Месторождение истощилось, и добыча камней сделалась дороже, чем даже
невольничий труд.
- Снова открыли, - ответил Грудвар. - Начали копать глубже. Говорят, что
теперь шахты доходят почти до самого огня земных недр. Поэтому и мрут там люди,
как мигаты осенью.
- Пока есть империя, найдутся и бунтовщики вроде тебя, Грудвар, - снова
усмехнулся старик. - Которым не терпится в эти самые шахты.
- Ну что ты с ним будешь делать? - обреченно посмотрел на Граиса бородач.
- Так и балабонит весь день. Словно самого его завтра поутру домой отпустят.
- А может, и отпустят! - снова встрял в разговор старик. - Вот вернется
наместник, он с моим делом в момент разберется...
Речь его, грозившую затянуться, прервал сухой, надсадный кашель,
раздавшийся с кучи соломы, лежащей возле дальней от двери стены, прямо под
узкой, выходящей на тюремный двор, щелью. Человек кашлял мучительно и долго,
взахлеб, не останавливаясь. .
- Снова у Митея приступ, - тяжело вздохнул Грудвар.
Старик, подавшись в сторону больного, пытался как-то облегчить его
страдания. Но, как мог заметить Граис, все его действия сводились только к
уговорам и попыткам удержать руки страдальца, которыми тот рвал у себя на груди
рубашку.
Поднявшись на ноги, Граис подошел к старику и опустился на колени возле
несчастного Митея.
Больной был в беспамятстве. Голова его, с закатившимися глубоко под веки
глазами, была запрокинута назад. Из угла рта стекала слюна. На впалых щеках
горели алые болезненные пятна.
Граис приложил ладони к узкой, впалой груди несчастного. Затем быстро
надавил пальцами несколько активных точек на шее. Больной затих, тяжело,
надсадно дыша.
- У него астма, - сказал Граис. - Следующий приступ он может не пережить.
Ему нужен свежий воздух.
- Где ж его взять? - проворчал старик.
- Тогда дайте воды, - потребовал Граис.
- Нет воды, - ответил подошедший к ним Грудвар. - Воду дают только по
полкружки утром и вечером.
Только теперь Граис понял, какую услугу оказал ему шалей, заставив
напиться вволю прежде, чем затолкнуть в камеру. В маленьком, душном помещении,
разогретом, как коптильная печь, жажда являлась дополнительным средством
истязания заключенных.
- Нужно сообщить охранникам, что в камере больной, - сказал Граис,
взглянув на Грудвара. - Наверное, его можно перевести в другое, более
подходящее для него помещение.
- Ты что, смеешься, - мрачно глянул на Граиса бородач. - Да Митея затем и
засунули в эту камеру, чтобы он скорее концы отдал.
- В чем его вина? - Граис переводил взгляд с одного обитателя камеры на
другого. - Он тоже бунтовщик?
- Если бы, - горько усмехнулся старик.
- Митей неохотно рассказывал о том, за что здесь оказался, - медленно, как
бы раздумывая, стоит ли продолжать, произнес Грудвар.
- Ну так и ты помалкивай, - проворчал старик.
- Да, какая теперь разница, - махнул рукой Грудвар. - Бедолаге теперь одна
дорога - к Поднебесному.
- Так что же такое ужасное он совершил? - снова спросил у Грудвара Граис.
- Как я понял из речей Митея, он служил чиновником в каком-то из городских
управлений, - сказал бородач. - И, кажется, имел неплохую должность. Да вот
беда, оказался не в меру честным - отказался участвовать в какой-то махинации
по перераспределению земельных наделов. Сам ворованных денег не взял, а на тех,
кто всем этим занимался, обещал наместнику донести, как только тот вернется из
Кахима. Ну, дружки его бывшие ждать, естественно, не стали, состряпали донос и
упекли Митея в тюрьму. Должно быть, еще и судебному исполнителю приплатили,
потому что тот делает все возможное, чтобы Митей не дождался возвращения
наместника.
- Будь он не шишкой, а простым человеком, его бы уже давно в живых не
было, - приятель Грудвара Слим красноречивым жестом провел ногтем большого
пальца по горлу. - Государственного же чиновника просто так в темноте не
придушишь - наместник непременно назначит разбирательство.
- Ну вот, - снова заворчал старик. - Теперь он все про каждого из нас
знает. Все выложили.
- А ты чего так беспокоишься? - повернулся к нему Грудвар.
- Мне беспокоиться нечего, - демонстративно отвернулся в сторону старик. -
Мое дело маленькое. Наместник приедет - разберется. Невинного человека попусту
в тюрьме держать не станут. О себе бы лучше подумал.
- А мне-то и подавно бояться нечего, - усмехнулся Грудвар. - Про меня все
уже известно. У нас со Слимом теперь одна дорога - на ониксовые копи. Да только
далеко меня не увезут, сбегу.
- А все же старик прав, - посмотрел на Граиса Слим. - Ты, приятель, пока
еще не представился. А мы здесь, похоже, не один день вместе проведем.
- За что меня арестовали, вам уже известно, - сказал Граис. - А зовут меня
Граис. Граис из Сиптима.
- Врешь, северянин! - подскочил на своем месте старик. - Я Граиса из
Сиптима знал! Бывал на его проповедях!..
Сказав это, старик тут же умолк, сообразив, что сгоряча сболтнул лишнее.
- Ну так посмотри на меня повнимательней, - спокойно ответил ему Граис. -
Может быть, и признаешь.
Старик на четвереньках подполз к Граису и, положив руки ему на плечи,
развернул его так, чтобы слабые отсветы солнечных лучей, проникающих в камеру
через щель под потолком, упали на лицо. Подслеповато щурясь, старик какое-то
время внимательно всматривался в черты Граиса. Неожиданно он отшатнулся назад
и, припав спиной к стене, сжался в комок.
- Прости меня, прости меня маловерного, - быстро забормотал он, не отрывая
взгляда от лица Граиса.
- Да что с тобой? - удивленно окликнул старика Грудвар.
- Это он! - указал на Граиса кривым, высохшим пальцем старик. - Он!
Грудвар недоумевающе посмотрел на Граиса, затем снова перевел взгляд на
старика.
- Да кто он? - решительно потребовал ответа бородач. - Говори толком!
- Граис из Сиптима, - тихо произнес старик. - Исчезнувший пятнадцать лет
назад и теперь снова вернувшийся.
- Тот самый Граис из Сиптима? - широко раскрыв глаза, глянул на Граиса
Слим.
- Тот самый, - слегка наклонив голову, подтвердил Граис.
- Не слишком ли ты молод для того, чтобы быть тем самым Граисом? -
недоверчиво спросил Грудвар.
- Видно, время не властно надо мной, - попытавшись обратить вопрос
Грудвара в шутку, улыбнулся Граис.
- Умолкните, маловеры! - повелительным жестом вскинул руку над головой
старик. - Я говорю вам - это тот самый Граис из Сиптима, проповеди которого я
посещал много лет назад! Тот самый, чье учение о Пути к Поднебесному присвоил и
извратил его бывший ученик Сирх, называющий себя преподобным!
- Эй, старик, что-то ты не в меру разошелся! - насмешливо одернул его
Грудвар. - Да за такие слова тебя заодно с нами отправят добывать оникс! С чего
это ты вдруг страх потерял?
- Ты, что ли, доносить пойдешь? - не смог удержаться от язвительного
замечания старик.
- Ты ошибаешься по поводу Сирха, уважаемый, - обратился к старику Граис. -
Он вовсе не извратил мое учение. Он в точности повторяет те же самые слова,
которые когда-то произносил я сам. Люди просто не желают его слушать.
- И правильно, - негромко, но уверенно произнес Слим. - Сирх со своими
проповедями служит нашим врагам.
- Слушай, что я тебе скажу, Граис, - оттеснив Слима со стариком в сторону,
к Граису почти вплотную придвинулся Грудвар. - Ни в коем случае не называй
судебному исполнителю своего имени. Выдумай любое - никто проверять не станет.
Проступок твой не слишком серьезен, долго тебя здесь не продержат...
- Я уже назвал себя, - перебил Грудвара Граис.
- Ах ты!.. - Грудвар с досады вцепился себе в бороду. - Ну кто же так
поступает?!
- Я не вижу причин скрывать свое настоящее имя, - ответил ему Граис. - Я
не совершил ничего дурного или противозаконного.
- Последователи твоего учения подвергаются гонениям по всей стране. Ты
думаешь, для тебя будет сделано исключение?
- Мое учение свободно, не подвергаясь никаким гонениям со стороны
имперских властей, проповедует Сирх. Почему же я должен бояться?
- Потому что ты - не Сирх!
- В свое время я, так же, как сейчас Сирх, призывал к покорности и
смирению перед властью, - сказал Граис. - Власть поставил над народом
Поднебесный. Без нее жизнь превратилась бы в хаос. Если власть жестока или
несправедлива, значит, такую мы и заслуживаем. Не нам обсуждать волю
Поднебесного. Все, что мы можем, - это только смиренно ждать и надеяться на
лучшее. Только очистив свои души, мы сможем снискать милость Поднебесного.
- Ты освободил наши души, - поддержал Грудвара старик. - Благодаря тебе мы
поняли, что, даже находясь под властью Кахимской империи, можем оставаться
свободными людьми. Сирх же в своих проповедях провозглашает полную покорность
перед властью захватчиков. Он призывает покориться ей и телом, и душой. Поверь
мне, Граис, я знаю, что говорю. Я слышал и твои проповеди, и проповеди Сирха.
Между ними нет ничего общего.
- Граис, твое место на воле, а не в тюрьме, - вдохновенно произнес
Грудвар. - Там тебя ждут люди. Ты нужен им.
- В свое время я уже сказал им все, что мог, - покачал головой Граис.
- Времена изменились, Граис. Сейчас народ готов к борьбе с захватчиками.
Благодаря тебе, йериты уже смогли преодолеть межродовые разногласия. Им нужен
только вождь, который сможет объединить разрозненные отряды вольных, привлечь
на свою сторону новых бойцов и повести их за собой. Граис, твоя известность и
авторитет в Йере не имеют себе равных. За годы отсутствия ты превратился в
легенду...
- Я ничего не делал для этого, - ответил ему Граис.
- Ты поставил под сомнение могущество и власть Кахимской империи, -
негромко произнес старик.
- При этом я никогда не призывал к неповиновению.
- "Имеющий уши да услышит" - разве это не твои слова, Граис? - усмехнулся
старик.
- Ты услышал в моих словах то, чего в них никогда не было.
- Народ слышит в твоих проповедях то, что желает услышать, - снова горячо
зашептал Грудвар. - Разве ты не йерит, Граис? Разве ты не хочешь, чтобы наша
родина снова стала свободной?
- Йер будет свободной страной, - уверенно произнес Граис. - Но не сейчас.
- Он сделал небольшую паузу. - Сейчас за свободу пришлось бы заплатить слишком
дорогую цену.
- Свобода - превыше всего! - едва ли не в полный голос воскликнул Грудвар.
- Я готов отдать за нее свою жизнь!
- Дело не только в тебе, - не глядя на бородача, ответил Граис.
- Если ты встанешь во главе вольных...
- Я не для того вернулся в Йер, чтобы вести людей на верную смерть, - не
дослушав, оборвал Грудвара Граис.
Не желая продолжать этот разговор, он отошел в сторону и опустился на ком
свалявшейся прелой соломы.
У дальней стены тяжело и хрипло закашлял Митей. Старик наклонился над ним,
чтобы приподнять больному голову.
Грудвар, что-то шепнув на ухо Слиму, снова подобрался поближе к Граису.
- Я понимаю тебя, Граис, - тихо, едва слышно, заговорил он. - Ты правильно
делаешь, что не открываешь при всех своих намерений. Я не знаю, кто этот
старик, - Грудвар мотнул бородой в сторону дальней стены камеры. Граис
автоматически взглянул туда же и увидел, что за стариком, склонившимся над
больным, внимательно наблюдает приятель Грудвара. - Но мне и Слиму ты можешь
довериться. Мы не бандиты с большой дороги. Мы напали на имперский караван
только потому, что не хотели отправляться к вольным с пустыми руками... Я
специально при старике говорил, что не знаю дорогу к лагерю вольных... Ничего,
до рудников нас не довезут, - сбежим по пути...
Граис слушал Грудвара, не перебивая. Сознание его фиксировало услышанные
слова, не вникая в их смысл. Речь бородача мало интересовала Граиса - он уже
узнал от него все, что нужно. Теперь ему надо было собраться с мыслями и
обдумать сложившуюся ситуацию, чтобы принять верное решение.
Однако взвешенному, всестороннему анализу мешало то, что Граис никак не
мог понять, почему руководитель проекта Кричет счел нужным скрыть от него
существование в Йере пока еще плохо организованного и малоэффективного, но уже
получившего известность движения вольных. Граис отказывался верить в то, что
Кричет ничего не знал об отрядах сопротивления.
В исключительных случаях руководитель проекта имел право скрыть от ксеноса
ту или иную информацию, если считал, что она могла помешать выполнению его
миссии. Подобное происходило крайне редко, только когда ксеносу предстояло
самому изучить ситуацию на месте и, исходя из этого, принять то или иное
решение. Но сейчас у Граиса имелось совершенно определенное задание, для
выполнения которого у него не было никакой необходимости выходить за границы
собственных полномочий. Тогда в чем же дело? Что за игру ведет за его спиной
Кричет?..
Упершись руками в пол, Граис пододвинулся ближе к стене и прижался к ней
спиной. Камни были горячими. Время за стенами тюрьмы, должно быть, уже
перевалило за полдень, и духота в камере сделалась совершенно нестерпимой.
Граис медленно и осторожно, словно боясь захлебнуться горячим смрадом, втягивал
в себя воздух сквозь плотно стиснутые зубы.
Сидевший по правую руку от него Грудвар по-прежнему продолжал говорить,
время от времени стирая рукавом скатывающиеся по лицу крупные капли пота:
- ...А ты, когда поведут на допрос, не называй своего настоящего имени.
Вали все на писаря, мол, он все перепутал в бумагах. Прикинься чудаком, не
понимающим, в чем тебя обвиняют... Тебя выпустят, а судебный исполнитель еще и
втык от наместника получит за то, что сам не смог разобраться с таким плевым
делом...
Стараясь не обращать внимания на условия в камере, которая все больше
напоминала раскаленную духовку, и на льющуюся нескончаемым потоком речь
Грудвара, настойчиво пытающегося в чем-то его убедить, Граис на время отбросил
в сторону вопрос о причине, заставившей Кричета скрыть от него факт
существования в Йере отрядов вольных, и сосредоточил все свое внимание на
конечной цели всего проекта.
Теперь, как он понимал, его задача осложнялась тем, что ему нужно было не
просто поддержать Сирха, утратившего в своем величии всякую связь с
реальностью, но еще и приложить определенные усилия для развенчания
собственного образа, из которого за время его отсутствия народная молва создала
символ борца за свободу и независимость. И в этом ему мог помочь не столько
Сирх, сколько сам Кахимский наместник. Судя по тому, что известно о Центии
Офре, нынешнем наместнике Кахимской империи в Йере, человек он здравомыслящий.
Следовательно, его нетрудно будет убедить в том, что Сирх своими проповедями
уже не столько укрепляет авторитет имперской власти, сколько заставляет людей,
забыв о воле Поднебесного, самостоятельно задумываться о своей дальнейшей
судьбе.
- Что ты сказал? - внезапно повернулся Граис в сторону Грудвара, в речи
которого, как ему показалось, промелькнуло знакомое имя.
- Я сказал, что знаю надежного человека, у которого ты сможешь найти
пристанище, выйдя из тюрьмы. Он же поможет тебе и связаться с вольными...
- Имя, - нетерпеливо перебил Грудвара Граис. - Как, ты сказал, его имя?
Бородач посмотрел на собеседника с некоторой опаской, но все же повторил
однажды уже произнесенное имя:
- Фирон из Сирдаха, гончар. Через него один из отрядов вольных узнает о
том, что происходит в столице. Если ты скажешь Фирону, что пришел от меня...
- Фирон из Сирдаха, - не слушая далее Грудвара, изумленно произнес Граис.
- Он был моим учеником.
- Я не знал об этом, - развел руками бородач.
Глава 6
Ближе к вечеру двое арестантов, облаченных в грязное, рваное рубище, почти
не имеющее ничего общего с тем, что обычно принято называть одеждой, втащили в
камеру большую жестяную бадью. Поставив свою ношу на пол, они сразу же скрылись
за дверью, где их ожидали трое вооруженных охранников, один из которых, прежде
чем запереть дверь, швырнул в камеру полупустую кожаную флягу.
Старик первым кинулся к воде, но добежать до лежащей на полу фляги не
успел - его поймал за ногу Слим. Флягу взял в руки Грудвар. Слим подал ему
извлеченные из-под соломы грязные глиняные плошки с выщербленными краями.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг