* * *
Раздосадованный Кхан бесновался, крутился волчком, хлестал щупальцами по
стенкам бассейна. Вспененная вода бурлила, как кипяток. Потревоженные актинии
вобрали щупальца и вжались в камни садика для медитаций.
Выплеснув безысходную ярость, обессиленный Кхан улегся на дно. Широко
раскрыл жабры, восполняя недостаток кислорода. От бурного выброса ферментов
саднило в головогруди.
Требовалось осмыслить происшедшее. Нападение на Псковскую базу шло по
плану с двойным запасом прочности, в атаку шли только декаподы, охотники не
ниже девятого ранга. Тем не менее удача отвернулась от Кхана.
Он всегда смеялся над суевериями тупоумных медузняков. Миропорядок
чрезвычайно запутан, однако предсказуем. Любая сумма вероятностей в принципе
поддается анализу. Другое дело, может сработать цепочка самых ничтожных
вероятностей. И тогда уж, как водится в таких случаях, беды идут косяком.
Хотя начиналась операция вполне удачно. Через Паттона Кхан сумел раздобыть
подробную схему базы и электронные коды пропусков. Вся эта сверхсекретная
информация обнаружилась, как ни странно, в одном из бухгалтерских компьютеров
комиссии ООН.
А вот потом, когда дошло до дела, началось фатальное невезение. Еще не
начав атаку, штурмовая группа потеряла половину своей численности. На редкость
успешно сработала система противовоздушной обороны, и один из двух транспортов
с бойцами оказался уничтожен на подлете к Псковской базе. Возможно, радарные
комплексы оказались оснащены какими-то новинками. В этом еще предстоит
разобраться.
По плану декаподам предстояло иметь дело лишь с отдыхающей сменой десанта,
но отвлекающий маневр сорвался. Малый транспорт с медузняками был сбит над
селом возле Ладожского озера, орбитальный зенитный спутник прошил его
рентгеновским лазером. В результате вылетевший по тревоге гравиплан вернулся на
Псковскую базу в самый разгар боя. Хотя и без того горстка десантников
сопротивлялась на редкость успешно. Ни освободить высокородного пленника, ни
взорвать базу не удалось. Потеряны три судна, пять дюжин декаподов и полдюжины
медузняков.
Итак, провал. Унизительный, скандальный провал, Самый крупный с тех пор,
как главным егерем на этой планете стал Кхан.
Полоса неудач началась после того, как сорвалось покушение на Безногого.
Какой-то жалкий двуногий червяк неожиданно вмешался и едва не одолел его,
пси-виртуоза высшей ступени. Пожалуй, именно тогда он, Кхан, "потерял гребень
волны", как говорят медузняки. Но он обойдется без приношений духам предков,
ему не нужны амулеты из раковин и крученых кишок. Все это чушь для
полуграмотной прислуги.
Судьбе покоряется лишь слабый. Полоса неудач закончится, и он оседлает
волну блистательных успехов. Могучий интеллект и филигранное мастерство
принесут ему окончательную победу.
* * *
... В палату вошел тучный старик с бледным, как восковая свечечка,
простецким лицом: широкие скулы, нос картошкой. Со времен второй гражданской
войны он нисколько не изменился. Все так же носит черную скуфейку вместо белого
клобука и по внешности может сойти за обыкновенного инока, если бы на
заношенной рясе не посверкивали две панагии. Но ярче драгоценных знаков
высочайшего сана сияли глаза владыки, словно бы обведенные мягким жемчужным
свечением. Отблеск Фаворского света, с первоапостольских времен хранимый, живой
нитью протянутый от одного великого молитвенника к другому.
Потрясенный Березин рывком сел на койке, протянул за благословением
сложенные ковшиком руки. Старик беглым мотыльковым движением благословил
генерала, а когда тот потянулся губами к руке патриарха, легонько поцеловал в
лоб.
- Ваше Святейшество, благодарю за великую честь...
- Называйте меня "отче", Андрей Николаевич, - молвил патриарх с улыбкой. -
Я прежде монах, а потом уже все остальное.
Каждому человеку на Руси было ведомо "все остальное". Самый молодой
профессор-славист Петербургского университета, полиглот и эрудит, вдруг оставил
кафедру, принял постриг, уехал подвизаться на Афон. Спустя десятилетие приехал
на родину погостить и, по зимнему времени, тяжко захворал. Его первоначальный
наставник, старец из Псковского монастыря, удостоился видения и предрек: доколе
тот не даст Богородице обета остаться в России, не исцелится. Так вот вышло,
что афонский архимандрит поднялся со смертного одра и не вернулся на святой
полуостров. А впоследствии взошел на патриарший престол, положил конец кровавой
междуусобной распре и объединил растерзанную страну.
Зачарованный жемчужным свечением глаз, Березин смешался и умолк. Казалось
ему, любые речи будут жалкими, зряшными, недостойными собеседника.
- Вот решил вас проведать, - сказал Тихон II, усевшись на стул подле
койки. - Слышал, вы на поправку идете.
- Благодарю, отче. Врачи обещают к Страстной выписать.
- К сердечной молитве прибегаете? - Патриарх взглянул вдруг остро, с
прищуром.
- Да, отче.
- Оно видно. Поосторожнее с нею, Андрей Николаевич, вы мирянин все-таки.
Не переусердствуйте.
- Знаю, отче.
- Кто вас на молитву благословил?
- Батюшка Александр из Николая на Таганке, - сказал Березин и, чуть
поколебавшись, смущенно добавил: - Он меня уже предостерегал от рвения не по
разуму.
Владыка одобрительно кивнул.
- Знаю вашего батюшку. Худого не присоветует.
Повисла небольшая пауза.
Генерал понимал, что патриарх самолично пожаловал в клинику отнюдь не
просто так. Нешуточной важности дело, должно быть. Однако ему не пришлось долго
теряться в догадках.
- Должен с вами объясниться начистоту. Я велел одному иноку охранять входы
в ваше виртуальное пространство, - пристально глядя на Березина, Тихон II
добавил: - Прошу понять правильно, Андрей Николаевич, велел не следить за вами,
а сторожить вас от проникновения извне.
- Да, конечно, я понимаю разницу.
- Как выяснилось, предосторожность оказалась нелишней. На вас напал не
человек, Андрей Николаевич. Сатанинской силищи тварь невесть откуда. Уж на что
инок Иоанн искусен, и то еле с ним управился.
И Березин вспомнил фигурку в рясе, мелькнувшую среди увитых голубыми
молниями развалин киберпространства. Если бы не инок Иоанн, он сейчас лежал бы
в другой больнице - с необратимо разлаженным мозгом, пожизненный пациент
психиатрического стационара.
- Простите, отче, но почему вы приняли такие меры?
- Предчувствовал, - кратко ответил владыка, и Березин понял, что
дальнейшие расспросы ни к чему. О прозорливости Тихона II в народе ходили
легенды.
- Благодарю вас, отче, - проговорил генерал. - А еще прошу, передайте
иноку Иоанну мою благодарность от всего сердца.
- Передам, - пообещал патриарх. - Более того, я вас во благовремении
познакомлю, когда поправитесь. Он и впредь вас оберегать будет, коли не
возражаете.
- Спасибо, отче.
- Знаю, тяжко вам будет. Вы у многих как бельмо на глазу, Андрей
Николаевич. Злобствуют, козни строят. Ну а я попробую пособить, чем смогу, -
патриарх, поднявшись со стула, приобнял генерала за плечи. - Держитесь. Буду
молиться о вашем здравии.
И, осенив больного крестным знамением, Тихон II вышел из палаты.
Вытянувшись на койке, генерал прикрыл глаза. С того мгновения, когда
патриарх коснулся губами его лба, Березина снедал тихий блаженный озноб, как
если бы электрическая щекотка струилась по жилам. По наитию он понимал, что это
значит. Есть нечто, хранимое втайне веками, несказуемое, передаваемое лишь от
человека к человеку. Божественная искра, впервые сверкнувшая на берегу
Тивериадского озера. Малое горчичное зерно, прорастающее в душе.
Вовсе не беседовать пришел патриарх, а затем, чтобы удостоить великого и
бесценного дара. Продолжить еще на одно звено живую цепочку, идущую от
апостолов. И когда Березин осознал наконец это, с небывалой мощью всколыхнулась
в его сердце молитва Христова.
Глава 10
День за днем шло больничное время, вязкое и пустопорожнее. Ежеутренне
Березину докучал расспросами о самочувствии врач Кирилл Трофимович, сухонький
старичок с мягкими манерами и неожиданно острым взглядом, высверкивающим порой
из-под кустистых бровей. Въедливый служитель Эскулапа проверял рефлексы,
фокусировку глазных яблок, а еще допытывался, нет ли головокружений,
подавленности, апатии. Имелись в наличии такие симптомы, ничего не поделаешь.
Аварийный выход из вирела штука опасная, после него всегда мозги всмятку. Врач
хмурился, качал одуванчиковой головой, насчет срока выписки из больницы отвечал
уклончиво.
Березина тяготило ничегонеделание, он жадно поглощал непривычные бумажные
газеты, которые ворохами приносил денщик Василий. Из них он и узнал о нападении
декаподов на Псковскую базу. Крепко задумался, теребя газетный лист,
шелковистый и тонюсенький, как лягушачья шкурка.
Обращаться к кому-либо с просьбой генерал не умел клинически, в этом
амплуа он выглядел как вальсирующий бульдозер. Однако на следующем обходе
все-таки уломал Кирилла Трофимовича, и тот разрешил Березину пользоваться
блокнотным компьютером, хотя и без выхода в вирел.
Обрадованный генерал тут же подключился к спецсети проекта "Ч". Для начала
убедился, что его заместители, Игорь Рагулин и Пьер Гуэрди, исправно волокли
ежедневный воз мелких дел. Потом затребовал детальный отчет о схватке на
Псковской базе и долго его изучал. Его подписи ждали наградные листы,
подготовленные Рагулиным: Лихачеву орден Жукова, Стразду медаль "За отвагу",
Хадсон присвоено звание ефрейтора, Якубин навечно занесен в списки части, ну и
так далее. Березин бегло просмотрел документы, проштамповал их своим
электронным факсимиле и углубился в сугубо конфиденциальный и адресованный
лично ему доклад особиста Лихачева.
Тот сообщал, что ксенолог Щеголев подвергнут общему бойкоту из-за того,
что не попытался защитить лаборантку Галахер от декаподов. Хотя формально тот,
будучи гражданским лицом и не имея спецподготовки, обязан был сидеть за дверью
тихо как мышь и не высовываться. Тем не менее сотрудники базы, все как один,
выказывали ему свое презрение. Лихачев внес предложение перевести Щеголева в
Новосибирскую лабораторию проекта. Подумав, Березин решил пока оставить все как
есть. Куда Щеголева ни перебрасывай, дурная слава пойдет за парнем по пятам.
Ведь люди отходчивы, через недельку-другую поостынут и перестанут его гнобить
зря.
Увлекшись работой, генерал провел в сети весь день, а наутро Кирилл
Трофимович устроил ему выволочку с громами и молниями, сверкающими из-под седых
бровей. Компьютер он отобрал собственноручно и удалился, сокрушенно покачивая
своим разлохмаченным кудрявым одуванчиком. Доктору невдомек было, что
клавиатурной панелью может служить краешек больничного одеяла. И вечером
Березин стал работать на ней вслепую, без дисплея. Споро тыкая пальцами
податливую ткань, он умудрился выйти в вирел. Побродил по кабинету просто так,
в пику суровому врачу. Стены заросли паутиной, из полутемных углов пялились
жуткие фасетчатые глаза. Генералу стало не по себе, он торопливо нашарил на
одеяле сакраментальные клавиши Alt и F4, пришлепнул мизинцем Enter на
Keypad...e и вернулся в палату. Однако глаза продолжали таращиться отовсюду - с
потолка, из букета васильков на тумбочке, из-под двери, с рукояти краника на
кислородном трубопроводе... Спасаясь от лихой напасти, Березин укрылся одеялом
с головой и принялся истово молиться. Помогло, отпустило.
Рассказать Кириллу Трофимовичу об этом случае он не решился, ведь пришлось
бы выдать тайну компьютерного одеяла.
Впрочем, поправлялся генерал быстро, к Страстной неделе его выписали из
госпиталя, и он с места в карьер принялся наверстывать упущенное. Врачи велели
ему находиться в виреле не больше четырех часов подряд, а в целом за сутки не
более восьми часов. Поэтому генерал в бешеном темпе носился с базы на базу, из
одной лаборатории в другую. Проверял, советовался, уточнял.
Неудачная атака декаподов на Псковскую базу принесла много трофеев, и в
том числе полтора центнера элериума, который стоил бешеных денег. Генерал решил
продать половину этого количества, чтобы залатать финансовые дыры проекта. Хотя
после гибели Макмиллана денежные перечисления из ООН стали приходить с отрадной
пунктуальностью. Словом, не было ни гроша, да вдруг алтын. Гуэрди уже составлял
смету реконструкции, чтобы оснастить крупные базы новыми локаторами для системы
раннего предупреждения и усилить ракетную оборону.
А подполковник Самусенко ретиво взялся за распродажу излишков. На одних
только чучелах декаподов он умудрился заработать больше полумиллиона рублей - в
окрестностях Окинавы открылись сразу две таксидермические мастерские. Прилежные
японцы вкалывали там в три смены. Забавный народ японцы, букву "эл" не
выговаривают. Но солдаты и работяги первосортные, скажем прямо. Кстати, надо
будет произвести Окамото в капитаны.
В Великую пятницу к генералу припожаловал необычный визитер. Накануне
Березину позвонил по телефону патриарх. Для начала сообщил, что накануне
виделся с президентом, тот справлялся о здоровье генерала и просил пожелать
скорейшего выздоровления.
Произошло чуточное нарушение неписаного протокола, согласно которому
руководитель проекта "Ч" не поддерживает контактов с главами государств ни
прямо, ни через третьих лиц. И это понятно, ведь он руководит международными
силами обороны, самой мощной вооруженной силой в истории человечества.
Фактически - главнокомандующий планеты Земля.
- Благодарю, отче, - ответил Березин. - Передайте, пожалуйста, что я
вполне здоров, но признателен за добрые пожелания.
Патриарх посоветовал ему не перетруждаться покамест, пообещал прислать
меду туесок с личной пасеки. Потом перешел к делу.
- Есть у меня один знакомый, друг детства, можно сказать. Занимается
коммерцией и весьма преуспел. Гак вот, он прослышал, что вы в своем хозяйстве
открыли какую-никакую торговлишку. Крепко заинтересовался и хотел бы с вами,
Андрей Николаевич, повидаться, потолковать по сему поводу. И не через
компьютер, а с личным визитом к вам просится. Как вы на это смотрите?
- Пускай приходит, отче, - не колеблясь, ответил Березин.
- Коли так, он мог бы хоть завтра к вам наведаться. Скажем, в полдень,
если это удобно.
Голос патриарха уютно пах ладаном и винной теплотой с ложечки.
- Вполне, отче.
- Вот и ладно. Фамилия его Ильин. Человек он честный и толковый, крепко
верующий. Думаю, дело у вас с ним сладится.
И патриарх распрощался.
На следующий день ровно в двенадцать часов раздался дверной звонок.
Сопровождаемый Василием гость, войдя в кабинет, первым долгом трижды
перекрестился двуперстно на икону Богородицы. Затем обратился к генералу.
- Позвольте представиться, ваше превосходительство, - масленым басом
произнес старик. - Ильин, Илларион Петрович.
Как и большинство штатских, он носил окладистую бороду, подстриженные в
кружок рыжеватые волосы расчесывал на прямой пробор. Не чуждался последних
веяний моды, поскольку облачился в бархатный френч сталинского покроя и галифе
с триколорными лампасами. На протянутой для пожатия руке поблескивал массивный
золотой перстень-печатка. Ладонь холодная и влажная, как лягушка. То ли
волнуется, то ли просто хронический невротик.
Из нагрудного кармана френча Ильин извлек визитную карточку с тиснением и
золочением, вручил ее Березину.
- Присаживайтесь, Илларион Петрович, - генерал указал на кресло подле
журнального столика. - Не угодно ли чаю?
- Не откажусь.
- Василий, сообрази-ка нам чайку, - велел Березин.
- Сию минуточку, - денщик шмыгнул на кухню.
- Икона Богородицына у вас знатная, - молвил гость, глядя в красный угол.
- Я ее тоже весьма почитаю. Называется она "Утоли мои печали". Москву спасла от
чумного мора вскорости после раскола. Господь прогневался тогда на Русь, послал
моровое поветрие, а Богородица вот сжалилась, да... Явилась чудотворная икона,
и чума прекратилась...
Ильин явно старался не смотреть на прикрытые синим ворсистым пледом культи
ног собеседника. Раз-другой его взгляд скользнул к запретной черте, но тут же
отскакивал вбок. Вот почему Березин старался по возможности избегать личных
встреч, предпочитая им беседы в виреле.
- Насколько понимаю, вы старообрядец? - спросил генерал.
- Древлеправославные мы, - сдобным голосом подтвердил Илларион Петрович и
уточнил: - Поморского толка. Беспоповцы.
Василий вкатил сервировочный столик с чаем и медовыми пряниками.
- Вам покрепче или как? - спросил он у Ильина.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг