Пока я буду считать, твои глаза начнут медленно открываться. Раз... Два...
На счете "пять" Томас открыл глаза.
- Сядь! Вот тебе листок бумаги и карандаш, напиши, сколько тебе лет.
Томас послушно сел, взял у Мориса карандаш и начал писать. Но он спал
при этом по-прежнему крепко!
"Мне девять лет", - вывел он на листке бумаги неуверенным детским
почерком.
- Теперь напиши, как тебя зовут, - сказал Морис.
"Томас", - подписался спящий.
- Нет, тебя зовут не Томас. Как тебя зовут?
- Томас, - упрямо ответил тот и нахмурился.
- А как твоя фамилия?
- У меня нет фамилии, - прозвучал неожиданный ответ.
- Ложись опять на тахту, так тебе будет удобнее, - нахмурился Морис. -
Закрой глаза, спи спокойно, крепко. Ты слышишь только мой голос. Слушай меня
внимательно и отвечай правду.
Заглянув в блокнот, Морис вдруг спросил, видимо по-болгарски:
- Как е вашето име? - и посмотрел на врача-болгарина.
Томас нахмурился, покачал головой и неуверенно ответил:
- Томас.
Он понимает по-болгарски!
- Как е името на вашия баща?
- Не разбирай.
- Как зовут твоего отца? - повторил Морис тот же вопрос по-немецки.
- Не знаю.
- Как зовут твою мать?
- Не знаю.
- Къде живеят те?
- Не зная.
- Где они живут? - переспросил Морис по-немецки.
Но Томас ответил то же:
- Я не знаю.
- Какъв е вашият адрес? - слегка запинаясь, прочитал Морис по бумажке.
Томас молчал.
- Защо мълчите? Отговорете! - вмешался болгарин, забыв или не зная, что
спящий Томас сейчас слышит лишь голос гипнотизера.
Конечно, Томас ему не ответил.
Морис начал перечислять по бумажке названия разных болгарских городов и
селений, все время вопрошающе поглядывая на Томаса. Тот внимательно слушал,
наморщив лоб и шевеля губами, и вдруг сказал:
- Не разбирай. Говорете по-бавно.
Морис повернулся к врачу-болгарину.
- Он сказал: "Не понимаю, говорите медленнее"! - возбужденно воскликнул
тот. - Вы не ошиблись, коллега, он знает болгарский.
Какой это был волнующий момент!
Морис продолжал задавать вопросы то по-немецки, то по-болгарски,
советуясь с консультантом.
- Где твой дом? Как зовут твоих родителей?
Но Томас отвечал все то же:
- Не зная.
- Далеко ли твой дом от школы?
- Не разбирам.
- Где ты родился? - перешел Морис снова на немецкий.
- Не знаю.
- Ты родился в Швейцарии?
- Нет. Где это?
- Ты не знаешь, где Швейцария?
- Нет. Мы еще не учили.
Мы опять все переглянулись. А Морис настойчиво продолжал:
- Ты жил в городе?
- Нет.
- Значит, ты жил в деревне?
- Да.
- Где?
- Не знаю.
- Есть ли у тебя братья?
- Нет.
- А сестры есть?
- Нет, - тихо ответил Томас после долгой паузы.
- Надо кончать, - сказал Морис, осторожно вытирая пот, выступивший на
лбу и щеках Томаса. - Он устал.
- Поразительный эксперимент! - воскликнул болгарин, пожимая ему руку. -
Поздравляю вас, коллега. Никаких сомнений: он родился в Болгарии! Вы нашли
ему родину.
- Спасибо. Но почему он помнит так мало болгарских слов? - задумчиво
проговорил Морис, вглядываясь в лицо спящего Томаса. - То и дело твердит:
"Не понимаю"...
- Не удивительно, коллега, ведь столько лет прошло.
- Все-таки непонятно, - покачал головой Морис. - И почему упрямо
уверяет, будто его зовут Томасом? Совершенно не болгарское имя. - Он
посмотрел на врача и спросил: - А не скрывает ли он что-то? Вам не кажется?
Словно не хочет отвечать по-болгарски? У вас нет такого ощущения? -
повернулся он к нам с Гансом.
- Пожалуй, - задумчиво ответила я. - На все твои вопросы о родителях и
об их адресе он упорно твердит: "Не знаю".
- Молчание тоже ответ, - многозначительно вставил Ганс.
- Не мог же он забыть, как зовут родную мать и отца? - продолжала я. -
И так быстро: ведь он воображает себя сейчас во сне девятилетним ребенком.
Он теперь далек от нас, на двадцать три года моложе, - так ты ему внушил.
- Да, непонятно, чего-то он боится, - пробормотал Морис. - Тут еще
много темного. Но главное мы узнали. Ну что же, буду его будить и порадую
новостью.
4
Узнав о том, что его родина Болгария, Томас не выразил особой радости,
так что я даже слегка обиделась за Мориса. Столько он старался, затевает
теперь поездку в Болгарию, а Томас довольно равнодушен.
Похоже, он был скорее обескуражен и растерян, чем обрадован. Я не
удержалась и прямо спросила его об этом. И он ответил мне с такой же
очаровательной прямотой:
- А чего мне особенно радоваться? Ведь в Болгарии никаких
родственников-миллионеров не найдешь. Да и вообще, как пишут в газетах,
страна эта небогатая, в основном земледельческая...
- Но ведь это же ваша родина! - не удержалась я. - Нельзя же жить по
циничной пословице: "Ubi bene, ibi patria".
- "Где хорошо, там и отечество", - перевел он, явно радуясь возможности
показать, что не забыл монастырскую латынь, и поспешно добавил не очень
искренним тоном: - Да, конечно, вы правы, фрау Клодина. Пусть бедная, но это
родина. А родина священна для каждого человека. Я с удовольствием поеду в
Болгарию.
- Кто надеется башмаки в наследство получить, всю жизнь босиком
ходит, - назидательно произнес Ганс, когда я рассказала за обедом об этом
разговоре с обескураженным Томасом.
Но муж меня успокоил:
- Ничего, в Болгарии у него проснутся родственные чувства.
Устроить эту поездку было Морису не так-то просто. Хлопоты о визах
требовали времени. И работа не позволяла ему отрываться надолго. Но главное,
конечно, как всегда, не хватало денег.
А их требовалось немало. Кроме всех дорожных расходов, надо было
обеспечить Томаса. Хозяин отказался дать ему платный отпуск, заявив:
- Я не знаю, сколько ты будешь кататься по чужим странам. Придется
найти кого-нибудь на это время тебе взамен, а он ведь не станет работать
бесплатно.
Томас так боялся потерять работу - видно, совсем утратив надежду на
богатое наследство, - что даже начал отказываться от поездки:
- А если временный мой заместитель больше понравится хозяину? Тогда я
вернусь, а место занято, он рассчитает меня.
Чтобы успокоить его, Морис добился специального контракта, по которому
место закреплялось за Томасом. Хозяин не решился отказать профессору
философии.
- Ничего, как-нибудь выкрутимся, - беззаботно решил Морис. - В Болгарии
обо мне слыхали, там у меня есть друзья среди фокусников, в крайнем случае
устроят мне несколько выступлений. Это даже неплохо, а то я давно не
выступал, теряю форму.
Его "лекции с фокусами" всегда пользовались большим успехом и давали
хорошие сборы. Все деньги шли на его научную работу и лабораторное
оборудование. Без них Морис не смог бы вести свои исследования.
Решили, что поедем втроем: Томас, Морис и я. Ганс был огорчен, что его
не берут, но утешал себя:
- Будет много новых впечатлений, а для меня это всегда мучительно.
Слишком впечатлительная у меня натура.
- Вот именно, - насмешливо поддержал Морис. - Учитесь ее обуздывать,
дрессируйте себя. Вам это полезно.
Накануне они с Гансом поссорились. Открыв утром за кофе газету, Морис
вдруг сердито швырнул ее на пол.
- Ты с ума сошел! - возмутилась я.
- С такими помощниками недолго и рехнуться. Вот полюбуйся, - буркнул
он, протягивая мне газету. - Где этот проклятый Всепомнящий Ганс? Это его
штучки! Недаром он и к завтраку не явился: знает сорока, где зимовать...
Открыв газету на шестой странице, я поняла, что его так разозлило. Над
фотографией и небольшой заметкой лез в глаза крикливый заголовок:
"Во сне он обрел родину!"
На сильно заретушированном снимке был запечатлен Морис, склонившийся с
довольно глупым выражением лица над спящим Томасом. Это был один из снимков,
сделанных во время сеанса гипноза Гансом Грюнером "для музея"...
И заметку, конечно, написал Ганс. В ней в привычных для него выспренних
выражениях расписывалась горестная судьба сироты, подкинутого к монастырским
воротам и долгие годы обреченного мыть на бензозаправочной станции роскошные
машины богатых господ, мечтая о потерянных родителях и мучительно страдая от
одиночества...
Дальше Ганс в сенсационном тоне рассказывал об опытах "нашего
выдающегося ученого, известного профессора Мориса Жакоба", то и дело щеголяя
научными терминами, которые выглядели так устрашающе-внушительно, что даже
строгий редакторский карандаш не решился их вычеркнуть.
"Итак, Томас Игнотус нашел свою родину, - патетически заканчивалась
заметка. - Он скоро отправится на свидание с нею. Пожелаем ему счастья! Но
призраками впереди маячат еще многочисленные загадки. Что означает
таинственная татуировка "Х-66р" на запястье у Томаса? Почему он забыл почти
все родные болгарские слова? Каким образом попал из далекой Болгарии в
монастырь святого Фомы? И самая главная загадка: кто же его родители и где
они? Мы надеемся вскоре рассказать читателям о том, как будут разгаданы и
эти загадки".
- Зачем вы устроили эту слюнявую шумиху? - напустился Морис на Ганса,
когда тот все-таки решился появиться к обеду, старательно напустив на себя
совершенно независимый и беззаботный вид.
- В обязанности секретаря входит и общение с прессой, - попытался
отшутиться Ганс. - Не скромничайте, профессор, ваши интересные и ценные
опыты заслуживают того, чтобы о них знала широкая общественность...
- В таком виде да еще когда они далеко не закончены? - продолжал
бушевать Морис. - Ей-богу, Грюнер, я вас уволю за такие штучки.
Ганс обиделся или просто вспомнил, что лучший метод защиты -
наступление, и тоже повысил голос:
- Не пугайте меня, мосье Жакоб! Вы и так эксплуатируете меня как негра,
а еще считаете себя коммунистом. Могу я иметь хотя бы маленький
дополнительный приработок?
- Вот как: я, оказывается, вас эксплуатирую! - возмутился Морис. -
Слушайте, Ганс, это переходит уже все границы...
- Конечно, эксплуатируете. Платите мне как секретарю, а в то же время
постоянно ведете наблюдения над моей феноменальной памятью.
- Но ведь это для науки... А жалованье я вам плачу министерское!
Начинавшаяся ссора, кажется, переходила в довольно обычную полушутливую
перепалку, так что мне можно было не вмешиваться. К тому же Ганс заявил в
конце концов, приняв торжественный вид:
- Эта заметка, за которую вы на меня так напрасно напали, еще поможет
вам, уважаемый профессор.
- Это каким же образом?
- В судьбе Томаса в самом деле немало всяких загадок и темных мест. Мою
заметку в газете могут прочитать люди, знавшие Томаса в детстве, - вот они и
откликнутся, придут вам на помощь...
Кажется, слова Ганса показались Морису резонными, во всяком случае
нападать на него он больше не стал.
Но эта злополучная заметка вызвала совершенно неожиданные события.
Через несколько дней, когда сборы уже заканчивались, Морису позвонил по
телефону незнакомый женский голос и сказал, что делает это по просьбе Томаса
Игнотуса:
- Он находится у нас в больнице и просит, чтобы герр профессор его
навестил, если может. Вторая кантональная больница, хирургическое отделение.
- Что с ним случилось? - встревожился Морис.
- Несчастный случай. Он попал под автомашину.
Морис тут же помчался в больницу.
- Странная история, - сказал он, вернувшись. - Вчера поздно вечером,
когда Томас уже собирался закрывать станцию, возле нее остановилась машина,
новый "оппель-капитан". Думая, что он хочет заправиться, Томас крикнул,
чтобы водитель поторапливался, и стал подтягивать шланг. Машина начала задом
пятиться к бензоколонке, а потом вдруг резко рванулась назад и чуть не
притиснула Томаса к стене. Он едва успел отшатнуться и свалился в канаву,
вырытую для прокладки труб. Это его спасло. Сломал левую руку и два ребра.
- Лучше сломать ногу, чем голову, - машинально пробормотал Всепомнящий
Ганс.
- Ужас! - сердито посмотрев на него, воскликнула я.
- А что говорит этот лихой водитель?
- Он скрылся. Томас его даже не успел рассмотреть. Машина тут же
рванулась и умчалась по шоссе, не зажигая фар. Томас с трудом выполз из
канавы, долго звал на помощь, пока его не отвезла в больницу какая-то
проезжавшая мимо супружеская пара.
- Какая нелепая случайность! Придется отложить отъезд.
Когда Ганс ушел и мы с мужем остались одни, Морис сказал:
- Самое печальное, что это, похоже, вовсе не случайность. Томас
уверяет, будто на него покушались.
- Покушались?
- По всем признакам водитель весьма опытен, он никак не мог притиснуть
Томаса к стене случайно, по неосторожности. И сразу умчался, не сделав ни
малейшей попытки помочь пострадавшему...
- Ну, это теперь не редкость. Почитай газеты. Но ведь его легко найти.
Томас запомнил номер?
- Нет.
- Вот уж непростительная невнимательность для человека, столько лет
имеющего дело с шоферами, - огорчилась я.
- Номер был густо заляпан грязью, явно нарочно, считает Томас. Никакого
дождя вчера не было.
- Пожалуй, он прав. Похоже, все действительно хитро продумано. А нельзя
машину найти по следам колес? Пусть полиция этим займется. Они же хвастают,
что легко и быстро находят всех виновников дорожных катастроф.
- Только хвастают. Какие там следы! Ведь у колонки бывают за день сотни
машин. Полиция вообще не хочет видеть в этом происшествии никакого
преступления. Просто неосторожность водителя, не вызвавшая, к счастью,
серьезных последствий, - так уверяют в полиции.
Он помолчал, размышляя, потом добавил:
- А я согласен с Томасом: тут дело нечисто, хотя и постарался его
разубедить, чтобы не пугался слишком. Начнет еще накручивать всякие страхи,
чего доброго, откажется от поездки. И Гансу ты, пожалуйста, не проговорись,
а то напишет еще какой-нибудь сенсационный детектив. Покушение совершили
после появления его глупой заметки. Тоже, по-моему, не простое совпадение.
Он расписал все приметы: детство в монастыре, загадочная татуировка. Кого-то
встревожило, что мы ведем поиски. Раньше никто о Томасе ничего не знал, вот
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг