воспитателям - надеются понять, что такое дом и что такое взрослый, который
не на работе, а дома...
Димка-литератор просит освободить его от физкультуры. Говорит
уверенно. Над верхней губой - чуть заметные усики.
- Хочется побыть одному, я честно говорю. Мог бы что-то придумать.
Голова болит или еще что. Но я хочу без вранья. Нужно побыть одному,
подумать. Школа думать не дает, школе надо, чтоб запоминали готовенькое.
Надоело мне тут. Ничего своего. Казенные дети, казенный дом. Хоть бы
мыслить не мешали по-своему. В мыслях - свобода. Если задуматься - будто
тебя тут и нет, будто ты взрослый и вольный. Освободите на один урок, а?..
Я смотрю на него с удивлением. Поражает, как серьезно он произносит
слово "мыслить" - без кокетства и позы...
Думаю, Димка человек одаренный. А одаренность всегда предполагает
повышенную впечатлительность и внутреннюю раскованность.
От физкультуры я Димку освобождаю на неделю...
Моя семья в Ленинграде. Жена и два сына. Семья для меня - это... Да
что говорить... Может, потому и оказался в детдоме, что не мог понять,
представить, как же так, без семьи?.. Воображения не хватало.
Все причины сработали. Те, о которых уже говорил. И эта - недоверчивое
любопытство...
Здесь в поселке у меня мама. Старенькая, деловитая, бесконечно
добрая...
Если бы мама тут не жила, я бы, конечно, работал в городе, поближе к
семье. Не ездил бы каждый день в электричке...
После работы надо забежать к маме. Прибраться в квартире. Принести
дров из подвала. Слетать в магазин. Просто посидеть, поговорить...
А потом - на поезд. Развернуть книжку и "повышать культурный
уровень"...
А потом, уже во тьме, к своему очагу... Един в трех лицах: и отец, и
сын, и детский врач...
Иногда кажусь себе макаронинкой, попавшей в огромный кипящий котел. То
вынырнет макаронинка, замрет на секунду, то снова ринется в гудящие недра,
где ждут ее головоломные пути...
...Вижу одного воспитанника. Через минуту является целый класс. Потом
маячит кто-то из персонала. За ним вельможно и вальяжно вплывает
какой-нибудь проверяльщик.
В кабинете. В спальнях. На кухне. В кладовой. В учебных классах. В
кабинете директора...
Встречи, разговоры, сценки, фрагменты. Водоворот, коловращение,
беличье колесо. Ежедневная пестрая мозаика...
Разговаривал с двумя девчонками у себя в кабинете.
- Я бы, наверно, был очень груб с теми, кто отдал детей сюда! - сказал
к слову. - Я бы говорил им нехорошие слова!..
- Не имеете права! - вдруг бурно возразили девчонки, которые до того
спокойно рассказывали про своих матерей-пьяниц. - Может, родители и не
хотели отдавать своих детей, да их заставили!..
Я вспомнил Петьку-первоклассника. Его мать, больную астмой. Его
благополучного папу...
Какая-то правда была в словах девчонок. Но не вся правда...
Современный детдом не сравнишь с послевоенным. Тогда в детдоме были сироты.
Теперь дети при живых родителях.
Допускаю: большинство родителей действительно не хотели отдавать
детей. Одни, потому что любят, но болезни, физическая немощь вынудили.
Другие просто прикрывались детьми, держали их "про запас", знали, что из-за
них будут к ним милосерднее. И если органы правопорядка и общественность
настаивали на определении ребенка в детдом, лишении родительских прав, то
можно не сомневаться - это самые крайние, запущенные случаи.
Но дети, которых отбирают от родителей, понимают одно - их
насильственно разлучают с близкими. Детдом, в их представлении, место
принудительного пребывания.
Почему государство платит за содержание детей в детдомах? Почему люди,
которых лишают родительские прав, живут себе после этого в волюшку и в ус
не дуют? По-моему, сбыл с рук ребенка, так плати за него, работай на него,
чувствуй хотя бы так свой долг перед ним Может быть, эти деньги лишний раз
заставят вспомнить своего ребенка? Может быть, дрогнет когда-то их душа от
этих ежемесячных напоминаний?..
Разве правильно, что, родив ребенка, человек мoжeт полностью
отказаться от него, как бы забыть! Нет, если не хотят участвовать в
воспитании сердцем, доброй волей своей, пусть, на худой конец, участвуют
хоть деньгами!..
Написал и подумал: а ведь есть такие, что дают деньги и уверены -
больше от них ничего не требуется...
Едем в электричке: директор, я и радиомастер, который занят в детдоме
вопросами связи.
- Сегодня новая собака на территории появилась, - говорит директор.
- Колли? Я ее заприметил. Красивая! - говорит радиомастер.
- Что, взять хотите? - спрашиваю я.
- Нет, шапка из нее была бы знатная! - говорит радиомастер.
- Да, шапка хорошая! - соглашается директор...
А я-то ждал, что он возмутится. Какой же он, официальный детдомовский
лидер? Что из себя представляет? Присматриваюсь... Наполнен
доброжелательным любопытством...
Он бородатый, некрасивый. То ли волосы растрепаны, то ли прическа
такая... Представил его мысленно в бархатной куртке с пышным бантом на шее
- этакий романтический тип художника или поэта начала века.
К словам он относится вполне "поэтически". Я спросил, как удобнее
подключиться к общей работе со своими медицинскими проблемами. Он
вдохновенно объявил, что педсовет каждый понедельник. Я пришел в очередной
понедельник - педсовета не было. Пришел в другой понедельник - опять не
было.
Спросил у директора, когда большой сбор. Он очень удивился, что я этим
интересуюсь.
- Знаете, непредвиденные заминки... Я уезжал... В этот понедельник
обязательно...
Пришел снова - и опять никакого педсовета. Больше не ходил. И
приглашений не получал.
Подумал о педагогах с досадой, как о замкнутой касте.
Но однажды в спальном корпусе стал свидетелем стычки Зинаиды Никитичны
и Алены Игоревны. Эта стычка многое прояснила.
В воспитательской был телефон, а мне надо было позвонить в СЭС. Потому
и влез в самый разгар "крупного" разговора.
- ...Вы директорские рабыни, - говорила Зинаида Никитична. - Что вы в
рот ему смотрите! Нет бога, кроме директора? Так ведь он не про вас - про
себя думает!
- Он нам дело дал! Он нас жить научил! - У Алены Игоревны красивые
"яблочные" пятна на щеках. - А вам бы только простыни да наволочки считать!
- А вам бы только к высотам призывать! Пусть спят ребята на голых
тюфяках!
- Да, мы любим романтику! А вы зарплату получать!
- Мы за порядок, а ваша "романтика" - от беспорядка. Нельзя возводить
сказки в принцип воспитания. Сейчас детдомовцам внимание, льготы - всё так.
Но это не значит, что им лучше здесь, чем тем, кто в семье. И не надо ребят
на это ориентировать. Это, простите, юродство. Это страх перед правдой...
- Скользкие вы, старики!.. - сказала Алена Игоревна. Зинаида Никитична
что-то ответила. Но я не слышал. Удалился в свой кабинет.
Почему такое разделение на два лагеря? Директор в детдоме недавно.
Пришел месяца за два - за три до меня. И привел гвардию свою. Ударную силу.
Я думал, они студентки пединститута. Но оказалось, нет...
Порядки, конечно, с его приходом изменились. Кое-кому из "стариков"
это не понравилось. Вот и бурлят страсти.
Ну а я? К какому из лагерей примкну?..
...Я занимался своими делами. Но вопрос этот, как некий маячок, то и
дело напоминал о себе.
Я слишком мало знал о положении в детском доме. Директор говорил, что
дом был в тупике. Что он и его энтузиастки-педагогини оживили, сделали
интересным бытие ребят.
Наблюдаю придирчиво. Вступаю в разговоры с детьми.
Убеждаюсь, что директор говорит обоснованно. До него были только
школьные классы и после них воспитанники как масса. Теперь появились отряды
- "Квазар", "Стрела", "Парус" и другие. Каждый отряд по какому-нибудь
направлению организует досуг ребят. У каждой отряда своя "пресса" - стенды,
стенгазеты, лозунги. Сплошные бодрость и оптимизм. Не удержался, переписал
такие строки:
Будем гордыми, как небеса!
Будем твердыми, как паруса!
Будем, как мачты, прямы!
Пускай по нам плачут мамы!
Такие отряды, конечно, не бог весть какое новшество К педагогическим
открытиям их не отнесешь. Но это действие, это дело. И нравится ребятам.
Хотя и не всем. Восьмиклассники разделение на отряды не приняли. У них
психология последнего года - знают, что скоро уйдут из детдома, и торопят
время. Переломить их психологию директор уже не может. Да он и не ставит
перед собой такой задачи. Он словно забыл про восьмой класс, отвернулся от
него. Так и остался выпускной "оппозиционным", "недовольным", "ворчливым"
классом...
Встретил директора между корпусами, перебегая из одного в другой.
Забросал вопросами о воспитателях, молодых и старых.
Директор остановился, глянул досадливо, тронул ремешок ручных часов, я
не отставал.
- Знаете, как трудно энтузиастам! - сказал он. - Какого напряжения
требует работа педагога! Целый день с детьми, необходимо каждую минуту
рассчитать, заполнить, обратить на пользу воспитания. Выматываются ужасно!
Их нужно понимать и поддерживать. Ошибки у них, конечно, есть. Но прежде
всего их все-таки надо поддерживать, ободрять Не охлаждать придирками. Не
давать угаснуть энтузиазму...
Про себя директор не говорил, но как-то так получилось, что вроде бы и
себя он похвалил не меньше, чем своих энтузиастов. А на мои вопросы так и
не ответил...
Что я мог понять из спора Зинаиды Никитичны и Алены Игоревны?
Обнаружились две позиции. Одна, казалось бы, приземленная - "синица в
руках". Другая "романтическая" или скорее "болтологическая" - "журавль в
небе". Правда, по-моему, - в синтезе, в разумном слиянии позиций...
Надо присмотреться к педагогиням, понять, почему директор для них -
кумир... Чем он привлек их?..
Вдруг я прав насчет "божка"? Тогда "старикам" должна быть объявлена
война. Тогда их должны выживать - всеми силами, любым методом...
Чтобы остались только "свои"... Чтобы "володети и княжити"... И
никакого сора из избы...
Неужели я прав?..
Мне надо госпитализировать восьмилетнюю Таню. Веду девочку, держу за
руку, слушаю ее историю.
- ...Бабушка у меня все время пьяная. И мама тоже пьяная. Бабушка с
мамой дерется. А мама меня бьет. А папа у меня добрый. Он меня от мамы
защищает...
Заведующей детским отделением оставляю направление, передаю конфеты
для другой нашей - Иринки. Когда собираюсь уходить, Танюшка бросается ко
мне, обвивает руками, плачет и не отпускает.
Потрясенный, пытаюсь не показать этого и говорю с бодростью в голосе:
- Ну что ты, дочура! Поправишься! Позвонишь мне по телефону, и я приду
за тобой!..
- Вы как многодетный папаша!.. - вздыхает заведующая - женщина средних
лет с лицом морщинистым, словно печеное яблоко. Говорит и движется она чуть
суетливее, чем надо...
Я усаживаюсь и намереваюсь начать с ней задушевный разговор.
Поделиться мыслями о том, как лучше обходиться с нашими детдомовцами. Но
тут заходит главный врач.
Докторица расточает ему приветствия. Смотрит умиленно. Соглашается с
каждым словом. И напрочь, наглухо забывает про меня.
Отсекает как объект, недостойный внимания.
Остолбеваю... Потом шумно встаю... Никакого эффекта... Выхожу на
улицу. Вспоминаю, как воевал с главврачом. Совсем ведь недавно было...
Не он ли пустил слушок, что меня "выгнали"?.. Нет, зачем ему...
А Танюшка-то какова... Бросилась, обняла... Почему судьба их так
терзает, этих малышек?..
Оглядываюсь: к стеклу прижалась, нос расплющила Иринка... Та, что папу
в магазине искала...
Димка дождался моего возвращения...
- Мне интересно знаете что? - сказал спокойно, когда я открыл кабинет.
- Не закон ли это жизни? Вашей взрослой... Маши хвостом перед сильным,
тявкай на слабых. Мы ведь всегда в страхе: как бы старший не задел! Как бы
без лишних слез! На малыше обиду выместишь - вроде полегче. А на тебе
другие вымещают...
Димка помолчал, сглотнул слезу. Он волновался, пытался справиться с
собой. Я ждал, смотрел доброжелательно. Мелькнула мысль, не скажет ли он,
кто все-таки звонил по телефону тогда в поселок. Ведь лежит в больнице
женщина. Должна же быть справедливость!
- Это всеобщий закон рабов, - сказал Димка твердо. - Нельзя так жить,
не протестуя! Грубость - протест. И водка. И наркотики тоже...
- Неправда, Димка! Это самые глухие тупики. Самое жуткое рабство. А ты
зовешь это протестом!..
Разговор наш вышел долгий, основательный. На бумаге его передать
невозможно... Но о том, кто звонил, Димка так и не сказал...
Положил в изолятор Петьку-первоклашку. Его оттопыренные уши,
просвеченные солнцем, самодельный лук были среди первых моих детдомовских
впечатлений.
К нему приходит шестиклассник Ваня. Как я понял, он дружит с Петькой и
опекает его. Ваню я про себя назвал "артистом". Не шагает, а изображает, не
говорит, а декламирует. Любит передразнивать. Мимика выразительна, движения
- пластичны.
Ваня ходил три дня, а на четвертый устроил мне сцену.
- Выписывайте немедленно Петьку! Мне надоело сюда ходить!
- Еще рано выписывать. Он еще больной!
- А я не уйду отсюда, пока не выпишете!
- Не уйдешь - выведу.
- Ну конечно! Ведь я же не человек! Не человек ведь я!.. - сказал Ваня
горько и ушел сам из изолятора.
И эта недетская горечь вдруг приоткрыла трагичность его жизни, которую
он так остро ощущал...
Петька - хитрый человек. Таблетки старается не есть. На уколы приходит
последним - авось иголки кончатся.
- Чего спешить поправляться! И так пройдет, без лекарства. А
поправишься и снова - учись, учись. В изоляторе хорошо...
Скажет и смотрит, какое действие возымели его слова. Будто кот,
играющий с мышкой.
- Если вы меня погулять отпустите, я другим ребятам сказки расскажу.
- Если вы мне компотика еще нальете, я баловаться не буду.
- Не выписывайте меня! Что вам, помощник хороший не нужен?..
Я смеюсь.
- Да тебя, наверно, недолго ждать назад!
- Конечно, я скоро приду! Я ведь с умом живу, а не просто так.
Просыпаюсь утром и коплю в себе кашель. Воспитатель придет, я посмотрю
жалобно, а потом как начну кашлять!..
- Ну и симулянт, - говорю я. - Ну и симулянт!..
Петька жмурится - слышит симпатию в моем голосе... Про Ваню он со мной
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг