- А ну-ка, лицом к стене, руки развести, ноги на ширину плеч! -
скомандовал Копалкин. - Оружие, наркотики, драгоценности имеются?
Стоя в идиотской позе, я лишь судорожно вздохнул.
- А если поискать? - задумчиво протянул Венька и не спеша принялся
исследовать мои карманы. Я не дергался, зная, что все уже бесполезно. Хоть
бы не в обезьянник... что угодно, лишь бы не в обезьянник.
- О, как интересно! - причмокнул Копалкин, нашарив у меня за пазухой
полотняный мешочек. Мой, можно сказать, сейф. - И что же там внутри?
Внутри было двести сорок рублей бумажками. Треть стоимости билета до
Северск-Дальнего. Все, что имелось у меня в этой новой, неизвестно кем и
для чего подаренной мне жизни.
- А мы, оказывается, богатенькие буратино, - сокрушенно покачал
головой Венька. - Чего и следовало ожидать. Рваные тряпки у нас - это лишь
видимость, иллюзия... А содержание - темное и таинственное. И уж не в
розыске ли находится сия дрожащая тварь? - риторически вопросил он
окрестности. Но место было пустынным, и лишь крадущаяся по своим делам
облезлая рыжая кошка могла слышать его слова.
- А уж неизвестно каким, но явно не честным трудом полученные доходы
безусловно являются отягчающим обстоятельством. И думается мне, в горотделе
крайне заинтересуются подобной темной личностью.
Все было понятно.
- Вениамин Андреевич, а может, так разойдемся? - подал я голос, не
отрывая лица от пропитанных сырым холодом досок забора. - Вы же гуманный
человек, интеллигент...
- Хм... - задумчиво протянул Копалкин, помахивая пачкой засаленных
червонцев. - Если посмотреть на это дело философски... Короче, можешь
отлипнуть. На, держи, - протянул он мне пару бумажек. - Можно сказать,
материальную помощь тебе оказываю, Хромой. И не надо благодарить! - пресек
он готовые вырваться у меня звуки. - Пшел вон, и чтобы на второй
космической скорости!
Венька величественно повернулся и направился вдоль улицы, по своим
государственно важным делам. А я, подбирая со снега полуразорванный
мешочек, прокручивал в голове фразу мудрого маркиза де Кюстина: "Абсурдная
жестокость российских законов смягчается разве что безобразным оных
исполнением". Долго я эти слова смаковал. С разными интонациями.
Ладно, могло и хуже кончиться. А так - все теперь по новой придется...
Видно, не судьба мне вырваться из этого загаженного Мухинска. Потому что
кто я теперь, если вдуматься? Не более, чем муха в паутине.
2.
Солнце давно уже уползло за далекие крыши Промзоны, и лимонно-розовое
марево на западе готово было раствориться в синих чернилах наступающей
тьмы. Тонким острым лезвием нависал надо мной молодой лунный серп, и
вспоминался отчего-то "Колодец и маятник" Эдгара По. Я и впрямь ощущал себя
беспомощной, привязанной к скамье жертвой, и шныряли вокруг наглые серые
крысы, сверлили меня темными бусинками глаз, а огромное стальное острие с
каждым взмахом становилось все ближе и ближе.
Ощутимо похолодало - видать, сегодняшняя оттепель оказалась явлением
временным. Пока еще терпимо, но если процесс пойдет развиваться, драное
пальто, наследство дяди Коржика, меня не спасет. Тогда и носу из подвала не
высунуть. А значит, в долгий ящик отправляется вожделенный билет, да и
попросту оголодаю. Конечно, кое-кто из наших, подвальных, поделится. Люди
всюду есть, пропасть не дадут.
Только вот стыдно объедать ту же Маню-Варежку. Стыдно получать кусок,
который мог бы пойти ей... Или Севке, недавно прибившемуся к нашей стае
пацаненку. Ох, ведь... Ребенка же лечить надо, и срочно, но куда там -
вместо белого потолка клиники, грязный подвал, тучи злобного комарья,
засилье тараканов... И все равно, если судить беспристрастно, для мальчишки
это лучше, чем так называемый родной дом.
...Парализованная бабка и проспиртованная особь, которую язык не
поворачивается назвать матерью. Синяки по всему телу - и дистрофия первой
степени. Смешно сказать, он у нас в подвале отъелся как следует.
Маня-Варежка над ним шефствует, проявляет лучшую часть своей натуры. Худшую
проявит, когда сможет выбираться на улицу, да и потеплеет. Я тоже пообщался
с Севкой. Да... Умственное развитие оставляет желать... Какой там пятый
класс, в коем, согласно бумагам, он обучается! Там и первого-то не
наберется. Едва читает, счет в пределах десятка... "А нафига мне" - тихо
бурчит, не поднимая глаза. В общем-то, он прав.
Помочь ему нечем. Ну, посуетится образовательное начальство, засунет
пацана в интернат для слабоумных. И толку? Либо сбежит оттуда через месяц,
либо окончательно спятит... Смешно сказать, но была у меня мысль о
"Струне". Глядишь, и был бы толк. Но я вовремя выкинул ее из головы.
Слишком уж явственно помнил холодное лунное поле и чириканье птичек...
которые вовсе не птички.
...Ну, остается надеяться, что морозы не окажутся чересчур жесткими. В
пределах возможностей пальто. Хороший был мужик дядя Коржик! Собственно,
он-то меня в подвал и притащил, и опекал всячески, и даже с рыжим Коляном
потолковал, чтобы тот хоть поначалу расценки для меня скостил. "Ты же
видишь, - простуженно гудел он, раскуривая "Беломорину", - интеллигент наш
Костик, весь как есть гнилой и к жизни неприспособленный. Ему учиться еще и
учиться. Так что с паршивой овцы... А то еще по дури чего сотворит - и тебе
без пользы, и нам хлопоты".
Да, умен был дядя Коржик! Еще бы пил меньше... А так - до пятидесяти
не дотянул. Плохо помер, в одиночестве... Его только на второй день наши
отыскали. Делили вещи потом, конечно. Да там и вещей-то... смех один. Но
вот пальто мне досталось. И даром что замызганное, а оказалось впору.
Габаритами мы с дядей Коржиком сходились.
Что ж, теперь придется начинать по новой. Жалеть себя - последнее
дело. Ну, пускай полгода пройдет - но наберу я в конце концов на этот
вожделенный билет. И прямиком - в Северск-Дальний. Интересно, узнает ли
меня Леха? Давно мы не переписывались. Но как бы там ни было - поможет. А
там, в тихом сибирском городке, вполне можно жить. Какая-никакая работа
найдется... особенно если выправить новые документы. А у Лехи как раз тесть
в тамошней милиции служит... если еще не на пенсии, конечно. Глядишь и по
специальности устроюсь, там же наверняка дикая нехватка учителей. Как,
впрочем, и везде.
В принципе, ничто мне не мешало написать Лехе хоть прямо сейчас. Но
что-то удерживало меня от этого. Правду все равно в письме не стоит
излагать. Конечно, вероятность лишних глаз минимальна... И все-таки... Не
хотел я подставлять Леху... пускай и с вероятностью ноль целых ноль
десятых. Подписаться-то на конверте в любом случае нельзя - вроде как новое
почтовое оборудование сканирует адреса и подписи... Для облегчения
сортировки и надежности доставки. А сие означает, что в некой базе данных
вполне может оказаться моя фамилия. И все, этого достаточно. Хакеры в
"Струне", надо полагать, высшего класса, наверняка содержимое почтовых баз
отслеживают. А ведь они не успокоятся, пока меня не отыщут... Дедушка с
бабушкой гонятся за Колобком...
...Как-то незаметно исчезли всякие признаки заката, небо блестело
ломкими льдинками звезд, и им не мешал ни юный месяц, ни редкий свет
городских фонарей. Все-таки Мухинск - глухая дыра. Несмотря на
полумиллионное население, по сути он большая деревня. Заводы стоят, дымом
атмосферу не портят. И расстилается над головой иссиня-черная пустыня,
перечеркнутая размытой полосой Млечного Пути. В Столице такого не увидишь.
Мне не хотелось возвращаться в подвал. Ну чего я там не видел? Вонь,
испарения давно не мытых тел, пьяные, с надрывом, песни вперемешку с
руганью. Бесконечные разговоры об одном и том же, сто раз пережеванные
исповеди и обиды... Двух десяток, оставленных поганцем Венькой, хватит,
чтобы уплатить ежедневную мзду рыжему Коляну...
А сегодня ничего уже не светит. В темноте бутылок не найти. Магазины
кончили работу, ни погрузить, ни разгрузить не выйдет. Разве что завтра. А
сейчас - почему бы мне просто не погулять? Без всякой цели, забыв о суете,
забыв о больной ноге и лунном поле? Погулять, будто время сделало петлю,
прыгнуло назад на целый год. Погулять, как мы гуляли с Лариской... Пускай и
без Лариски.
А до Нового года меньше недели осталось... Может, рискнуть, открытку
ей выслать? Без подписи, с одними лишь словами: "Жив. Люблю. Надеюсь". По
почерку она все поймет. Увы, нельзя. Знаю я Лариску, в себе не удержит,
поделится с моими... А там - пойдет клубочек мотаться по ниточкам...
...Странно - мне казалось, что Мухинск я изучил уже вдоль и поперек,
но сейчас, оторвавшись от привычного потока мыслей, я вдруг понял, что этих
мест не знаю. Какие-то глухие длиннющие заборы, огромные одноэтажные
строения без окон - наверняка склады. Слева, плохо различимая в темноте,
раскинулась брошенная стройка. Опять, наверное, финансы у города накрылись.
Прямо по курсу - помойка. Толпились, чуть ли не наезжая друг на друга,
железные контейнеры. Их было множество, но мусору все равно не хватало
места, и недавно выпавший, не успевший еще потерять белизну снег был усеян
битым стеклом, картофельными очистками, рваными газетами...
Мимо проскользнула кошка, решительно устремилась к контейнерам. Может,
ты самая рыжая, что уже встречалась мне сегодня, но в темноте, как
известно, все они серы. Тем более, фонарей тут раз два и обчелся, и главную
подсветку давал все тот же юный месяц. Почему-то здесь он заметно ярче, чем
дома. Представляю, что творится в полнолуние!
И еще, в отличие от Столицы, стояла невозможная, абсолютная тишина. Ни
лязга трамваев, ни гудков машин, ни льющейся из окон музыки... Первобытное
безмолвие, точь-в-точь как на лунном поле. Лунное поле... Я попытался
выбросить его из головы, но не смог. В безмолвном воздухе, как и тогда,
дрожала невидимыми нитями тревога. Еще несколько минут назад все было
иначе. А потом что-то вдруг поломалось, и тишина начала набухать,
наполняться темной, готовой взорваться тяжестью.
И взорвалось.
В первую секунду я даже и не понял, что это крик. Но потом ударило по
мозгам - детский отчаянный вопль, почти визг, наполненный болью и ужасом.
Проклятая нога! Неловко загребая снег, я бежал к черным - куда чернее
неба - руинам стройки и матерился на бегу. Ни раньше, ни позже - именно
сейчас горячо и весело выплеснулась боль, почти такая же, как и в ту
октябрьскую ночь.
Спасительная боль.
Однако железные челюсти работали не в полную силу - я вполне мог
бежать, хоть и стреляло при каждом скачке острыми вспышками, отдавалось в
мозгу.
Крик не утихал - он то прерывался, то вновь оглашал окрестности, но,
ясное дело, никого здесь не нашлось кроме меня - случайного гуляющего
идиота.
А идиоту опять зачем-то приспичило искать приключений на свою битую
задницу. А тут еще стройка... Не загреметь бы, не добравшись до цели.
Так... Вот и добежал все-таки. Два силуэта на почти черном снегу, меж
двух штабелей огромных стальных балок. Большой силуэт и маленький.
Мужчина в короткой, но плотной куртке, вязанной шапочке. Тащит куда-то
вглубь стройки, в беспорядочные джунгли бетонных плит извивающуюся детскую
фигурку. Я даже и не понял, мальчик то был или девочка.
- Пусти-и-те меня! Пу-у-стите! - захлебывался плачем ребенок.
Так... Ситуация не оставляла вариантов. И полностью подтверждала
слухи, циркулирующие по городу вот уже с месяц.
- Притормози, мужик! - негромко, но отчетливо выдохнул я морозный
воздух. Отчетливо несло помоечной гнилью.
Мужчина дернулся и мгновенно подобрался. Косой, брошенный исподлобья
взгляд. Не выпуская ребенка, он быстро завел его за спину и процедил:
- Гуляй, дядя. У нас тут свои... разборочки.
- Твой, что ли, пацан? - поинтересовался я, подходя вплотную.
- Да блин, бумажник у меня вынул, гаденыш! - сейчас мужик держался уже
уверенней. Тем более, мой затрапезный вид явно не внушал ему опасений. -
Едва догнал. В ментовку вон волоку... Так что не боись, все путем.
Ну-ну, баранки гну. Шито не то что белыми нитками - пеньковыми
канатами. Даже подзаборного алканавта отфутболить - и то не катит.
- Всякое, знаешь ли, бывает, мужик, - отозвался я. - Может, и путем, а
может, и не путем. Или не тем путем. А потому давай-ка втроем до отделения
прогуляемся, там и разъясним... Да и тебе все одно легче, подмогну тащить,
ежели что...
Ничего более глупого я родить не мог. Беспаспортный бродяга
намеревается разбираться в мусарне с приличного вида господином, у коего
документы, надо полагать, в идеальном порядке. После чего бродяга
помещается в обезьянник с последующей перспективой отправиться в
приемник-распределитель. Дубинки подразумеваются.
Но прав был Коржик, гнилой я интеллигент, настоящей и жизни не
нюхавший. Нет чтобы сразу влепить дяде по загривку... зачем-то разговоры
завел.
- Ты не понял, козел? - ощерился мужик. В лунном свете блеснули
металлические зубы. Так-так...
Пацаненок за его спиной судорожно всхлипывал - видно, ему уже не
хватало дыхания на крик. Все, кончилось время слов.
Я схватил мужика за руку. Вернее, попытался схватить. Со змеиной
ловкостью тот увернулся, отступил назад. Миг - и левой рукой он держит за
горло мальчишку, загораживаясь им, а в правой - в правой у него скалится
нож. Лезвием почти упирается пацану в бок.
- Тебе же сказали, козел - гуляй, - хмуро бросил мужик. - И мальчик
целее будет, и ты...
Никогда я не увлекался модными ныне восточными единоборствами, да и в
армии тихо отслужил два года в войсках связи, ничему такому не учили...
Единственные мои козыри - это рост и вес, но я понимал, как мало они сейчас
значат. Мужик был хоть и меньше меня габаритами, но жилистый и явно не
"чайник". Достаточно взглянуть, как он держал нож. Короткий клинок не
оставался неподвижным, нет. Он прямо-таки плясал в цепких пальцах,
вычерчивая сложные фигуры... Приходилось мне слышать о таком.
И чего теперь делать? Прыгать нельзя, загубишь ребенка... Напугать?
Чем же эту тварь напугаешь? Ну помогите же хоть кто-нибудь! Ну неужели
действительно там нет никого, кроме математически строго очерченного
лунного серпа? Внешняя дуга - окружность, внутренняя - эллипс.
- Слышь, дядя, а куда направлены ветви параболы с положительным
дискриминантом?
- А? - зрачки мужика метнулись, и я получил необходимую секунду.
Падая... блин, на больную-то ногу! - я все же сумел другой ногой врезать
ему под коленную чашечку, и тут же, дико боясь потерять темп, обеими руками
вцепился в сжимавшую нож кисть, резко повернул... Все-таки силой меня
природа не обидела. Послышался отчетливый хруст, и крик, в котором боль и
досада слились в единую смесь. Гремучую.
Все трое мы загремели на стоптанный снег, пацан оказался под нами.
Задавим, подумал я, но он точно уженок выскользнул из-под моей туши и
метнулся куда-то вглубь штабелей. А мы с врагом катались по земле, то и
дело стукаясь об острые края балок и грязно матерясь. Да, по весу я
превосходил его изрядно, но тренированности ему было не занимать. Рука его,
к несчастью, оказалась всего лишь вывихнута, и сейчас он примерялся к моему
горлу. Вдобавок я пропустил удар коленом между ног и, взвыв от одуряющей
боли, потерял пару секунд, которых мужику хватило, чтобы, оказавшись на мне
сверху, что есть силы надавить на сонную артерию.
Блин, неужели на этот раз действительно все, - промелькнула неожиданно
сухая, лишенная эмоций мысль. Выходит, не лунное поле, а черный снег...
Снег, набившийся мне за шиворот и растекающийся холодными струйками по
телу. Снег, заморозивший мозги, изгнавший из меня человека и превративший в
агонизирующее животное.
А животное и действовало свойственным ему образом. Миг - и зубы мои
вцепились врагу в нос, судорожно, отчаянно сжались - и сейчас же горячая
чужая кровь наполнила мой рот, и я захлебнулся ею, забулькал, но не
разжимал зубов, и отовсюду - и снаружи, и изнутри головы не прекращался
крик.
А потом вдруг все кончилось. Слепящий свет армейского фонаря,
заскользившие повсюду быстрые гибкие тени, и вот уже сильные руки поднимают
меня, ставят на ноги. Все пляшет и кривится перед глазами, лунный серп то
взмывает в небо, то наискось рубит землю казацкой шашкой, а где-то
далеко-далеко, в двух шагах, корчится, расплывается на сером снегу черное
пятно - поверженный враг, и тени весело лупят его ботинками под ребра.
Откуда-то слева вывернулся мальчишка. Тонкий, восторженный голос:
- А вот его ножик, я сразу подобрал. А можно я его себе оставлю?
И только сейчас я узнал этот голос. Севка. Битый-ломанный шакаленок
Севка из нашего подвала...
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг