донес.
Каждая моя поездка в Долину Большой дороги будет выдавать мое
намерение, и во всяком случае посещение мадам Гаро будет сильно затруднено.
Такие мысли проносились у меня в мозгу, и я начал подозревать, что,
может быть, это только начало преследований, которым подвергнусь я, а,
возможно, и моя несчастная соотечественница.
Я спрятал полученное распоряжение в карман, оделся потеплее, так как к
моему чувству недомогания присоединилась нервная дрожь, и отправился к Карно
и Мартини. Они только что возвратились со службы и собирались отдохнуть
после обеда, когда я зашел за ними. Мой вид, по-видимому, произвел на них
впечатление. Они, не говоря ни слова, последовали за мною.
Было уже темно, и казалось странным мое желание идти на прогулку.
Когда мы очутились далеко от поселка, я остановился и изложил им все,
что со мной случилось за эти последние дни, а также передал содержание
полученных мною бумаг. Мы обсудили создавшееся положение и пришли к выводу,
что дела запутываются.
Карно смотрел особенно пессимистически.
- Теперь можно сказать, - говорил он, - что вы поступили
неблагоразумно, мой друг, когда отправились в этот путь: таким образом вы
ухудшили как свое положение, так, несомненно, и положение мадам Гаро. Вы не
должны были идти по приглашению мисс Смит; она показалась вам очень
деловитой особой, но оказалась настоящей легкомысленной молодой девицей. На
обратном пути с мсье Тардье вы не должны были заезжать к Петровскому, так
как всем было известно, что последний был в Женском сеттльменте,
расположенном поблизости от Американского.
- В этой проклятой стране, - отвечал я, - нельзя сделать ни шагу,
нельзя сказать лишнего слова, все становится известным. Я не могу более
этого выносить, я начинаю понимать беднягу Гаро.
- Не принимайте это так близко к сердцу, дружище, - взял меня за руку
Мартини. - Никогда в жизни не надо терять присутствия духа. Наш милый Карно
очень осторожен и всегда преувеличивает опасности. Что, в сущности,
случилось? Вы переводитесь на работу в другое место. Ну, что же, вы будете
исполнять свои обязанности там так же прекрасно и заслужите новую похвалу.
Мораль лишь в том, что нужно быть более осторожным. Мадам Гаро, я убежден,
пока не грозит никакая опасность. Чтобы несколько утешить вас, я сообщу вам
одну приятную новость.
Он сделал длинную паузу.
- Какую новость? Говорите.
- Я по делам службы должен буду посещать Женский сеттльмент, и тогда...
вы можете догадаться, я устрою так, что смогу доставлять вас туда в полной
тайне.
Карно перебил его:
- Я думаю, мсье Герье сделает лучше, если совершенно не будет
пользоваться вашими услугами. Какой смысл в посещениях мадам Гаро? Об ее
несчастном муже мы ничего не знаем; увидеться же с ней, чтобы поговорить,
стоит слишком дорого, и я бы не советовал этого делать.
Мартини дружески потряс мою руку.
- Женщины не могут жить без опоры, без защиты, и вы являетесь тем, на
кого единственно может опереться мадам Гаро.
- Почему? - спросил я.
- Я не могу вам ответить - почему, но я это чувствую, а поверьте,
женщины во сто раз чувствительнее нас, мужчин. Недаром в старые времена я
уделял много внимания прекрасному полу.
И вдруг другим тоном он добавил:
- Клянусь богом, я и теперь не могу концентрировать всего своего
внимания исключительно на токах и на электрических волнах.
Я и Карно засмеялись.
- Не думаете ли вы, - сказал последний, - затеять здесь какой-нибудь
романчик?
- А хотя бы и так.
Карно опять засмеялся.
- Один уже готовится к концу: мисс Смит скоро сделается мадам Тардье.
Мартини добавил:
- И нашему аббату придется отклониться от его прямых обязанностей
шпионства и надеть рясу для совершения обряда бракосочетания.
- Где постоянно обитает эта бестия? - спросил я.
- Везде и нигде, - ответил Мартини. - Официальное же его
местопребывание - Американский сеттльмент. Там имеется небольшая часовня,
где он исполняет требы.
Карно на обратном пути опять сделался ворчливым и несколько раз
повторял, что надо соблюдать сугубую осторожность.
- Большим ударом для вас, - сказал он, - будет перевод на жительство из
Колонии. Условия службы на шлюзах могут этого потребовать; все зависит от
того, куда вас назначат.
Мартини попрощался со мною:
- Не думайте, дружище, так много о том, чего, может быть, никогда не
произойдет. Лучше представляйте себе что-нибудь приятное.
Мы расстались.
Последующие дни прошли в постоянных поездках в Город, где мне пришлось
видеться несколько раз с Шервудом, принять участие в заседаниях комиссии,
рассматривавшей результаты постройки новых шлюзов. Оказалось, что это
сооружение возводилось не вполне правильно; работа вследствие этого
затянулась. Теперь было решено выяснить подробно все ошибки и ускорить,
насколько возможно, производство работ, для чего потребовалось увеличение
технического персонала, а также усиление стройки механическими
приспособлениями.
Я понял, что этим предлогом воспользовался Макс Куинслей, чтобы
устроить мой перевод. Ему надо было лишний раз показать мне, что всякое мое
внимание к мадам Гаро становится известным ему и что он отрицательно
относится к моему знакомству с ней.
Шервуд в разговоре со мной подчеркнул, что мой перевод является для
него неожиданным, но что он вполне одобряет его, так как надеется, что мои
изобретения, приспособленные к условиям новой работы, окажутся такими же
полезными, как на строительстве Большой дороги.
- Шлюзы в данное время, - сказал он, - составляют для нас наиважнейшее
и неотложное дело. Когда-то вся эта долина представляла собой дно обширного
озера. Вода из него изливалась в какую-либо существующую еще и теперь или
давно исчезнувшую реку. Когда произошел первый большой катаклизм в этой
стране, громадные ледники, снабжающие озеро водой, были отделены от него
новыми выдвинувшимися хребтами. Вследствие этого озеро постепенно
уменьшилось, высохшая часть дна превратилась в плодоносную долину. Второй
катаклизм, имевший место значительно позже, завалил реку, отводящую воду, а
остаток громадного озера существует и до сих пор. Для отвода воды из него мы
устроили шлюзы. Для нужд нашей промышленности потребовалось большое
количество воды, и поэтому мы провели канал, который вы видели в Долине
Большой дороги. Увеличив таким образом приток воды, мы должны были
позаботиться о своевременном откачивании ее; для этого нами сооружаются
новые шлюзы. Я не тороплю вас приняться за работу, так как прежде всего
требуется, чтобы комиссия выяснила неправильности, допущенные до сих пор.
Я молча выслушал объяснения Шервуда. Конечно, я не передаю здесь всех
деталей, на которых он останавливался в подробностях.
Я увидел, что мне предстоит более интересная работа, чем моя прежняя, и
был рад этой перемене, так как меня постоянно угнетала какая-то тоска. Я
старался как можно больше работать и развлекаться. Я посетил несколько
собраний, где выслушал отчеты и различные рассуждения. Я смотрел
кинематографические представления, демонстрировавшие всегда природу и
служившие для воспитания толпы. Часто я отодвигал кнопку на своем
предохранителе, и теперь знал, что внушением пользуются не только для того,
чтобы передавать людям ощущение веселья и радости, но и для внушения им
определенных идей, составляющих основу морали и верований здешнего
народонаселения.
Я сам иногда начинал чувствовать сомнение в том, что наша европейская
культура при всем ее развитии может дать когда-либо людям счастье. Мне
начинало казаться, что это может быть достигнуто только тем путем, который
проделан здесь.
Иногда на меня нападало уныние, и я с ужасом думал, что навсегда
расстался с Францией, которую я любил и в которой вырос. Тогда я спешил к
домашнему очагу Фишера. Здесь я находил успокоение от всех тревог и мучений.
Обыкновенно я заставал Фишера и его семейство за большим столом в
столовой. Эта комната выглядела удивительно уютной. Цвет обоев, мягкий
ковер, электрический свет, смягченный темным абажуром, цветы на столе и у
окон, удобная мебель - все оказывало успокаивающее, примиряющее действие.
Сам Фишер сидел за одним концом стола и, попивая пиво из большой
кружки, читал; на другом конце сидела его жена, занимаясь рукоделием и
тихонько мурлыкая про себя немецкую песенку, которую она пела еще тогда,
наверно, когда была ребенком. Посреди, за столом, на высоких стульях
восседали остальные члены семьи, два сына и две дочери - в возрасте от трех
до девяти лет.
Старшие что-нибудь клеили или красили, а младший вел себя буйно, так
что мать должна была зорко присматривать за ним, чтобы он не упал со своего
стула, хотя был закреплен в нем особым приспособлением.
Я удивился, как можно заниматься серьезной работой в такой обстановке,
но Фишер уверял меня, что он не признает лучших условий и не променял бы
данную обстановку на тишину кабинета. Фишер рано ложился и рано вставал и
всегда работал в столовой.
Фрау Фишер, высокая костлявая блондинка с очень большими ногами и
бесцветным лицом, была образцовой женой и матерью. За десять лет замужества
она подарила своему мужу четырех детей и теперь готовилась произвести на
свет пятого. Она была удивительно заботливой, доброй и любвеобильной.
Участь мадам Гаро произвела на нее сильное впечатление, и она при
каждой встрече со мной старалась выразить мне свое участие, как будто я был
близким родственником мадам Гаро.
Фишер отзывался о своей жизни здесь всегда очень спокойно и в общем был
ею доволен. Однажды, когда я говорил о своей тоске по Парижу, Фишер сказал:
- Мы, немцы, уживаемся везде. Англичане тоже живут везде, но они
требуют особенного комфорта и приносят всюду свои обычаи и привычки; мы же
быстро ассимилируемся, приспособляемся и удовлетворяемся своей семьей и
домом. Конечно, - прибавил он мечтательно, - я хотел бы побывать в Германии,
посетить Мюнхен, побродить вечерком, когда сгущаются сумерки, по Английскому
саду, на берегу Изара, прогуляться в долину. Но что об этом думать! И в
нашей Колонии можно жить отлично.
Я любил этот дом и в минуты тревоги, тоски и одиночества приходил сюда,
чтобы немного отдохнуть.
Как-то раз, в конце января, я особенно засиделся у Фишера. Он рассказал
мне, каким образом попал сюда.
- Вы приехали ради спасения своей жизни, я же - по договору,
прельстившись хорошим окладом, хорошими условиями. Срок договора - двадцать
лет, целая вечность. Но мы плохо верим, что нас и тогда выпустят отсюда,
разве что Ворота откроются, - как говорят здесь.
- Знаете ли вы, - поинтересовался я, - как попал сюда Карно?
- Нет, - отвечал Фишер. - У нас не принято расспрашивать.
В это время в комнату вошел Мартини. Наш разговор прекратился. Мартини
поздоровался со всеми и, посмотрев на меня особенно выразительным взглядом,
тихо проговорил:
- Филиппе Мартини передает вам приглашение Тардье побывать у него
завтра около пяти часов.
Потом многозначительно добавил:
- Я думаю, это приглашение доставит вам удовольствие, но в то же время
и печаль. Прошу не расспрашивать.
Заметив, что я был серьезно обеспокоен его словами, он прибавил:
- Лично для вас ничего скверного, да и вообще, я думаю, все к лучшему.
Я не мог дождаться пяти часов.
Весь день я провел во дворце Куинслея. Собрание, устроенное в кабинете
Вильяма, было посвящено постройке шлюзов. Старик имел очень утомленный вид и
председательствовал с трудом, полулежа в кресле. Рядом с ним занял место
Макс, а вокруг стола разместилось около двадцати инженеров и техников, из
которых, кроме Шервуда и его помощника, я знал пока еще очень немногих.
Сооружение шлюзов и водоотводных труб через хребет с технической
стороны представлялось делом весьма трудным, но интересным. Эксплуатация их
требовала громадной затраты энергии и могла быть осуществлена только здесь,
где, как уже читатель знает, не могло быть недостатка в ней.
Хотя Макс не был инженером, фактически он председательствовал, и надо
сказать, что и в этой области проявил себя вполне знающим и опытным
человеком. Энергия его, сила воли, страстность проявлялись в каждом слове.
Он настаивал на ускорении работ.
- Все недостатки должны быть немедленно исправлены, - говорил он,
отчеканивая слова и постукивая пальцем по столу. - Количество рабочих должно
быть удвоено. Производительность механизмов повышена. Все имеющиеся в нашем
распоряжении усовершенствования и новые приспособления должны быть пущены в
ход. Все, на что способен человеческий гений, должно быть использовано. Дело
идет не о том, чтобы пропустить то количество воды, которое получает Долина
через канал и от таяния выпавших снегов. Задачи наши значительно шире. Я не
буду на них здесь останавливаться, скажу только, что народонаселение Долины,
по нашим заданиям, через пять лет должно равняться пятнадцати миллионам.
Сообразно с этим должно быть приготовлено соответствующее количество запасов
одежды, оружия и амуниции. Все это вызывает необходимость расширить площадь
земли, открыть доступ в соседние долины, что повлечет за собой приток новых
вод в озеро. Вот почему требуется увеличение пропускной способности шлюзов.
Я слушал эту речь, смотрел на решительную жестикулирующую фигуру
Куинслея и представлял себе, какой ужас распространится по свету, когда
пятнадцать миллионов людей, выдрессированных, вооруженных самыми
усовершенствованными орудиями смерти и послушных единой воле этого человека,
может быть, сумасшедшего, внезапно грозным потоком польются отсюда через
открытые Ворота из одной страны в другую. Это будет более грозное нашествие,
чем нашествие орд Тамерлана и других диких народов.
Я был рад, когда заседание кончилось. Было уже четыре часа.
Прогулявшись по Центральной улице, чтобы как-нибудь убить время, я сел
в вагон электрической подземной дороги и ровно в пять вошел в квартиру
Тардье.
В первой комнате я увидел самого хозяина и мисс Смит, сидящих на
маленьком диванчике у окна. При моем появлении они быстро изменили позу и
несколько отодвинулись друг от друга, а лица их заметно покраснели. Я
чувствовал себя смущенным, но они быстро оправились и весело смеялись над
моим внезапным испугом.
Тардье любезно встретил меня.
- Я очень извиняюсь, что подвел вас... Нельзя сомневаться, что аббат
выследил нас в Женском сеттльменте, когда мы садились в автомобиль. А может
быть, он знал о вашем прибытии в дом миссис Смит еще накануне.
Мисс Смит была очень весела. Она приветливо мне улыбалась и, когда
Тардье кончил, сказала:
- Зато мы хотим загладить свою ошибку. Мы привезли мадам Гаро сюда, и
вы сможете переговорить ней. Времени будет достаточно. Мсье Тардье обещал
отвезти нас домой в девять часов.
Я был поражен этим сюрпризом и мог только сказать, что очень рад, но
что я, к сожалению, ничего не могу сообщить утешительного мадам Гаро.
- Мадам Гаро не ждет от вас ничего нового, - промолвила мисс Смит. -
Наоборот, вы узнаете от нее нечто неожиданное.
Тардье, обхватив меня за талию, повернул к дверям, находящимся в
глубине комнаты, и коротко сказал:
- Мадам Гаро ждет вас.
Я постучал в дверь и услышал знакомый голос, от которого у меня сильно
забилось сердце:
- Войдите.
Мадам Гаро сидела на низком мягком кресле и в опущенной руке держала
раскрытую книгу. Я остановился на мгновение у дверей и сразу понял, что в
жизни мадам Гаро произошла какая-то серьезная перемена.
Черты ее лица изменились. Что-то застывшее, неподвижное сковало это
прекрасное, выразительное лицо. Я подошел и поцеловал протянутую мне руку.
Она указала на соседний стул.
- Боже мой, вы пугаете меня, - вымолвил я слегка дрожащим голосом.
После долгого молчания она начала, и голос ее звучал глухо:
- Я расскажу вам все по порядку. После встречи Нового года утром стояла
чудная, ясная зимняя погода. Мы увидели приближающийся аэроплан. Он
спустился на поле около сада. Прилет аэроплана случается очень редко, и
поэтому мы все были заинтересованы. В человеке, направляющемся к нашему
дому, мы узнали Куинслея. Произошло сильное смятение. Я бросилась к себе в
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг