ГЕННАДИЙ ГОР
МИНОТАВР
В январе 1981 года ушел из жизни Геннадий Гор
Двадцать лет своей долгой жизни писатель отдал научной фантастике;
двадцать лет, воплотившиеся в десятке книг.
Подлинно вдумчивый читатель, ищущий в литературе не приятного
отдохновения, а глубоких философских размышлений об окружающем нас мире и
месте человека в нем, раз открыв для себя Геннадия Гора, никогда не
прекращал заочной дружбы с писателем.
Геннадий Гор был одним из тех, кто начинал фантастику в издательстве
"Знание". Уже в первом выпуске сборника "НФ" была напечатана его повесть
"Уэра". Затем писатель выступал на страницах сборников дважды: с рассказом
"Ольга Нсу" и с повестью "Минотавр", которую многие считают одним из лучших
произведений Гора.
Эту повесть мы и перепечатываем с небольшими сокращениями, отдавая дань
памяти большому писателю
Редколлегия сборников "НФ"
1
Кто он? Книгоноша или тот, кого уполномочила сама неизвестность?
Появлялся он в вагоне пригородной электрички словно ниоткуда и исчезал будто
в никуда, неся пачку залежавшихся книг и журналов.
Иногда он продавал и лотерейные билеты, крутя ручку, тасуя в круглом
стеклянном ящике, в этом тесном убежище случая, чужое и всем доступное
счастье.
Он был похож на кого-то из классиков, на одного из тех, кто смотрит на
вас из другого века с дагерротипа или с портрета, написанного маслом.
Брет-Гарт, Стивенсон? Нет, пожалуй, все-таки Диккенс. Вот кого он
напомнил мне.
Гибкий и стройный, похожий на героя и одновременно на автора старинных
книг, он всем своим обликом утверждал чувство собственного достоинства. Он
не навязывал ни себя, ни свой интеллигентный товар, а только тихо предлагал
его.
Нет, он продавал довольно скучную и уцененную продукцию, то, что не
удалось сбыть киоскам и книжным магазинам. Но каждый раз я смотрел на его
узкое старомодное лицо, на его красивую бороду с легким удивлением и
ожиданием несбыточного, противоречащего всем законам обыденной жизни.
И однажды это случилось. Он подошел ко мне в вагоне и сказал тихо и
вежливо чрезвычайно свежим, приятным голосом:
- Не хотите ли приобрести лотерейный билет?
- Нет, не хочу, - ответил я, пожалуй, излишне громко, привлекая к себе
внимание окружающих. - Я никогда не выигрываю.
- А чего бы вы хотели? - спросил он, глядя на меня с живым и грустным
интересом.
- Мне всегда хочется невозможного, того, чего нельзя хотеть. Например,
мне хотелось бы, чтобы кто-нибудь хотя бы на час вернул мне детство.
Почему, зачем я это сказал? Это была непроизвольная, хотя и
неделикатная шутка, и я пожалел о ней. Но он спросил так же тихо и грустно:
- Откуда вам известно, что мне доступно и невозможное?
Признаться, я принял это за шутливую оговорку, за проявление
своеобразного юмора, тонкость которого я сумел оценить не сразу.
- Попытаюсь помочь вам, - сказал он. - Иногда это у меня получается.
Если разрешите, я вам позвоню.
- Но вы же не знаете ни моего имени, ни номера телефона.
- Благодарю, - ответил он и пристально посмотрел на меня. - Теперь уже
знаю.
Он улыбнулся, как улыбались, наверное, в эпоху дагерротипов. Соединил
своей улыбкой два века и вышел.
Вышел? Нет, скорее исчез в никуда, словно за дверями электрички была не
станция Парголово, а созвездие Лиры. Прошло недели две или три, и я уже
почти забыл об этом странном разговоре, но обстоятельства напомнили мне о
нем. На столе зазвенел телефон. Я снял трубку и крикнул:
- Слушаю!
Приятный вежливый голос произнес:
- Извините за беспокойство. С вами говорит Диккенс.
- Какой Диккенс?
- Мы с вами встречались в пригородной электричке.
- Разве вы Диккенс?
- Я на него похож.
- Родство или только случайное сходство?
- Не то и не другое. Но сейчас нет времени объяснять. Настоящее имя я
скажу позже. А пока называйте Диккенсом.
- Как-то, знаете, неловко. Классик.
- Ничего. Ничего. Это только для удобства. На первое время. А потом...
- Кто же вы такой на самом деле?
- Фауст, если вас устраивает.
- Исполнитель роли в опере Гуно?
- Как вам сказать? В мою роль входит слишком много и мало. Продаю
книги, лотерейные билеты, а в свободные часы пытаюсь связать два мира, мой и
ваш.
- Два мира? Не понимаю. Вы шутите?
- Сейчас некогда шутить. К делу. Хотите увидеть свое детство?
- Хочу.
- Тогда поскорее включите телевизор.
2
Я включил телевизор с опозданием всего на несколько минут. Но я сразу
узнал гору своего детства, прилегшую под моим окном, гору, похожую на
большого усталого зверя.
Я увидел и себя в кругу тех, кого унесло с собой неумолимое время:
дедушка, бабушка, мать.
Они были тут, на экране телевизора, тут, всего в двух шагах от меня и
бесконечно далеко, в безвозвратно минувшем прошлом.
Взрослые ушли. На экране остался только мальчик. Тот, кто был мной
почти пятьдесят лет тому назад, - десятилетний школьник спросил, обращаясь
ко мне с экрана:
- Почему вы смотрите на меня в окно? Зайдите сюда к нам.
- А разве существует дверь? Я только зритель. И смотрю не в окно, а на
телеэкран.
- А как вас зовут? - спросил тот, кто был мною почти полвека назад.
Я назвал свое имя.
- Но ведь меня зовут так же, как вас. Мы однофамильцы и тезки?
- Нет, - ответил я. - Мы одно и то же. Я - это ты, но не сейчас, а
через пятьдесят лет.
Мальчик, милый некрасивый мальчик, словно сошедший с одного из
многочисленных фотографических снимков, хранящихся в старинном семейном
альбоме, недоверчиво улыбнулся.
- Я буду таким, как вы, через пятьдесят лет? Но откуда вы знаете, что я
буду точно таким, как вы? Это никому не известно.
- Я - это ты. Понимаешь? Ты, но через много-много лег.
Он улыбнулся еще раз.
- Вы, конечно, шутите. Я понимаю. Я не хочу быть таким, как вы. Уж
лучше остаться навсегда мальчиком.
- Это тебе не удастся, - сказал я. - Время несет тебя с собой. И в один
прекрасный день ты оглянешься назад и увидишь себя из будущего, как я сейчас
вижу себя. Я -это ты!
- Тогда объясните, - сказал мальчик, - объясните мне. Я попал в будущее
или вы в прошлое?
Вот этого я не мог объяснить ни ему, ни даже самому себе, и я стал
рассказывать ему о том, что такое телевидение. Я объяснял медленно, логично,
с ужасом думая о парадоксе, об алогичном и сумасшедшем происшествии, о нашей
встрече, о необъяснимом появлении его на экране телевизора, о нашем
разговоре зрителя с изображением.
- Теперь все понятно, - сказал мальчик, тот, кем я был давным-давно. -
Мне нравится изобретение, которое дает возможность встретиться с самим
собой. Но все-таки это изобретение не настоящее. Вам только кажется, что
вы - это я. Мы смотрим друг на друга из окна. Сейчас вы откроете дверь,
войдете и мы познакомимся.
Он сказал это тихо, еле слышно. Затем изображение исчезло. Когда я
взглянул на экран, там уже сидел лектор-международник.
До меня донеслись слова:
- Антинародная политика неоколониалистов привела...
Я обрадовался этим словам, этому солидному обыденному голосу, этой
стереотипной фразе. Почему? Ведь просыпаясь и тем прерывая сновидение, мы
радуемся не только возвращению в мир обычного, но и контакту с самим собой.
Может быть, я нечаянно уснул и видел свое детство во сне? Нет, то, что
я видел, было слишком отчетливо и реально.
Зазвенел телефон.
- Слушаю, - крикнул я, сняв трубку.
Чрезвычайно приятный и светлый голос сказал:
- Это я, Диккенс. Ну, как вам понравилась передача?
- Какая передача?
- Детство.
- Какое детство?
- Ваше детство. Да, ваше. А не инсценировка повести фантаста
Черноморцева-Островитянина, как обозначено в телевизионной программе.
- Но это же невозможно.
- Невозможно? Так вы что же, не верите самому себе, своим чувствам?
- Если вы способны совершать такие чудеса, - сказал я, - зачем же вы
занимаетесь продажей уцененных книг и залежавшихся скучных журналов?
- Продажа книг - это серьезное, нужное дело.
- А чудеса?
- Пустячок. Шутка. Игра. Иногда позволишь себе, а потом жалеешь об
этом. В наше строго научное время непозволительно так легкомысленно
кустарничать. Я занимаюсь этим не часто. Любой волшебник и иллюзионист тоже.
Он сделал паузу.
- Волшебник и иллюзионист тоже? - переспросил я.
- Что тоже?
- Вы же не волшебник и не иллюзионист, а книгоноша.
- Это верно, не волшебник, а книгоноша. Извините. Звоню из автомата, и
за мной уже стоит очередь. Всего хорошего.
3
Я не из тех, кто любит убивать время, смотря на голубой экран. Но
теперь я подходил к телевизору с таким чувством, что это не пустая забава, а
окно, за которым можно увидеть не только самого себя, но и свое прошлое.
Своим глазам я верил все же больше, чем программе, где сообщалось о
телеинсценировке научно-фантастической повести Черноморцева-Островитянина.
Черноморцев-Островитянин давно стяжал себе славу литератора, любившего
подчеркивать свою интимную и в сущности немножко загадочную связь с будущим.
Он любил выступать от лица будущего, выступать с таким видом, словно в
настоящем он только гость, таинственный посланец... С телезрителями и
читателями он держался так, словно где-то за городом в укромном месте его
ждет космический корабль, прилетевший из другого мира. Так он держался со
всеми, даже с редакторами своих книг. Книги его имели успех, но мне они
казались всегда немножко растянутыми. Людей будущего
Черноморцев-Островитянин нередко изображал склонными к полноте, к благодушию
и занимавшимися главным образом удовлетворением своих возросших
потребностей.
При всех человеческих недостатках сам он был, по-видимому, намного
значительнее того, что он написал. На меня, как, впрочем, и на всех,
производило сильное впечатление его мужественное, необычайно волевое лицо.
Да, он был похож на пришельца. Тут ничего не скажешь...
Я расспрашивал о телеинсценировке его повести у своих знакомых.
- Оригинально, - отвечали они. - Человек встречается с самим собой.
Этот Островитянин не прочь поиграть с временем а кошки-мышки. Но хочется
задать ему вопрос: "А где же логика, где здравый смысл?" Впрочем, забавный
старик.
Многим нравились его статьи, написанные дерзкой рукой, как бы
пытавшейся открыть завесу, скрывшую от людей тайну, великую тайну
мироздания.
Несколько лет тому назад он страстно защищал гипотезу о существовании
снежного человека и даже ездил со специально организованной им экспедицией в
один из высокогорных районов Азии и чуть там не погиб, не раз подвергая свою
жизнь риску ради истины.
Впрочем, у него были странные взаимоотношения с истиной,
взаимоотношения, давшие повод известному карикатуристу изобразить его в
новогоднем номере популярного литературного еженедельника в виде старого
ловеласа, ухаживающего за чрезмерно гибкой жеманной красавицей, прячущей
свое таинственное лицо истины за черной вуалью.
Седой, старый, но наполненный до краев юношеской романтикой и детской
наивностью, он приходил на литературные вечера танцующей походкой, неся с
собой многочисленные подтверждения и доказательства своей интимной связи с
другими мирами, - осколки метеоритов, какую-то внеземную пыль в стакане и
кость мезозойского ящера, подаренную ему другом-палеонтологом на недавнем
юбилее. На восьмом десятке он не побоялся лезть на ледяные вершины самых
высоких гор в поисках снежного человека. Нет, он был достоин всяческого
уважения, хотя и благодушествовал, заглядывая в будущее через замочную
скважину.
Но эта телевизионная постановка поистине была загадкой. Каким чудом
Черноморцеву-Островитянину удалось заглянуть в мое детство, инсценировав мои
затаенные мысли? И как могли скреститься в одной точке мое прошлое, вымыслы
фантаста и жизнь этого загадочного продавца лотерейных билетов и уцененных
книг?
В словах моих знакомых, не одобрявших инсценировку, скрывалось что-то
недоговоренное и даже двусмысленное. Их настороженные взгляды, украдкой
устремленные на меня, говорили мне больше, чем их слова.
Куда более чистосердечным оказался парикмахер, бривший мне голову раз в
неделю.
- Ловко вы сыграли, - сказал он, - ловко. Но одного не могу понять.
Объясните. Когда вы играли самого себя, не прибегая к гриму, все было вполне
ясно. Но как вам удалось уменьшиться в росте и в объеме и сыграть тут же
мальчика, то есть тоже себя, но в детстве?
- Техника, - сказал я, - профессиональные навыки, умение преображаться.
- Мальчик был точная копия. Я даже сначала подумал, что это ваш внук.
Но оказалось что-то другое, более странное.
- Так полагается, - сказал я. - Инсценировка научно-фантастической
повести. Понимаете? Сказка на строго научной основе.
- Пытаюсь понять. Чем освежить, тройным или цветочным?
Сжимая в ладони резиновую грушу пульверизатора, он коварно пустил в
меня тугую душистую струю и усмехнулся:
- Помолодели. Конечно, не так, как в телевизоре. Тут лет на пяток, а
там сбросили полсотни. Приятно брить такого умелого человека.
4
Именно в эти дни в городе появились афиши, огромными буквами извещавшие
о вечере космических проблем знаменитого писателя
Черноморцева-Островитянина:
"ВСТРЕЧА С ПРИШЕЛЬЦЕМ. СНЕГА МАРСА. СНЕЖНЫЙ ЧЕЛОВЕК."
С афиши глядело на прохожих лицо фантаста, задумчивое и, пожалуй,
чуточку грустное. Его выражение обещало даже больше, чем было написано в
афише.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг