстый человек в пальто, увидев Стейфорса. - Сердце
не выдержало. Я с самого начала говорил, что сердце ни к дьяволу не годится.
Математик Мэтью Стейфорс остановился возле постели сына, посмотрел на
его бледное лицо и отвел со лба черную прядь волос.
- Я пойду, сэр, - сказал толстый человек в пальто. - Кажется, мне
больше нечего у вас делать. Прощайте, Стейфорс.
И толстый человек вышел вместе с сестрой милосердия.
Мэтью Стейфорс поправил очки, сел в кресло, подставил под подбородок
руку и задумался.
Он глядел на неподвижное лицо сына, машинально отодвигая и вновь
приближая к глазам огромные очки.
После долгого молчания он позвал дрожащим голосом: "Рэджи!" - но тотчас
же, махнув рукою, выпрямился и твердыми шагами вышел из комнаты.
Среди ночи он вернулся, сел за письменный стол и стал пересматривать
бумаги сына.
Раскладывая их по порядку в аккуратные стопы, он прочел:
"1. Королевская Академия наук
Сэру Рэджинальду Стейфорсу.
Настоящим доводится до Вашего сведения, что предлагаемый Вами проект
детального исследования небесного свода при помощи сигма-лучей отклонен за
невозможностью выполнения.
Пред. (подпись).
Секр. (подпись)".
"2. Я бы не стал тебе писать, Рэджи, если бы не проклятая нужда. Отец
перестал высылать деньги. Будь что будет. Я все-таки счастлив, что ушел из
нашего проклятого дома. Пришли мне сколько можешь. Я бросил пить.
Джордж.
P. S. Лучше быть живым бродягой, чем мертвым математиком".
"3. Завещание.
Я, Рэджинальд Стейфорс, в здравом уме и твердой памяти, сим завещаю:
Оборудованная химическая лаборатория и библиотека в три тысячи томов,
находящиеся в доме © 39 по Малборо-стрит, переходят моему отцу сэру Мэтью
Стейфорсу, действительному члену Академии по разряду теоретической
математики. Мои рукописи и письма, все без исключения, переходят мисс Эллен
Броун (Эссекс-стрит, 11). Ее же прошу: 1) на могильном камне собственноручно
вычертить теорему Блексфорда о неподвижных телах в безвоздушном пространстве
и 2) издать мою работу по применению сигма-лучей к исследованию небесного
свода.
Через двадцать четыре часа после моей смерти прошу поместить во всех
газетах следующее объявление:
"Внимание! Умер математик Рэджинальд Стейфорс. По воле покойного
объявляется во всеобщее сведение: 1) что в окрестностях города Норсуэй,
возле Литльлэйк, в левой остроконечной скале, в сорока семи шагах от
Каменной дороги, зарыто четыреста пятьдесят тысяч фунтов и на такую же сумму
драгоценных камней; 2) что Р. Стейфорс, находясь в здравом уме и твердой
памяти, клятвенно при свидетелях трижды подтверждал означенное заявление".
Тысячу фунтов, лежащих на моем счету в Королевском банке, завещаю брату
моему Джорджу Стейфорсу.
Рэджинальд Стейфорс.
Год - месяц - день.
Сие заверено в нотариальной конторе "Перидудл и Пери-дудл",
Лыверпуль-стрит, 412".
Сэр Мэтью прищурился и, поправив очки, посмотрел завещание на свет: на
оборотной стороне бумаги среди наскоро набросанных цифр он увидел небрежные
строки:
"Левая остроконечная скала, Норсуэй, Литльлэйк, сорок семь шагов от
Каменной дороги".
Под надписью стоял чертеж, на первый взгляд напоминавший бочку. Этот
чертеж привлек внимание сэра Мэтью.
- Для тела вращения, произведенного вращением дуги S, - пробормотал он
задумчиво. Он промолчал с минуту и продолжал, схватив со стола карандаш:
- Крайние координаты соответствуют абсциссам икс нулевое икс прим,
отрезок дуги равен...
Сухой и серый, как мышь, почти незаметный в огромном кожаном кресле, он
принялся вычислять, засыпая цифрами оборотную сторону завещания.
Наутро из похоронного бюро принесли гроб. Худощавый, белый и очень
спокойный человек, вытянувшийся в струну, был уложен в гроб. Служитель
похоронного бюро, распоряжавшийся похоронами, заметил по этому поводу, что
ему редко приходилось видеть более покладистых и послушных покойников.
- У него тело эластично, как резина, - сказал он, оборотившись к сэру
Мэтью.
Гроб закрыли крышкой, обтянули белым полотном, поставили на белые
дроги, и лошади с высокими султанами между ушами повезли дроги по городу.
Сэр Мэтью Стейфорс шел за гробом, покусывая губы и глядя вокруг
невнимательными глазами. Цифры появлялись перед ним повсюду.
На углу Норуич-авеню он споткнулся о тумбу, и в голове его возникло на
одно мгновение: "Норсуэй, Литльлэйк, остроконечная скала, сорок семь шагов
от Каменной дороги". Он вытащил записную книжку и, думая о другом,
машинально записал адрес.
К нему подбежал расторопный служитель.
- Может быть, вам угодно в карету, сэр?
В то же время из-за угла Норуич-авеню, беззаботно размахивая палкой,
вышел джентльмен в проломленном цилиндре. Левая сторона его лица была
украшена рыжей бакенбардой; взамен другой бакенбарды - справа - не было
ничего. Увидев похоронную процессию, джентльмен состроил печальную гримасу и
догнал сэра Мэтью.
Дроги докатились до кладбища. Сторожа сняли гроб, донесли его до могилы
и на полотенцах опустили вниз. Сэр Мэтью и джентльмен с одной бакенбардой
остановились у свежей могилы неподвижно.
- Джентльмены, - начал дрожащим голосом джентльмен с рыжей бакенбардой,
хотя перед ним не было никого, кроме сэра Мэтью. - Я не знаю, как звали
этого человека и что он делал, находясь в состоянии движения. Человек минус
постоянное движение плюс бесконечность равен нулю. Он утверждает, что он
мертв, - отлично! Значит, закон сохранения энергии еще раз доказал свою
полную целесообразность. Прощай, будь счастлив, дорогой покойник! Ничего не
произошло, и мне нет никакого дела, что этот человек умер. Но я считаю своим
долгом выразить мое искреннее сожаление оставшимся еще почему-то в живых
родственникам и друзьям покойного.
- Благодарю вас, сэр, - сказал Стейфорс, задумчиво поглядев на
джентльмена с рыжей бакенбардой.
И он с признательностью протянул ему руку.
2
Размышления о рыжей бакенбарде
Собственно говоря, то, о чем я пишу, будучи человеком с одной
бакенбардой, вполне заслуживает того, чтобы я писал об этом, будучи
человеком с двумя бакенбардами. Я пишу об относительности мирового движения
и о последовательности беспричинных событий во времени. Все это в конце
концов стоит одной оторванной бакенбарды конусообразного вида, острым концом
вниз.
Я бы не стал и пытаться разрешить мои сомнения, если бы сегодня не
исполнилось ровно шесть лет с того дня, как я лишился бакенбарды. Я
утверждаю: каждый предмет любого формата, вида и состояния есть измерение
объема его мирового места, который неизбежно связан со всеми другими
предметами, занимающими определенное место в мире.
Поэтому отсутствие на моем лице одной рыжей бакенбарды есть факт
огромной важности и почти космического значения. Рыжая бакенбарда
английского джентльмена в оторванном состоянии нарушает мировой порядок.
Констебль, оторвавший мою бакенбарду, стоял на Риджент-стрит - улицы,
которая, в числе прочих, и до сих пор служит мне местом прогулок. Пиво,
стакан, бочки и хозяин кабака в Питт-Роу в тот день, как обычно, были в
полном моем распоряжении. Сидя за квадратным столом у окна, я размышлял об
отсутствии пустоты в мировом пространстве. Напротив меня слева сидели двое
джентльменов с одинаковыми лицами и в одинаковых цилиндрах.
Напротив меня справа сидел с газетой в руках толстый, как йоркширец,
фабрикант, который, вероятно, и был йоркширцем.
Я наливал уже из третьей бутылки, как вдруг внезапно почувствовал
подземный удар; на одно мгновенье под моими ногами, под кабаком, под улицей,
под городом что-то переместилось. Лондон споткнулся, закачался из стороны в
сторону и как будто подпрыгнул вверх.
Не прошло и минуты после этого, как фабрикант сказал, ни к кому, в
сущности, не обращаясь:
- Дьяволы!
Помолчав с минуту, он снова повторил:
- Дьяволы!
- Хамы! - заорал он бешеным голосом, вскакивая и ударяя об стол обеими
руками. - Эти мерзавцы лезут в парламент!
- Что вы изволили сказать, сэр? - спросил хозяин.
Я не успел еще допить свой стакан, как йоркширец разбил всю посуду на
столе.
- Эти мерзавцы лезут в парламент, - повторил он с бешенством.
- Вы, конечно, говорите о лейбористах, сэр? - осведомился хозяин.
- Да! - подтвердил йоркширец с бешенством. - Дьяволы! Внесли билль. О
новом представительстве. Долой! Билль! Билль! Бей!
- Да что вы, взбесились, что ли? - вскричал хозяин, но, увидев, что
йоркширец ловко нацелился в него бутылкой, сел под прилавок и тоже закричал:
- Билль! Долой билль!
Двое джентльменов, сидевших в глубине кабака, поставили цилиндры на
стол и в один голос повторили:
- Долой билль!
Спустя минуту йоркширец и двое джентльменов разбили всю посуду на
столах и буфете, повалили стулья и, вылетев из кабака, с криком понеслись по
лондонским улицам.
- Билль! Долой билль! Билль! Бей!
Я допил стакан и, ничего не уплатив за пиво, побежал за ними.
- Джентльмены! - кричал йоркширец, придерживая обеими руками живот и
тряся жирными щеками. - Джентльмены! Лейбористы душат нас! Известно ли вам -
черт возьми! - что они внесли в парламент новый билль? Долой билль!
Двадцать шесть лавочников и четырнадцать дам, согласно моему точному
подсчету, через семнадцать минут присоединились к демонстрации. Констебли
были подкуплены за те же семнадцать минут.
Мы пролетели одну, другую и третью улицу, джентльмены в цилиндрах с
одинаковыми лицами увеличили толпу в четыре раза.
Йоркширец, взлетевший на чьи-то плечи, продолжал речь:
- Джентльмены! Идет зараза! Зараза, джентльмены! Лейбористы побеждают!
Лезут в парламент! Пьют кровь! Бездельники! Мерзавцы! Джентльмены! Долой
билль! Билль! Бей! Бей, джентльмены!
- Долой билль! - кричали цилиндры.
На углу Риджент-стрит стоял, как я об этом уже упоминал, констебль.
Констебли, как я упоминал, были подкуплены. Поэтому, когда я проходил мимо
него, он наступил мне на ногу. Пересекая под углом воображаемую воздушную
плоскость, я выбросил руку вперед и ударил констебля в зубы.
3
Трое в трактире "Встреча друзей", Пэтериостер-Роу, 13
Вечером того же дня, когда Рэджинальд Стейфорс был плотно закупорен в
гроб, а гроб опущен в землю, трое сидели за круглым столом в трактире
"Встреча друзей", Пэтерностер-Роу, 13. Каменные ступени вели вниз, к пыльным
лаврам, которые росли в бочонках. Трактир был почти пуст. Между омарами,
розовевшими под стеклянным колпаком, колбасами и ветчиною катался толстый и
веселый трактирщик.
На огромном прилавке лежали охотничьи сосиски и сыр с немигающими
глазами.
- Норсуэй, Литльлэйк, - сказал один из сидевших за столом, высокий
человек с острым носом. - Черт возьми, пожалуй, не меньше, чем два дня пути?
Как ты думаешь, Джорджи?
Вор Джордж Стейфорс сидел на стуле верхом, опершись локтями на спинку
стула и положив ноги на пивной бочонок. Он склонился над бумагой, которую
держал в руках, и ничего не ответил.
- Лезла сорока под собачий хвост, - проворчал третий бродяга по
прозвищу Шарманщик.
Они помолчали. Веселый трактирщик поглядел на них и с треском
раскупорил бутылку.
- Нет, - вскричал Джордж Стейфорс, - не пойму! К черту! Хозяин, пива!
Хозяин, как детский мяч, подкатился к нему с бутылкой.
- Зачем тебе нужен этот чертеж? - сказал остроносый человек, шулер Джим
Эндрьюс. - Место указано, деньги под скалою, чего ж больше?
Шарманщик встал и, хмурый, прошелся по комнате.
- "Я, Рэджи Стейфорс, в здравом уме и твердой памяти"... - пробормотал
вор задумчиво. Он выпил пива и сказал, оборотясь к Эндрьюсу:
- Послушай, Джимми, ты не знал моего брата? Он не стал бы писать эту
формулу напрасно. Он в отца, а отец не роняет ни одного слова впустую.
- Адрес у нас в руках, - сказал шулер, - неужели из-за каких-нибудь
несчастных чертежей мы остановимся на полдороге? Довольно болтать, пора
идти, время не терпит.
- Шел осел по дороге, хмм-прр-прр, да и лопнул, - проворчал Шарманщик.
Шулер допил свое пиво и с треском поставил бокал на стол. Он вышел в
соседнюю комнату и принес связку толстых веревок, кирки и железные лопаты.
Каждый нацепил на плечи мешок и засунул кирку за пояс.
Портной пустился в путь со зла,
А за коня он взял козла,
Паршивый хвост ему взнуздал,
Его аршином погонял.
Аршином бьет, иглою шьет
И едет задом наперед.
И, вместо замка Роджерстон,
К себе домой приехал он,-
запел вор.
- Путь простой, - сказал шулер, - я все узнал подробно. Мимо предместий
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг