кораблей-охотников за подводными лодками. Землями владеет "Юнайтед фрут".
- Самое подходящее место для концлагеря, - признал метис. - Какую же
помощь мы можем оказать?
- В их положении самое ценное - свобода!
- Но остров, без сомнения, под надежной охраной?
- Тюрьма в Сан-Стефанио ведь тоже охранялась. Однако это не помешало
спасти семнадцать товарищей, - возразил Реаль.
Все вспомнили дерзкое проникновение в тюрьму отважных помощников
Реаля, освободивших товарищей, приговоренных к смертной казни.
- Это не тюремный замок, куда вы добрались на пригородном автобусе, -
подчеркнул председатель.
- Новые обстоятельства потребуют и нового плана действий, - сказал
Хосе.
- Установить связь с этим островом - нелегкая задача.
- Можно другое предпринять: отправиться на остров и организовать
побег, - предложил Реаль.
Все переглянулись.
- Это слишком рискованно! - произнес председательствующий.
- Вы говорили так же, когда готовили "визит" в замок Сан-Стефанио,
потом поздравляли с успехом. Помните?
- Помню и повторяю еще раз: слишком рискованно! В случае опознания вас
ждет верная гибель.
- Она ожидает многих в случае ареста, но я что-то не замечаю бледных
лиц, - отозвался Реаль. - Кроме того, Хосе Реаля нельзя опознать. Согласно
официальным сообщениям полиции, его уже не существует.
- Но что вы сможете сделать там один? - спросил метис.
- Я и не собираюсь действовать в одиночку. На острове наши товарищи,
коммунисты. Я окажусь лишь фитилем, - поднесенным к пороху. К тому же можно
наладить связь. Течение приносит не только продырявленные кечи, но и другие
плавающие предметы.
- Хорошо, - сказал председательствующий. - Хотя предложение Реаля
необычное, но я о нем доложу Центральному Комитету. - И он обратился к
Хосе: - Прошу к завтрашнему дню разработать подробный план проникновения на
остров и налаживания связи.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
УДАЧНОЕ НАЧАЛО
Деловая жизнь в столице Южной республики затихла. Наступил час, когда
дневной свет стал уступать место быстро надвигающейся тропической ночи.
Высокие здания банков и торговых компаний начали терять во мгле свои
очертания.
Вдруг с крыши одного из небоскребов, словно стая голубей, разлетелись
листовки. Кружась и кувыркаясь в воздухе, они падали на панели, на
мостовые. Пешеходы хватали их и спешили исчезнуть в узких переулках.
Но вот послышались свистки. Забегали полицейские. Они кого-то поймали,
- стали бить... Завыли сирены тюремных машин.
Не прошло и получаса, как в центре был восстановлен прежний порядок,
зажглись уличные фонари, и стали вспыхивать разноцветные огни световых
реклам, зазывающие в игорные дома, рестораны, ночные бары, кинотеатры...
С огромной афиши беззаботно улыбалась, показывая жемчужные зубы,
голливудская кинозвезда с красиво изогнутыми фальшивыми ресницами.
[Рис. 3]
На главном проспекте появились хорошо одетые праздные люди.
Послышались завывание и грохот джазов. Двери кафе и баров раскрывались
настежь, столики по желанию публики выносились на улицу. Их занимали
отдыхающие биржевые дельцы и маклеры, пришедшие за чашкой кофе почитать
вечерние газеты, столичные щеголи с дамами, желающие утолить жажду пивом со
льдом или прохладным кокосовым соком.
Тут же шныряли и чумазые мальчишки. В поисках заработка они пролезали
под столики и начинали наводить глянец на обувь посетителей баров, а те
лениво награждали их пинками и очень редко - монетами.
По центральной площади столицы проносились автомобили, обгоняя
старинные, поблескивающие лаком кабриолеты и фаэтоны в парных упряжках.
Невдалеке раскинулся старый тенистый сквер. Здесь народу было немного.
- А если они опознают вас, Хосе? - тихо спросила Долорес сидящего
рядом с ней широкоплечего парня в грубой одежде.
- Наши специалисты основательно потрудились над моим превращением в
"неизвестного", а личное дело с фотографиями уже списано полицией в архив,
- ответил он.
- Вы действительно неузнаваемы. Особенно эти усы: они придают
какое-то, я бы сказала, наивное выражение. Да вы ли это? - рассмеялась она,
еще раз вглядевшись в преображенного Реаля.
- Я теперь ковбой, вернувшийся на родину. С вами расстаюсь на
неопределенный срок. Риск не в опознании, а в ошибке... но я не допущу ее.
Через два - три месяца поселяйтесь на Позабытом берегу. Прикиньтесь
болезненной горожанкой, нуждающейся в морском воздухе. По утрам, и как
можно раньше, прогуливайтесь вдоль полосы прибоя и вглядывайтесь в
предметы, выброшенные морем. Особое внимание обращайте на скорлупу
кокосовых орехов. Шифр вам известен. Ждите вестей от Энрико. Но это,
наверное, будет не скоро.
Реаль вытащил бумажник и, вытряхнув все содержимое в широкополую
ковбойскую шляпу, стал отбирать ненужное.
- Второй паспорт навредит, - сказал он, кладя его в открытую сумочку
Долорес. - Фотокарточки - тоже. Здесь четыреста аргентинских песо...
гонорар за статью в прогрессивном журнале. Возьмите их, не отказывайтесь.
Вам они понадобятся, а у меня - станут лишь добычей полицейских. Себе
оставлю только две долларовые бумажки и несколько сентавосов. Прошу паспорт
с моим новым именем.
Она вытащила спрятанный на груди паспорт и сунула ему в бумажник. Хосе
запихал отощавший бумажник в задний карман брюк, затем, взглянув на часы,
снял их и надел на запястье Долорес.
- Пусть они напоминают вам о минутах, проведенных вместе, - едва
слышно произнес он.
- Как коротки были эти минуты! - вздохнула Долорес.
Реаль поднялся со скамьи. Встала и она. Наступил последний момент
расставания.
- Я скоро вернусь, и тогда... - он умолк, не решаясь закончить фразу.
- Что же будет тогда, Хосе? - тихо спросила она.
- Если бы вы знали, как трудно было всякий раз расставаться!
Хотелось... Даже сегодня не осмелюсь... - Он неожиданно обнял ее и
поцеловал. - Ждите меня. Начнем не раньше сезона дождей. Я обязательно
вернусь.
Хосе быстро зашагал в сторону неоновых огней, мигающих на площади.
Долорес видела, как он оглянулся у фонаря и помахал шляпой.
- Почему ты не сказал всего этого раньше, милый и глупый Хосе? Как
трудно было тебе произнести простые слова! А я так ждала их, - прошептала
она.
Долорес вновь опустилась на скамейку и, сжимая в руках сумочку, стала
вслушиваться: не донесутся ли свистки полицейских?
Прошло около получаса. К скверу вдруг приблизилась возбужденная толпа.
Впереди двигались полицейские. Они вели, вернее - волочили человека с
бессильно склонившейся головой. Рядом шагали двое в штатской одежде. Один
из них стирал кровь с подбородка и бранился:
- Чему вас только учат, ослы! В таких случаях нужно действовать
решительно, а не собирать толпу. Тащите его в нашу машину; она дежурит за
углом.
Поравнявшись с Долорес, человек в светло-серых бриджах добавил:
- А сильный, скотина! Троих разбросал! Прямо буйвол какой-то...
За тайными агентами двигалась в отдалении толпа зевак. Долорес
присоединилась к ним.
[Рис. 4]
Полицейские дотащили арестованного к закрытой черной машине, бросили
его в кузов и стали усаживаться сами.
Вскоре, завывая сиреной, черная машина умчалась в темноту, озаряемую
вспышками реклам.
Долорес, сдерживая слезы, смотрела ей вслед и думала: "Теперь я могу
сказать товарищам: "Все прошло удачно". Но какая же это удача, когда его
без сознания бросили в машину! Не разбили ли они ему голову? Какие
бессердечные, звери!"
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
НА ПАЛУБЕ ЛАЙНЕРА
Под утро депутата скотоводов дона Гонсалеса, едущего в Чикаго для
переговоров, вторично выпроводили из бара лайнера. Бурная кровь потомка
конкистадоров* [Конкистадоры - испанские завоеватели, захватившие в XV-XVI
веках огромные территории в Центральной и Южной Америке] звала к мщению, но
природная сметливость подсказывала: "Здесь поднимать стрельбу нельзя. В
море нравы крутые, не спасет и депутатская "неприкосновенность". Все же он
не мог спокойно стоять на палубе, - хотелось с кем-нибудь поделиться своими
горестями.
Палуба лайнера была еще безлюдна. Лишь у прохода к люкс-каютам за
столиками под тентом сидели на шезлонгах два скучающих джентльмена. Дон
Гонсалес заплетающейся походкой направился к ним и стал жаловаться.
- Когда нужны деньги, - все ко мне! Туда давай, сюда жертвуй! А если я
желаю плясать на столе, меня выталкивают проветриться. Да где же
справедливость? Я спрашиваю. Певичкам можно, а мне, депутату, нельзя? - И
он вытер слезу волосатой рукой. - Потребую в сенате внести ясность в этом
вопросе. Довольно, не позволю притеснять свободных скотоводов! Секретарь!
Где ты, каналья, прячешься?
Из мглы парохода, откуда доносилась приглушенная музыка, появился
тонконогий человек в черном костюме. Почтительно поклонившись, он
остановился на изрядном расстоянии от скотовода.
Джентльмен с лицом, напоминавшим замшелый, потрескавшийся камень,
тотчас же пальцем поманил к себе секретаря депутата и, сделав свирепое
лицо, шепнул ему несколько слов.
- Хорошо, сэр, не беспокойтесь. Сию минуту, - пообещал тот.
Подбежав к своему эстансьеро* [Эстансьеро - крупный помещик],
секретарь схватил его за руку и потащил в каюту, подальше от скучающих
джентльменов.
- Туман, сплошной туман! - глядя на море, пробормотал краснолицый
человек в светло-серых бриджах; затем он заглянул в пустой стакан и
огорчился. - В этих южных морях все не по-человечески: лето зимой, а зимы
совсем нет. Зато сколько угодно лихорадки. Брр! Надо бы по этому случаю еще
по глотку, а?..
Но его собеседник, убрав виски со стола и указав на сифон с содовой,
внушительно сказал:
- Пока мы на дежурстве, - вот ваше питье! А чтобы не было скучно,
расскажу назидательную историю. В ней есть даже мораль.
- Валяйте! - согласился краснолицый и прикрыл ладонью невольную
зевоту.
- Вот так же, как и мы, в личной охране полковника Луиса подвизался
один джентльмен. Звали его, кажется, Мальвини. Он был не плохим служакой,
но слишком часто лакал виски, жаловался на сварливую жену и лихорадку.
Однажды он исчез. Что сталось с его лихорадкой, неизвестно, но вдовушка
торгует теперь в порту спичками. Рекомендую никогда не забывать о судьбе
неудачника-Мальвини.
За бортом легшего в дрейф лайнера колыхалась молочная кисея тумана. Из
бара вышла на верхнюю палубу парочка: светловолосая девушка и летчик в
новом мундире, хорошо облегавшем его статную фигуру. Серебристые полоски на
рукаве свидетельствовали о том, что пилот служит не в армии, а в наемном
"воздушном легионе".
Молодые люди направились к фальшборту и, остановясь, стали любоваться
затуманенным океаном.
Замшелый джентльмен покосился на краснолицего. Тот поспешил сообщить:
- Пилот Наварро, из легиона. Следует к месту службы. Между прочим,
известный гусь: был когда-то чемпионом по плаванию. Кумир всех девиц и...
никакого делового соображения. Эх, я бы на его месте давно разбогател!
Глуп; мог сделать карьеру в армии, но свихнулся.
- Причины известны?
- Начал размышлять!
Летчик явно охмелел; он слегка покачивался, но с собеседницей держался
вежливо и предупредительно. Это, видимо, было случайное пароходное
знакомство. Девушка, наверное, тоже выпила немного вина; она была
возбуждена, теребила за рукав кавалера и говорила:
- Взгляните, Рамон, как изумительно кругом!
- Обыкновенный восход солнца, мисс Лилиан. Оно имеет манеру
подниматься по утрам, - меланхолично ответил Наварро, закуривая сигарету.
Туман постепенно расползался; вдали показался остров. Он был окружен
белым кольцом прибоя, разбивавшегося на рифах. На острове росли высокие
пальмы.
- Так бывает лишь в сказках! - восторженно продолжала девушка. -
Остров должен называться очень красиво!
- Не увлекайтесь, Лилиан! - усмехнулся летчик. - Зеленый папа
наверняка уже устроил на нем какой-нибудь склад копры или печи для сжигания
излишков кофе. Сказок давно нет на свете!
- Ах, вы не хотите понять! На таком острове должны жить только
необыкновенные люди! Посмотрите, там вдали светится звезда. Скажите, Рамон,
вы верите в то, что у каждого человека есть своя счастливая звезда? Ее
только надо найти.
- Не знаю. Вблизи я видел звезды на хвостовом оперении самолета. Они
мне ничего хорошего не принесли. Моя звезда закатывается. Прошу вас, -
потанцуйте со мной последний раз.
Наварро бережно взял под руку свою спутницу и увел с верхней палубы.
- Не возьму в толк, - возобновил прерванный разговор краснолицый. -
Зачем полковник везет трех арестантов? Особенно этого... кареглазого. Ну и
взгляд! Людей с подобными глазами необходимо уничтожать сразу же. Ненавижу
таких. Хотел было при посадке закатить ему оплеуху, а он таким сатаной
взглянул, что я даже опешил, рука не поднялась.
- Сразу видно, что вас перевели к нам из полиции; слишком
прямолинейное мышление, - заметил старший агент. - А наша работа требует
соображения: знай, когда бить можно.
- Как прикажете понимать сию премудрость?
- Провожал я однажды из Управления в тюрьму арестанта. Не понравился
он мне. Ну я, конечно, по пути съездил ему по роже несколько раз.
- А он вам - сдачи? - догадался краснолицый.
- Ничего подобного! Только коротко сказал: "Запомним!" Ну, привез,
сдал и забыл о нем. Месяца через три вызывает меня полковник и говорит:
"Нужен толковый сотрудник интеллигентного вида". Я щелкнул каблуками: "К
вашим, мол, услугам". А в кабинете у него два каких-то майора. Вдруг один
из них и говорит: "Годится вполне. Я эту морду давно заприметил, даже
должен ему". Смотрю, тот самый арестант... только в форме. Полковник
смеется: "Долги платить всегда полезно!" Ка-ак развернется майор... Меня
даже в угол от его удара занесло. Вот какие ошибочки бывают!
Я под его начальством больше года работал; многому научил. А
рассказываю я вам это для науки. В нашем деле необходимо чутье, - пояснил
рассказчик и налил собеседнику в фужер виски.
- Следовательно, среди них могут оказаться и наши? - пришел к выводу
краснолицый.
- Вы удивительно догадливы! Кстати, этот кареглазый арестант - наш
общий знакомый.
- Мне и то показалось, что уже где-то встречался с ним.
- Месяца полтора назад мы с вами задержали на площади какого-то
дурня... Жалкий эмигрантишка, вернулся на родину, кажется, из Аргентины. Он
пристал к полисмену с просьбой почитать вслух коммунистическую прокламацию!
Должны бы вспомнить: ведь он вам тогда еще зуб вышиб!
- Неужели это он? - изумился краснолицый, потрогав нижнюю челюсть. -
Тогда ничего не понимаю: зачем такой болван полковнику?
- Во всяком деле всегда участвуют дураки и умные; причем выигрывают
лишь те, кто с головой. Полковник хитер, и просто так он ничего не делает.
Запомните это! - и рассказчик многозначительно поднял палец.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг