завертелась зеленая пелена болотного мха с пригнувшимися к ней силуэтами
чахлых деревьев, а потом все расплылось и возле Егошиного лица замелькали
оскаленные звериные морды. "Волки", - устало подумал он и провалился в
темноту. Время от времени он приходил в себя и тогда с тупым безразличием
понимал, что его куда-то тащат, но неумолимая тьма вновь затягивала его в
свою бездонную пасть, и все теряло смысл.
- Ратмир! - чей-то глухой голос прорвался сквозь окружившую болотника
темноту. - Ратмир!ще не размыкая глаз, Егоша почувствовал тепло. Болотом
больше не пахло, но сильный звериный дух неприятно щекотал ноздри.
- Ратмир! -вновь требовательно позвал женский голос.о закрытым векам
Егоши скользнула тень. Густой мужской бас недовольно проворчал:
- Чего тебе?
- Он очнулся! - сказала женщина.
- А мне какое дело? - мягкие крадущиеся шаги выдавали в незнакомце
опытного охотника. Он подошел к Егоше, потянул носом воздух: - Брось его. Он
- человек...еловек? Егоша возмутился. Он не хотел быть человеком! Люди - это
подлость и ложь. В памяти всплыло лицо какой-то старухи, которая, рыдая,
умоляла дать прожить ей еще хоть мгновение, а потом вцепилась последними
оставшимися в ее рту зубами в его руку... Воспоминание пропало. Егоша
вздрогнул. Старуха? Он не знал никакой старухи! Откуда возникло ее
сморщенное лицо? Почему он так точно знал о ее смерти?
- Отпусти меня, Белая! Жить хочу! - кошачьим визгом заметался в его
мозгу дребезжащий старческий голос. Вспоминая, Егоша стиснул зубы. Белая?
Та, что убила Блазня? Заглушив истошный старухин вой, откуда-то издалека
зазвучали последние слова нежитя: "Ноша, предназначенная нежитям. Но ты
справишься..." И Белая говорила что-то о своем бремени, грозилась оставить
его на Егошиной душе... Может, это бремя - ее память? Она убила старуху? Ее
воспоминания гнетущим грузом навалились на сердце и мешают дышать?Твои,
твои, - запело что-то внутри. - Теперь твои..."рерывая певца, возле Егошиной
головы зазвенел раздраженный женский возглас:
- Он не человек!
- Да? -притворно удивился мужчина" и насмешливо поинтересовался: - И
как же ты это узнала?
- Я чую, - обиделась та.
- Чуешь? - будто принюхиваясь, незнакомец засопел носом. "Издевается",
- лениво подумал Егоша и вдруг услышал: - А ты права. Я не знаю, кто он, но
от человека в нем мало чего осталось.
- Ратмир, - жалобно попросила женщина, - он пить хочет. безразличием
умирающего Егоша почувствовал сухость во рту. Откуда незнакомка могла узнать
о том, чего он сам еще не успел понять? Может, она знахарка? Лечила многих,
вот и запомнила все людские болячки. Но для знахарки у нее слишком молодой
голос...
- Ты хочешь пить? - встряхивая Егошу, громко спросил мужчина.олотник
невольно раскрыл глаза.ородатый темноволосый незнакомец не моргая глядел на
него и ждал ответа. Карие холодные глаза смотрели с ледяным равнодушием.
Вывернутая наизнанку волчья шкура свисала с его мускулистого загорелого
плеча. "Вот откуда этот запах зверя", - догадался Егоша и повернул голову,
оглядывая жилище.ольшая, похожая на звериную нору клеть была уложена сухим
мхом и сеном. Ни окон, ни дверей в ней не было, только высоко под потолком
виднелось округлое пятно влаза. Под ним в луче света сидела молодая женщина
в мужских штанах и безрукавке из волчьей шкуры. Темные прямые волосы девки
не были заплетены в косу, как принято, а свободно спадали на спину,
перехваченные на затылке узким кожаным ремешком. Судя по всему, это она
разговаривала с мужиком, называя его Ратмиром, и она заботилась о Егоше,
потому что его раны оказались перевязаны лыком, а из-под повязок
высовывались пучки пахучей травы.ильная рука Ратмира легла на Егошино плечо
и вдруг резким движением сорвала его с лежанки.
- Я спросил тебя, болотник! Я не люблю долго ждать ответа!ересиливая
боль, Егоша повернулся к нему, прохрипел:
- Пошел ты!юбой человек пожалел бы раненого, любой, только не Ратмир.
Мощным рывком он вздернул Егошу под потолок и со всего маху, словно куль
соломы, швырнул к девке. Ни капельки не испугавшись, та отодвинулась от
Егоши, скосила на него хитрые, с желтизной глаза. В них светился явный
интерес. Егоша не успел удивиться странному поведению девки. Одним прыжком
Ратмир оказался над ним. Мягкий кожаный сапог лег на горло болотника.
Темнота поднялась вокруг Егоши непреодолимыми стенами, стиснула его в душном
кольце. Не замечая открывшихся, кровоточащих ран, он двумя руками вцепился в
ногу Ратмира, попробовал сдернуть ее с горла, но она даже не сдвинулась.
- Отпусти, - чужим голосом просипел болотник.атмир не шевельнулся.
Девка в углу восторженно глазела на него, облизывая красные, как кровь,
губы.
- Да! - сдался наконец Егоша. - Я хочу пить! Нога Ратмира неохотно
освободила его горло. Темноволосая расхохоталась и гордо заявила:
- Ратмир - вожак! Он все может! Отхаркиваясь и потирая придавленное
Ратмиром место, Егоша сел. Злость на воспользовавшегося его слабостью мужика
заставила позабыть про боль. По спине, между лопаток, поползла теплая
струйка. Болотник потянулся, коснулся спины пальцами и с удивлением заметил
на них кровь.
- Тебя всего истыкали, - отвечая на его недоумевающий взгляд, пояснила
девка. - Кабы не я - помер бы.
- А я тебя не просил меня спасать! - не сводя настороженного взора с
мечущегося по клети Ратмира, огрызнулся Егоша и повторил, уже требовательно:
- Я пить хочу!атмир остановился, стрельнул на него злым взглядом.
- Хочешь, так пойди да напейся. Ручей рядом. А впредь помни - я тут
хозяин, и коли спрашиваю - с ответом не медли!предь? Егоша не собирался
оставаться у этих странных людей. Он не привык жить в норе и одеваться в
драный волчий мех.н покосился на девку, сплюнул. В мужские порты вырядилась,
волосья распустила... Ну, ничего. Ему лишь бы оклематься да подлечиться, а
там, пускай хоть голышом бегают - уйдет он... Старые долги
отдавать...однимая тяжелое тело, болотник оперся на руки. Боль прострелила
насквозь - воткнулась острым жалом в спину, а вышла из груди. Охнув, он
неуклюже завалился набок.
- Тьфу, падаль! - фыркнул Ратмир и выскользнул наружу.евка последовала
за ним, оставив Егошу в одиночестве. Собираясь с силами, болотник глубоко
вздохнул.авая о себе знать, жажда сжигала его горло и ядовитой сухостью
выползала на потрескавшиеся губы. Неприятный привкус гнили стоял во рту. Как
там сказал Ратмир? Падаль? А ведь верно - немногим он нынче отличался от
падали...омогая себе руками, Егоша подтянулся к лазу, но встать так и не
смог - вновь упал на спину, проклиная свое бессилие. Сырой потолок навис над
ним, будто желая придавить нечаянного гостя. Смирившись, болотник закрыл
глаза. Он уже ни о чем не мог думать, кроме воды. В затуманенном болью и
отчаянием разуме возник ручей - чистый, звенящий. Вот, выныривая из-под
темных ветвей, он бежит по камням и вновь прячется в тихой зелени кустов.
Бередя душу прохладой и свежестью, покачивая на блестящей спине разноцветные
стайки опавших листьев, вода спешит мимо, суетливо взбегает на отмели и
падает в ямы. Егоша представил, как он выбирается из норы, не замечая ничего
вокруг, ползет к вожделенной воде и, ощущая внутри приятный холодок,
припадает к ней губами. Даруя надежду и силу, струйки бегут меж пальцами...
- Напился?гоша вскинул голову и, погрузив руки по локоть в ледяную
воду, обернулся на голос. Покачивая седой косматой головой, рядом стоял
незнакомый старик. Крепкий, сухой, в уже привычной для глаз едва выделанной
волчьей шкуре на плечах и с дорожным посохом в руке.олотник помотал головой.
Откуда взялся этот старец? Сомнения накатили могучей волной, закружили
Егошу. Мир понесся куда-то вдаль, уменьшаясь до едва приметной, плывущей в
темной воде точки. Ладони уперлись в твердый земляной пол.н опять лежал в
норе, с безнадежностью глядя в серый потолок. Но пить почему-то уже не
хотелось. Егоша поднес к губам руку и замер. На покрытой пупырышками коже
блестели прозрачные водяные капли. И губы были влажными! Неведомый страх
забился, вырываясь из горла истошным воплем:
- Что со мной?!
- Ничего особенного. - В землянку нырнула голова уже виденной Егошей
девки. Желтые глаза сощурились, привыкая к темноте. - Напился, и все тут,
чего шум-то поднимать?
- Но я не мог вылезти! - протестуя, заявил Егоша.
- Это тебе только так кажется. - Незнакомка спрыгнула вниз. Мягко,
словно кошка, прошла в уголок и села на лежанку. - Не все таково, каким
кажется... Люди тоже кажутся милыми и приветливыми, а на деле оказываются
жестокими и трусливыми. Уж я-то знаю!то Егоша тоже знал. Даже Волхв предал
его... Вспомнив Волхва, он застонал. Блазень... Слеза поползла по щеке,
прокладывая на смятой коже влажную дорожку. Девка с изумлением воззрилась на
него.
- Не смотри, - стыдясь, попросил Егоша. Она ухмыльнулась:
- Почему? Мне интересно.
- Ты странная, - искренне признался болотник. Под пристальным взглядом
темноволосой он не мог плакать.
- Мы все странные, - отозвалась она.
- Кто - мы?
- Мы. Стая.гоша устал от ее недомолвок, но и спрашивать, что такое
"стая", не хотел. Какая ему разница, как называют себя эти люди? Если им так
нравится, пусть зовутся Стаей. Размышляя, он откинулся на спину. Наверное,
они тоже изгои. Живут в норах, питаются лесом и знать ничего не хотят о
зовущихся людьми соплеменниках...ержа в руках пучок жухлой травы и
гриб-пырховик, девка бесшумно подошла к нему и, склонившись, неожиданно
вцепилась сильными пальцами в его раненое плечо. Болотник взвыл от боли.
- Не дергайся! - строго велела девка и, не обращая внимания на его
вопли, принялась впихивать траву со спорами гриба в кровоточащую рану. -
Радуйся, что Ратмир тебя не убил, а только ссадины растревожил. Наши еще на
болоте хотели тебя добить, но я первая почуяла запах нежитя, а потом и Нар
тоже. Вот и притащили сюда, поглядеть, кто таков. Пока ты без памяти лежал,
тебя Нар лечил, а теперь я за тобой буду приглядывать. Ты теперь мой. Так
Ратмир сказал.
- Гад он, этот ваш Ратмир, - сквозь стиснутые зубы выдавил
болотник.емноволосая недовольно рыкнула:
- Ты Ратмира хаять не смей! Он вожак! так сильно надавила на рану, что
болотник потерял сознание. А когда пришел в себя, ее уже не было. И раны не
болели, стянутые свежими лыковыми повязками. Он даже смог встать. Потянулся
к лазу и с трудом выволок свое обессилевшее тело из норы. Сперва от темных,
мельтешащих перед глазами мушек он ничего не мог разобрать, а потом
разглядел повисшие над лазом ветви старой ели и узкую, убегающую в лес
тропу. "Она ведет к ручью", -: услужливо подсказала память, но болотник не
хотел пить. Его мучил голод. Протянув руку, он нашарил на земле сухую ветку.
Обламывать сучья не было желания, и, опираясь на толстый конец ветки,
прихрамывая, он поплелся по тропе, надеясь разыскать хоть какой-нибудь
съедобный корешок. Осенний лес безмолвно наблюдал за его тщетными попытками.
Пару раз Егоша пробовал копать землю, но ворошить твердую почву не хватало
сил, и, оставив это занятие, он сел на вылезший из желтого мха гнилой пень.
Сквозь просветы меж качающимися ветвями проглядывало серое полотнище неба.
Судя по облакам и затихающему ветру, день подходил к концу. Где-то вдалеке
разнесся звериный вой. Болотник прислушался. Вой был знакомым - так воют
волки, когда гонят дичь. А если на него выскочат? У него и оружия-то с собой
не было...гоша встал, потащился обратно. На полпути споткнулся и чуть не
провалился в такую же нору, как та, из которой недавно выполз.
Приглядевшись, увидел рядом еще одну. И еще. Под каждым деревом, тщательно
укрытые ветвями, прятались темные дыры влазов. "Сколько же их?" - удивился
Егоша. Он-то думал, что оказался среди горстки живущих наособицу людей, а
получалось, что здесь целое лесное печище!ой приближался, то затихая, то
взрываясь тонкими, переходящими в визг звуками. Отбросив ветку, Егоша,
пошатываясь, подбежал к своей норе и рухнул в ее спасительную тишину. От
прыжка в голове вспыхнул яркий свет. Он уже не помнил, как дополз до лежанки
и как упал на нее, хватая пересохшим ртом воздух. Скрутившись в комок, он
долго лежал, страшась пошевелиться и унимая дрожь в уставших ногах.
- Жив еще? - сверху в нору шмякнулось что-то завернутое в шкуру, а
следом спрыгнула лесная девка.
- Жив, - отозвался Егоша и посоветовал: - Ты бы поменьше по лесу
бродила. Волки поблизости дичь гонят.
- Загнали уже. Хороший олень попался, жирный, - разворачивая упавшую
возле лежанки шкуру, весело откликнулась она.гоша приподнялся. Большой кусок
окровавленного, еще дымящегося живым теплом мяса звучно шлепнулся на землю.
- Ешь, - предложила девка. - Это моя доля. Пока я тебя кормлю, а потом
сам охотиться будешь...трашная догадка мелькнула в Егошиной голове. Зло
захохотала Белая, застонал Блазень, заплакали голоса тех, чьи жизни обрушила
на Егошу Моренина посланница. Он отшатнулся от протягивающей мясо девки, но
голод пересилил страх. Руки сами потянулись к дымящемуся куску, сами
поднесли его ко рту. Презирая самого себя, Егоша рванул зубами теплую плоть.
Кровь убитого животного побежала по его подбородку, закапала на грудь. С
трудом заглотнув пищу, болотник покосился на девку. Она сидела на корточках,
безмятежно наблюдая, как он ест, но, поймав виновато-испуганный взгляд
болотника, облизнулась:
- Вкусно?
- Ты - оборотень?
- Оборотень, - равнодушно подтвердила темноволосая. - Мы все оборотни.
Стая...усок застрял в горле болотника. Древний страх полез наружу, побуждая
кинуться прочь от диких нелюдей, к которым он попал.гоша уже было встал, но
вдруг ошеломляющая мысль откинула его назад. Куда он пойдет? К кому? К
киевлянам, которые хотели его убить? К желающим его смерти родичам? К чужим
людям? Но где бы он ни был, для людей он везде становился выродком -
странным, несущим зло созданием. Только нежить оказался ему верным другом.
Так, может, его место не среди людей, а среди нежитей?вернувшись калачиком,
девка легла на бок, сладко зевнула и, не обращая на него внимания, прикрыла
глаза. Ее уши подергивались, словно у дремлющей собаки.гоша поднес мясо к
губам, слизнул с него солоноватую кровь. Что ж, с людьми он пожил - теперь
поживет с нелюдями.
ЧАСТЬ ВТОРАЯОЛЧИЙ ПАСТЫРЬ
qcГЛАВА 16
тудень месяц пришел в Киев, словно богатый и щедрый купец, - разложил
на крышах домов белые снежные перины, завесил бархатистым инеем оконца,
принарядил колодезных журавушек в блестящие сосульки.рополк недолго пробыл
дома и по первому снегу подался гостевать в ближние городища. В путь князь
взял Фарлафа с его людьми, своих гридней да кметей Блуда. Предлагал ехать и
Варяжко, но, сославшись на болезнь, тот отказался. Князь долго уговаривать
не стал - махнул на упрямца рукой и вылетел соколом из родного гнезда,
оставив в нем все прошлые печали и тяготы.ро болезнь Варяжко не врал - была
болезнь. Только не его она мучила, а Рамина. От старого рубаки осталась лишь
жалкая тень, да и та еле двигалась, будто уже готовилась отойти в иной мир.
Никто, даже пухлая веселушка Нестера, не радовал старого сотника. И Варяжко
он встретил безучастно, будто чужого. Смотрел куда-то мимо него, качал
головой и, казалось, не слышал слов обеспокоенного нарочитого. Весь грудень
Варяжко пытался разбудить в старом друге хоть каплю былого величия и силы,
но без толку. Нестера глядела, глядела на его тщетные попытки, а потом, не
выдержав, сказала:
- Оставь, нарочитый. К нему знахарей со всей округи сзывали, а помочь
никто не сумел. Знать, доживает отец последние деньки.от тогда Варяжко и
вспомнил о Рогнедином знахаре. Он Настену вылечил, из темноты кромешной
поднял - может, запомнив хоть что-нибудь из его науки, девка сумеет помочь
Рамину?астена жила в княжьем тереме, в чистой и светлой повалуше. Варяжко
часто заскакивал к ней, но, памятуя указ Ярополка, обращался с ней не как с
женой, а как с дорогой гостьей и, боясь не сдержаться, старался заходить к
болотнице пореже. Думал: опечалившись, девка начнет донимать упреками, но
она оставалась по-прежнему приветливой и улыбчивой. Обзавелась подругами и,
казалось, вовсе не замечала перемены в Варяжкином отношении. Недоумевающий
нарочитый сперва обиделся, потом стал ревновать ко всем, кто удостаивался ее
ласкового взгляда, и лишь затем уразумел: Настена иначе не умеет. Живет в
ней тихая и светлая любовь, но не та, которая греет лишь одного, а та, что
всех радует, и ревность пропала. Наоборот, нарочитый даже стал гордиться,
что средь многих Настена выбрала его. Ни от кого не таясь, она радовалась
каждому проведенному с ним мгновению и, как бы ни была долга разлука, при
встрече заглядывала в глаза и шептала:
- Не забыл меня, любый мой?ак поступила и на сей раз. Он даже не успел
стряхнуть снег, а Настена уже прижималась щекой к его груди, гладила руками
жесткую кожу его полушубка.
- Погоди. - Улыбнувшись, Варяжко отвел ее руки. - Я видел, многие к
тебе за советом бегают, видать, и моя очередь настала...евка сразу потухла,
забеспокоилась:
- Что случилось? В чем твоя печаль?
- Разговор, верно, будет не короток. - Опустившись на лавку, Варяжко
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг