У подножия трона замер кади.
Пол чуть-чуть покачнулся.
Придворные вновь начали перешептываться.
Шендерович открыл глаза.
- Мелкое это дело, о, кади! - произнес он звучно. - Незначительное это
дело!
- Э? - оживился кади, в глазах которого вновь вспыхнула надежда.
- Столь незначительное, что оно недостойно моего времени. С ним и мой
везирь справится, причем в один миг, - Шендерович величественно кивнул в
сторону Гиви, - ибо мудрость его велика и превосходит вашу, хотя и не
достигает моей. В чем вы сейчас и убедитесь.
Гиви в ужасе зажмурился, ощущая, как пол уходит из-под ног. Или это
опять землетрясение?
Он осторожно открыл один глаз.
Все смотрели на него.
Ну и сволочь же Мишка, подумал он.
Он открыл второй глаз.
Сверху благосклонно кивал Шендерович.
- Э? - сказал Гиви.
- Вот! - многозначительно кивнул Шендерович, - сейчас! Он вам скажет!
Слушайте! Слушайте, жители Ирама!
Убью, подумал Гиви.
Он открыл рот - кади тут же с любопытством заглянул в него, - и вновь
сказал:
- Э...
- Э? - переспросил кади.
Гиви вздохнул.
- Приведите этих людей, - сказал он. - И подкрепите меня яблоками.
* * *
Подозреваемых привели. Все трое были одеты в совершенно одинаковые
халаты, причем одинаково потрепанные. На лицах их багровели одинаковые
царапины и они смотрели на Гиви тремя парами одинаковых, черных,
непроницаемых глаз.
Восток, однако, - думал Гиви.
Он вздохнул.
- Я рассужу ваше дело, - начал он, судорожно крутя на пальце кольцо, -
но вначале рассудите мое. Идет? Ну, типа, это честно - услуга за услугу...
мы ведь деловые люди.
Все трое подозреваемых одновременно кивнули, показав навершия
грязноватых тюрбанов.
- Обратился ко мне, - начал Гиви, - один... э... царь. Да, один царь! И
вот однажды случилось в его стране нечто удивительное!
Рассказ Гиви об одном неразрешимом деле,
поведанный в диване в первый день царствия Шендеровича
Дошло до меня, о, многомудрые купцы, что в некоей стране росли в
соседстве отрок и девушка. И так получилось, что там, где они жили, не было
ни других юношей, ни других девушек, и не на кого было им смотреть, кроме
как друг на друга. А раз уж они смотрели друг на друга, то, полюбили друг
друга, как водится у молодых, и отрок сказал девушке:
- Поклянись, что не станешь ничьей женою, прежде, чем я не дам на то
своего согласия.
И девушка поклялась в том, ибо нравился ей тот юноша, поскольку не на
кого ей было смотреть, кроме как на него.
Однако ж вскорости ее родители, увидев, что она вошла в брачный
возраст, сговорили ее с одним богатым человеком из соседней деревни. И,
когда показали ей этого человека, то поняла она, что любит именно его, а
того юношу любила потому, что не на кого ей было смотреть, кроме него. И
отвернулось ее сердце от юноши, и повернулось к тому человеку - ее жениху,
как это водится у женщин, ибо сердце их переменчиво, как ... э... ветер мая
И повенчали ее с тем человеком..
Однако ж было у нее в сердце больше чести, нежели у иных прочих
женщин - эх! - и потому, когда осталась она наедине с мужем своим, она
сказала:
"О жених мой! Счастлива бы я была назвать тебя супругом, однако ж не
могу стать твоею, пока не исполню своей клятвы. А поклялась я юноше одному,
живущему по соседству, что не стану ничьей женою, прежде, чем он не даст на
то своего согласия. И вот теперь сам суди, быть ли мне клятвопреступницей!"
"Не бывать тому!" - сказал ее молодой муж, сам человек честный и
достойный. Он взял осла и нагрузил его золотом и серебром и посадил девушку,
и повез ее в родную деревню, дабы она могла исполнить свою клятву перед тем
юношей.
И вот, ехали они дорогой и уже к ночи прибыли в ту деревню и
постучались в дом к тому юноше. И он, когда открыл дверь, немало удивился,
ибо увидел бывшую подругу свою, да еще с неким человеком. И спросил он,
какая забота привела их в столь поздний час.
"Друг мой! - сказала девушка, - вот, росли мы по соседству, и
понравился ты мне, а я - тебе, ибо никого я не видела, кроме тебя, а ты -
кроме меня. И поклялась я тебе клятвой, что не выйду замуж ни за кого, пока
не получу на то твоего согласия. Однако ж, вот, родители мои посватали меня,
и поглядела я на мужа моего и поняла, что люблю его больше всего на свете и
нет мне без него жизни. А потому возьми с меня выкуп - хочешь серебром,
хочешь золотом, но верни мне мое слово, дабы я была свободна, а совесть
моя - чиста".
Юноша поглядел на нее, и понял, что былой любви в ее глазах уже нет.
И зачем мне любимая, но не любящая, подумал он тогда и сказал так:
"О былая невеста моя! Разве можно уловить в силки ветер! Так и женская
любовь - не удержишь ее силой! А потому я тебя отпускаю. А раз осталась
верна ты клятве своей, нет у меня в сердце ни зла, ни обиды! И выкупа я с
тебя не возьму! Ибо ты уже дала мне выкуп, показав, что и женщина способна
если не хранить верность, то, по крайней мере, держать слово, и сохранила
мне тем сердце и надежду на новую любовь!"
А молодому мужу сказал он.
"Забирай свое золото и серебро и радуйся в мире доле своей, ибо
досталось тебе сокровище дороже всего золота и серебра, что есть у тебя в
доме! Ибо любящих много, но честных и верных - мало!"
И так он простился с ними, и они, радостные и с легким сердцем,
пустились в обратный путь.
И так они торопились оказаться в объятиях друг друга, что не стали
останавливаться ни в доме того юноши, ни в караван-сарае, а шли ночью по
дороге и вот...
Гиви сделал драматическую паузу и выкатил страшные глаза.
Напали на них разбойники!
Ужасные, беспощадные разбойники, с кинжалами и ятаганами, свирепые, как
львы пустыни. И отобрали у них все золото и серебро и украшения, и даже
осла, и уже хотели, было, отпустить с миром обобранных, но живых и
невредимых, как тут глава разбойников по прозванию Шарр-ат-Тарик, свирепый,
кровожадный, бесчестный, бессовестный, захотел еще и любовных утех от юной
невинной девушки - невинной, говорю я, ибо она еще даже и прикоснуться к
своему молодому супругу не успела!
- А! - сказал один из трех спорящих, - знаю такого!
Кто ж его не знает! Так вот, видя, к чему идет, девушка расплакалась и
так взмолилась к разбойнику:
"Позволь мне, - сказала она, - прежде рассказать тебе об одном случае
из моей жизни! Ибо ты, верно, гадаешь, с чего бы мы вдвоем оказались на
дороге, да еще среди ночи, да еще с такими богатствами!".
"Времени у меня до скончания жизни моей", - так сказал ей предводитель
разбойников, Шарр-ат-Таррик, свирепый, беспощадный, - "Так что
рассказывай!".
И рассказала девушка ему историю первого своего сватовства и о том, как
поступили оба жениха ее
И разбойник слушал и дивился, поскольку история сия была поучительна и
трогательна.
"Подумай же, - прибавила она в заключение, - муж мой, с которым я была
повенчана, не прикоснулся ко мне, пока не исполнила я клятвы своей. И тот
юноша, который имел все права на меня, преодолел свою страсть и до меня не
дотронулся, да еще и отказался от выкупа и отпустил с миром! Неужели ты, у
которого силы поболе, чем у них, да и богатства неисчислимые, поступишь
иначе? Не к лицу сильному быть хуже слабых! Итак, оставь себе все золото и
серебро, но только отпусти меня с моим мужем!"
И, представьте себе, так растрогали ее слова разбойника, что тот,
выслушав ее рассказ, поднял глаза к небу и, раскаявшись в том, что он
намеревался сделать, ибо не хотел он быть худшим из худших, а хотел быть
лучшим из худших, поелику такое возможно, не только отпустил молодую чету на
свободу, но и возвратил полностью все деньги и драгоценности до последней
мелочи!
- Вах! - хором воскликнули слушающие.
- Да, - степенно кивнул Гиви, - такое вот дело. Так с чего я начал? Ах
да, царь той земли, что рассказал мне сию удивительную историю, пребывал сам
в затруднении. Ибо, когда узнал он о случившемся, то поспорил он со своими
придворными - кем следует восхищаться более всего. И вот, кто говорил -
девушкой, кто - первые ее женихом, кто - ее молодым мужем! И так они
ссорились и шумели, что позабыли про государственные дела, и все суды у них
стоят, и все законы не исполняются, и вот, попросил царь сей земли меня
рассудить спор, да и положить конец сему делу! Однако ж и я сам в
затруднении. И вот, хочу я попросить вас, о, спорщики, в обмен на
справедливый суд не рассудите ли мою задачу - кто ж из замешанных в этой
истории более всего заслуживает похвалы?
Спорящие переглянулись. Потом один из них выступил вперед.
- Мне кажется, девушка, - сказал он нерешительно, - ибо она осталась
верна своей клятве и сумела соблюсти себя. А такое меж женщин бывает
нечасто.
- Я полагаю, о, затруднившийся, - сказал второй, - что муж ее
заслуживает наибольшей похвалы. Ибо он не дотронулся до нее, прежде, чем
первый жених не освободил ее от клятвы! Ну и первый жених оказался не менее
великодушен, отчего я колеблюсь меж сими двумя, не зная, на ком
остановиться! Да и разбойник-то, ежели вдуматься, девушки не тронул! Трудную
загадку задал тебе тот царь, что верно, то верно!
- Да что тут трудного? - отодвинув плечом говорящего, выступил
третий, - более всего я удивляюсь разбойнику! Ну, что тот юноша мог от
выкупа отказаться, это еще понять можно, но вот чтобы разбойник мало того,
что пленницы не тронул, так и отдал обратно все деньги? Вот уж, воистину,
чудо из чудес!
- Благодарю вас, - солидно кивнул Гиви и прикрыл глаза. Кади какое-то
время с надеждой наблюдал за ним, потом осторожно наклонился вперед и
произнес:
- Э?
- Эх! - сказал Гиви. - Ну, так слушайте мое решение, жители Ирама, и
ты, о, кади! Первый из ответивших мне ныне, когда-то пострадал из-за
женского предательства и носит в сердце глубокую обиду на дочерей Евы,
оттого и восхищает его женщина, сумевшая соблюсти клятву! Что же до второго,
то женолюбив он не в меру, и не в силах сдержать себя при виде женских
прелестей. Вот и восхищается он теми, кто сумел не пойти на поводу у своей
похоти, ибо сам на такое не способен! Что же до третьего, то... вели
придержать его, любезный кади... третий, этот последний с таким восторгом
говорит о деньгах, которые он и не видел даже, не то, чтобы в руках держал;
так что же он способен сделать с деньгами, когда они попадут ему в руки?
Этот их и взял. Вяжите его, да и пытайте, пока не скажет он, где спрятал сии
деньги!
Спорящий задрожал и упал на колени.
- Не надо! - выл он, подползая к Гиви, и пытаясь обнять его ноги, - я и
так скажу!
- А то, - мрачно произнес кади, тогда как люди из его свиты пытались
удержать двух разъяренных спутников обвиняемого, яро машущих кулаками и
изрыгающих проклятия.
- Ну вот, - удовлетворенно произнес Гиви, - вы меня рассудили и я вас
рассудил, как и обещал. Надеюсь, все удовлетворены?
- Ну?! - торжествующе провозгласил с престола Шендерович, озирая всех
гордым взглядом.
- Вах! - вновь воскликнули присутствующие.
- На сегодня все, - отрезал Шендерович, видимо, опасаясь, что лавина
неразрешимых государственных дел окончательно погребет его под собой, - Все
свободны.
Придворные встали со своих мест, пятясь и кланяясь, перешептываясь
между собой и многозначительно кивая головами.
Джамаль, сощуривши глаза, задумчиво озирал нового правителя и его
старого везиря.
Шендерович звучно хлопнул ладонями по подлокотникам.
- Вот и мы пойдем, - сказал он, поднимаясь во весь рост, - ибо
чувствуем настоятельную потребность подкрепиться и отдохнуть от бремени
государственных дел. А, мой везирь?
- Как хочешь, Миша, - печально ответил Гиви.
- Называй меня просто "повелитель" - разрешил Шендерович.
И, рассеянно поглаживая изукрашенные подлокотники, заметил:
- Интересно, а где сейчас сидит Лысюк?
* * *
- Что тебе, о, Дубан? - спросил Шендерович, взмахом руки отпуская
танцовщиц.
- Я по делу Масрура, о, Повелитель, - Дубан пятился и кланялся, пока
Шендерович вновь не махнул рукой.
- Да ты садись! По-нашему, по домашнему! Тут все свои.
Гиви покосился на свирепых мамелюков с ятаганами наголо, стоявших у
двери, однако ж, возражать не стал.
И почему это Миша их не прогоняет? Даже поговорить спокойно нельзя!
Ишь, как глазами вращают!
Мамелюков он боялся. Хотя и понимал, что в принципе сие не подобает
великому везирю великого. Тем более, что это были, вроде, как его
собственные мамелюки, вернее, мамелюки Шендеровича.
Девушек он тоже боялся. Девицы были разбитные, подмигивали ему и как-то
развязно подвиливали задом, отчего Гиви чувствовал себя ужасно неловко. Он
полагал, что в этих самых гаремах женщины, по крайней мере знают свое место.
Уважают мужчину.
- Так что там с Масруром? - рассеянно спросил Шендерович, - голову
напекло? Или растрясло в походе?
- Ты, наверное, шутишь, о, мой повелитель! - несколько озадаченно
произнес Дубан, - сей муж родился в седле...
- Таки да? - заинтересовался Шендерович.
- В переносном смысле, разумеется. Я хотел сказать, что он силен и
крепок и столь незначительный поход для него не испытание. Однако же,
истощен он преизрядно, и притом, испускает чувствительные для знающих
эманации, свидетельствующие о влиянии нечистой силы... Поначалу я даже
подумал, что некий упырь, возможно, в облике летучей мыши, а, возможно, в
каком ином преотвратном обличье прилетает по ночам пить горячую кровь, но,
обследовав его я не нашел никаких следов изъятия именно сией живительной
субстанции. Иные следы все ж имеются, и эти следы свидетельствуют о
присутствии иного создания ночи, не менее страшного и губительного, нежели
гули-кровопийцы! Ибо далеко не все порождения нечисти питаются кровью!
- И что ты имеешь в виду, о, Дубан? - вопросил Шендерович, проявляя
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг