- Запах... - чуть неожиданно сказала Циньмэй. - Здесь у вас запах, как...
Мне трудно это сказать по-английски. Нет, не запах тлена. Какой-то чужой
запах.
- Да, - подтвердил профессор. - И сами гифы, и вошедшие в контакт с ними
клетки начинают вырабатывать некий комплекс химических соединений. Совсем
не свойственный для того, с чем мы сталкиваемся в обычной жизни. Некоторые
из соединений летучи. Но здесь мы все привыкли к этому. Они не вызывают
дурных последствий - мы проверяли это. Так вот. - Гримальди на несколько
секунд задумался, ловя какую-то ускользнувшую мысль. - Мы, конечно,
поддерживаем функционирование тканей пациентов, вводя целый комплекс
необходимых для этого веществ. Кстати, большинство тканей больного, если
не считать костной и... и мозга, сильно редуцируются, уменьшаются в своих
объеме и массе. Тем не менее мы продолжаем их подпитку. Но... Но если
такая поддержка оборвется, это вовсе не будет обозначать полной гибели
больного. Он... Он просто перейдет к последней стадии этой метаморфозы.
- Превращения, - тихо сказала Циньмэй.
- Да, - не особенно слушая ее, произнес профессор, - метаморфоза. Это -
следующий отсек. Приготовьте свои нервы, господа.
* * *
Собственно, ничего очень уж страшного в третьем отсеке не было. Такие же
или почти такие же стеллажи и совсем уж покрытые белым, отвратительно
мохнатым саваном фигуры на них. Лиц теперь уже невозможно было различить.
- Иногда они переходят в это состояние спонтанно,- продолжал профессор.-
Я, собственно, думаю, что по истечении какого-то промежутка времени каждый
из них перейдет в это состояние Вот видите, теперь пациент практически
утрачивает хоть какое-либо сходство с... м-м... человеческим существом.
Рентгеновские снимки и ЯМР-томография показывают, что форма и консистенция
скелета, других органов и тканей человека, точнее, того, что от него
остается, начинают испытывать какие-то очень существенные изменения. Я
бы... Я бы уподобил ЭТО тому, что происходит в куколке насекомого, которое
из состояния личинки переходит в форму зрелого насекомого, в так
называемое имаго.
- Господи, и что же собой представляет тогда эта... зрелая, как вы
выразились, форма? - осведомился Том.
- Этого никто не знает, - косо улыбнулся Гримальди. - По крайней мере -
никто из живущих. Вы... Ну, раз вы занимаетесь некими вопросами,
связанными с особенностями нашей милой планетки и, может быть, с древней
историей Джея, его реликвиями ..
Том заметил, что то ли он сам, то ли непроницаемая с виду Цинь чем-то
выдали себя. Во всяком случае, это было заметно по чуть изменившемуся тону
руководителя программы.
- Видите ли, со школьных лет вы должны помнить, что у человека, в отличие
от, скажем, кишечной палочки, большая часть его генетической информации
"молчит" - никак не проявляет себя в течение его жизни образованием
каких-то в ней закодированных веществ или признаков, которые такие
вещества могли бы вызвать у человека в процессе его созревания, развития.-
Гримальди академично рассказывал о генетике. - Ну, несмышленым детям в
школе или на факультативах по биологии, где глубокого познания природы
человеческого естества с них никто не спрашивает, этот парадокс объясняют
весьма просто. Все эти лишние нуклеотиды, вся большая часть информации,
которая записана в каждой клеточке нашего тела, - это не структурные гены,
не чертежи белков, которые будут затем спущены со стапелей рибосом и
отправятся в бурное море цитоплазмы выполнять свое нелегкое дело.
- Вы так поэтически пересказываете введение в молекулярную
генетику,-сделал Том усталому профессору комплимент, которого тому,
чувствуется, недоставало.
- Что поделаешь, в наш век приходится иногда напоминать людям о том, чему
их учили лет пятнадцать назад. - Ученый приободрился. - Так вот, обычно
"немую", "молчащую" информацию человеческого генома оценивают не как
описание каких-то структур, которые должны воплотиться в материале белков,
ферментов или... Одним словом, в чем-нибудь материальном. Ее - эту
информацию - оценивают как некие управляющие инструкции, согласно которым
вся эта белковая машинерия осуществляет свое действие. Еще была и
благополучно существует по сию пору теория так называемой "эгоистической
ДНК". Мол, существует возможность бесконечного самовоспроизведения и
самоумножения фрагментов ДНК, не несущих никакой смысловой информации.
Осуществляющих свое бытие только ради продления этого бытия.
Бессмысленного самого по себе.
- В этом есть своя философия, по крайней мере Мастер Лю сказал бы так, -
оценила эту мысль Циньмэй.
- Но есть и другая точка зрения, я, правда, не ее сторонник. - Профессор
чуть заломил седую бровь, как бы придавая оттенок некой иронии той теории,
которую он собирался сообщить уважаемым слушателям. - Некоторые особо
оригинальные теоретики считают, что человеческий организм, каким мы его
знаем, - это всего - лишь личинка, которая разучилась превращаться в
зрелую свою форму - в имаго. Принимать истинный облик, достойный человека.
Это не столь оригинальная мысль, мисс, - заметил Гримальди, уловив тень
какой-то странной улыбки на крепко сжатых губах китаянки. - Ювенильное
существование, бытие в форме личинки, способной к размножению, ведут
довольно много живых существ как на матушке-Земле, так и в иных Мирах.
Самый распространенный пример - амбистома, которая может всю свою жизнь
прожить, так и не став тем, кем ей предназначено, - аксолотлем.
- Это, кажется, называется неотенией, - продемонстрировал краешек своей
эрудиции Том.
- Совершенно верно, - устало подтвердил профессор. - Так вот, есть
оригиналы, считающие, что Homo sapiens - это только неотеническая форма.
Личинка, которая при соответствующих условиях должна переродиться во
что-то более развитое.
- В ангела или, быть может, в самого Господа Бога,- чуть иронично заметил
Том.
- Или в дьявола,- без всякой иронии сказала Циньмэй.
Вообще без всякого выражения в голосе. Просто так.
- Ну так вот, - продолжил профессор, - в этой стадии образовавшийся...
э-э... кокон может существовать, в отсутствие разного рода внешних
воздействий, неопределенно долго. Есть образцы - их доставили из
Внутреннего Пространства,- которым стукнуло уже за сто. Эти... гифы,
проникая во все органы и ткани, не только их изменяют, трансформируют
каким-то образом клетки тканей, в которые попадают, они их еще и
консервируют - переводят в этакий .. м-м... сверхэкономичный режим. Но не
только в этом дело. Этот биологический материал... сеть этих волокон, она,
видимо, способна к какому-то автотрофному виду питания. Поглощает
некоторые формы энергии, нами практически игнорируемые. Ну, корпускулярное
излучение из космоса, может быть. Или наоборот - некоторые исследователи
утверждают, что эта... плесень как-то избирательно притягивает
радиоизлучение из различных, под грунтом расположенных источников. Служит
для них мишенью. Вопрос этот, в общем, достаточно темен. Факт, что коконы
на этой стадии и не гибнут, и не претерпевают существенных изменений. Хотя
на молекулярном уровне какая-то перестройка идет. Похоже на то, что либо
этот мицелий начинает продуцировать какие-то ДНК-содержащие плазмиды и
передает их клеткам вот этак закуклившегося организма, либо как-то
трансформирует сам генетический материал клеток организма-хозяина.
- А вы... кто-нибудь вообще пытался, ну... ускорить этот процесс? Довести
его до конца? - спросила Циньмэй.
Профессор кашлянул:
- Я совершенно уверен в уровне вашего доступа к секретным материалам,
господин... э-э... Роббинс, но в отношении вас, мисс...
- Я могу и подождать в сторонке, - холодно парировала Цинь.
- Вот и прекрасно. Пройдемте в следующий отсек, господин следователь.
* * *
Следующий отсек напоминал некий странный гибрид цеха с музеем. Музей был
представлен значительным числом витрин и не без своеобразного вкуса
аранжированных экспозиций голографических снимков и каких-то гипсовых и
пластиковых отпечатков. Цех - громадой каких-то ненормально искореженных
металлических конструкций, старательно, но далеко не эстетично обнесенных,
закрепленных, покрытых бесцветным защитным лаком и металлическими
мостиками, и переходов, позволяющих заглянуть в некий заботливо
огороженный провал у противоположного торца отсека. Провал был и не
естественного происхождения, но и на искусственное сооружение явно не
тянул. Это, скорее, был когда-то сооруженный со вполне благими целями
колодец, превращенный взрывом, случившимся где-то в его глубине, в жерло
туннеля, уходящего в преисподнюю, не иначе.
Профессор выразительно помолчал, пока Том с опаской по периметру обошел
отсек и заглянул в жутковатую полутьму провала-шахты. Потом деликатно
кашлянул.
- В принципе все мы, - не торопясь стал объяснять Гримальди непростую
историю непростому собеседнику, - сотрудники отдела биотрансформаций (это
наше официальное название и по сию пору, кстати), были против
предложенных... м-м... определенными лицами экспериментов по... по
стимуляции происходившей с больными метаморфозы, против... м-м.., ее
доведения до конца. Но с нашим мнением не посчитались. На нас было оказано
давление. Вы, молодой человек, вряд ли достаточно хорошо представляете...
психологию людей того времени. Короче говоря, эксперименты проводили
специалисты военного ведомства. Наше... и мое, в частности, участие в этой
части работы заключалось в определенных... э-э... консультациях в
отношении... предполагавшихся экспериментов и, скажем, в участии в
трактовке полученных результатов...
- А результаты - это вот. - Том кивнул головой в сторону шпалерами
вывешенных вдоль стен экспонатов.
Эти залитые в пластик свидетельства чего-то чудовищного, что происходило в
этих стенах, были больше похожи на какие-то вышедшие из кузни сатаны
инструменты и орудия. И еще - на чудовищно разросшиеся и искаженные
неведомыми силами органы каких-то жутких насекомых. Тварей не из Мира сего.
Их можно было увидеть целиком. Серия голограмм запечатлела
последовательные стадии рождения чудовища. Из кокона.
- Биороботы. Люди в коконах перерождались в биороботов, господин
следователь. Чудовищно, коварно агрессивных. И практически неистребимых.
Были довольно большие жертвы среди тех, кто первыми столкнулся с этим... с
этим феноменом. Но все удалось локализовать. Пока что мы перехватываем все
случаи заболевания. Исследования... э-э... финальной стадии развития
прекращены. Есть установка сверху: сохранить все в секрете. Впрочем, вы-то
можете ознакомиться с видеосъемками. А я, с вашего позволения, пройду в
свой кабинет - много работы. И с каждым днем становится все больше.
* * *
Это было довольно жутко - знакомиться с этими видеосьемками.
Том с трудом досмотрел пятнадцатиминутный файл, поблагодарил лаборанта,
помогавшего ему работать с монитором, и быстрым шагом миновал отсеки
отвратительного паноптикума, порожденного препаратом "Линчжи". Проходя
мимо ожидавшей его Цинь, он молча кивнул ей, приглашая идти за ним.
Говорить ему было тяжело.
* * *
Обратный путь от столицы до Вестуича ночным экспрессом монорельса занял,
как показалось Тому, вечность. Он так и не запомнил, сколько раз забывался
тревожным, зыбким сном или ему снилось, что он проваливался в эти
призрачные, топкие дали, в которых к нему возвращались окутанные паутиной
призраки и заточенные в залитых жарким светом кельях старики со
слезящимися глазами. А когда он выныривал, возвращался из этих недобрых
мест, то всякий раз встречался взглядом с замершей в неудобной,
напряженной позе на сиденье напротив угловатой, похожей на паренька из
городского гетто девушкой, которая, похоже, так же, как и он, смотрела
свои сны - тоже зыбкие и недобрые. Смотрела с открытыми, бездонно-черными
глазами, в глубь которых невозможно было заглянуть.
На коленях у нее темной глыбкой лежала объемистая дорожная сумка, сквозь
кожаные бока которой угадывались очертания плоского Ларца.
* * *
Декан Васецки встретил их на перроне новенького терминала Вестуича шестью
этажами выше вмурованной в фундамент Транспортного узла крипты - и молча
повел к стоянке, на которой его кар был почти единственной машиной.
Похоже, он тоже плохо провел ночь. "У нас всех сегодня неважный цвет
лица", - хотел заметить Том, но тут же усмехнулся невольной
двусмысленности этой фразы - конечно, неважный: серо-черный у него,
серо-желтый с коричневым загаром у Цинь и просто серый у господина декана.
Эта гамма требовала слишком долгого осмысления. Он не стал говорить ничего.
Так они промолчали всю недолгую дорогу до дома Васецки. И только когда,
поздоровавшись с занятым обихаживанием аккуратнейшего газона
Васецки-старшим, все трое поднялись в кабинет декана и старенький
сервисный автомат подал каждому чашку чая. Кайл наконец заговорил. И
заговорил решительно:
- Давайте покончим с секретами.
Он помог Циньмэй извлечь из громоздкой сумки обернутый ритуальной тканью
Ларец и, развернув его, поставил тускло мерцающий янтарный параллелепипед
на пол между своим столом и креслами, в которые усадил гостей. Только
потом Кайл уселся за стол, но уже с явным намерением взять на себя роль
председательствующего на предстоящем военном совете. Том решил не
оспаривать у него эту роль.
- На нас движется лавина. - Кайл тронул стопку распечаток на углу
громадного рабочего стола. - Кто-нибудь из нас сомневается, что Эпидемия
связана с пробуждением "Джейтеста"?
- Он не пробуждался. - Цинь с неприязнью посмотрела на Ларец. - Он и не
засыпал. Просто ждал своего часа.
- И дождался с твоей помощью. - Кайл кривовато улыбнулся. - Может, ты и
начнешь, Цинь, расскажешь, как обещала, про то, как вы... как ты сделала
свой... ход. Когда. И зачем. Пойми, я не хочу устраивать вам допрос. И
господин Роббинс этого не хочет. - Он взглядом обратился к Тому за
поддержкой. - Я уже сказал тогда, что нам надо играть на равных. Но именно
поэтому...
- Не тратьте зря время, декан. - Девушка выпрямилась в кресле.
Теперь она напоминала скорее послушную ученицу, чувствующую свою вину
перед старшим. Том вспомнил, что в детстве Цинь помогала аспиранту - тогда
еще аспиранту - Васецки где-то на раскопках. Должно быть, пиетет по
отношению к старшему сохранился у нее с тех далеких лет. И оба еще не
поняли, как им сейчас обращаться друг к другу. Кайл явно непроизвольно
перешел на "ты", а Цинь не могла освободиться от церемонного "вы".
- Не тратьте зря время, - повторила китаянка. - Простите, декан, но я,
может быть, лучше вас понимаю, что мы теперь - одна команда. Оказались на
одной дорожке, и, пока не пройдем по ней до конца, все будет идти только
хуже и хуже. И с вами я буду совсем откровенна. Но... - Она посмотрела на
Тома. - Господин Роббинс, может быть... Может быть, ему самому можно
верить. Но ведь те, кто послал его... Всем этим управлениям и
министерствам не место в этой игре. Они угробят и нас, и весь Джей. Я уже
убедилась.
Том улыбнулся. Как можно более вежливо.
- Я не могу дать никаких других гарантий, кроме своего слова. Я говорю о
гарантиях того, что... Что наша служба воздержится от вмешательства в эту
странную игру. Но мне кажется, что у меня есть неплохие возможности помочь
вам. Я уже начал понимать, насколько опасно то дело, с которым связался. И
насколько оно деликатно. И насколько тут опасно вмешательство со стороны.
- В конце концов, я первым обратился к Федеральному управлению
расследований, - вздохнул Кайл. - Правда, в несколько иных условиях. - Он
косо усмехнулся. - Так что и этого джинна из бутылки выпустил именно я. И
считаю, что теперь должен быть честен с партнерами. Да и времени нет, я
уже сказал об этом, играть в секреты.
Цинь сделала рукой движение, словно отмахнулась от назойливых насекомых
или мыслей:
- В конце концов лучше, если Том будет в нашей лодке открыто. Все равно мы
никуда от его конторы не денемся. Ладно. К черту. Теперь слушайте. Вы уж
простите меня, господин декан, но у нас с вами разные представления о
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг