человек вдохновения, он поэт от техники. А методика это для диссертантов -
аспирантов, для теоретиков диссертабельности, к таким, как наш сосед за
дверью с сигнализацией. Вот к нему иди со своими наставлениями насчет
"отменить-заменить".
Оказывается, скромненький наш Михаил Михайлович умел добиваться
своего. Уже через неделю проник он в квартиру уважаемого соседа, куда я
попадал только с милицией. Не знаю, чем он завоевал расположение. Правда,
сам профессор не стал выслушивать "пришельца", он уезжал на конференцию в
Цюрих, но перед отъездом связал Шестакова со своим другом и даже не
доктором наук, а членкором, попросил отнестись с вниманием к очень
приятному человеку.
Шестаков волновался, как студент перед экзаменом. Раза три заходил к
нам, Таню спрашивал, так ли он одет, перед зеркалом крутился, словно
девушка, выяснял, как надо здороваться с членкором, как обращаться, как
прощаться. Таня предложила отрепетировать разговор, она всегда репетировала
экзамены. Но для полного доклада времени не хватало. Шестаков сказал
только, что перед человечеством (о человечестве он, видишь ли, беспокоился,
ему масштабы одной страны были маловаты), перед всеми нами, проще говоря,
стоят глобальные трудности. Мировая наука обязана справиться с засухами,
неурожаями, землетрясениями, наводнениями, эпидемиями, инсультами и
инфарктами, раком, старостью, энергетическим, экологическим и прочими
кризисами, с ядерной опасностью прежде всего. Требуются открытия,
многочисленные, крупные, радикальные, надлежит наладить конвейер открытий,
а для того внедрить в науку алгоритм открытий. Опять алгоритм!
- И ничего тут сверхъестественного, - уверял Шестаков. Алгоритм
открытий нашел еще ваш Менделеев (опять "ваш"!). Надо выстроить факты по
порядку, найти закономерность; в химии она периодическая, увидеть
пропущенные клетки и край знаний. Там и надо искать - за краем. Что искать,
что найдешь - закономерность подскажет. У вас (снова "у вас"!) край знаний
проходит за галактиками и под фотонами.
Тут Шестаков долго излагал доказательства, но я, извините, в физике не
силен, перепутаю, пересказывая. Помню только, что он рекомендовал искать
сверхэнергию в вакууме, потому что, чем глубже в недра материи, тем энергии
больше. Естественно, кирпичи должны быть прочнее, чем все сооружение, так
что в атомах больше энергии, чем в молекулах, а в ядрах больше, чем в
атомах, а в частицах больше, чем ядрах, и так далее.
- Это наши ученые и сами знают, наверное, -сказал я ему тогда. - Ты им
подскажи что-нибудь новенькое, что вы - пришельцы - усмотрели за передним
краем, нашим краем, а в вашем глубоком тылу. Конкретное что-нибудь
подскажи.-Вот видите, я уже и рассуждал с ним как с подлинным пришельцем.
Не то подыгрывал, не то в роль вошел.
Он поморщился:
- Не хочется и не хочется мне делать подсказки. Все время твержу: не
подарки я привез, а умение, алгоритм изготовления подарков. Но если ты
считаешь, что это так необходимо... Ладно, расскажу конкретное: строение
фотона или электрона, например, у вас этого еще не знают.
Тут он глянул на часы, пробормотал: "Никак не могу приспособиться к
вашему времени", заторопился. Я крикнул вдогонку;
"Ни пуха, ни пера!" Но он меня к черту не послал, пренебрег приметой.
Должен сказать вам, товарищ следователь... ну хорошо, гражданин,
гражданин... так вот должен вам сказать, что не верил я, будто мой сосед
подлинный пришелец. Вижу, человек начитанный, незаурядный, пожалуй. И если
ему угодно разыгрывать пришельца, пожалуйста, могу и подыграть. Но тут я
заколебался. Одно дело, когда он--бывший инженер-рассуждает со мной-бывшим
агрономом - о природе и любви, о том, о сем; совсем другое - идeт к
членкору физику. Это уже не игра. Видимо, друг мой и сам верит, что он
пришелец. А вдруг и впрямь подлинный пришелец?
И подумал я еще, что это же легко проверить. В наш дом Шестаков
переехал, обменявшись с Раей, с той, что от мужа бегала. Схожу-ка я к ней в
Кривоколенный, на прежнюю квартиру моего пришельца, и расспрошу, проживал у
них Михаил Михайлович или неведомо откуда с неба свалился.
Как раз дело было в субботу, с утра. Членкор пригласил Шестакова к
себе на дачу в Мозжинку, возле Звенигорода. Туда и обратно - целый день.
"Кривоколенный переулок ближе, - подумал я. - Обернусь быстрее".
Переулок этот в центре Москвы. Кривоколенные могут быть только в
старом центре. И дом был старый, с толстенными стенами, прямо-таки
крепостными, и с низенькими окошками. Раи я не застал, но словоохотливые
соседки сообщили мне обо всех ее приключениях, Первый муж разыскал ее
все-таки, явился со вторым вместе, но драться они не стали, а решили Рею
пропить и на пропой забрали у нее ковер, гордость обстановки. В общем,
оставшись без мужей и без ковра. Рая уехала в деревню, подальше от
страстей, но мужья уже разузнали ее адрес... Все это я слушал добрых
полчаса, не без труда перевел разговор на "пришельца".
И узнал, что в биографии его не было ничего астрономического. Жил он в
старом доме с детских лет ("Вот такусеньким помню", - сказала старейшая из
соседок), служил в райисполкоме по ремонту водопровода и канализации,
вырастил детей, поднакопил деньжат и решил на старости лет себя побаловать:
купил "жигуленка" и махнул с женой на Кавказ. Но человек в возрасте,
реакция не та; в общем, врезался в столб на крутом повороте. Жена погибла,
у самого перелом обеих ног, повреждение шейных позвонков, травма черепа,
гематома в мозгу. Бабушки так и сказали "гематома", о медицине толковали со
знанием дела. Недели три Шестаков провалялся в больнице, уже и хоронить
собирались, но вдруг сразу пошел на поправку, выписался, вернулся домой.
Конечно, не без остаточных явлений, все-таки в черепе дырка. Провалы в
памяти, простыв слова забывает, не помнит соседок по имени-отчеству. И
характер изменился. Раньше веселый был такой, шутил, а сейчас мрачный,
насупленный, слова тянет. И все твердит: "Я в этой квартире не останусь,
мне все здесь Полю напоминает", жену, стало быть. И в самом деле, тридцать
лет прожили в этой самой комнате, как не вспоминать. Получив страховку, он
обменялся и выехал.
Такие подробности узнал я, и все нашло объяснение. Травма черепа,
гематома, что-то сместилось в голове, и бывший инженер вообразил себя
пришельцем. Правда, при этом мысли у него какие-то появились, соображения о
сюжетах, электронах, об изобретательстве тоже. Но, может быть, хорошая
встряска и талант пробуждает. Ведь и с часами бывает так: встряхнешь как
следует, начинают идти. Если это справедливо, тогда о Шестакове диссертации
писать надо, студентам его в клинике показывать. Новый способ пробуждения
способностей-авариями на дороге.
С интересом ждал я его возвращения из Мозжинки. Как оценит членкор
идеи "нашего ушибленного". Успех или провал? Провал вероятнее. Едва' ли он
мог предвидеть еще неоткрытое. Едва ли... Но все же я надеялся. Сидел у
телевизора и к шагам в коридоре прислушивался.
Когда стукнула дверь на площадке, я выглянул в коридор. "Ну как?" -
спрашиваю. Но по лицу вижу, никак! Серое лицо, усталое, щеки ввалились, на
лбу, вокруг треугольного шрама, багровая каемка. Понимаю, провал.
- Я зайду к тебе, - говорит он. - Только пальто сниму. Действительно,
зашел через несколько минут. Не сел в кресло, рухнул. Я тоже присел, жду.
Молчит. Потом проследил его взгляд: на телевизор уставился. Я и забыл про
фильм, у меня Таня никогда не выключает, привык к звуковому фону, не
воспринимаю. Убрал звук.
- Вот и я так, - говорит Шестаков, кивая на телевизор. - Руками
размахиваю, кричу, надрываюсь. Не слышат. Отключили слух.
Вздохнул тяжко, плечами пожал.
- Он сказал (мне не надо было объяснять, что "он" - это членкор), что
я неправильно понимаю слово "открытие". Открытие всегда неожиданность,
открытий было не так много в истории науки: радиоактивность, рентген,
сверхпроводимость, еще два-три. Достижение Северного полюса называть
открытием некорректно, это неверное словоупотребление. И за горизонтом
искать бесперспективно, за горизонтом может быть бесплодная пустыня, тогда
как самородки - под ногами. Поэтому планировать открытия бессмысленно и
нескромно. Рассказал, усмехаясь, что в двадцатых годах некий деятель
предлагал составить задание для всех ученых поголовно. И начал
составлять... а кончил в сумасшедшем доме.
- А ты говорил ему о Менделееве?
- Говорил. Он сказал, что в науке нет стандарта. Химия - одно, а
физика - совсем другое. Аналогия - не доказательство. Малое - не великое,
атомы - не планетная система, в микромире свои законы - квантовые. Мы не
способны представить себе атом, потому что у нас механическое воображение,
а атом - нечто иное, безумное, с точки зрения обыденной жизни. Так что
рассуждать об энергии вакуума безнадежно. В вакууме может быть много
энергии, а может быть и мало, даже меньше нуля.
-А насчет электрона ты ему сказал?
-Сказал. Нарисовал даже. Сказал, что вы напрасно считаете электрон
точкой. Электрон - колечко, круговой замкнутый ток в вакууме. Если электрон
движется, ток спиральный - как бы катушка. Фотон похож на восьмерку.
Передняя петелька заряжена отрицательно, задняя-положительно, все
вместе-нейтрально. Насчет кварков же....
- А он что?
- Улыбается. Это, дескать, устарелые допотопные представления в стиле
Декарта. Сказал, что нужно быть гением, чтобы продолжать гениальные
открытия великих ученых. "А как вы распознаете гениев?" - спросил я. Он
ответил с уверенностью: "Мы даем широкое образование молодому человеку. И
когда приходит звездный час, гениальный умеет его уловить. Так было у
Ньютона с падающим яблоком, у Менделеева, который увидел свою таблицу во
сне, или у Колумба, когда тот узнал, что Земля шарообразна, и понял, что
можно попасть в Индию, плывя на запад, а не на восток. Гений-это человек,
оказавшийся на высоте в свой звездный час".
Шестаков опять тяжело вздохнул и развел руками:
- Недоумение у меня. Чего-то недоумею.
Я поправил машинально:
- Недоумеваю.
- Какая разница?
- "Недоумеваю" означает удивляюсь и не понимаю, нахожусь в
затруднении. "Недоумею" - нет такого слова.
- Недоумеваю и недоумею,-повторил он упрямо.-И не понимаю и не умею.
Не понимаю чего-то в вас, люди, и не умею объяснить. Вижу ваши трудности,
предлагаю советы, предлагаю помощь. Отталкиваете с обидой. Все отталкивают:
вы с Таней, Уткин, членкор... Не умею помочь. Придется покинуть Землю. Не
оправдал себя.
Я встревожился. Что означает "покинуть Землю"? Не самоубийство ли?
Глядишь, упорно воображая себя пришельцем, Шестаков еще захочет выпрыгнуть
из окна. Надо бы отвлечь его от мании. И осторожненько, отыскивая самые
обтекаемые слова, я рассказал ему о визите в Кривоколенный, о бабуле,
которая помнит его "вот такусеньким", о толстостенном доме с низенькими
окошечками и громоздкими печами внутри. Старался исподволь внушить ему
мысль, что никакой он не пришелец, а Шестаков Михаил Михайлович, сын
собственных родителей, 1920 года рождения, инженер на пенсии и
автовладелец, получивший травму черепа и нуждающийся в отдыхе и лечении, а
вовсе не в отбытии с нашей планеты.
Он слушал меня сначала невнимательно, занятый своими мыслями, потом
включился, нахмурил брови, догадался, к чему я веду, и тут же прервал меня:
- А, понимаю, ты все еще не веришь, что я гость на Земле. Да, конечно,
я использую тело этого Шестакова и даже память его частично. Не ходить же
мне по Москве в скафандре с жизнеобеспечением, пугая всех встречных
нечеловеческим обликом. Все наши используют тела безнадежных, умирающих или
только что умерших. Да, приходится выносить тело из палаты, потом
ремонтируем, вписываем в мозг свою память и знания. Да, нелегкая работа,
работенка, как сказали бы вы. Как успеваем? Переходим в уплотненное время,
я же объяснял. Самое неудобное - вынести из палаты и внести, тут мы связаны
вашим временем-медлительным. Но ночью всегда можно улучить минуту-другую,
пока дежурные дремлют в своем кабинете. Важно, чтобы нас не заметили. Потом
они сами радуются внезапному выздоровлению, себе заслугу приписывают, а мы
между тем месяц или два копались в уплотненном времени, каждый сосудик
прочищали. Все равно огрехи остаются, не без того. Поэтому я так и
торопился распроститься с прежней квартирой Шестакова. Слишком много
провалов в памяти, слишком много ошибок поведении.
Слушал я все это и сомневался. Опровергнуто ли мое опровержение?
Пришелец или не пришелец?
Вглядываюсь в морщины, стариковские пигментные пятна на лице,
узловатую шею. Человек как человек. И слова человеческие, и жесты
человеческие; хмурится, руками разводит, плечами пожимает. Вот глаза
сузились. К чему это он присматривается? Оглядываюсь. Ах, да, экран у меня
за спиной. Что там? Поцелуй под занавес, хэппи-энд.
- А почему она глаза закрыла?-спрашивает пришелец-непришелец. - Ей
неприятно смотреть на мужчину?
Объясняю: женщина всегда закрывает глаза целуясь. Почему?
Нет, никакой неприязни, никакого отвращения. Она вся во власти
чувства, вся отдается переживанию. Внешнее отвлекало бы. Мы и музыку
слушаем с закрытыми глазами, И для подлинного блаженного отдыха закрываем
глаза.
- Кажется, понимаю, - протянул он. - Вы очень дорожите чувствами.
Лелеете чувства хотя бы за счет разума. Воспеваете восторг любви, восторг
вдохновения, безумные идеи, безумное счастье открытия. Безумное! - без
участия ума. Про упоение в бою читал я у вашего поэта. Тогда же обратил
внимание, почему же в бою упоение, не в победе, не в итогах победы. Теперь
вижу: девушки ваши упиваются поцелуями, не о муже, не о браке, не о детях
мысли, упоение любви. И вы, автор "Лепестков", упиваетесь красивыми
словами, а читатели ваши занимательным сюжетом; изобретатель - он же
технолог - ждет упоительного мгновения, когда красочный чертеж возникнет
перед глазами, только размеры проставляй. И даже ученый-теоретик толкует
мне насчет звездного часа, открытие откладывает, ожидает восторга
вдохновения. Восторг вам дороже всего. А рассудок - нечто невыразительное,
пресное, сухое, черствое даже. И вам все хочется отложить рассуждение,
отодвинуть, дождаться ликующей радости безумного, бездумного нечаянного
успеха. Но если так, я бессилен. Я знаю законы природы и законы разума.
Разум един для Вселенной, безумие у каждого личное. Вас почти пять
миллиардов на Земле, я не могу к аксиомам, к алгоритмам прилагать еще пять
миллиардов рецептов безумной радости во имя вдохновения. Алгоритмы физики я
знаю, формул восторга, увы, не проходил. Тут я беспомощен. Не справился.
Попрошу отозвать.
И повторил раздельно, как бы не ко мне обращаясь:
- Про-шу о-то-звать!
- Миша, что это значит "отозвать"?
- Я допускаю, что и восторги полезны для естественного отбора, -
продолжал он, не ответив. - При вдохновении и производительность выше, и
качество. Но всегда ли есть возможность дожидаться вдохновения? Машинист
метро по расписанию поезд ведет, не по настроению. В жизни бывают трагедии,
бывают опасные минуты. Когда этот Шестаков разбился на шоссе, врачи
примчались, секунды не теряя, прикатили и сразу же на операционный стол. И
спасли жизнь. И сознание спасли бы, если бы умели, спасали бы не дожидаясь
откровений для открытий.
И знаете ли, товарищ... тьфу, гражданин, а не товарищ, тут я поверил
на минутку, что он действительно не наш... нет, не поверил, а подумал, что
он прав отчасти. В самом деле, бывают же обстоятельства, когда ничем нельзя
пренебрегать, даже и скучнейшими алгоритмами.
- Слушай, Мих-Мих, кто бы ты ни был, - сказал я. - Ты же знаешь, что
на нашей планете тревожно. Есть безумие, которое всем нам не нравится
категорически-атомное я имею в виду. Если ты знаешь выход...
- Но вы его сами знаете, - прервал он. - Я же читаю...
И вот тут, представьте себе, голос его как-то заглох, словно в
телевизоре, когда уменьшают громкость. И фигура стала нечеткой,
заколебалась, будто я не на человека смотрю, а на отражение в пруду, и
подул ветерок, гладь пошла рябью. Я протер глаза, подумал, что у меня с
глазами неладно. Еще в голове мелькнуло, что слишком часто смотрю
телепередачи, надо бы ограничить. Протер глаза, а когда отнял руку, в
кресле не было никого. Ну совсем ничего. Пустое кресло. Что я подумал?
Подумал, что сознание потерял, в молодости у меня бывали обмороки. Сник, а
он в это время выбежал за помощью. Кинулся к его квартире. Заперто, и ключ
снаружи в двери торчит. Таня моя в это время в коридор входила. Я ей;
"Девочка, подожди, сейчас нельзя, погуляй полчасика". Кинулся я к окну.
Вижу, неотложка внизу. Кричу: "Товарищи, вы к кому приехали? Кто-нибудь из
окна упал?" Потом уж узнал, что они на первый этаж приезжали. Там у вдовы
полковника гипертония.
Что вас смущает? Свидетелей нет? Действительно, не позаботился, не
думал, что понадобятся свидетели. Почему дочку не пускал? Но это же так
естественно: первое инстинктивное движение родительской души - пусть
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг