осел, когда не подал ей руки и собирался от нее отречься, считая
предательницей... Я вспоминал это ее "Эх ты!" и прямо корчился, до того был
сам себе противен. Она придумала такой замечательный план, чтобы перед всеми
разоблачить Кривду, а я ничегошеньки не понял. Ясно, у нее не было возможности
меня предупредить - вдруг нас подслушивают! Кроме того, она боялась, что я
помешаю, - девчонки куда лучше умеют притворяться...
Все правильно, но я-то, я! Сразу - "предательница"! Нечего сказать, хорош
друг! Я бы на ее месте со мной и перестукиваться не стал. Она вообще-то
добрая, Петрова. Она замечательная, Петрова.
Как она обнаружила, что на царице - маска с париком? И давно догадалась. Я
вспомнил, что она как-то странно усмехалась, когда речь заходила о красоте
царицы. Или потому догадалась, что девчонка - их насчет косметики не
проведешь.
Конечно же, ей сейчас хуже, чем мне, страшнее, потому что она - слабый
пол. Подземелье - самое мрачное и глубокое, а Петрова - одна-одинешенька.
Небось, забилась в угол, и ревет...А может, нет? Может, она и тут меня
сильнее? Стоит себе у стены с гордо поднятой головой и горящим взглядом, как
настоящая героиня.
Ведь не струсила же она разоблачить Кривду! Пусть ничего не вышло, пусть
об ее подвиге никто не узнает - все равно Петрова - молодчина.
Почему она когда-то казалась мне необыкновенной девчонкой, когда
совершенно ясно, что она самая что ни на есть необыкновенная? И всегда была
необыкновенной - даже когда воровала у меня игрушки, ябедничала и выпросила у
меня билет на Олега Попова. Почему-то никому бы ни отдал, а Петровой отдал!
Все у Петровой необыкновенное: руки - необыкновенные, глаза -
необыкновеные, лицо волосы... И щурится она необыкновенно. Все необыкновенное,
только я прежде почему-то этого не замечал. Когда я вспоминал, что когда-то
даже дал Петровой тумака - просто мороз по коже. Как я мог!
И чем дольше я не видел Петрову, тем она мне представлялась прекраснее и
необыкновеннее. Будто принцесса какая-нибудь, а не девчонка. У нее ведь и имя,
как у принцессы - Василиса! Василиса Прекрасная!..Почему-то раньше оно мне не
нравилось, казалось смешным, но теперь...
Ва-си-ли-са...Синее имя. Как музыка. Сказочное имя.
И чем необыкновеннее представлялась мне Петрова, тем ничтожнее казался
себе я сам. Придумать ничего не могу, сделать ничего не могу. Не отыскать, не
вернуть нам Тайны. Скоро мы станем персонажами и никогда не вернемся в мир
Людей. Ложь на Длинных Ногах наговорит про нас всякую напраслину, и все ей
поверят, и будут стыдиться нас. И никогда не узнают правды.
А я только могу слушать, как стучит мне в стенку Петрова. И думать, какая
она необыкновенная. И что я не в силах ее спасти.
Что остается неделя.
Два дня.
Сутки.
Пять часов.
Час.
Полчаса.
Пятнадцать минут.
Минута.
Все.
Часы Мальчиша показывали, что мы пробыли на Куличках шестьдесят лет -
ровно земной час. Ничего не произошло, только мы с Петровой навеки стали
персонажами. Я хватил часы об стену, упал на холодный пол и заплакал, как
девчонка. Впервые, сколько себя помню. Никто не мог видеть моего позора и
отчаяния, и наревелся я всласть за все разы, когда крепился и был мужчиной.
А потом, наверное, заснул, потому что вначале мне показалось, что она мне
снится - прекрасная высокая женщина в белом. Ее лицо и руки словно светились
изнутри, а когда она двигалась, по стенам скользили теплые золотистые блики.
Один из бликов упал мне на глаза. Я зажмурился и понял, что не сплю.
- Ну, Качалкин, вставай. Нам пора.
- Кто вы? Откуда меня знаете?
- Я - Правда. Сама Истина приказала мне разыскать вас и спасти.
- Правда,..Истина, - разве это не одно и то же?
- О нет, Качалкин, Правда только служит Истине. Правда знает, что дважды
два - четыре и что на неделе лишь одна пятница, а Истина знает Тайну. Истину
невозможно постичь до конца, хотя и необходимо вечно к этому стремиться, а
Правда вполне доступна. Каждый зрячий отличит черное от белого, но не всякий
хочет быть зрячим, вот в чем проблема.
- Значит, вы поможет нам вернуть Тайну?
Правда грустно покачала головой.
- Ваше время кончилось, Качалкин. Вы наделали массу ошибок, но и
пострадали за Истину. А кто страдает за Истину, того Она всегда спасет - на
любых Куличках, из самого глубокого и мрачного подземелья.
- Но...Разве мы уже не стали персонажами?
- Пока нет, по милости Истины. Просто волшебные часы, которые ты пытался
разбить, отсчитывают теперь не ваши земные минуты, а годы.
- Не понимаю.
- Потом поймешь. Надо торопиться, Качалкин, - Истина подарила вам всего
полчаса.
Правда протянула мне руку. Стена вдруг сама собой раздвинулась, как дверь
в метро, и мы очутились в камере у Петровой. Петрова не стояла у стены с гордо
поднятой головой и горящими глазами, как полагается героине, - она
всхлипывала, забившись в угол, как обыкновенная девчонка.
- Алик! - кинулась она мне на шею, так что я едва не упал, - Я же знала
--ты придешь! Ты обязательно что-нибудь придумаешь...Я так ждала, Алик!
Она так это сказала, что я просто не мог признаться, что я тут не при чем.
Не мог, и все. И Правда промолчала, только улыбнулась, подала Петровой другую
руку, и мы пошли втроем, и стены раздвигались перед нами, как двери в метро.
На разные голоса завыли вдруг сирены - обнаружили наше исчезновение. Путь
нам преградил водопад - лавина бурлящей ревущей воды.
- Не бойтесь, Правда в воде не тонет!
Мы прошли сквозь водопад, будто сквозь дождик - нас едва забрызгало. А
впереди новое препятствие - огненная стена. Душит дымом, пышет жаром.
- Смелее - Правда не горит в огне!
Мы прошли сквозь бушующее пламя, и оно оказалось чуть теплым и совсем не
страшным, как бенгальский огонь.
Выбрались из подземелья. Черный город, Виловодная площадь со статуей, мимо
дворца сквозь кольцо Стражников, которые в страхе расступились. Их стрелы нам
вослед превращались в разноцветных неведомых птиц.
- Правду нельзя убить!
Во дворцовом саду перед будкой сидел на цепи наш Волк и тосковал о
свободе, усатремив грустный взгляд в сторону невидимого Леса. Вокруг валялись
недоеденные куски мяса.
- Можно мы возьмем его с собой? - попросила Петрова, - И отпустим на
свободу?
Правда кивнула.
Улица "Крайняя глупость", где у всех хата с краю, неприступная стена с
бойницами - мы перелетели через нее, как птицы.
А у стены нас ждали...Суховодов, Варвара и Бедный Макар!
Прощайте, дорогие наши верные друзья! Мы молча обнялись. Даже Варвара не
проронила ни слова.
И вот Царство Непроходимой Глупости позади. Тишина, ночь, сказочное небо с
крупными, как над нашей палаткой, в горах мира Людей, звездами. Неужели мы
вернемся? Светятся лицо и руки Правды, освещая путь. Мы проносимся мимо полей,
рек, деревень, мимо неведомых царств и городов. Будто во сне, когда едва
коснешься ногой земли, оттолкнешься и плавно паришь себе в воздухе.
- Можно вас спросить? - это говорю я, - Почему они, Дураки, молчали, когда
Петрова вывела Кривду на чистую воду? Почему они ничего не хотят знать? И
вообще, раз вы - Правда, раз вы сильнее всех и ничего не боитесь, и служите
самой Истине - взяли бы да установили везде на Куличках справедливость! Не
позволяли бы царствовать всяким там Шкафам и Золотым Удочкам, Лени, Страху,
Глупости, Эгоизму...
- Смешной мальчик...Ты что же, предлагаешь уничтожить весь отрицательный
опыт человечества, накопленный десятками поколений? Ведь Кулички - кладовая
этого опыта, своего рода музей. И если люди его лишатся, они станут повторять
ошибки своих прабабушек и прадедушек. Зло на Куличках для того и хранится
неприкосновенным, чтобы люди всегда о нем помнили и не наступали по сто раз на
одни и те же грабли. Понятно?
Чего тут было не понять - ясней ясного. Мне даже стыдно стало, что сам не
догадался. А Правда вздохнула:
- Только они все равно наступают и попадают. И на грабли, и во всякие
жуткие истории...
И вот, наконец, перед нами Лес. Настоящий сказочный Лес, точь-в- точь как
на картинах Васнецова. С ветвей мрачных елей седыми космами свисает лишийник,
в Лесу что-то ухает, стонет, хохочет, вспыхивают то тут, то там злыми зелеными
огоньками волчьи глаза.
Я снял с нашего Волка ошейник.
- Иди. Теперь ты свободен.
Волк растерянно поглядел на меня, на Петрову, и ни с места.
- Что же ты, иди! Там свобода. Больше тебе не придется сидеть на цепи как
домашнему псу и ждать подачки. Иди же, иди, - Петрова подталкивала Волка к
Лесу, а тот упирался всеми четырьмя лапами, отворачивался и скулил, - Вот
глупый, не понимает!
- Все он прекрасно понимает, - усмехнулась Правда, - Не теряй зря времени.
Просто ему эта свобода до лампочки. Ему мясо подавай через каждые три часа, а
не свободу.
- Но ведь он так мечтал...
- А почему б не помечтать, когда брюхо набито, не поиграть в страдальца?
Пусть, мол, пожалеют, посочувствуют, еще мясца подкинут...Ах ты наш
несчастненький, свободолюбивенький...Вот тебе настоящая свобода, серый, иди!
Что, не хочешь?
Пристыженный Волк поджал хвост и пустился наутек, прочь от Леса. Я не
удержался и свистнул ему вдогонку.
- Как же он теперь? - жалостно вздохнула Петрова.
- Ну, за него не беспокойся. Всегда найдутся персонажи, которые поверят,
пожалеют, будут пусть сами недоедать, но кормить мясом. Быстрей, мы
опаздываем. Теперь я могу вам передать послание Истины.
Правда подняла руку, и на темном небе выткались огненные слова:
ВЫХОД ЧЕРЕЗ ТАЙНУ, ЗАРЫТУЮ ПОД ДУБОМ МУДРОСТИ ЗА СЕМЬЮ ПЕЧАТЯМИ. ВАШЕ
ВРЕМЯ ИСТЕЧЕТ, КОГДА ТУЧА ЗАКРОЕТ ЛУНУ.
Правда вела нас по сказочному дремучему Лесу, мимо избушки на курьих
ножках, мимо озера с хохочущими Русалками, и неприступная чаща расступалась,
спутанные ветви раздвигались:
- Дорогу Правде!
- Здесь, - Правда остановилась перед большим дубом, - Тайна здесь. Могу
лишь открыть вам, что это - Вечная Книга Жизни. Жизни по солнечным часам
Света, в которой нет места жадности, себялюбию, лжи, лени, трусости и
предательству. Здесь у каждого - своя страница, есть и про Качалкина с
Петровой, надо только найти. Во времена Кибальчиша и в другие огненные вехи
истории Тайна была доступна даже мальчишкам, но потом о ней вспоминали все
реже... И вот однажды Плохиш разыскал единственную в стране копию книги в
букинистическом магазине на Арбате и утащил в мешке на Кулички. Подлинник же
хранится у самой Истины, и тот из людей, кто оставит свою страницу пустой, не
вдохнет в нее вечную жизнь добрых дел, будет просто вычеркнут - там все
окончательно, и обжалованию не подлежит. Здесь же зарыта та самая копия с
Арбата. За семью печатями, закованная в кандалы и опутанная Корнями Зла - вот
ведь как боятся ее на Куличках! Даже копии боятся.
В дупле - лопаты, спешите, ребята. Больше я ничем не могу вам помочь.
Правда лишь указывает путь. Мол, белое - это белое, дважды два - четыре, а
вырваться из Куличкек можно лишь через свои страницы Жизни. Теперь все зависит
от вас... Вы должны успеть, пока тьма не закроет Луну. Прощайте.
Правда исчезла, и сразу стало темно. Вокруг нас угрожающе сомкнулись
деревья, сплели сети из веток. Опять засверкали в этой сети злющие волчьи
глаза, собрались сказочные лесные персонажи, пытаясь дотянуться до нас сухими,
корявыми, похожими на ветви руками. И большеглазый Страх таращил свои
глаза-тарелки, лязгал зубами.
Едва мы обрубили корни зла, лопаты уткнулись в плиту, на которой было
выгравировано:
ЗДЕСЬ ЗАРЫТА СОБАКА!
Послышалось из-под плиты грозное рычание. Этого еще не хватало!
Но нам с Петровой не до какой-то Собаки и не до Страха - мы должны успеть,
прежде чем тьма закроет Луну.
Миновали первую печать. Летели из-под наших лопат комья земли, глубже,
глубже...Вторая печать. Закачалась над головой Золотая Удочка, призывно
загудели неподалеку мои машины:
- К нам! К нам!
Но мы копаем. Третья печать. Вот край черной тучи дотянулся до Луны.
Быстрей, Качалкин! Все силы моей жизни, которые я однажды собирался обрушить
на Федота... Все, до последней капли. Я спасаю не только себя, но и Петрову.
Из-под земли выпрыгнуло что-то большое, лохматое - лижется, виляет
хвостом. В самом деле, - собака! Как она сюда попала? Небось, Плохиш зарыл для
устрашения, чтоб охраняла Тайну. И чтоб сбить нас с толку. Только какая ж она
злая?
- Радуется, что мы ее освободили! - воскликнула Петрова, - Сиди тут заживо
под землей одна-одинешенька, и всем на тебя плевать. Смотри, она нам помогает!
Собака яростно принялась рыть лапами - теперь мы копали втроем.
Тьма доползла до половины Луны. Четвертая печать.
- Алик, мы не успеем. Ой, больше не могу...
- Ты отдохни, я сам.
И тут же, будто мираж, возник за сетью дремучих ветвей сонный остров
Матушки Лени, заплескалась прохладная молочная река - кисельные берега.
Отдохните, голубчики, отдохните, родимые! Отдохни, Петрова...
Но Петрова яростно мотнула головой, из последних сил заработала лопатой.
Пятая печать. Веселые аттракционы Убитого Времени, подносы со сказочно
вкусными пирогами - видения за сетью сменяли друг друга, будто в кино. Все
злые Кулички словно сговорились помешать нам успеть. Быстрее! Быстрей!
Шестая печать. Тьма закрыла Луну на три четверти. И тут моя лопата
стукнулась о что-то твердое.
Вот она, старинная книга в кожаном переплете, закованная в чугунные
кандалы, которые невозможно распилить даже за несколько дней. Эх, если б они у
нас были в запасе, эти дни!
- Луна исчезает! - закричала Петрова.
Мы разом вцепились в тяжелый кожаный переплет, запечатанный последней,
седьмой печатью. Он скрипел, не поддавался, и вдруг распахнулся сам собой
где-то на середине Книги.
Последний луч Луны упал на страницу. Лишь три слова: "Олег плюс Василиса".
И пустота. У меня сердце оборвалось - неужели нет у нас никаких добрых дел?
Потом вспомнил, что нам по двенадцать, все впереди.
А берестяной лист свернулся воронкой, и уже в кромешной тьме в центре
воронки огненно вспыхнуло:
ИДИТЕ!
Земля дрогнула. Взвизгнув, отскочила Собака - прочь от бешено
раскручивающейся спирали, куда нас неудержимо втягивало вместе с поглотившей
все тьмой.
ГЛАВА 11
- Вместо эпилога. В которой мы с Петровой попадаем вообще нивесть куда, и,
если это и есть та самая история, то как из нее выбраться?
Я сидел за рулем роскошной машины, расфранченный, вроде Суховодова, и
мчался с ветерком по какому-то тоже расфуфыренному городу - с кричащими
витринами, битком набитыми яркими товарами, банками и кривляющимися полуголыми
манекенщицами, похожими на Варвару.
Что за дела? Неужто мы опять в царстве Вещей?
Рядом со мной сидела красивая девушка, похожая на Петрову, с сигаретой в
пальцах с длиннющими наманикюренными ногтями.
- Петрова, ты, что ли?
- Наверное, я, - отвечает. И вдруг всхлипнула:
- Ой, Алик, какой же ты старый!.. Растолстел, и лысина. Что-то с нами
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг