из-под койки ноги в носках, с продранными пятками. Пинком подняв стражника,
вздумавшего спрятаться, они прогнали его в подвал и захлопнули крышку люка.
Замок механически защелкнулся. Без помощи сверху сидящие в карцере уже не
могли выбраться.
Трудная операция была выполнена без выстрела. Это воодушевило
десантников.
Поставив Паблито часовым, Мануэль приказал всем переодеться в одежду
стражников.
Наварро заглянул в кабинет Томазо. Со стен на него смотрели
голливудские кинозвезды и какие-то военные в форме иностранного легиона.
Тут же висело фото расстрела связанных арабов. Летчик пристально
вглядывался в людей в бурнусах, с презрением глядевших на карателей,
направивших на них дула автоматов.
- Вот как умирают! - с уважением прошептал он.
Под большим простреленным зеркалом, между флаконов с одеколоном,
пистолетных патронов и бритвенных принадлежностей, стояла солидная бутыль с
ромом. Наварро сперва понюхал, а затем, отведав ее содержимое, прищелкнул
языком.
- Ямайский ром! - определил он. - Чудесное питье. Я думал, что и
попробовать больше не доведется.
В шкафу он обнаружил белье и крахмальные воротнички, а в соседнем
отделении висела капитанская парадная форма.
- Пожалуй, она мне подойдет, - решил Наварро.
Он нарядился, как военный щеголь, и закурил сигарету.
Остальные также переодевались в захваченную одежду. Мануэль надел
мундир Томазо, висевший на спинке кресла, и направился во внутренние
помещения комендатуры. Навстречу ему вышел франтоватый офицер с дымящейся
сигаретой в зубах. Выхватив пистолет, Мануэль прицелился в него. Офицер
выронил сигарету и крикнул:
- Не стреляй, Мануэль! Какого черта! Это же я.
- Руки вверх или душа вон! - одновременно раздался позади грозный
голос Жана.
Наварро поднял вверх руки вместе с бутылью.
Узнав летчика, Мануэль опустил странно потяжелевший пистолет и перевел
дыхание, а Жан тут же крикнул:
- Чего же ты поливаешь меня! Опусти бутыль, говорю!
- Приказ есть приказ, особенно когда он подтвержден пистолетом, -
ответил Рамон, опуская руки. Увидев на полу лужицу вина, летчик
расстроился: - Думал, парни согреются после проплыва, а оно теперь вот где.
Твоя доля, Жан, вся здесь.
[Рис. 15]
Собравшись вместе, десантники с трудом узнавали друг друга. У Кончеро
был вид обиженного неудачника. Мундир не сходился на его груди, а брюки
треснули по шву.
- Все перемерил, ничего нет подходящего, - жаловался он.
Наварро присел за стол и, раскрыв папку со списками личного состава,
сказал:
- Ничего, оденем парня без всякой примерки. Так... Вес у тебя какой?
Был сто шесть килограммов? Сейчас, значит, не более девяноста. Рост сто
восемьдесят семь? А ну, вызвать сюда старшего надзирателя Тумбейроса. Он
понадобится и Мануэлю.
Жан поднял крышку люка и крикнул:
- Старший надзиратель, на носках!
- Чего изволите? - высунув круглую физиономию, с подобострастным видом
спросил Тумбейрос.
- Принесите сюда вашу парадную форму! - приказал летчик.
Сопровождаемый Паоло надзиратель прошел в кладовую за спальней и вынес
разглаженный мундир с брюками. Силач натянул объемистые брюки Тумбейроса и
сразу же заулыбался.
- Что ты скажешь, в самый раз! - восхищался он.
Неожиданно очнулся Томазо. Он поднялся по лесенке, держась за голову и
заметив, что старший надзиратель стоит в одной ночной рубашке, по привычке
рявкнул:
- Почему без штанов? В карцер захотелось? Помогите подняться!
Мануэль распорядился столкнуть ничего не соображавшего капитана вниз и
взялся допрашивать надзирателя. Тот на все вопросы не отвечал и только
хлопал глазами. Пришлось припугнуть:
- Утопим, если не заговоришь.
Трясясь мелкой дрожью, Тумбейрос, наконец, заговорил:
- И... и... я... з-заикаюсь. И... и... н-не соберусь с мыслями. Ночью
сюда никто не является. Распоряжения поступают к ужину, а сейчас уже десять
часов. Господин майор и медик живут на той стороне утеса. В клубе отдыхают
стражники, прибывшие вечером на судне. Что еще изволите?
- Кто может позвонить сюда? - осведомился Наварро, взглянув на черный
рупор на стене.
- Никто! Кто же осмелится беспокоить капитана Томазо по пустякам?
- Как отвечаете на вызов?
- "Пост номер два слушает". Очень прошу снисхождения, пощадите меня,
господин начальник. Детки у меня... они еще маленькие, не оставьте сироток.
- Вот ради детишек, пожалуй, и следует тебя утопить - с самым
серьезным видом сказал Жан.
- Ох, господа, пощады! Я буду верно служить вам, - упав на колени,
принялся канючить Тумбейрос.
Его подняли и потащили в подвал. Но стоило открыть крышку люка, как
снизу послышался хриплый голос Томазо:
- Послушайте, как вас там, черти, дьяволы! Почему меня посадили вместе
с солдатами? Не положено. Немедля переведите в другое помещение, - требовал
капитан. - Нарушаете международные законы о содержании военнопленных. Я
жаловаться буду!
- А-а, сразу о законах заговорил! Жалуйся старшему надзирателю, -
сказал Жан. Подтолкнув вниз Тумбейроса, он закрыл за ним крышку люка.
[Рис. 16]
Десантники стали распихивать по карманам патроны и запасные обоймы к
автоматам. Лишь Кончеро, действуя вместо ложки двумя пальцами, молча
трудился над раскрытой банкой консервов, с наслаждением уплетая холодные
бобы с мясом.
Мануэль вышел на улицу. Внизу, где светился фонарь, у пирса
покачивались два морских катера. Они, казалось, только ждали властной руки
рулевого, чтобы ринуться в океанскую даль. Никого из команды на катерах не
было. Мануэль разыскивал в рубке аккумуляторный фонарь. Он сошел с ним на
пирс, повернулся в сторону острова Панданго и трижды включил свет. Это был
условный знак - теперь Хосе знал, что комендатура захвачена.
"Что происходит там? - подумал Мануэль, всматриваясь в темноту. -
Видимо, от радости обнимаются, поздравляют друг друга. Но не рано ли?"
Он вернулся в комендатуру. Ренни откуда-то притащил вторую бутыль вина
и стал разливать по кружкам.
- За долгожданную свободу, друзья! - торжественно сказал он. - За
удачу!
Внезапно резко прозвучал продолжительный звонок. Десантники растерянно
переглянулись. Звякнула выпавшая из рук Ренни кружка, ром разлился по полу.
- Что обозначает этот звонок? - не понимал Мануэль и жестом приказал
Рамону, стоявшему ближе всех к телефону, снять трубку.
- Пост номер два слушает! - ровным голосом сказал летчик.
- Говорит пост номер один! Капрал Варош просит капитана весьма срочно!
- зарокотал репродуктор на стене.
- Спокойнее, капрал, спокойнее, - начальственным тоном ответил
Наварро. Капитану Томазо некогда... Он занят!
- Чрезвычайное происшествие! - настаивал Варош.
Из репродуктора слышалось его прерывистое дыхание.
- Тогда передайте донесение адъютанту полковника Луиса. Он сейчас
подойдет к телефону. Извольте трубочку, сеньор адъютант! - проговорил
Наварро, обернувшись к Мануэлю. Тот, благодаря выдержке летчика, успел
опомниться и, взяв трубку-микрофон, недовольным голосом спросил;
- Ну, что там у вас, капрал?
- Важное сообщение! Потому я решил потревожить капитана. Сейчас к
электропоясу явился каторжник. Он вызвал меня по секретному телефону и
назвал пароль. Это разведчик С-122. Ввиду чрезвычайности, я открыл проход и
пропустил. Агент утверждает, что сегодня ночью или утром намечен побег. Он
настаивает на личном докладе майору Чинчу.
Мануэль взглянул на десантников. Ближе всех находился Жан, устремивший
напряженный взгляд на репродуктор; рядом с ним стояли, обеспокоенно
прислушиваясь, Паоло и Паблито. Кончеро недоумевающе переводил взгляд от
рупора на товарищей, ничего не понимая.
Неожиданное спокойствие овладело и Мануэлем; он произнес твердым
голосом:
- Что за чепуха, капрал! С Панданго побег невозможен. Надеюсь, что вам
это известно?
- Так точно! Но разведчик утверждает...
- Где этот разведчик?
- Согласно инструкции, посажен в камеру. Никто не видел в лицо, даже
часовой. Как прикажете действовать дальше?
- До нашего приезда ничего не предпринимать! Боюсь, что полковник не
похвалит за такой вздор. Разведчик, видимо, решил выслужиться, а вы и уши
развесили. Ждите меня! Через час мы выясним все на месте.
- Господин адъютант, прошу извинить, но я поступаю по инструкции, -
оправдывался капрал, смущенно покашливая.
- Понимаю. Благодарю за службу, капрал Варош! - ответил Мануэль и,
выключив микрофон, взглянул на притихших товарищей.
Сообщение Вароша смутило десантников. По первому впечатлению казалось,
что план Реаля рушится, что стражники первого поста подняты по тревоге.
Ренни отшвырнул ногой кружку и сказал:
- Ясно, на Панданго среди нас был предатель; он предупредил оставшихся
там стражников. А нас всего восемь человек! А что, если вся эта затея не
только глупость, а кое-что похуже? Ваш Хосе изобретал спасательные поплавки
из бамбука, но почему-то сам не поплыл на них. - Не получив ответа, Ренни
продолжал с возрастающей уверенностью: - Нам, друзья, повезло; мы вырвались
оттуда. Конечно, мы спасли бы и остальных, но вмешалось предательство. В
нашем распоряжении ночь и катера. Оружие и консервы есть, не забыть бы
захватить пресной воды. Нужно спасаться, пока не поздно.
- А как же товарищи? - недоумевая, спросил Чезаре.
- Теперь мы не в силах помочь им. Не погибать же и нам!
- Один все же нашелся! - с горечью сказал Мануэль. - Вот что делает
страх... глупый, животный страх!
- Я не трус, но это разумный выход, - возразил Ренни, рассовывая по
карманам консервы и галеты. - Вы не годитесь в командиры, раз не понимаете,
в какое положение мы попали.
- Я думаю о спасении всех, - начал было Мануэль, но Ренни перебил его:
- Дешевка! Красивые слова. Я не хочу подчиняться краснобаям, когда
своя шкура горит. Ты не учитываешь обстановки.
Паблито, переглянувшись с Паоло, сказал:
- Лучше погибнуть, чем бросить товарищей.
- Они скажут, что мы подлецы! - добавил Паоло.
Жан бросился к ящику и выхватил несколько гранат.
- Погибать - так по-настоящему! Веди нас, Мануэль, на катер. Будем
брать Панданго силой! Ты говоришь, их там полсотни? Их останется много
меньше, когда мы умрем. Эх, сюда бы креола Лескано, вместо этого труса! А
ты запомни: умирают только раз, так сумей хоть это сделать по-человечески!
Настроение большинства было понятно Мануэлю, но он спросил:
- А что думает Наварро?
Летчик сидел на патронном ящике, курил и щурился от дыма. Он был
преображен офицерской формой и казался гостем в этой комнате.
- Я подчиняюсь приказаниям командира, - ответил Наварро. Пусть он и
распоряжается. Мое дело - выполнять, а не рассуждать.
Ренни посмотрел на летчика с укором. Он знал, что Наварро не
коммунист, и втайне рассчитывал на его помощь.
- Я спрашиваю потому, что в дальнейшем мне нужны только надежные люди,
- пояснил Мануэль. - Пусть враги пронюхали, но мы ведь вооружены. Наша
задача: во что бы то ни стало завладеть Бородавкой. Потом мы займемся
островом Панданго. Таков план нашего штаба, вы отлично его знаете. То, что
предлагает Ренни, вызвано растерянностью и страхом. Нам пока ничто не
грозит. Мы продолжаем начатое. Спасение не в бегстве, а в соединении с
ожидающими нас товарищами.
Ренни, поправив висевший на нем автомат, пододвинул мешок с консервами
к выходу.
- У меня свой вариант, - сказал он. - Внизу стоят два катера. Я
забираю один себе. Желающие могут оставаться и погибать по этическим
соображениям. Это фанатизм; я предпочитаю жить!
- Напрасно Наварро вытянул тебя из воды, - глухо сказал Жан. - Снимай
оружие и проваливай на свой катер!
- Спокойнее, французик! Я предвидел все, - ответил Ренни, водя стволом
автомата. - Сидите на месте, пока не уйдет катер, иначе я не ручаюсь.
- Предусмотрительный, ничего не скажешь! - отметил Жан. - Ничего,
может, еще где-нибудь встретимся.
- Выдержка, товарищи! Первый выстрел погубит все, - предупредил
Мануэль. - Они вызовут по радио миноносцы, побег сорвется, и тогда...
- Что тогда? - наглея, спросил Ренни. Он понимал, что никто не рискнет
выстрелить в него. - Повесят всех.
- Даже висеть с таким противно. Ты не трус, нет, ты - расчетливый
негодяй! Бери второй катер, он нам не нужен. Мы останемся продолжать
начатое. Труса можно понять и простить, но ты смеешь угрожать товарищам,
спасшим тебя! - сказал Мануэль.
- Посмотрим, далеко ли ты уплывешь в одиночку, - добавил Жан. -
Кланяйся от нас морским ежам!
Ренни на миг задумался. Представив все трудности плавания в океане, он
взглянул на Рамона и развязно сказал:
- Когда приходит неудача, лозунги меняются. Правильно я говорю,
летчик? Твое положение еще хуже, чем у них.
- Почему? - буркнул Наварро.
Ренни криво усмехнулся.
- Ты же не коммунист; тебе-то зачем рисковать? Идем со мной. Какие тут
идеалы, когда смерть берет за глотку?
Наварро слегка покосился на его автомат и сказал:
- Всякое хорошее дело для меня под конец обязательно обернется
какой-нибудь пакостью! А почему я вдруг так полюбился тебе?
- Пусть никто не упрекнет в неблагодарности. Ты все-таки вытянул меня
из воды, а теперь я спасаю тебя. Вдобавок, ты и в моторах разбираешься.
- Вот для чего я понадобился, - усмехнулся Наварро.
- Им ты тоже был нужен не за красивые глаза, - цинично заметил Ренни.
- Ты только попутчик! Идем-ка лучше на катер, пока не поздно.
- Ну что ж, видно, судьба готовит мне свои пути, - вздохнув, сказал
летчик и шагнул к пирамиде.
Жан пренебрежительно швырнул окурок к его ногам. Наварро опустил
голову и начал выбирать винтовку.
- Так-то оно умнее! Не копайся, бери любую, - в нетерпении торопил
Ренни, по-прежнему держа остальных под прицелом.
- На тот свет торопиться не следует, - возразил ему Наварро. - В наших
условиях без надежной винтовки далеко не уйдешь. Она точней бьет, чем
автомат.
Он выбрал винтовку потяжелее и, как бы взвешивая ее на руке, коротким
взмахом вдруг ударил Ренни по голове. Тот закачался, но не упал. Предатель
недоуменно таращил глаза, готовый вот-вот нажать гашетку автомата. Наварро
пришлось еще раз ударить его. Только после этого у Ренни подкосились ноги и
он тяжело рухнул на пол.
- С оружием не шутят. По приказу Хосе я обеспечиваю безопасность
командира, - сказал товарищам Рамон.
- Молодец, - похвалил Чезаре. - Хосе в тебе не ошибся.
Лесоруб сел на корточки, осмотрел Ренни, снял с него оружие и с
чувством гадливости сказал:
- Больше этот трус не встанет и не солжет.
Тело изменника оттащили в сторону и прикрыли мешком.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг