укоризной покачал головой.
- А о чем же, в таком случае? - изобразил недоумение я.
Чекист проигнорировал мой вопрос.
- Кто тебе так рожу разукрасил? - спросил он в свою очередь, легко и
непринужденно переходя без всякого предупреждения на "ты".
У меня создавалось впечатление, как будто мы играем в игру, в которой на
нелепый вопрос противника нужно отвечать своим, еще более нелепым вопросом.
Чтобы избавиться от этого ощущения, я решил ответить на последний вопрос
чекиста.
- А не твое дело, - сказал я, проникновенно глядя в глаза подполковника
Малинина.
И тут же получил удар кулаком по затылку от стоявшего за моей спиной
сержанта.
- Вежливым, Каштаков, нужно оставаться при любых обстоятельствах, -
менторским тоном заметил подполковник Малинин.
- Объясни это дебилу, который стоит у меня за спиной, - криво усмехнулся
я.
Вопреки ожиданиям, нового удара не последовало. Должно быть, сержант имел
приказание вправлять мне мозги только в тех случаях, когда я дерзил начальству.
Или же он просто не понял, что речь идет о его персоне.
Подполковник Малинин медленно поставил локти на стол, зажал пальцы правой
руки в кулак левой и так же не спеша возложил на получившуюся конструкцию свой
вялый, невыразительный подбородок.
- Ну, так что будем делать, Каштаков?
Должно быть, ему игра в вопросы без ответов пока еще не наскучила.
Я молча пожал плечами. А что я мог ему ответить, если вообще не понимал, о
чем идет речь?
- А ты все такой же, - с упреком заметил подполковник. - Упертый, как
геморрой.
Меня всегда поражала удивительная образность языка, которым предпочитали
объясняться люди в форме, будь то чекисты или просто военные. Характерно также
то, что чем более высокий чин с тобой разговаривал, тем труднее было понять,
что именно он имел в виду, используя ту или иную словесную конструкцию
собственного изготовления. Если бы я был филологом, как Сергей, я бы, наверное,
занялся составлением словаря, который помог бы обычным людям, не наделенным
выдающимися лингвистическими способностями, относительно свободно общаться с
иными представителями рода человеческого, для которых лоботомия была не опаснее
клистира. Я бы так и назвал отдельные разделы этого справочного издания:
"Словарный запас прапорщиков", "Лексикон младших офицеров", "Идиомы,
используемые офицерами от майора до полковника" и, конечно же, "Генеральские
эвфемизмы".
Но поскольку в настоящее время такого словаря не существовало, мне нужно
было самому, до предела напрягая воображение, искать общий язык с сидевшим за
столом напротив меня подполковником. Жестами я объясняться не мог, потому что
скрывавшийся у меня за спиной бдительный, но, судя по всему, наделенный весьма
ограниченным воображением сержант непременно воспринял бы это как проявление
агрессивности. Следовательно, мне оставалось только порыться в собственном
словарном запасе и попытаться отыскать там слова и выражения, знакомые моему
собеседнику.
- Послушайте, господин подполковник, - обратился я к Малинину. - Нам будет
куда проще общаться, если вы просто скажете, чего, собственно, от меня хотите.
- А сам ты, конечно же, этого не понимаешь? - язвительно усмехнулся
чекист.
- Если бы я обладал хотя бы незначительной толикой вашего ума и
проницательности, то никогда бы не стал частным детективом, который вместо
очередных званий и поощрений от командования получает только зуботычины и удары
по голове.
Малинин довольно улыбнулся. Удивительно, но чем более высокий пост
занимает тот или иной человек, тем безотказнее действует на него банальная,
прямолинейная лесть. Думаю, для того чтобы вызвать такую же самодовольную
улыбку на лице стоявшего у меня за спиной сержанта, мне пришлось бы прибегнуть
к куда более изощренной лжи.
- Чем ты сейчас занимаешься, Каштаков? - почти добродушно поинтересовался
Малинин.
- Да разные бывают деда... Пытаясь уйти от прямого ответа, я прекрасно
понимал, что мне не удастся это сделать. И все же я как мог тянул время,
предоставляя полковнику право первому открыть хотя бы часть из имевшихся у
него на руках карт.
- Я спрашиваю, не чем ты занимаешься вообще, - пояснил Малинин,
решивший, что я и в самом деле не понял, о чем идет речь, - а конкретно о том
расследовании, которое ты ведешь сейчас.
Так, из моей конторы происходит утечка информации. Интересно знать, каким
образом. Прослушивание самого офиса или телефонов я полностью исключал,
поскольку был уверен в надежности защиты, которую сам же и установил.
Следовательно, оставались только люди, которым было известно о том, что
происходит в конторе. А их было не так уж и много...
- Ни одно из дел, которыми я сейчас занимаюсь, не представляет интереса
для службы государственной безопасности, - сказал я, снова уходя от прямого
ответа.
Подполковник горестно вздохнул, давая тем самым понять, насколько
расстроил его мой необдуманный ответ.
- Мне следует расценивать это как отказ от сотрудничества? - спросил он.
- Ну что вы! - почти искренне возмутился я такой трактовкой моих слов. - Я
бы на вашем месте отнесся к моему заявлению всего лишь как к робкой попытке
наладить диалог, понятный обеим сторонам.
- Тебе все еще что-то непонятно? - удивился Малинин.
- Отчасти, - ответил я.
Подполковник задумчиво поскреб ногтями плохо выбритую щеку.
- Тебя, Каштаков, не смущает то, что тебе одновременно приходится работать
на Рай, на Ад, да еще и на "семью"?
Признаться, меня поразила такая осведомленность, однако я не подал вида,
ответив равнодушно:
- Мне приходилось работать и на большее число клиентов одновременно. Что
поделаешь, - с сожалением развел руками я, - я не получаю зарплату от
Градоначальника, и посему мне приходится зарабатывать хлеб свой насущный в поте
лица.
- Ты православный человек, Каштаков? - задал совсем уж неожиданный вопрос
подполковник.
- А интересно, кем бы я еще мог быть, - недоумевающе развел руками я, -
если мы живем в стране, в которой православие является государственной
религией? Если бы я даже был мормоном, тайно отправляющим свои религиозные
обряды на кухне при задернутых шторах, то никогда бы в этом не признался, сидя
напротив подполковника НКГБ.
- В таком случае ты понимаешь, почему мы не поддерживаем официальных
отношений на правительственном уровне с Адом? - спросил Малинин, пропустив мимо
ушей мое последнее замечание.
- Но я-то не государственная организация, - ответил я, все еще не понимая,
к чему клонит чекист. - Я работаю на тех, кто мне за это платит.
Подполковник коротко махнул рукой, делая знак стоявшему за моей спиной
сержанту. Несмотря на все свое любопытство, я решил, что благоразумнее будет не
оборачиваться. Все, что мне положено было знать, я и без того узнаю в свое
время, а излишняя любознательность в данной ситуации могла дорого мне обойтись.
Негромко скрипнула дверь, и я спиной почувствовал, что в комнату кто-то
вошел. По мягким, крадущимся звукам его шагов я мог точно определить, что это
был не военный - те бухают своими подкованными сапогами с такой силой, что на
месте старика Фрейда я задумался бы над глубинной связью между строевым шагом и
мужской сексуальностью.
Впрочем, таиться вновь прибывший не собирался. Он обошел табурет, на
котором я сидел, и остановился в узком проходе между краем начальнического
стола и стеной. После разговора о вероисповедании, который завел подполковник
Малинин, меня ничуть не удивило то, что он пригласил принять участие в нашей
беседе священнослужителя, состоящего на службе в НКГБ.
Священник был настолько худ, что, сняв рясу, запросто сошел бы за
индуистского аскета. Поскольку предположение о том, что денег, которые платили
попу в НКГБ, ему не хватало для того, чтобы нормально питаться, представлялось
мне абсолютно несостоятельным, сам собой напрашивался вывод о том, что поп
обладал холерическим типом темперамента, и Энергия, кипевшая у него внутри, без
остатка сжигала все те калории, что поступали в организм с пищей. Священник
очень старался выглядеть солидно и представительно, чему, на мой взгляд, сильно
мешала не только его вызывающая невольное сострадание худоба, но и неровные
клочья растительности на лице, которым он, судя по всему, безнадежно старался
при-, дать вид окладистой бороды. Зато ряса у попа была вполне добротная, а
поверх нее на груди висел какой-то не то орден, не то медальон, весь в завитках
и блестящих каменьях. Как правильно называлась эта штука, я не знал. Да и сан
священника по его одеянию определить не мог. Школу я заканчивал еще в те
времена, когда Закон божий не входил в обязательную программу, и по мне что
дьякон, что архиерей - все было едино. Поп - он поп и есть. И именно поэтому я
начал с того, что обратился к попу с вопросом:
- Простите мое невежество, батюшка, но хотелось бы знать, в каком вы
звании?
Полковник Малинин поднял вверх указательный палец, и я вновь получил по
затылку. Что ж" понятно: звание священнослужителя, состоящего на службе в НКГБ,
является государственной тайной.
- Сатанинский прислужник! - сверкнул меня глазами поп. - Каиново отродье!
- Послушайте! - взмолился я, обращаясь главным образом к подполковнику. -
Мы переходим на язык, который я совершенно не понимаю! Чего ради явился сюда
этот поп?
- Ради того, чтобы наставить тебя на путь истинный, - ответил мне сам
священнослужитель.
- Разве я с него уже свернул? - ужаснулся я.
- Сети Диавола расставлены повсюду! Поп вознес указательный палец к
потолку, и я непроизвольно втянул голову в плечи, ожидая нового удара. Однако
мои опасения оказались напрасными. Должно быть, сержант реагировал только на те
сигналы, который подавал ему человек, облаченный в форму военного образца.
- И всякой, кто нетверд в вере своей! - продолжал между тем вдохновенно
вещать поп. - Кто душою слаб и не может устоять против искуса! Кто не убоялся
гнева Отца своего небесного!..
- Короче, батюшка, - прервал его, постучав пальцем по краю стола
подполковник Малинин. - Вы здесь не на проповеди.
- Короче, отринь от себя Диавола и обрати свой лик к Господу, сын мой, -
скороговоркой закончил поп, после чего быстро осенил себя крестным знамением.
Глядя на меня, подполковник Малинин удовлетворенно кивнул, давая понять,
что целиком и полностью согласен со словами священника.
- Да нет никаких проблем! - с детской радостью воскликнул я. - Я, можно
сказать, всю жизнь только о том и думал, как бы изгнать из души своей Дьявола!
Все беды мои из-за него! И рожу мне вчера расквасили только потому, что слаба
Моя вера в Господа! Отец родимый! - призывно протянул я руку в направлении
попа. - Ты только скажи, что сделать мне для этого нужно?!
Поп степенно приоткрыл рот, собираясь ответить на мой вопрос, но его
опередил подполковник Малинин:
- Что за работу ты должен выполнить для чертей?
Ага, тут же смекнул я, выходит, этого он не знает. Тогда, спрашивается,
чего ради затеян весь этот цирк?
- У одного из демонов неподалеку от памятника Минину и Пожарскому, в тот
самый момент, когда он любовался рубиновой звездой на Спасской башне Кремля,
которая, как известно, суть все та же пентаграмма, весьма почитаемая в Аду, из
заднего кармана брюк вытянули бумажник из "адской кожи", - с ходу соврал я. -
Ему не столько шеолов жаль, каковыми тот бумажник был набит, сколько фотографии
любимой, с которой он расстался тринадцать лет назад и с тех пор ни разу более
не виделся.
Подполковник и поп быстро переглянулись.
- Врет, - уверенно произнес поп.
Я с безразличным видом пожал полечами.
- Если не верите, то сами спросите у чертей. Батюшка, - с интересом глянул
я на попа, - а вам лично доводилось бывать в Аду?
- Изыди! - пронзительно и фальшиво возопил поп и принялся быстро
креститься.
- Продолжаешь в игры играть, Каштаков? - навалившись грудью на стол, зло
глянул на меня подполковник.
- Да какие уж тут игры, - я посмотрел на часы. - Есть уже охота.
- Какая еда, Каштаков, - презрительно поморщился подполковник, - тебе
сейчас о своей заднице думать нужно.
- А батюшка говорил, что о душе, - я удивленно посмотрел на попа. - Или
все же сначала о заднице, святой отец?
Видимо, подполковник Малинин решил, что разговаривать со мной далее не
имеет смысла, поскольку следующие свои слова он обратил к попу:
- Святой отец, будьте так любезны, объясните господину Каштакову, какими
неприятностями грозит ему сотрудничество с представителями Ада.
Поп двумя пальцами ухватил свою жидкую бороденку и посмотрел на меня,
словно гробовщик, снимающий мерку с человека, которому, по его мнению, недолго
осталось ходить по земле.
- Как ты думаешь, чем может обернуться для тебя отлучение от церкви, сын
мой? - поинтересовался священник.
- Думаю, что ничем хорошим, - честно признался я. - Если в моем
удостоверении личности не будет указано, что я истинно православный, то я
скорее всего не смогу продлить лицензию на право заниматься частной детективной
практикой на территории Московии.
Наклоном головы священник подтвердил правоту моих слов.
- Ну, так что, Каштаков? - нетерпеливо спросил подполковник Малинин.
- Что? - глупо вытаращился я на него. Лицо чекиста сделалось даже не
багровым, а какого-то синюшного цвета. По-моему, даже поп за него испугался.
- Сержант! - рявкнул во всю глотку Малинин. В одно мгновение я вновь был
схвачен за шиворот, поднят с табурета и брошен к стене. И снова моя
многострадальная шляпа оказалась на полу, попранная солдатским сапогом.
- Руки на стену! Ноги расставить! - проорал мне в ухо сержант.
Я счел за лучшее выполнить данное распоряжение, хотя оно и казалось мне на
редкость глупым. Какой смысл было заново меня обыскивать, если после того, как
я прошел через сканер, капитану, дежурившему на проходной, было известно обо
всем, что лежало у меня в карманах?
Но сержант не стал меня обыскивать. Он просто хлопнул легонько ладонью по
правому карману моего пиджака и негромко произнес:
- Есть.
- Что есть? - удивленно воскликнул я. Сержант умело ударил меня по почке.
Не так сильно, чтобы отправить после этого к врачу, но достаточно
чувствительно, чтобы отбить желание двигаться без команды.
- Доставайте, сержант, - приказал Малинин. Сержант запустил руку в правый
карман моего пиджака и извлек из него выкидной нож. Тот самый, который я
отобрал у Свастики. Сунув нож в карман, я совершенно о нем забыл, поэтому и не
предъявил на контроле. Но капитан, проводивший проверку, не мог не заметить,
что в кармане у меня лежит нож. И тем не менее он промолчал, решив сделать
подполковнику Малинину поистине царский подарок. А я, по собственной
неосмотрительности, сам себя загнал в угол.
- Да, - подполковник Малинин взял в руку нож, который передал ему сержант,
и надавил на плоскую кнопку. Выброшенное тугой пружиной, из рукоятки выскочило
широкое лезвие с длинным, глубоким долом. - Вы видите, святой отец? -
продемонстрировал он оружие священнику. - Даже подумать страшно, что мог
натворить этот человек, пронесший нож в тщательно охраняемое здание.
- Ладно, - угрюмо произнес я. - Говорите, что вам нужно?
- Какими мы вдруг сделались покладистыми, - победоносно улыбнулся Малинин.
- С чего бы вдруг?
Я ничего не ответил.
А что тут было говорить? Раз уж сам свалял дурака, так, значит, самому
нужно было и отвечать за это.
Малинин сделал знак сержанту, и тот снова кинул меня на табурет. На этот
раз я не сопротивлялся и даже не попытался поднять с пола свою растоптанную
шляпу. Я был похож на тряпичную куклу, которую можно было без всякого сожаления
кидать, бить и топтать. Всем присутствующим в комнате чекистам, одетым в форму,
равно как и облаченным в рясу, должно было стать ясно, что я сломлен, раздавлен
и смят, как и моя валявшаяся на полу шляпа.
- Так что было нужно от тебя чертям? - спросил подполковник Малинин.
Судя по тону, теперь он был уверен, что получит на свой вопрос
исчерпывающий ответ. И я не стал его разочаровывать.
- Черти хотели, чтобы я передавал им всю информацию относительно той
работы, которую поручили мне святоши.
- Ангелы, сын мой, ангелы, - поправил меня поп.
- Да черт с ними, - я безразлично дернул плечом, - пусть будут ангелами!
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг