- Ты слышишь, дядя, - в десятки тысяч раз! - воскликнул Роб. - Неужели
не дойдет до Земли?
- Исключено, - сказал Ренис, посчитав в уме. - В лучшем случае мы
услышим какую-нибудь мощную радиостанцию.
- Услышим Землю? - Нечаева даже вскочила. - Услышим Землю? И вы
говорите об этом так равнодушно?
Глядя на потолок, Ренис шевелил губами, считая в уме.
- Все равно толку не будет, - повторил он. - Следящий, подвижный
радиотелескоп вы не сумеете сделать. Придется сооружать неподвижный,
смотрящий в зенит. Вам придется ждать, пока Земля окажется в зените; чтобы
слышать какие-то отрывки три-четыре минуты в сутки. Надо принять во внимание
еще наклон оси астероида. Из-за наклона Земля не круглый год поднимается в
зенит. Год у нас продолжается пять земных лет, из них четыре года телескоп
ваш вообще будет бездействовать.
- Эрнест, Эрнест! Как можно быть таким бесчувственным? Неужели вы сами
не мечтаете услышать Землю? Пусть по три минуты, пусть один год! Мы сделаем
пять телескопов для всех наклонов.
- А я не согласен швырять золото на эту глупую затею, - с раздражением
оборвал Ренис. - Придет ракета, а у нас оно разбросано, разрезано, придется
оставить его тут...
- Ах вот как, вам золота жалко? - в голосе Нечаевой было и удивление и
презрение. - Но там есть и моя доля.
- Вашу берите, пожалуйста.
- И мою, - добавил Роб.
- А долю мальчика не трогайте. Он несовершеннолетний. И я его опекун.
- Надеюсь, вы не откажетесь сделать расчет телескопа, холодно сказала
Нечаева. - И составьте таблицы движения Земли. Я заплачу вам... по ставке
профессора,
16
Обычный оптический телескоп служит для того, чтобы собрать с большой
площади лучи света и направить их в одну точку - в фокус. В фокусе лучи
складываются, свет звезд становится ярче.
Радиотелескоп служит для того, чтобы собрать радиоволны с большой
площади и направить их в одну точку - в фокус. В фокусе волны складываются,
радиозвук становится громче.
Телескоп собирает свет с помощью параболического зеркала (или линзы).
Радиотелескоп собирает радиоволны с помощью параболической антенны.
Узникам астероида трудно было построить точную параболу, но им помогла
сила тяжести. Обыкновенная веревка, провисая от собственной тяжести,
образует цепную линию. Если прогиб невелик, цепная линия сходна с параболой.
Для телескопа и радиотелескопа правило единое - отклонения от параболы
должны быть не больше одной восьмой длины волны. Оптический телескоп имеет
дело со световыми волнами, длина их меньше микрона. Сделать зеркало для
телескопа - невообразимый труд, такие зеркала шлифуются годами.
Радиотелескоп принимает метровые волны, тут допускаются отклонения свыше
десяти сантиметров. Шлифовать ничего не нужно, можно сделать телескоп из
проволочной сетки, лишь бы расстояния между проволоками были не меньше
десяти сантиметров.
И даже проволоку изготовлять не обязательно. Ренис предложил делать
телескоп из золотых лент, натягивая их через каждые десять сантиметров.
Из двух кухонных ножей Роб соорудил громадные ножницы, чтобы резать на
ленты золотые листы. Труд утомительный. Золото весило тут меньше, чем на
Земле, но было ничуть не мягче. Ленты наращивались достаточно просто - концы
загибались и расплющивались с помощью обыкновенного молотка. Затем длиннющая
лента складывалась и доставлялась на место. Ее прикрепляли, натягивали... и
шли за следующей.
Радиотелескоп сооружался в шести километрах от города Черного Сердца.
Там нашлась подходящая круглая воронка, вероятно, один из побочных кратеров
бывшего вулкана. Конечно, закреплять и подгонять ленты можно было только
днем. Четыре ленты за короткий день - такая установилась норма. На ночь все
трое уходили в подвал древнего банка, при свете фонариков резали и
наращивали ленты. Но нельзя же было месяцами жить в скафандре. Надо было
помыться, отдохнуть, приготовить пищу, перезарядить батареи... и
возвращаться для этого домой, за девяносто километров, задерживать и без
того медлительную работу.
Поэтому решено было предпринять грандиозное дело - переселиться в
подвал золотого запаса, перетащить в город Черного Сердца герметическую
кабину, баки с водой, гелиостанцию и оранжерею.
Даже на астероиде это было очень трудно... Трехтонные баки с водой
весили здесь двадцать кило, но масса их оставалась прежней - три тонны.
Представьте себе, что вам нужно тащить по воде плот с груженой автомашиной.
Космические робинзоны превратились в бурляков. Они обвязали бак золотыми
лентами, надели на шею лямки из золота ("И вы в золотых цепях, Надежда
Петровна", - торжествовал Ренис.). О прыжках пришлось забыть. Груз
укорачивал прыжки, превращал их в обыкновенные шаги. Приходилось идти с
нормальной земной скоростью, плавно, мерно, не останавливаясь. Трехтонная
инерция не позволяла менять темп. Девяносто километров с баком, девяносто со
вторым, девяносто с жилым помещением... Можно представить себе, сколько
времени продолжалось переселение. Впрочем, времени жалеть не приходилось.
Узники теряют свет, свободу, работу, но времени у них в избытке. Можно
затевать самые неторопливые дела. Товарищи Морозова могли сочинять
длиннейшие стихи и передавать их перестукиванием, могли расковыривать камни
гвоздем и пилить решетку пилочкой для ногтей. А узники астероида могли
таскать баки с водой вокруг своей планеты. Времени хватало.
Примерно три месяца (земных) прошло прежде, чем они сплели золотую сеть
для ловли радиоволн.
Но вот телескоп готов. Изрезаны на ленты 250 золотых листов, сооружена
антенна ценою в шесть миллионов долларов, по расчетам Рениса, - самая
дорогая в истории человечества. И Солнце, забираясь в зенит, отражается в
лентах. Блестит золотое плетение, вспыхивают слепящие блики...
При земных радиотелескопах строятся специальные башни, чтобы приемник
оказался в фокусе. На астероиде обошлись без башни, отчасти потому, что не
было уверенности, что телескоп точен и фокус будет там, где ему надлежит
быть. Поэтому с соседней скалы спустили еще одну золотую ленту Роберт на
руках прошел по ней и повис над телескопом.
Солнце между тем, миновав зенит, уже катилось под гору. Зато уверенно
взбирались вверх самые яркие светила небосвода - белая Венера и голубоватая
Земля.
Роберт раскачивался на своей золотой плети, словно паук на паутинке.
Старшие, задрав голову, смотрели на него. Их приемники были настроены на
волну Роба. Они тоже слушали... как бы из вторых рук, ретрансляцию. Шорохи,
треск, гул доносились до них... какие-то электрические происшествия в
пространстве, то ли свист летящих электронов, то ли грохот сталкивающихся
галактик.
Неужели ничего не выйдет? Неужели зря трудились? Впрочем, не трудов
жалко. Жалко разбитых надежд.
Нечаева смотрит на Рениса. Если он съязвит, она не выдержит... ударит
его... или разревется... или расхохочется истерически.
"Не надо распускаться, не надо..." - уговаривает она себя.
И вдруг Роберт кричит во все горло:
- Слышу... слышу... - Волна восемьдесят два сантиметра.
Подстраивайтесь!
Теперь и Надежда слышит. Сквозь свист, гул и скрежет прорывается
простенький мотив, веселая детская песенка:
Начинаем, начинаем
Передачу для ребят...
У Надежды щиплет в носу "Московское... - шепчет она... - Вадик смотрит
сейчас". Она все забывает, что Вадик ее давно вырос, думает о нем как о
ребенке.
"Московское!.. Наше!"
Она плачет, всхлипывая, шмыгая носом, глотая счастливые слезы. Ведь
семь лет не была дома, два года не слышала родного языка...
Начинаем, начинаем
Передачу для ребят...
17
Москва была слышна три минуты: песенка, звон часов, урок лепки для
самых маленьких... Потом Земля вышла из зенита, голос ее замер.
Отрывки из пьес, кусочки музыкальных произведений. (По поводу каждого
взрослые спорили - кто композитор?) фрагменты статей без начала и без
конца - о сельском хозяйстве, об искусстве, о международном положении, о
воспитании вежливости... Все было дорого отшельникам, все записывалось в
журнал, обсуждалось много раз. Земля заговорила, повеяло воздухом Родины.
Жизнь тесного мирка стала содержательнее, богаче, даже легче. Не приходилось
насильственно вовлекать себя в придуманные дела.
К сожалению, ничего им не удалось услышать о космических исследованиях,
ни слова о том, что их ищут, надеются найти.
Конечно, сразу же они вспомнили о принципе обратимости. Принцип этот
можно изложить так: если маленькая станция слышит мощную, стало быть и
мощная может услышать передачу с маленькой. Иначе говоря - московская
телевизионная станция могла бы услышать их, если бы прислушивалась.
Но для этого требовалось, чтобы земные радиостанции были направлены на
астероид именно в тот момент, когда Земля находится в зените над золотым
телескопом, и чтобы Роберт в это время висел в фокусе и кричал бы
"Спасите!", и чтобы земные станции настроились именно на эту волну.
Впрочем, не требовалось висеть над телескопом и кричать караул пять
минут подряд. Удобнее и разумнее было подвести к фокусу ток, поместить там
разрядник с прерывателем, посылать всемирные, всекосмические сигналы: три
коротеньких, три длинных, три коротеньких:
SOS! SOS! SOS!
Они не жалели тока. Пока работал разрядник, выключались все лампочки,
все аккумуляторы, даже приборы отопления и очистки воздуха. И золота не
пожалели. Ведь провод тоже пришлось делать из золота, тянуть целых шесть
километров от солнечной станции до телескопа.
Потом они построили второй телескоп в двадцати километрах от вулкана,
чтобы посылать сигналы бедствия в другие часы. Туда тоже сделали проводку.
Жизнь приобрела смысл и краски, на горизонте забрезжил свет. В
свободные минуты все трое подсчитывали шансы на возвращение. Конечно, они
увидят людей еще не скоро: от Земли сюда почти год пути, месяца два надо
положить на снаряжение экспедиции. Важно, чтобы их услышали. С удовольствием
вспоминали они, сколько радиотелескопов на Земле: в Советском Союзе, в
Англии, в Америке, в Чехословакии, в Италии. На Луне тоже есть
радиотелескоп. А на Марсе? Когда они покидали Землю семь лет назад,
обсерваторию на Марсе уже проектировали. Прошло столько лет, может быть, она
уже вступила в строй? Может быть, имеет смысл посылать SOS и на Марс? Это
лишний шанс на удачу. А Марс как раз в зените в другие часы, не одновременно
с Землей.
Про Марс вспомнил Ренис. Он принимал горячее участие во всех работах,
даже взял на себя посылку сигналов. Только золота из своей доли не выдавал.
- А зачем вам золото? - говорил он Надежде. - Для вас это просто
металл. Вы сдадите его в фонд внешней торговли или для нужд
электротехнических лабораторий. А я из каждого листа выжму тончайшие
наслаждения, вам недоступные.
- Недоступные или ненужные?
- Я построю себе дворец, - вслух мечтал Ренис. - Одна комната будет
янтарная, другая - из слоновой кости, в третьей - мои золотые листы на
стенах вместо обоев. Устрою картинную галерею для себя, для одного себя.
Были когда-то на свете премудрый Леонардо, жизнелюбивый Рубенс,
сентиментальный Грез, томный Гоген, писали, вкладывали души в полотна,
страдали... А я куплю их души и на стенки повешу, пусть щекочут мои нервы...
Потом придут ученые, расскажут про самые лучшие открытия, будут упрашивать
помочь. И я скажу: "Вот вам миллион на теорему Ферма, все равно ее никто
решить не может. А на борьбу с раком не просите, людей и так слишком много".
- Варварство какое! Замоскворецкое самодурство! - возмущалась Надежда.
Ренис пожимал плечами:
- Называйте как хотите, вам этого не понять. Вы женщина среднего
уровня, а я из породы избранных. Бог знал, кому вручать богатство, уж я - то
сумею им воспользоваться. Позову знаменитейших певиц, пусть рассеивают мою
скуку. Корреспонденты прибегут спрашивать мое мнение о Земле и космосе. Я
скажу им: "По моим наблюдениям, космос обширнее". И во всех газетах
перепечатают, в учебниках цитировать будут: "Космос обширнее, как метко
сказал наш знаменитый господин Ренис, в чьих словах звон золота".
- Ошибаетесь, не все люди продаются, - заметила Надежды.
Она имела в виду советских людей, а Ренис понял по-своему:
- Знаю-знаю, вы скажете, что любовь не продается. А ваш Вадим ("Не
трогайте Вадима!" - воскликнула Нечаева) не ухаживал за вами, не дарил духи
и цветы? Думаете, за дешевые подарки разрешается полюбить, а за дорогие
нельзя? Думаете, со знаменитым путешественником приятно пройтись под ручку,
а со знаменитым богачом неприятно? У вас просто воображения не хватает.
Уверяю вас, меня будут любить молодые, красивые, изящные, будут любить за
шубу из натурального меха, за машину под цвет шубы, за фарфоровую комнату в
мрем дворце. На таких, как вы, - я и смотреть не стану.
Нечаева удивлялась: зачем Ренис говорит все это вслух? Дразнит ее, что
ли? Или каждому человеку нужно высказаться, открыть свою душу, хотя бы даже
врагу.
- Вы делите шкуру неубитого медведя, - говорила она, чтобы прекратить
это неприятное саморазоблачение. - Никто не знает, когда за нами придет
ракета. Может быть, вы будете древним старичком тогда.
И вслед за тем Надежда услышала самое сокровенное признание:
- Вам этого не понять. Вы реалистка, человек близорукий, видите вещи, а
связи не улавливаете. Такая цепь случайностей: гибнет двадцать два человека,
в живых остается трое, я - единственный мужчина. Есть сотни тысяч
астероидов, мы попадаем на тот, где хранится золотой запас Фаэтона. Город
стерт до основания, на десять метров ниже основания, а золото сохранилось. И
шальной метеорит как раз при нас вскрывает подвал. Значит, все это не
случайно. Это воля провидения. Золото предназначено мне для каких-то великих
целей. Я еще не знаю их, я узнаю на Земле. И, конечно, провидение приведет
нас на Землю... в самом ближайшем времени.
18
Но прошел год... и еще год. А провидение медлило.
Люди старались помочь ему как могли. Каждые четыре часа посылали SOS на
Землю, каждые четыре часа - на Марс. Ренис взял на себя эту работу, выполнял
ее охотно и аккуратно. А Надежда и Роберт (он уже стал взрослым юношей)
заканчивали описание я съемку астероида. Они тоже ждали ракеты с Земли,
хотели встретить ее не с пустыми руками.
Между тем астероид описал полукруг, вновь вошел в пояс малых планет,
пересек его с севера на юг. И на этот раз люди пересидели бомбардировку в
своем подвале... К сожалению, нельзя было спрятать в подвал оранжерею и
электростанцию. Урон получился немалый.
Метеориты разбили почти все ванночки с водорослями, уничтожили две
трети полупроводниковых щитов. И не было никакой возможности восстановить
их.
Робинзон на своем тропическом острове охотился,. разводил коз, сеял
хлеб. Природа щедро кормила его. Он вел свое натуральное хозяйство двадцать
восемь лет, мог бы вести и дольше.
Робинзоны бесплодного, лишенного воздуха астероида жили за счет старых
запасов, проживали привезенное с Земли имущество, а имущества становилось
вез меньше и меньше. Перегорали электрические лампочки, нечем было их
заменить. Роберт вырос из своего скафандра, приходилось выходить из кабины
по очереди. Кончились мясные консервы, кончился запас витаминов, испортился
автомат, регулирующий температуру, и Ренис не сумел его починить.
Метеориты разбили и раскрошили большую часть щитов гелиостанции. Увы,
кристаллический кремний нельзя было приготовить на астероиде. Все меньше
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг