Стражника забавляло придуманное занятие. Он нагнулся, чтобы взять еще
горсть песка, и это его погубило: невысокий креол с горящими глазами
выбежал из толпы и ударил тяжелым заступом по пробковому шлему стражника.
Вторым взмахом он уложил метнувшуюся к нему собаку.
Сорвав с убитого стражника автомат, смельчак поставил его на боевой
взвод. На помощь Лошади ринулись другие стражники. Один из них выстрелил
вверх, поднимая тревогу.
Креол, выпустив из автомата поток пуль, бросился в кусты цепкого
терна. Вслед ему загремели выстрелы, но он успел скрыться в зарослях.
* * *
С деревьев свисали зеленые лианы; они цеплялись за одежду беглеца,
словно призывая остановиться, перевести дыхание. Остроконечной мушкой
автомата измученный креол надорвал оболочку толстой, как корабельный канат,
лианы и припал к ней пересохшими губами. Прохладный кисловатый сок немного
освежил его.
Лучи полуденного солнца жгли голову. Широкополая шляпа была где-то
утеряна. Пришлось бросить и сандалии с деревянной подошвой, - ремешки на
них оборвались. Уйти от преследователей было некуда, беглец это сознавал,
но продвигался вперед, чтобы хоть немного оттянуть неминуемую развязку.
Стражники не спешили приблизиться к нему: им было известно, что он
стреляет без промаха.
Креол решил не сдаваться; он упрямо сжимал в руке автомат. Кровь
стекала с его плеча, оцарапанного пулей, но он не чувствовал боли. Его
огорчало лишь одно: иссякали запасы патронов; их осталось в обойме не более
двадцати штук.
Путаные заросли кончились, дальше виднелись пески, камни и редкие
кусты терновника. Вдали ярко поблескивали волны океана, над которыми летали
белые чайки.
Беглец сознавал бесполезность происшедшего, но он иначе не мог
поступить. Вспомнив ненавистного всем стражника, креол с удовольствием
подумал: "Наконец-то Лошадь получил заслуженное сполна. Больше он не будет
издеваться".
Справа внезапно взлетели обеспокоенные попугаи. Беглец стер с лица пот
и стал всматриваться. Мелькнувший за кактусами белый шлем стражника дал
понять, что погоня приблизилась на автоматный выстрел.
Тщательно прицелившись, креол затаил дыхание и нажал гашетку. Он сразу
же заметил покатившийся по земле шлем и решил забрать патроны убитого, но
лай овчарок напомнил ему, что надо скорее уходить дальше.
По пути беглец застрелил спущенную на него собаку и ранил надзирателя,
хотевшего преградить ему путь. Креол рвался к пенящимся волнам океана. Он
родился у моря и хотел перед смертью вдохнуть его бодрящий соленый воздух.
* * *
Начальник лагеря и медик опасливо всматривались в сторону перестрелки.
Они заметили беглеца, когда он появился у электропояса. Одновременно из
рощицы выбежали и запыхавшиеся стражники, которыми командовал Варош.
- Без моей команды не стрелять! - приказал капрал. - Пулемет на холм.
Живо!
- Варош! Почему у вас бегают каторжники? - окликнул его Чинч.
- Разрешите доложить... Мне на пост сообщили, что один из них сошел с
ума. Не иначе как от жары. Он уложил уже несколько человек и двух овчарок.
Попросил бы вас укрыться на время.
- Двух овчарок? С ума сойти! - вскричал Чинч. - Пристрелить подлеца!
Креол притаился за камнями. Они были хорошим прикрытием для него, так
как сзади его защищал электропояс.
Появившиеся преследователи не решались приблизиться; они благоразумно
прятались за стволами толстых платанов.
Заключенные, стоявшие поблизости, волей-неволей наблюдали за
стражниками, трусливо укрывавшимися за деревьями.
- Взять живым! - вдруг передумал Чинч. - Он у меня узнает, как бегать!
Двух псов... подумать только!
Варош вдруг неторопливым шагом направился к беглецу. Даже видавшие
виды стражники застыли в изумлении. "Не иначе, смерти ищет, - подумали
многие. - Каторжника голыми руками не возьмешь".
- Слушай, ты! - закричал Варош, остановившись в полсотне шагов от
беглеца. - Игра твоя сыграна. Сдавайся, у тебя кончаются патроны.
[Рис. 7]
- Не мешайся у смерти под ногами, капрал. Оставшиеся пули не твои, -
ответил ему креол. - Эй, хромой дьявол, - обратился он к Чинчу, - покажись!
Тебе мало от русских влетело... Я добавлю!
- Стреляйте из пулемета в него! - требовал медик, видя, как ствол
автомата направился в его сторону.
Первые пули, сорвав зеленоватую кору платана, просвистели в нескольких
сантиметрах от виска майора, обдав его горячим ветром. Одна из пуль второй
автоматной очереди отсекла медику кончик носа. Тот упал на песок и отчаянно
заверещал:
- Убивайте его... убивайте скорей!
- Да не визжите вы, как недорезанная свинья! - прикрикнул на него
майор. - Каторжник выдохся, в обойме не осталось патронов.
Стражники гурьбою было двинулись к беглецу, но он в два прыжка
очутился около проводов электропояса, и они в нерешительности остановились.
Никому не хотелось рисковать, подойти поближе: неизвестно, что предпримет
каторжник в последнюю минуту жизни.
- Компанейрос! Прощайте, братья! - звенящим голосом закричал креол.
- Как твое настоящее имя? Что передать родным? - раздались голоса
заключенных.
Беглец вскинул голову и в наступившей тишине громко ответил:
- Мать у меня в Барвосе... зовут Барбара Лескано! Скажите, что я
честно прожил и умираю без страха. Прощайте, компанейрос, я расплатился за
вас, как сумел. Да здравствует свобода!
Он коснулся стволом автомата оголенного провода, и все невольно
зажмурились от ослепительной вспышки.
Потрясенные его поступком, стражники и заключенные стояли в
оцепенении, лишь Варош ровными шагами приблизился к отброшенному от
электропояса креолу. Затушив тлеющую полосатую куртку, он поднял
искореженный автомат и пробормотал:
- Как и тот... в прошлый раз! Но почему они всегда рвутся к морю? Ведь
выхода нет нигде.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
ОСМЫСЛЕННОЕ ЗАНЯТИЕ
За двенадцать дней жизни на каторге Реаль основательно изучил остров,
затерянный в океане.
Панданго и торчавшую Бородавку разделял бурный пролив шириной в
полмили. Видимо, когда-то это был один остров, но за тысячи лет бури,
возникавшие в океане, размыли его на две неодинаковые части. Если на
небольшой каменистой Бородавке не росло ни одного деревца, то на Панданго
растительность буйствовала и стремилась густой порослью занять участки,
расчищенные людьми, особенно - в заболоченной части.
Невдалеке от острова в океане виднелись коралловые рифы. Они делали
Панданго неприступным с юга.
В северной части острова, обращенной к проливу и Бородавке, находился
лагерь, оцепленный рядами проволоки на белых и коричневых изоляторах. По
проводам проходил ток высокого напряжения. Ограда охватывала семь
квадратных километров. Внутри ее, под сенью высоких деревьев, находились
бараки, мастерские, кухня и плантации, на которых уголовники выращивали
сладкий картофель батат, фасоль, маниоку, маис - для каторжников - и
сахарный тростник, анону* [Анона - субтропический плод, вкусом напоминающий
сдобное тесто со сливками или несладким кремом], авокадо* [Авокадо -
крупный грушевидный плод, вкусом похожий на сливу с примесью несладкого
шоколада] и ананасы - для начальства.
В стороне от бараков была роща причудливых панданусов. Листья этих
деревьев, похожие на пальмовые, располагались спиралью, а придаточные
воздушные корни росли так, что казалось, будто деревья стоят на изогнутых
ходулях. Видимо, от названия этих оригинальных деревьев и произошло
наименование острова Панданго.
Ток в электропояс подавался по подводному кабелю с Бородавки. Там
находилась подземная электростанция для нужд охраны и работы прожекторов
маяка.
На электропояс Реаль обратил особое внимание. Проволочная ограда была
высокой, и ширина ее в самом узком месте достигала семи-восьми метров.
Видимо, смертоносный ток пробегал лишь по определенным проводам. Попробуй в
ночной темноте угадать, где они! И перерезать не сможешь. Кроме алюминиевых
ложек да оловянных мисок, у каторжников ничего не было. Кирки и мачете*
[Мачете - нож-тесак] вечером пересчитывались и запирались под замок.
С Бородавки велось непрестанное наблюдение за исправностью
электропояса. В случае обрыва - прибор сигнализировал дежурному технику, в
каком секторе произошло нарушение линии. Тот немедленно докладывал Чинчу о
чрезвычайном происшествии и посылал электромонтеров к месту аварии. Если
это происходило ночью, то прожектор обшаривал прилегающую местность. Но
таких тревог за последние месяцы не случалось, ограда была надежна.
Независимо от этого состояние электропояса два раза в неделю проверялось
капралом Варошем, отправлявшимся в обход с овчаркой, обученной поиску
подкопов.
Всякая растительность с внутренней стороны уничтожалась руками
заключенных. На расстоянии в двадцать метров от проводов были
предусмотрительно вырублены все деревья.
Через электропояс существовало два прохода. Один из них - возле
пристани, в северной части острова. Там стояло невысокое здание первого
поста, в котором жили стражники и капрал Варош. Для входа в лагерь одно из
звеньев ограды поднималось механизмом так, что ограда оставалась под током.
Второй проход находился в южной стороне лагеря; через него выводили
заключенных на заготовку дров, каучука, кокосовых орехов и расчистку
зарослей. Сразу же за электропоясом начиналось сплошное сплетение деревьев,
лиан и кустарников. Буйно росли высокие папоротники, орхидеи, бромелеи,
стремящиеся к свету из сырого полумрака леса. Казалось, что многие деревья
окутаны зеленым войлоком; с их ветвей спускались до земли воздушные корни,
похожие на толстую проволоку. Когда тропическая темнота сгущалась, то из
зарослей доносились голоса мощного хора: зычный крик лягушек, треск цикад,
пронзительный визг диких кошек, рык ягуаров, специально завезенных на
остров, и бормотание попугаев.
Лианы и вьющиеся растения за пределами лагеря чувствовали себя
подлинными хозяевами. Сплетаясь с воздушными корнями эпифитов в густые
сети, они превратили всю южную часть острова в непроходимую трущобу и
подбирались к проводам электропояса. Поэтому Чинчу приходилось посылать на
работу за оградой даже политических заключенных.
Южный проход открывался утром по сигналу ракетой. Заключенные
проходили за электропояс, и поднятые звенья колючей проволоки немедля
опускались. Когда подходило время возвращаться в лагерь, надзиратель
выпускал вверх ракету, каторжников пересчитывали и пропускали за ограду.
Впрочем, никто не рискнул бы остаться в зарослях, в которых ютились ягуары,
ядовитые змеи, крупные, очень злые и всепожирающие муравьи.
Работа в душных и сырых зарослях, на вязком болоте, среди испарений
гниющей листвы, изматывала истощенных людей. Но на нее все стремились, так
как это был осмысленный труд. Кроме того, можно было передохнуть минутку в
тени, пока не видит злобный глаз надсмотрщика, утолить жажду и голод соком
молодого бамбука или дикими плодами.
Срубленные сучья и деревца доставлялись на кухню. Нагруженные
вязанками хвороста, заключенные, работавшие в зарослях, возвращались обычно
вечером грязные, исцарапанные, но довольные.
* * *
Реаль долго разыскивал Энрико Диаса, а когда встретился, - с трудом
узнал его. Брат Долорес походил на старика, обросшего окладистой бородой,
хотя был на два года моложе Хосе.
Диас также едва признал в простоватом ковбое-усаче старого приятеля,
но очень обрадовался, увидев его живым. А Реаль умышленно был сух. Он
строго спросил:
- Центральный Комитет интересуется, - почему вы до сих пор не
организовали побег?
- Видимо, были серьезные причины, - ответил Диас. - С острова не
убежать, вот в чем дело.
- Удобная позиция! Страна словно на вулкане, нужен каждый человек, а
вы уверили себя и успокоились.
Диас, видимо, сочтя упрек несправедливым, ничего не ответил.
Осмотревшись, они устроились в тени под фантастически искривленным
панданусом. Поблизости никого не было, надзиратель ругался на другой
стороне болотца.
- Ты давно здесь? - спросил Энрико, подавляя в себе чувство обиды.
- Две недели.
- Неужели за такое время не убедился, что ни малейшей возможности?
Бегство исключено.
- Возможности надо создавать. Кто-нибудь из вас думал в этом
направлении?
- Думали, и не мало. Спасти нас может только победа на континенте.
- Сомневаюсь. Они мстительны и трусливы. В случае переворота перебьют
всех, кто сидит за электропоясом.
- Что же мы могли сделать?
- Действовать, и как можно решительней.
- Решительные люди найдутся, но без плана, который хотя бы создавал
иллюзию надежды, разве поведешь на гибель? Ты что-нибудь можешь предложить?
- Пока ничего, но не теряю надежды. У вас хотя бы маленькая ячейка
существует?
- А как же ты думал? Не знал, что ты обо мне такого мнения!
- Прости, Энрико, за придирчивость. Видимо, я несправедлив. Меня злит,
что многие здесь надеются не на себя, а на других. Если бы ты знал, каких
трудов стоило разыскивать вас и попасть сюда! Твоя весточка, написанная
солью, тоже сыграла свою роль.
Реаль рассказал, как записка помогла убедить Центральный Комитет
отправить его на остров.
- Так, значит, ты здесь по своей воле? - удивился Диас. - А если бы
угодил в другой лагерь?
- Наша разведка установила, что именно сюда за последнее время новый
правитель ссылает не угодных ему людей.
- Одни ломают голову, как бы расстаться с островом, а другие сами
лезут сюда! - уже с восхищением глядя на товарища, сказал Энрико. - Ну,
дружище, ты меня потряс! Такого номера еще никто не выкидывал!
- Чего не сделаешь ради вас! Давай хоть поцелуемся, чудовище джунглей!
Они крепко, по-братски обнялись.
- Как Долорес? - спросил Энрико.
- Очень скучала по тебе. Сейчас будет ждать весточки на Позабытом
берегу.
- Интересно, какая почта доставит ей мои письма?
- Океанские волны. Подбитое в этих местах рыболовное судно течением
выбросило на Позабытый берег. Если ты бросишь в море плавающее письмо, оно
может попасть в руки Долорес.
- Да, но нас на выстрел не подпускают к берегу. Впрочем, что-нибудь
можно будет сообразить.
- Для чего ты отпустил такую бородищу? - поинтересовался Реаль.
- Я здесь числюсь матросом чилийского судна. Борода помогла мне
обмануть следователя. Тебя, конечно, тоже по-иному зовут?
Реаль назвал свое новое имя и поинтересовался, как ведется в лагере
борьба со шпионами.
- Некоторых мы знаем, - ответил Диас. - Они под наблюдением. Но нужно
быть начеку, ошибка грозит смертью. Хочешь, я сегодня же свяжу тебя с
нашими?
- Нет, мне следует остаться неизвестным. Для всех я буду придурковатым
гаучо Роберто Юррита. Но ты все же шепни своим, что на остров прибыл
представитель Центрального Комитета для организации побега. Это может
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг