одно. Перегибали, говорите? Верно. Было да еще и как. Наплодили поколение
перегибщиков, до сих пор еще от них по родной земле кочки да овраги. Потом,
наоборот, осторожничали, все как один, единым строем, по одному слову и
одному мановению. И - наплодили таких осторожных, что и работать-то давно
забыли, только бумажками и отгораживались, друг дружке форму соблюдали. Ну
а следом, само собой, деловые понадобились, бумажками-то сыт не будешь и в
стужу не спасешься; и расплодили таких деловых, что ради дела не то что
отца родного - Отечество родное по миру пускают. Нет-с, Василий Андреевич,
промашка у вас вышла. Хорошие вы лозунги придумали, впечатляющие, только
есть в них упрощение. Про жизнь забыли, про тех же чиновников. А они нас
пережили - теперь следующих переживают...
.- Ох, змеюка ж ты подколодная, - искренне рассмеялся Белов. - И что
бы мы только без тебя делали. Мало что дураками померли, - до сих пор бы не
поумнели.
- Смейтесь, смейтесь,- тоже улыбнулся и гут же закашлялся Приват, -
что вам еще остается?
- Когда нет ни времени, ни права поступать начерно,- сказал Василий
Андреевич серьезно,- когда выпал один-единственный шанс, то с таким, как
бюрократия, да и не с таким еще балластом можно временно примириться.
Может, ход и не тот, да ни разу не перевернулись...
- Складно,- подтвердил Приват, - да вот только не про нашу жизнь. Вы
вместо корабля счастья "болластовоз" сотворили, а все не хотите замечать...
И почему так получается: как будто разными глазами смотрим? Вы видите одно,
я - другое, святой отец наш - третье? Жизнь-то едина, неужели не может быть
общего понимания?
- Чего же тут удивляться?- хмыкнул Белое.- Классовая слепота. Азбука
марксизма.
- Знаю. Читал. Штудировал. Только не получается. Странная какая-то
слепота, и не мешает дворянам Плеханову и Ульянову стать революционными
теоретиками, капиталисту Энгельсу - классиком марксизма, сыну капиталиста
Троцкому - борцом против капитализма, а князю Кропоткину - и вовсе
анархистом? А с другой стороны...
- Слабо штудировал. Поднялись над классом...
- Вот именно. Они - поднялись, а другие - нет. Почему же? Условия
жизни у них особые? Или, может, наоборот - головы у них такие? Сознание
выше развито? Способности особые? Или потребности? Может, "классовая
слепота" - это только для самых средних, самых серых? Может, все разделение
не по "классовому сознанию", а по тому, сколько человеку ума от Бога
отпущено?
- Жаль, время теоретических конференций прошло... Да, наверное, и не
было никогда времени...
- Что жили впопыхах, это правда. Такая печальная правда - никак не
могу примириться. Куда вы так торопились?
- Шанс появился.
- И вы-то уж не упустили, - сказал Приват с сарказмом, впрочем, не
оцененным Беловым.
- Не для нас шанс, - сказал он, - для всех людей вообще. Мог бы
догадаться, ученая голова...
Приват действительно задумался, даже покивал головою, а потом заявил
решительно:
- Слишком широко берете, товарищ Белов.
- А уже брать, - Василий Андреевич опять похлопал по карманам и
поморщился, - неправильно будет. Именно в таком масштабе только и нужно
подходить. Ошибались... Да, что и говорить; но цель, цель! И стремление -
самое искреннее!
- Ну что же,- согласился и даже вроде как чуть-чуть повеселел Приват,-
будем "балласту" ставить бо-ольшие памятники. Жаль, поздно, а то бы и я в
скульпторы пошел. В монументалисты.
Нужно было знать Привата, чтобы почувствовать: он начал развивать
длинную логическую цепочку, как шахматист заготовленную комбинацию. Василий
Андреевич это знал, не раз уже схлестывались, когда плотность внешних
событий давала силы.
- Пойми ты, без полувека профессор, - перебил его Василий, - что
вокруг самых правильных идей, как только они становятся идеями правящими,
неизбежно зашевелятся "повторялы", чуждые по сути, но действующие вроде как
в рамках...
- И давно вы это поняли, Василий Андреевич?
- Какая разница? Факт есть факт.
Приват с сожалением покачал головой:
- Если бы... И не "факт". Не хотите додумывать до конца. Страшно.
- Мне-то чего бояться?- засмеялся бесплотный комиссар.
- А это привычка. Инерция, если хотите. Поработаешь десяток лет в
условиях жесткого централизма - и вырабатывается особое мышление. Во всем
разумный, да не во всем, не до конца. Как только ключевые слова названы,
ключевые понятия определены - начинается не мышление, а повторение догм.
- Теоретик,- хмуро констатировал Белов, и в самом деле не желая, чтобы
мысли скатывались... или, точнее, поднимались на тот уровень, за которым
многое становилось не бесспорным, и прежде всего - их собственные,
сегодняшние, вроде бы уже решенные, вроде бы уже необратимо катящиеся дела.
- Доведем до ясности вашу мысль,- предложил Приват и, не дожидаясь
согласия, продолжил: - Представим, что во всех звеньях, на всех ступенях
соберутся такие "повторялы". А что соберутся рано или поздно - это
неизбежно, по расчету двигаться наверх легче, чем по велению сердца. И
тогда начнется. Правь бал!
- Разогнались.- Предчувствие того, что Приват обязательно скажет нечто
такое, что придется принять, подстегивало Василия Андреевича, заставляло
сказать то, что было его правдой: - У нас не по словам честь. И в креслах
во всех сидят лишь до той поры, пока слова с делом не слишком расходятся.
- Я вашему оптимизму иногда завидую,- сообщил Приват и вдруг без
перехода спросил: - А если те, кто может снять, уже сами точно такие же?
Если давно выработался целый, как у вас принято говорить, класс, кровно
заинтересованный, чтобы ничего не менялось? Готовый держаться до
последнего, все распродавать: и прошлое, и настоящее, и будущее - лишь бы
на них самих, на их положение ничто не надвинулось?
- Хватит об этом. Дело давай. Лаптев чего приезжал?
- Лаптев? - переспросил Приват. - Лаптев суетится. С нами, сами
понимаете, для него все ясно, но вот тут еще выплыло с церковью...
Деликатная проблема. В свете ситуации... Официально не поощряется кресты
сшибать, как во времена оны...
Василий, в восемнадцатом самолично своротивший крест с большой
Покровской церкви, погладил усы. И сказал:
- Не та церковь пошла.
Глава 4
На исполкомовскую площадь Виктор заезжал редко: какие дела в
исполкоме? Сейчас, объехав лишний круг, он пристроил " Москвич" на тесную
служебную стоянку и отправился разыскивать отдел коммунального хозяйства.
В старом, не раз перестроенном и бесконечно ремонтируемом
исполкомовском здании ориентироваться было трудно: какие-то переходы вдруг
оказывались запертыми, а лестницы не вели никуда. Виктор потыкался в
стороны, а потом наткнулся на схему пожарной эвакуации. По ней можно было
разобраться, и через пять минут он вышел к приемной горкоммунхоза.
Моложавый плотный дядька с тугими щеками сидел за очень массивным
старым столом, украшенным двумя телефонными аппаратами. Все в кабинете
казалось излишне крупным: и мебель, и мраморная настольная лампа, и
холодильник, и двойная обитая дверь с тяжелыми замками. Только оба окна,
забранные изнутри крепкими решетками, казались маленькими и подслеповатыми,
наверное, из-за толщины стен...
- Как хорошо, что вы пришли,- обрадовался Лаптев, - а то я как раз
голову ломал, где бы еще немного техники раздобыть. Столько мусору будет -
а у нас в РСУ одна бортовая и самосвал.
- Вы о старом кладбище?- осторожно спросил Виктор. - Туда технику?
- Ну, в общем, да, - подтвердил Валентин Семенович,- на мне же
подготовка территории, а там одной ограды три километра, да вот еще часовню
эту повесили...
- А на внутренней территории - там уже все? Можно приступать?
- Не совсем, - замялся Лаптев, - часть там уже действительно
закончена, в основном боковые старые сектора: дорожники просили начать
именно оттуда, чтобы фронт работ им открыть, по профилю магистрали. Сейчас
уже спецкоманда перебазировалась на верхние сектора, но у меня данных на
сегодня еще не ...
Виктор достал свежую синьку, развернул и отчеркнул карандашом:
- Меня интересуют вот эти участки. Здесь уже можно работать?
- Сейчас посмотрим,- сказал Лаптев. Он достал амбарную книгу,
перевернул несколько страниц и, поминутно поглядывая на синьки, сказал:
- Почти все готово. Почти, но не все.
- А нельзя попросить, чтобы мои площадки расчистить в первую очередь?
Вот самый минимум...- И он еще раз обвел на синьке.
- Минимум, минимум,- покивал головою Валентин Семенович, еще раз
просматривая записи.
- Здесь же совсем немного по площади,- у Виктора неожиданно и
неприятно прорезалась просительная интонация, и он тут же себя мысленно
одернул.
- Да-да, - согласился Лаптев,- немного; но есть одна формальность -
боюсь, командир спецкоманды на это не пойдет...
- А что такое?
- Видите ли, в этих секторах, где ваши площадки, срок перезахоронения
истекает только через два месяца. Через полтора, извините. Это так
называемая вторая очередь. Мы указали в объявлении - до первого июля...
- И много перезахоранивают? - спросил Виктор, хотя, признаться, сейчас
это его не волновало Срок! Полтора месяца! Да с первого июля, даже если у
него будет вдвое больше людей, техники и денег, все равно не успеть...
- Нет, не очень, - охотно пояснил Валентин Семенович, - кладбище
старое, с середины пятидесятых никого уже не хоронили. А сектора эти - еще
довоенные, в основном... Родственники разъехались, кто забыл, кто не хочет
заводиться...
- Ну что же, давайте прощаться, - медленно поднялся Виктор. - Через
полтора месяца, если эта работа не отпадет вообще, ее получит кто-то
другой...
- Подождите, - вскинулся Лаптев, - как это? Нет, давайте выясним. Я
так понял - вы хотите начинать работы немедленно?
- Хочу? - Виктор забарабанил пальцами по столешнице, сдерживаясь,
чтобы не сказать, что вообще не хочет заводиться с этой территорией и
просто так получилось, что нет выбора. - Это необходимо. Вы, видимо, не
строитель. За четыре месяца, отпущенные нам, освоить такой объект очень
трудно. Почти невозможно - по крайней мере, в нашей практике не случалось.
Норматив - полгода; и у нас всего лишь стройуправление, а не трест, и
возможностей для организации круглосуточной работы нет. Людей не хватает. А
еще учтите: возможны и ливни, и град, и всякие эксцессы с госэнерго или еще
с кем - а это все простои! Вот так. Ничего не попишешь.
- Нет, я не понял,- начал Валентин Семенович, и Виктор задержался еще
на минуту.
- Я же объяснил: если в полный срок, за четыре с лишком месяца, еще
можно постараться, то за три - ничего сделать нельзя. Безнадежно.
- И что же дальше?
- Да ничего. Доложу управляющему, что работы начинать нельзя, и получу
другой объект.
- Вы полагаете, - спросил Лаптев и потер влажный лоб.
- Полагаю, - подтвердил Виктор, - выше головы не прыгнешь. Жаль. Я-то
думал, что, по крайней мере, здесь проблем не будет...
- Это не выход. - Лаптев опять крепко потер ладонью лоб,- мы не имеем
права срывать такое мероприятие. Нас не поймут. Там это не понравится...
Теперь Виктор ясно понял, что мучает Лаптева: ему очень-очень не
хочется оказаться той самой "объективной причиной", из-за которой придется
там изменять планы - хотя в сущности от самого Лаптева ровно ничего не
зависело, и любой непредвзятый человек "наверху" это поймет. Чиновничий
страх... Это было смешно и мелко, и в другое время Виктор не стал бы дальше
разговаривать с таким типом. Но сейчас... Сейчас все не уходил, будто
цеплялся за какой-то шанс...
- Так что будем делать?- негромко и серьезно спросил он у Лаптева.
- Начинайте работать, - так же негромко и серьезно сказал Валентин
Семенович, - с понедельника. Я сейчас отмечу... - И он принялся переносить
кочергинские заметки в свой журнал.
- Уже легче,- констатировал Виктор, рассматривая физиономию Лаптева. -
А как вы собираетесь за оставшиеся дни очистить такую территорию?
- Ну, не всю, - повел пухлыми плечами Лаптев, - пока только под ваши
площадки. Вы же сначала будете завозить материалы, а потом только копать и
прочее?
- В общем, так; но надо протягивать коммуникации - а это траншеи, и
нужны еще проезды и накопительные площадки...
- Как, еще? - только простонал Валентин Семенович.
- Да ничего особенного, - утешил его Виктор, -я вам укажу самый-самый
минимум...
Пока он чертил, Валентин Семенович успокоился и, усевшись верхом на
стул, говорил, разглядывая синьку:
- С водным стадионом проблем вообще нет, он почти весь на участках
первой очереди. Если что там и осталось, то не сегодня-завтра все
закончится. Особенно если им с карбидом помочь: жаловались...
- Поможем, - кивнул Виктор,
- А по нижним участкам, где у вас этот дом...
- Игротека, - подсказал Виктор.
- Вот-вот и на самом верху, где эта круглая штука...
- Танцплощадка,- все так же не поднимая головы, подсказал Кочергин.
- Вот-вот, по ним мы так поступим: я велю списки составить, кто где
лежит, и если объявятся в срок родственники, поможем честь по чести. Да
только не особо объявятся, знаю я, по каким секторам хлопочут, а по каким
столько лет и памяти нет...
То, что Лаптев сказал, было только частью правды, но чутье подсказало
Валентину Семеновичу, что но обо всем следует распространяться...
Лаптев действительно знал, в каких секторах индивидуальных
перезахоронений практически не будет; но решил, что гам, где на этих
забытых секторах строителям нужно расположить площадки, проведет просто
расчистку грунта. В конце концов, кто там узнает, что под площадками не
просто земля, а могилы?
Там же, где пройдут траншеи,- Лаптев посмотрел внимательно на синьку,
- уже почти ничего не осталось, к понедельнику действительно можно
закончить.
Оставались, таким образом, только участки, отведенные под игротеку и
танцплощадку. Это было в самой гуще второй очереди, но Лаптев твердо решил
не ожидать полтора месяца.
Валентин Семенович придумал простой ход: ничего не делать. Списки по
координатному принципу в основном составлены, а что не сделано, так и Бог с
ним. Если объявятся родственники, то, - Лаптев представил, как импозантно
он все это обставит, - укажет место, и останки будут извлечены. Люди будут
уверены, что перезахоранивают именно "своих"; и кто там сможет что
разобрать, если прошло полвека и такой грунт?
Оставалось аккуратно обмозговать только одно: как поступать с костями,
которые будут оставлены под технологическими площадками. Договариваться со
спецкомандой, чтобы потом, в последнюю очередь, когда площадки освободятся,
или же просто забыть?
- Ну вот, - поднял голову Кочергин, - в основном все. И вы просили
карбид?
- Да, и еще сварщиков, два экскаватора и четыре бульдозера... - быстро
выпалил Валентин Семенович.
Виктор поднял руку с загнутым пальцем и выразительно посмотрел на
Лаптева.
- Нет, но действительно нужны газосварщики, экскаватор, бульдозер... О
машинах я уже не говорю... - просительно сказал Валентин Семенович.
- Завтра с обеда могу выделить бульдозеры. И сварщиков с карбидом.
Экскаватор - только с понедельника, и то... Ясно?
- Хорошо. Я постараюсь...
- И учтите, - предупредил Кочергин, - у меня сдельщики, чтобы они без
зарплаты не оставались.
Лаптев прижал руку к сердцу и покивал - не подведу, мол; а потом
спросил:
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг