должен принести Бурдюк, ни о том, успел ли что-нибудь передать ему Слим, ни о
предстоящем разговоре с Сирхом...
Проснулся Граис внезапно, словно от толчка. Сразу же приподнявшись на
локте, он быстро окинул взглядом комнату. Никого постороннего в помещении не
было. Слим и Грудвар вновь, как вчера, сидели на полу, играя в треугольники.
Все было, как обычно... И все же какое-то едва уловимое напряжение витало в
воздухе. Граис не мог объяснить, в чем дело, но он совершенно отчетливо ощущал
тревогу. Всем телом, каждой его клеточкой, он чувствовал, что-то здесь не в
порядке, что-то вот-вот должно произойти...
Усилием воли Граис попытался прогнать дурное предчувствие. Когда же это
ему не удалось, он попросту нашел вполне естественное объяснение своему
странному состоянию, - само собой во всем виновата передозировка принятых вчера
наркотиков. Отсюда и ощущение подвешенности в пустоте, - кажется, что предметы
отодвигаются, когда ты протягиваешь к ним руку...
Граис сел на кровати и, плотно прижав ладони к лицу, надавил пальцами на
веки. Перед закрытыми глазами поплыли разноцветные круги, пересекающиеся,
наслаивающиеся друг на друга, сливающиеся в радужном сиянии...
- Граис...
Граис развел руки в стороны и открыл глаза. В первый миг, после
ослепительного буйства цветов и красок под опущенными веками, мир показался ему
бесцветным. Но вскоре он наполнился красками и стал таким же, как всегда...
- Граис...
Граис поднял голову и встретил встревоженный взгляд серых, словно бы
подернутых пеплом, глаз Грудвара.
- Граис, с тобой все в порядке? - спросил бородач. - Ты неважно
выглядишь...
- Твой ход, Грудвар, - не отрывая взгляда от игрового поля, произнес Слим.
- Сегодня я не собираюсь тебе проигрывать...
- Все в порядке, - махнул рукой Граис. - Плохо спал ночью...
- А говорят, что люди с чистой совестью не страдают бессонницей, -
полуобернувшись, подал реплику Слим.
Граис поднялся на ноги и подошел к тазу для умывания. Воды в кувшине,
стоявшем рядом, было только на донышке. Звать слугу Граис не стал. Собрав
остатки воды в пригоршню, он плеснул ее себе в лицо и провел по щекам влажными
ладонями. Кожа на лице показалась ему болезненно-горячей. Все в это утро было
каким-то не таким, как обычно...
Присев на край кровати, Граис посмотрел на поднос, где ему оставили
завтрак. Есть совершенно не хотелось. Он взял только красный акисовый плод, но
вместо того, чтобы надкусить его, просто крепко сжал в ладонях.
- Бурдюк еще не возвращался? - спросил Граис у игроков в треугольники.
- Рано еще, - не поднимая головы, ответил Слим.
- Кто-кто, а уж Бурдюк к обеду не опоздает,- усмехнулся Грудвар.
Граис надкусил акис и тут же выплюнул - спелый, красивый снаружи плод
внутри оказался червивым. Прополоскав рот соком, Граис прилег на кровать.
Граис никогда не верил в возможность предсказывать будущее, используя для
этого лишь собственные сверхчувственные способности. Но сейчас он сам явственно
ощущал предчувствие чего-то недоброго, витающее в комнате. Казалось, воздух
уплотняется и закручивается тугими петлями, сдавливающими горло. Хотелось
разорвать руками опутывающую все вокруг густую пелену, чтобы набрать наконец
полную грудь воздуха и закричать...
Граису стоило немалых усилий сохранять хотя бы видимость спокойствия.
Наблюдая за Грудваром и Слимом, он заметил, что игроки в треугольники тоже
ведут себя странно. Обычно каждый из них подробно комментировал очередной ход,
подшучивал над соперником или же недобро отзывался о нем, в зависимости от
того, насколько удачно для него складывалась партия. Сейчас же оба, молча, даже
не глядя на соперника, выкладывали свои фишки на игровое поле. Движения их были
резкими и нервозными. Создавалось впечатление, что они сели играть только для
того, чтобы забыть о том, где они находятся и что происходит вокруг.
Говорят, что незадолго до начала крупных природных катастроф вроде
землетрясения, извержения вулкана или цунами, над местностью, которая должна
подвергнуться разрушению, повисает некая гнетущая напряженность, предвещающая
близкую беду. Причиной этого является повышенная напряженность земной коры,
которая становится источником сверхнизкочастотных инфразвуковых волн. Особенно
восприимчивы к ним животные и некоторые птицы. Но даже люди, слуховой аппарат
которых неспособен воспринимать инфразвуки, ощущают в такие моменты
необъяснимую тревогу и стремление поскорее покинуть недоброе место.
Но, если природные катастрофы заранее сигнализируют о своем приближении,
то, быть может, и грядущие социальные потрясения тоже являются источниками
неких сигналов, воздействие которых можно ощутить незадолго до того, как
произойдут сами события? Ведь ничто не происходит внезапно. Любое действие
имеет подготовительный этап, на протяжении которого все большему числу людей
тем или иным образом становится известно о готовящейся грандиозной подвижке
людских масс. Слухи и предчувствие грядущей беды расползаются по сторонам от
центра заговора, порождая новые слухи и неосознанное ожидание грядущих событий.
Напряжение растет, хотя мало кто еще понимает, что именно должно случиться... А
после каждый второй будет бить себя кулаком в грудь и повторять: "Я же
говорил!.. Я предчувствовал, что именно так все и произойдет!.."
Лежа на кровати, Граис чувствовал, как тело его постепенно сковывает
приятная дремотная слабость. Самым ужасным было то, что он не только не мог, но
даже и не хотел с нею бороться. И это при том, что каждая клеточка организма
буквально вопила об угрозе, спастись от которой, наверное, еще было возможно.
Но для того, чтобы спастись, следовало что-то предпринять. А что можно
противопоставить пока еще незримой и даже неназванной опасности? В том странном
состоянии, в котором сейчас пребывал Граис, любое движение казалось
бессмысленной тратой сил.
Время близилось к полудню, а Граис все никак не мог стряхнуть с себя
полусонное оцепенение. Такое состояние нередко бывает после дневного сна у тех,
кто не имеет привычки спать в светлое время суток.
В конце концов, чтобы хоть немного развеяться и прийти в себя, Граис решил
выйти прогуляться.
Дверь, ведущая в сад, была незаперта, но за порогом ее, как всегда в любое
время суток, дежурил один из преданных Сирху эребийцев.
- Я просто хочу прогуляться по саду, - ответил Граис на его вопрошающий
взгляд.
Эребиец молча кивнул.
Граис не спеша шел по посыпанной крупным речным песком тропинке, а следом
за ним, на расстоянии пяти шагов, неслышно ступал широкоплечий гигант.
"Интересно, - подумал Граис, - каким образом эребиец дал своему напарнику
знать, что тот должен сменить его на посту у двери?" Однако спрашивать слугу об
этом он не стал, решив, что тот, как всегда, не ответит на вопрос, а отделается
короткой, ничего не значащей фразой. Или же попросту сделает вид, что не понял,
о чем его спросили.
Граис шел не торопясь, полной грудью вдыхая благоухающий аромат
экзотических растений, собранных в саду Сирха. Листва деревьев укрывала его от
палящих лучей солнца. Птицы щебетали о чем-то своем, словно и не замечая
идущего по саду человека.
Граис наслаждался покоем. Впервые за кажущиеся бесконечными дни
томительного ожидания ему наконец-то удалось на время забыть о своем
профессиональном долге и связанной с ним ответственности, нести которую
постоянно не под силу ни одному человеку. Жизнь просто спокойно текла своим
чередом. Время обволакивало ксеноса, подобно тихим, прохладным водам бескрайней
реки, и плавно увлекало вслед за собой. У Граиса вдруг возникла мысль, что если
бы у каждого человека был свой, пусть даже совсем крошечный, садик, то многие
беды, которые люди сами на себя же и обрушивают, навсегда ушли бы в прошлое.
Какой смысл брать в руки оружие и отправляться на поиски лучшей жизни в чужую
страну, если дома у тебя есть старый сад, в котором ты все можешь устроить
именно так, как нравится тебе самому? Обустроить сад - все равно что создать
новую Вселенную...
Услышав позади себя скрип песка под ногами торопливо идущего человека,
Граис настороженно обернулся. Расслабленности и неги как не бывало, - ксенос
был собран и готов к действиям.
Эребиец посторонился, пропуская нагнавшего его слугу-йерита.
Остановившись перед Граисом, йерит перевел дыхание и быстро вытер рукавом
выступивший на лбу пот.
- Господин... - он на мгновение замялся, не зная, правильно ли обратился к
гостю. - Преподобный Сирх желает видеть тебя в своих покоях. Немедленно.
- Что случилось? - брови Граиса сошлись у переносицы.
Слуга-йерит отвел взгляд в сторону.
- Я провожу тебя, - сказал он.
Следуя за слугой, Граис быстро добрался до той самой комнаты, где обычно
встречался с Сирхом.
Сирх сидел в кресле, спиной к двери. Граису были видны только руки
преподобного - свешиваясь через подлокотники, они почти касались пальцами пола.
- Я пришел, - сказал Граис, когда дверь за его спиной закрылась.
- Слышу, - глухо ответил Сирх.
Кисть левой руки его едва заметно качнулась.
- Мой посыльный пока еще не вернулся... - начал было Граис.
- Зато мой вернулся, - перебил его Сирх. Голос преподобного звучал все так
же странно. Граису даже показалось, что он улавливает в нем признаки с трудом
сдерживаемых рыданий.
- И что за вести он тебе принес? - спросил Граис, не догадываясь, о каком
именно посыльном говорит Сирх.
- Разные...
Правая рука Сирха приподнялась и чуть сдвинулась назад, в сторону Граиса.
Между указательным и средним пальцами был зажат сложенный вдвое лист серой
бумаги.
- Возьми, - велел Граису Сирх.
Граис сделал шаг вперед и, взяв из руки Сирха бумагу, развернул ее.
Это был ответ Килоса на письмо преподобного. Очень кратко юноша сообщал
отцу, что с ним все в порядке. В самом конце письма три раза было написано
слово "да" и дважды - "нет".
- Откуда это письмо? - удивленно спросил Граис.
Ксенос был недоволен и одновременно не мог взять в толк, с чего это вдруг
Бурдюк доставил послание прямо к Сирху, не показав прежде ему?
- Его принес мой верный буссарец, - все так же медленно и глухо произнес
Сирх.
- А что означает "да"-"да"-"да"-"нет"-"нет"?
- Чтобы быть уверенным, что Килоса не заставили написать письмо заранее, я
задал ему пять вопросов, ответить правильно на которые не мог бы никто, кроме
него, и попросил ответить на них в том же порядке. Теперь я уверен, что Килос
написал письмо после того, как прочел мое.
- Значит, у тебя больше не осталось сомнений?
- Ни малейших!
Сирх резким движением поднялся из кресла. Граис с удивлением увидел, что
на преподобном одет простой серый балахон, который носят странствующие
проповедники, с капюшоном, накинутым на голову и закрывающим верхнюю половину
лица.
Сирх повернулся к Граису. Губы его, плотно сжатые, были похожи на старый
шрам, пересекающий лицо.
- И вот что мне еще передали вместе, с письмом!
Сирх рывком сдернул со стола черный платок.
- Великий Поднебесный!.. - только и успел произнести Граис, прежде чем у
него перехватило дыхание.
На столе лежала голова Килоса. Глаза плотно закрыты, рот чуть приоткрыт,
волосы слиплись от крови.
- Глаза ему закрыл я, - сдавленным голосом едва слышно произнес Сирх. - Он
смотрел на меня... - голос Сирха сорвался. Быстро взмахнув рукой, Сирх рукавом
вытер выступившие на глазах слезы. - Это было невыносимо... - с усилием выдавил
он из себя и положил трясущуюся ладонь на волосы мертвой головы сына.
Граис оттолкнул Сирха в сторону и, выхватив у него из руки платок, прикрыл
им ужасный предмет на столе.
Сирх почти без сил упал в кресло.
- Вот ответ на все наши вопросы, Граис, - взмахнув рукой, указал он на
стол. - Я знаю Килоса - никакие угрозы не смогли бы заставить его написать это
письмо. А это значит, что он был уверен в собственной безопасности. Его
обманули так же, как и тебя, Граис.
- Да, теперь я это понимаю, - тихо произнес Граис.
Сирх попытался усмехнуться. Но вместо этого лицо его исказилось,
сделавшись похожим на лик ночного кошмара. Запрокинув голову назад, Сирх
колоссальным усилием воли заставил свои глаза оставаться сухими.
- Мы совершили ужасную ошибку, попытавшись заключить договор с людьми,
которые с самого начала не собирались выполнять взятые на себя обязательства, -
проглотив слезы, произнес Сирх. - Если бы не смерть Килоса, я бы сказал, что
нам еще повезло, - наши противники оказались довольно глупыми и игра в
миротворцев наскучила им прежде, чем принесла какие-то результаты.
- И что теперь? - Граис обошел кресло, в котором сидел Сирх, и, оказавшись
напротив собеседника, присел на подоконник.
- Теперь мы возвращаемся к первоначальному плану, - ответил Сирх. - Я
думаю, что наместник уже отдал войскам приказ к началу операции по уничтожению
лагерей засевших в горах разбойников.
- Но ты же говорил, что тебе удалось убедить наместника отменить операцию!
- воскликнул Граис.
- Не отменить, а отложить на время, - поправил его Сирх. - Получив это...
послание, я дал знать наместнику, что разговоры о заключении мирного соглашения
со стороны бунтовщиков оказались чистым блефом. Единственной их целью было
выиграть время, чтобы подготовиться к отражению удара имперских войск. Извини,
Граис, но, поскольку я ничего не говорил наместнику о Килосе, здесь мне снова
пришлось сослаться на тебя...
Вскочив с подоконника, Граис подался в сторону Сирха:
- Послушай, но ведь, наверное, еще не поздно отменить приказ...
- Я не стану ничего делать для этого, - не дослушав Граиса, покачал
головой Сирх.
- Вольным известно о планах наместника и, как ты сам прекрасно понимаешь,
у них было время для того, чтобы подготовиться к обороне.
- Командирам кахимских отрядов тоже известно о том, что разбойники готовы
встретить их. Это уравнивает шансы противников. А если учесть опыт и боевую
выучку кахимцев, то, я бы сказал, что у вольных нет ни малейших шансов на
победу. Перед началом боевых действий кахимцы всегда проводят серьезную
разведку, так что, если бунтовщики рассчитывают заманить противника в ловушку,
то их ожидает жестокое разочарование.
- Но мы же говорили с тобой о том, чем все это закончится! - Граис в
отчаянии ударил ладонью о ладонь.
- Бандиты и разбойники, не имеющие ни малейшего представления о чести и
совести, достойны только одного - смерти! - последнее слово Сирх едва ли не
выкрикнул.
- Опомнись, Сирх! Сейчас в тебе говорит жажда мести!..
- Нет! - Сирх выставил руку ладонью вперед, словно прикрываясь от слов
Граиса. - Сейчас я в большей степени, чем когда-либо, думаю не о себе, а о
будущем Йера! Никогда прежде йерит не убивал йерита, не объявив публично о
своем намерении и не объяснив сородичам причину своих действий! И в девяти
случаях из десяти после этого оказывалось возможным уладить дело мирным путем!
А если и нет, то будущая жертва получала возможность спастись бегством! Вольные
не только не чтут слов Поднебесного, объявившего убийство соплеменника самым
страшным грехом, они еще и забыли заветы предков! Разве не ты, Граис, говорил в
свое время: "Народ, забывший своих предков, обречен на смерть"? - Граис молча
кивнул. - Заразу нужно выжечь каленым железом прежде, чем она расползется по
всему Йеру!
- Но в данный момент симпатии большинства йеритов на стороне вольных,
которых они считают борцами за истинную веру и свободу своей страны!
- Я попытаюсь образумить людей, - неожиданно спокойно произнес Сирх. - Во
время завтрашней проповеди.
- Сирх, - Граис наклонил голову и безнадежно покачал ею. - Неужели ты до
сих пор не понял, что все твои проповеди народ воспринимает с точностью до
наоборот. Чем с большим усердием ты станешь хаять вольных, тем сильнее будет
народная любовь к ним.
- На этот раз мне поверят.
В голосе Сирха, звучавшем сдавленно и негромко, послышалась такая
необычайная уверенность в себе и в своих словах, что Граис невольно глянул на
него с удивлением. Откуда вдруг возникла эта твердость и непоколебимость?
- На этот раз мне поверят, - влажно поблескивающие, словно осколки льда,
глаза Сирха смотрели прямо на Граиса. - Потому что эту проповедь будет
произносить не преподобный Сирх, а просто Сирх из Дрота. И если мне все равно
не удастся достучаться до душ прихожан... Что ж, в таком случае тем хуже для
них самих.
Глядя на Сирха, Граис понимал, что не имеет смысла уговаривать его
изменить свое решение. И, странно, он испытывал от этого только облегчение. Он
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг