Андрей Геращенко
(г. Витебск, Белоруссия)
Паутина Циолковского
или
Первая одиссея "Мира"
(повесть)
Посвящаю памяти моего руководителя и старшего товарища, заслуженного
военного лётчика СССР, генерал-майора ВВС, Председателя Белорусской
патриотической партии Анатолия Игнатьевича Баранкевича
ГЛАВА ПЕРВАЯ
ПАУТИНА ЦИОЛКОВСКОГО
(ПРОБУЖДЕНИЕ)
Через сверхсветовой барьер. Голубой сверхгигант Е750. Флотилия у
Паутины Циолковского. Искривление пучков гравитонов. Странный объект. Общее
совещание командования. Курс - центр Паутины.
"Мир" стремительно терял скорость - один за другим выключались
гравитационные ускорители, переводя один из самых лучших космических
кораблей Союза в режим обычного полета. Но даже здесь, в рубке Центрального
Пульта Управления Андрей Шестун, командир "Мира", почти физически
чувствовал, как его тело рвут во все стороны натянутые до предела ниточки
гравитационного поля ближайших звезд, галактик и даже всей Вселенной. Рубка
была защищена тройным слоем бикронных полей, но даже здесь каждой клеточкой
своего тела Шестун чувствовал всепроникающий и всеобъемлющий Универсум. И
это дыхание Космоса было настолько нестерпимым, что командир, переживший это
уже не один десяток раз, почувствовал прилив ужаса, парализующий волю и
лишающий способности мыслить.
Это всегда было самым тяжелым моментом полета. Само воздействие
гравитационного прилива было исследовано плохо. Вначале пытались полностью
опереться на автоматику, но она выходила из строя и полеты в итоге пришлось
планировать так, чтобы ускорение и торможение начинались по команде, но
завершались без всякого участия интеллекта. Это было единственным выходом,
потому что ни один человек и никакая электроника не могли принимать решения
в момент сверхгравитационного перехода.
Ужас стал совсем нестерпимым и Шестун, почувствовав дыхание смерти,
провалился в небытие.
Когда Андрей открыл глаза, толчки почти прекратились - осталось
затормозить всего несколько гравитонных реакторов. По большому экрану
Центрального Пульта Управления пробежали голубоватые искры и он, наконец,
зажегся, высветив бесстрастную и лаконичную надпись: "Скорость корабля - 350
000 км/сек, сверхгравитационный барьер преодолен успешно. Поломок и
повреждений нет. Все системы работают нормально. Реальное время на корабле -
2 февраля 3999 года, 17.00. На Земле сопоставимое время - 14 августа 4003
года. Реальное время полета - 9600 часов 40 минут 16 секунд. Нажатие
контрольной кнопки запустит механизм подготовки к преодолению сверхсветового
барьера."
"Человек все же включается быстрее", - с удовлетворением подумал
командир и включил программу обзора пультов управления и жилых помещений
корабля. На быстро сменяющих друг друга изображениях было хорошо видно, что
на периферийных пультах, окруженных двойным кольцом бикронного поля,
начинают приходить в себя космонавты. Постепенно изображение становилось все
отчетливее и вот уже вполне можно было разглядеть черты лиц товарищей и
спутников. Скоро на ЦПУ поступят сигналы о всех параметрах состояния людей,
но электроника пока запаздывала, а командир не хотел ждать.
Первым открыл глаза Клод Мюррей, компьютерщик с Венеры, которого
разыскали всего за два месяца до экспедиции где-то в Новом Париже.
- С пробуждением, Клод! - улыбнулся Андрей, встретившись с ним
взглядом.
- Что? - переспросил Клод, ошарашенно глядя вокруг себя.
- Что - не сладко? Гравитационное похмелье - штука тяжелая, да и
рассола у нас нет, - пошутил Андрей, вспомнив древнюю пословицу, в душе
переживая за венерианина.
Клоду было тяжелее, чем ему, потому что, во-первых, за двойным слоем
бикронного поля всегда тяжелее, а во-вторых, Мюррей впервые преодолевал
гравитационное торможение и нужно было время, чтобы он окончательно пришел в
себя.
После Мюррея очнулся старший вахтенный офицер Косовский.
- Ну, как дела, командир? - через силу улыбнулся офицер, едва лишь
немного пришел в себя.
- Все в порядке. Просыпайся и ко мне в Пульт.
- Понял, - кивнул Косовский.
В общем-то Космический Устав требовал от командира единоличного
принятия решения, но Андрей летел с Косовским уже в третий раз подряд и
хотел посоветоваться со старым другом. Так, впрочем, поступали и другие
командиры кораблей, так что командир "Мира" вовсе не был исключением. Само
же требование Устава касалось скорее кризисных ситуаций, когда промедление в
принятии пусть не самого верного, но единственно обязательного для всех
решения было просто жизненно необходимо.
Пока экипаж медленно возвращался к жизни, Шестун включил трехмерную
голографическую карту, поместив в центр голубой сверхгигант Е750, чаще
называемый просто Витязем А. Вокруг Витязя А тесной сетью расположились
странные плотные пылевые туманности, образующие все вместе что-то вроде
густой паутины на периферии планетарной системы Витязя А, состоящей всего из
трех планет-гигантов, примерно схожих по размеру и строению с Юпитером и
белой неяркой звезды Витязь Б, расположенной сразу за планетами. Туманность
была настолько плотной, что сама двойная система "Витязь А - Витязь Б" была
открыта совсем недавно и "Миру" теперь предстояло вплотную заняться этим
странным пылевым ожерельем, получившим название Паутины Циолковского.
"Скорость - 300 000 км/сек. После выключения второго бикронного
ускорителя ожидается преодоление сверхсветового барьера", - бесстрастно
вывел на экран Главный Компьютер.
Сверхсветовой барьер преодолевать было гораздо проще, чем
сверхгравитационный. Внешне, в общем-то, ничего не менялось, только на
экране неожиданно дружно вспыхивали тысячи звезд, которые обретали, наконец,
реальность и способность быть видимыми для космонавтов. Пока корабль не
пересек сверхсветовой барьер, окружающий мир для него как бы и не
существовал, потому что ни одно физическое тело не могло в природе
преодолеть сверхсветовой барьер без помощи бикронного ускорителя, который
существовал в космосе только вблизи сферы Шварцшильда черных дыр.
Шестун ощутил, как его тело пронзили мириады маленьких иголок - потоки
нейтрино и гравитонов, неожиданно обретшие реальность, атаковали атомы и
молекулы нервной системы, сигнализируя прохождение сверхсветового барьера.
"И здесь человек все же быстрее", - вновь улыбнулся командир. Почти тотчас
стал прозрачным главный иллюминатор и перед Шестуном зажглось утыканное
редкими звездами черное небо.
Створки входа в Центральном Пульте Управления едва слышно разъехались в
стороны и, пропустив внутрь Косовского, вновь захлопнулись за его спиной.
- Ну, как картинка? - спросил Косовский.
- Сейчас посмотрим, - Шестун пожал руку старшему офицеру и затребовал у
Компьютера точные координаты "Мира".
Через мгновение внутри голографической карты зажглась маленькая зеленая
точка.
- Мы в горловине, - пояснил командир.
Туманность располагалась вокруг Витязя А не сплошной сферой и имела
несколько разрывов, в одном из которых и оказался сейчас корабль. Эту
позицию предполагалось занять заранее, так что не произошло ничего
особенного.
Прямо перед "Миром" началась вибрация каких-то полутеней и огненных
роев, напоминающая земное северное сияние и, наконец, из этого вихря
возникла "Филадельфия", как две капли воды похожая на корабль Шестуна. Сзади
"Мира", также успешно преодолев сверхгравитационный и сверхсветовой барьеры,
материализовался "Де Голль", немного уступающий "Миру" и "Филадельфии" в
размерах, зато более маневренный и скоростной.
Приняв рапорты от командиров "Де Голля" и "Филадельфии" и убедившись,
что не произошло ничего нештатного и все идет по плану, Шестун повернулся к
Косовскому:
- Ну что, Игорь, приехали?
- Кажется, приехали.
- Отправим "Де Голль" на орбиту вокруг Витязя Б, а сами параллельным
курсом с "Филадельфией" войдем в Паутину Циолковского для изучения ее
химического состава, - пояснил старшему вахтенному офицеру Шестун, впервые
изложив суть полученного на Земле от Президента Союза приказа.
- Понял, - серьезно кивнул Косовский. - Сколько осталось до Паутины?
- Всего две астрономические единицы. Часа через четыре будем на
месте, - пояснил Шестун. - Сейчас должен придти Клод с анализом
сканирования.
- Не сладко ему пришлось. Не рано ты его пригласил? - пожал плечами
Косовский.
- Не рано, Игорь, я привык делать все наверняка, - спокойно возразил
командир.
Это было правдой. Космос уже давно приучил Шестуна делать все быстро и
сейчас тоже, потому что в любую минуту могла возникнуть нештатная ситуация,
а корабль мог оказаться к ней не готовым. Сейчас, конечно, под руками была
целая флотилия, но все равно нужно было быть готовым ко всему.
Разговор прервал вошедший в рубку Клод:
- Разрешите? У меня последние данные сканирования.
Компьютерщик выглядел совершенно усталым и разбитым, и Андрею стало
жаль венерианина, но он не подал вида, решив, что Мюррей сможет отдохнуть
потом - все же космический полет на флагмане разведки, это не лечение в
Центре Здоровья.
- Все нормально? - спросил Косовский.
Мюррей молча вставил цилиндр памяти в Главный Компьютер и командир с
Косовским тут же оказались в центре огромного голографического глобуса. Если
бы не светящаяся панель управления и лица офицера и компьютерщика, можно
было подумать, что все неожиданно оказались прямо в открытом космосе.
Вокруг была точная копия того, что сейчас увидел бы внешний
наблюдатель. Справа внизу горел яркий диск Е750. Витязь А даже отсюда, с
периферии своей системы, поражал своими размерами и светимостью. Чуть выше,
почти рядом с диском Е750, но гораздо более тускло светил почти такой же
диск Е751. Витязь Б был гораздо ближе к "Миру" и изображение обеих звезд
образовали какое-то подобие гантели с очень разнесенными в обе стороны
концами.
- В целом небо почти нормальное, если не считать одно маленькое но... -
начал объяснять Мюррей.
- Давай без лирики, Клод! - предупредил командир, любивший сразу
переходить к сути.
- В кубе 716-215-318 (он чуть слева, у нас над головой) обнаружен
странный объект. Даже как бы и не совсем объект, а так... - область. Не
более пятисот метров в диаметре. Ни в оптическом, ни в радиодиапазоне нет
ничего странного. То же можно сказать и о потоке нейтрино. Но вот
гравитоны... С ними происходит что-то странное. Такое впечатление, будто бы
они по пути к сканеру прошли через мощное искривление гравитационного поля
именно в районе объекта. Словно там находится черная дыра. Но бикроны ведут
себя нормально, да и ни в одном другом диапазоне нет ничего похожего.
Поэтому это не черная дыра.
- Что же тогда? - насторожился Шестун.
- Не знаю. Что-то, пока нам не известное. Нельзя исключать, что это
какой-то космический корабль, вполне сопоставимый с "Миром" по размерам. Он,
видимо, еще старой конструкции. Если его двигатели работают на гравитонной
тяге, все становится понятным - гравитоны меняют свои характеристики в эго
реакторе.
- Но гравитонные корабли не могут забраться так далеко - мы здесь
первые! - удивленно заметил Косовский.
- Может быть и не первые. Не исключено, что это чужак, - задумчиво
произнес Шестун и машинально посмотрел вверх, словно на созданной
компьютером голограмме и в самом деле можно было рассмотреть странный
объект.
- Игорь!
- Да, командир?!
- Возможно, впереди чужак. Проверь готовность боевых систем на всех
трех кораблях. Через два часа совещание. Пригласи командиров и старших
вахтенных офицеров "Филадельфии" и "Де Голля"! - приказал Шестун и,
повернувшись к венерианцу, добавил: - А Вы, Клод, пока проведите полное
сканирование объекта. Мне нужна самая точная информация: угловые размеры
объекта, расстояние, его объем, плотность, а также данные о малейших его
перемещениях в пространстве.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг