чем в начале пути - уничтожать бесовское письмо и колдовские принадлежности
также вменялось в обязанности палачу... Не проще ли самому найти жертву,
располагающую необходимыми знаниями!? С другой стороны, такая жертва просто
не далась бы в руки. Но, может быть, истинные маги проходили через застенки
до него? Тогда от них должны остаться хоть какие-нибудь следы. И, выбрав
подходящий момент, колдун- самоучка забрался в библиотеку епископа.
Увы, еще раз! Кроме священных текстов в ней почти ничего не
обнаружилось, зато нашелся увесистый мешочек с серебром, спрятанный среди
пыльных томов. Сказавшись больным, Флорентиец через день оставил службу у
благодетеля и исчез в неизвестном направлении.
Через пять лет он объявился в Провансе. Смышленый чернокнижник рос на
глазах. Отплыв с крестоносцами на Восток, Флорентиец вошел в доверие к
одному из тех важных, но тупых, сеньоров, что основали замки на Святой
Земле, когда в силу своих познаний помог ему избавиться от сварливой жены и
обзавестись очаровательными наложницами-сарацинками. Купаясь в дурмане
сладких грез среди обнаженных женских тел, новый покровитель не оставил
вниманием молодого чернокнижника. К его услугам была лаборатория в подвалах
замка, к нему приводили неразговорчивых пленных, а уж он умел развязать язык
любому из них. По мере того, как росло число подопечных, колдун научился
бегло изъясняться на иудейском и арабском.
Вам бы его таланты, да направить бы их во благо!.
Он познакомился с восточной медициной, равно как и с местной системой
пыток. Обещая крестоносцу мифический философский камень, Флорентиец получил
на изыскания немало золотых, потратив их сообразно роду занятий - на
чернокнижие.
Когда к хозяину заявился сэр Ральф, его собрат по кресту и мечу, между
сеньорами разгорелся спор - чей алхимик лучше. И не миновать бы Флорентийцу
состязания, если бы не лишний кубок крепкого вина, который вызвал у гостя
несварение желудка, оно то и сразило сэра Ральфа наповал. Мир его праху,
неугомонный был человек.
Вскоре после этого щедрого сеньора Флорентийца убила шальная
сарацинская стрела, угодившая в крестообразную прорезь шлема. Меткий
выстрел - ничего не скажешь! Но тоже, вполне возможная случайность. Не
защитил Всевышний раба своего.
Замок, земли и рабы отошли к магистру... Чернокнижник не остался
незамеченным. Он умел располагать к себе благородных, пока нуждался в этом.
А магистру как раз требовался умный честолюбивый вершитель тайной воли ...
С тех пор минуло уж двадцать лет. За эти годы колдуну довелось вдоволь
поскитаться по Свету, от стран таинственного Магриба до песков Палестины, от
непокоренной земли басков до теплых источников Исландии...
И неспроста теперь Флорентиец служил Абсалону. Неспроста! И смазливая
монашка, и своевременный намек о чудодейственном эликсире от всех болезней,
даже легкое устранение непоколебимых доселе противников и недоброжелателей -
все эти на первый взгляд случайности были звеньями одной цепи и служили
единой великой цели Ордена Храма. Нет, не того великого Храма Свентовита, а
другого, в честь которого служителей ордена именовали храмовниками.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ. КОНЕЦ ВСАДНИКОВ СВЕНТОВИТА
Ночью бушевала гроза. Златогор сдержал обещание.
- Гляди, Ингвар! Это самое ценное, что у нас есть! - Любомудр развернул
алую материю, под которой обнаружился альбом из нескольких деревянных
дощечек. Каждая из них была с четверть вершка толщиной, т.е. около пяти
точек, и размером, тут Игорь по привычке сравнивал с листом писчей бумаги,
так вот, дощечка, по крайней мере верхняя, была длиннее его на ширину
ладони.
На гладкой, почти полированной поверхности бука Игорь разглядел надпись
венедскими рунами, выдавленные или вырезанные на дереве они гласили:
"К У Д Е С А П Р А В Д Ы".
"Магия справедливости", - перевел он про себя.
- Если б не твой меч - не доверил бы письмена никому, - признался
Любомудр.
- Не сомневайся, отче! Сохраню в целости! Умру, но сохраню, - отвечал
Игорь-Ингвар.
- Теперь не сомневаюсь! - сказал жрец и продолжил - Ты знаком с
Инегельдом? - жрец указал куда-то в сторону. - Он друг нам и служит Велесу.
Он подтвердил твои права.
Игорь удивленно посмотрел на скальда. Но тот не заметил этого взгляда,
Инегельд стоял у одного из северных окон Храма, наблюдая за просыпающимся
утренним морем.
- Однако начнем! Промедление - смерти подобно! Мало ли, что может
случиться, я приказал нашим служителям сопроводить тебя и твоих друзей на
корабль, - верховный жрец указал на десяток щитоносцев-параситов в пурпурных
хитонах, вооруженных поясными мечами, и добавил устало. - А мы начнем
помаленьку.
Игорь увидел волхвов: Радиведа, Верцина и Вальдса. Жрецы, раздвинув
длинный полог занавеса, вошли в комнату без стен, где высился Кумир. Там они
скрылись от всех, чтобы никто не мешал их обращению к Свентовиту и Мерцане.
- Сейчас мне эта книга понадобится, ты перенесешь все оставшиеся, -
волхв указал на два здоровенных мешка, и Ингвар подумал, что Сев, пожалуй,
действительно надорвется, если потащит их один.
- Затем возвращайся за нами... - последовала пауза... - или за этой
главной, самой главной книгой, без которой все остальные ничего не значат.
Что бы ни случилось - Инегельд знает, как поступить с этим наследством.
Слушай его, как меня или собственного отца. Мой срок истек. Я слишком стар,
и бремя забот мне не по плечу. Инегельд избран..., и он заменит меня, когда
я уйду.
- А разве Инегельд не пойдет с нами? - поинтересовался Ингвар.
- Он останется здесь, чтобы помочь. А потом ты вернешься за ним... И за
книгой. Все сказано! Ступай поскорей, - с этими словами, Любомудр исчез
вслед за собратьями по волховскому Кругу.
- Приветствую Тебя, о Инегельд, сын Ругивлада Новгородского! -
обратился Ингвар к молодому скальду, которого Доля так внезапно вознесла над
простыми смертными и поставила выше всех на этом острове.
- Не надо... Мы, как были, так и останемся друзьями. Выполняй, что тебе
предначертано, но не гневи Богов непослушанием!
- Чудеса, да и только! А говорят, нет телепатии в природе! - подумал
парень и, махнув рукой служителям, зашагал к выходу, где Ингвара в
нетерпении поджидали Сев, Златоус и Ратич.
Он хотел еще что-то добавить и даже открыл рот, но Инегельд уже вновь
повернулся к морю и пристально вглядывался вдаль, прозревая невидимое
остальным.
* * *
Земля содрогнулась от тысячи копыт. Это Сигур развернул Свентовидовых
воинов и повел их на врага. Каждый из трехсот всадников имел при себе
метательный топор, поясной меч, длинный нож-скрамасакс, а также короткое
копье и круглый шит, не в пример норманнскому. Менее всего приспособленный
для рыцарских поединков, но заброшенный за спину, он предохранял от шальных
стрел, был хорош и в море - на лодье, и в конном строю.*
______________
* Руги жили на изломе славяно-германского мира, их вооружение было
также подвержено обеим этим традициям.
Всадники носили длинную броню, разрезанную от бедер до низу для
удобства, поверх которой одевались пурпурные плащи - знак принадлежности к
воинству Свентовита.
Растянувшееся на пару верст датское войско обещало стать хорошей
добычей в случае внезапного удара. Заметив быстро приближающуюся конную
массу, передовые отряды неприятеля застыли, ощетинившись длинными копьями. К
ним бегом подтягивались отставшие. Даны начали выстраиваться в редкие
шеренги, между которых замерли коренастые рыжебородые арбалетчики.
Арбалет был запрещен, как бесовское оружие в 1139 году по настоянию
Лотранского собора, но, несмотря на это, по приказу короля едва ли не каждый
пятый пехотинец имел сейчас за плечами самострел - "козья нога", чтобы
натянуть металлический лук воин пользовался особым рычагом. Некоторые
владели скорострельными арбалетами, натягивающиеся простым двойным крючком,
они требовали гораздо больших усилий. Воин ставил стопу в арбалетное стремя
и тянул двумя руками тетиву за крючок. В этот момент он сам являлся
превосходной мишенью для меткого лучника.
Германские же наемники стреляли из полуторааршинных тисовых луков, их
стрелы достигали противника на расстоянии ста пятидесяти шагов. Впрочем, они
никогда не могли превзойти английских йоменов с их большими луками в этом
смертоносном искусстве, поэтому составляли явное меньшинство.
Теперь и все руги видели, как заблестели невдалеке кольчатые да
чешуйчатые панцири врагов. Передние ряды оградились круглыми щитами - каждый
с два локтя в диаметре. По правому и левому флангу вражеского войска
вытянулись в линии выпуклые миндалевидные с полсажени высотой щиты немецких
наемников*. Уперши острый конец в землю, тевтоны молча ожидали противника.
______________
* Заинтересованного читателя, желающего проверить авторов, отсылаем к
ставшей классикой книге: П.фон Винклер. Оружiе.Руководство къ исторiи,
описанiю и изображенiю ручного оружiя съ древнейшшищъ временъ до начала XIX
века. С.-Петербургъ, 1894. Гл.7 Германцы, гл.8. Появление и развитие
рыцарства.
Навстречу всадникам редкими осами взметнулись короткие тяжелые
стрелы-болты. Конные сотни ругов внезапно изогнулись дугой, направив острие
бешеной атаки против одного из флангов вражеского войска, где царила
неразбериха. Легко прорвав хлипкие ряды саксов и тевтонов, половина из
которых пала под ударами францисок и дротиков, метко метаемых всадниками на
скаку, пурпурная лава ринулась вдоль по косе, сшибая головы пеших направо и
налево. Глубоко вклинившись в строй данов руги внесли в него столь страшное
опустошение, что враг начал медленно отходить, теряя то здесь, то там
десятки воинов.
Король невозмутимо взирал на конные сотни ругов, с дикими криками и
воем атакующие его войско: "Смертники!" - подумал он.
Да, несмотря на первый успех, атака Свентовидовых всадников
захлебнулась. Они буквально увязли среди гор порубанных тел и стали легкой
мишенью стрелков, использующих для укрытия каждый валун, каждую впадину,
каждый куст.
Расстреливаемые в упор из луков и арбалетов, словене откатились назад,
выходя из зоны досягаемости стрел. Там они вновь выстроили боевой порядок,
готовясь к новой атаке, - как понимал Инегельд, - бессмысленной.
Под прикрытием арбалетчиков и лучников, даны, вооруженные длинными
крепкими копьями, образовывали гигантское каре, ощетинившееся смертоносным
железом. Даже если бы конников было в пять раз больше, и они были бы одеты в
полный рыцарский доспех, даже тогда нападение на такой строй являлось бы для
них чистым самоубийством. Тем более, что многие из всадников даже и не
успели бы приблизиться к нему, не преодолев града летящих в них снарядов.
Когда каре было построено, последовала команда: "Вперед, шагом!" Даны
медленно двинулись, держа копья наизготовку. Но тут случилось
непредвиденное...
Святобор лежал в низком кустарнике, слившись с трухлявым бревном,
непонятно как оказавшимся на безлесой косе. Мимо него непрерывно шли колонны
врагов, шли уверенно, громыхая оружием, нагло попирая ногами родную землю
Святобора, растирая в грязь широкими колесами повозок скромные луговые цветы
и молодые побеги разнотравья. Сейчас Святобор ничего не мог видеть кроме
этих бесконечных ног, равномерно мелькающих у него перед глазами и едва не
наступающих ему на голову. Он многим рисковал, устроившись на самом пути
наступающего войска, но очень уж удачным это место могло оказаться во время
предстоящей схватки.
Для стороннего наблюдателя коса выглядела безжизненной. И кому бы
пришло в голову, что здесь сумел спрятаться отряд ругов. Да и зачем? Что
значат полсотни, пусть даже очень умелых, ратников против войска в несколько
тысяч, даже и оказавшись у него в тылу?
Нет, помыслить такое скованные предрассудками и забывшие историю своих
великих предков христиане не могли, а потому и спрятаться от них было
несложно. Трудно уберечься лишь от того, кто ищет, да и то, только в том
случае, если он хорошо знает, где искать. Так что наткнуться на Святобора
раньше времени захватчики могли разве случайно. Но все мелкие случайности
сейчас были на стороне затаившихся ругов, сильных не только отточенным
хладным железом и мускулистыми телами.
Неожиданно в равномерный топот пехотинцев вплелись новые звуки. Где-то
там, впереди, случилось что-то неожиданное для врага. Там шел нешуточный
бой, ржали кони, кричали раненые, звенело железо. Святобор чувствовал, как
напряглись остановившиеся возле него даны, как наклонили они копья, крепче
сжав их в руках, как поспешно начали взводить арбалеты. Спереди на них
бежали свои же, преследуемые всадниками Свентовита. Многие останавливались,
пытаясь выстроиться в шеренгу, некоторые бежали дальше, обезумев от страха и
полученных ран. То тут, то там щелкала тетива, выпуская в воздух оперенную
смерть, эти щелчки учащались, сливаясь в непрерывные трели. Стало очевидно,
до Святобора конная лавина не дойдет, отброшенная назад убийственным потоком
свистящих на лету снарядов и копьями сгрудившихся пехотинцев.
И если сейчас встать, взорваться тысячей разящих ударов, закружиться в
смертоносном танце... Но рано, рано! Вот когда супротивники сплотятся еще
больше, сдвинут колонны, сомкнут ряды, ожидая такого отчаянного и такого
нелепого второго стремления конницы, вот тогда наступит час оборотня, время
воплотившихся в звере.
Повинуясь сигналу, всадники отступили. Даны встали в каре, способное
медленно, но неотвратимо оттеснить любую кавалерию сотнями отточенных копий.
Свои места занимали стрелки, строясь такими рядами, чтобы свободно стрелять,
не задевая копейщиков, и чтобы выпускать стрелы поочередно, не создавая
промежутков в стрельбе. Вот сейчас, самое время...
- АРР- ХХА!!!
Берсерки поднялись одновременно, одновременно закричали. Ужасный рык на
мгновение перекрыл все звуки огромного войска. Скованные неожиданностью,
христиане окаменели, застыв - кто с опущенным копьем, кто с недотянутой
тетивой, кто на половине шага. За этот краткий миг сталь лучшего на острове
оружия успела дважды погрузиться во вражескую плоть, и только после этого
захватчики очнулись. Но там, где возникли, берсерки уже исчезли,
стремительно перемещаясь к ближайшим скоплениям противника, где можно одним
ударом сразить нескольких. И началось!
Святобор не мыслил о смерти. Он вообще ни о чем не думал, за него
думало его тело, воспитанное бесконечными схватками в прошлом и наполненное
сейчас идеей убийства. Здесь, в центре вражеского войска, стесненного своими
же порядками, и есть место берсерка.
Здесь можно сечь жестоко и не размениваясь, не тратя время на движения
от противника к противнику. И он почти танцевал, нанося размашистые, витые
удары обоими мечами, и резко убыстряющееся на изгибе движения лезвие, срубив
голову одному, срезало кисти рук другому, облетая древко копья он уходил от
клинка третьего, чтобы пропоров ему пах рассечь стопы четвертого врага.
Прорубаясь сквозь толпы неприятеля, у берсерка нет времени защищаться,
его единственная защита - нападение. Он не проводит показательных боев.
Единственный способ выжить - это убить противника раньше, чем тот успеет
напасть. Искалечить, но лучше - убить. И Святобор разил. Он успевал, и сама
удача улыбалась отважному ругу.
* * *
Королю доложили о зверолюдях, неведомо как возникнувших в тылу и теперь
рубивших направо и налево растерявшихся пехотинцев.
Впрочем, он и сам уже видел, как почти сразу за спинами прикрывавших
каре арбалетчиков началась беспорядочная схватка. Положение стремительно
движущихся берсерков определялось только по местам суматошно обороняющихся
данов, все чаще предпочитающих не лезть в драку, а бежать от нее со всех
ног. Паника быстро распространялась; с таким трудом построенные копейщики
оторопело оглядывались, то тут, то там ломая безупречные линии боевого
порядка. Коварный замысел противника стал очевиден. Сейчас на дрогнувшее
войско вновь обрушатся конные варвары, рубя растерявшихся христиан, которые
побегут обратно по косе, чем многократно увеличат свои потери. Обезумевшие
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг