- Чудовищно! Просто не верится. Феномен.
- Вот так. Потом оказалось, он помнит всю таблицу натуральных
логарифмов. "Почитал ее как-то на ночь, - сказал он, - и запомнил, и теперь
из головы нейдет, все помню".
- Это уже не первая легенда о Кузовкине, которую я слышу, - сказал
Второв, - но до сих пор не могу свыкнуться с мыслью, что подобное возможно.
Тем более, что раньше за ним, кажется, ничего такого не замечали. Какой-то
предсмертный взрыв гениальности. То, что ты рассказал, напоминает мне о
людях, способных автоматически перемножать и делить огромные многозначные
числа. В прошлом были, да и сейчас, говорят, есть такие мастаки. Но, как
правило, они проявляли свои диковинные способности с малых лет. А у
Кузовкина все наоборот - под старость...
Филипп пожал плечами и промолчал.
- Однако сейчас речь не о нем, - сказал он. - Речь о его лаборатории и
той работе, которую она должна выполнять. Я очень прошу тебя вплотную
заняться этим. Не вникай ты, ради бога, во все их дрязги. Нечего копаться в
прошлом. В первую очередь нужно решить вопрос с космической темой, потому
что нам за нее будет наибольший нагоняй. Затем нужно организовать коллектив
на выполнение плана, они за эти полгода после смерти Кузовкина почти ничего
не сделали, они большие должники перед институтом.
- Хорошо, - сказал Второв, - я согласен. Буду совместительствовать,
буду тянуть лямку... пока. До первой подходящей кандидатуры. Как только
кто-нибудь у вас появится, я сразу уйду.
- Есть! - У Филиппа крепкое, деловое, подбадривающее, руководящее
рукопожатие.
"...Все же дни удивительно повторяются, - думал Второв, разглядывая
лицо Недельского. - Вчера был такой же ритм, такой же темп в развитии
событий и, кажется, такой же результат... хотя до ночи еще далеко. Вначале я
помнил о письме, потом события совсем отшибли мне память. Сегодня с утра я
еще помнил, что говорил с ней по телефону, что она здесь, рядом, в Москве,
что ее можно увидеть... А сейчас... смерть Риты... Что все это значит?"
- А значит это одно, товарищ Второв, - холодно говорил Недельский,
устало щуря глаза, - поскольку я никакого отношения к работе товарища
Манич...
- Это кто Манич?
- Рита. Рита Самойловна. Так вот, я продолжаю. Поскольку я никакого
отношения к работам, проведенным Манич, а еще раньше академиком Кузовкиным
совместно с Манич, не имел и не имею, я не смогу ответить на интересующие
вас вопросы по теме номер 17358.
- Поскольку я ваш новый заведующий...
- Исполняющий обязанности! - уточнил Недельский.
- Да, ваша осведомленность обескураживает. Так вот, я продолжаю.
Поскольку я ваш начальник, постольку я буду просить вас собрать все
имеющиеся в лаборатории материалы по теме номер 17358.
- И что я не смогу выполнить, так как я не допущен к секретной работе,
а указанная тема является секретной.
"Издевается, гад. За что он так невзлюбил меня? Или это инстинктивная
подлость? Завидует? Сам хотел занять место Кузовкина, да Филипп не дал? А
меня заставили... Господи, -почему ты бодливым коровам рога не даешь? Дай, и
они успокоятся. Успокоятся ли?"
- Хорошо, я займусь этим вопросом сам. - Второв пружинисто поднялся с
места. - Вы свободны.
Лаборатория, где произошло несчастье, уже была проверена, осмотрена и
обследована теми представителями власти, на обязанности которых лежал этот
печальный долг.
"Зафиксировали несчастный случай. Очередная жертва науки. Отброшенная
от аппарата Рита перелетела через ограду и попала на контакты. Директор,
конечно, заработает выговор. Инженер по технике безопасности тоже.
Ограждения должны быть сферическими". Второв внимательно осмотрел
лабораторию. Большая, светлая, с окном, выходящим в лес. Посреди комнаты
установлена нейтринная пушка, напоминающая обычную кобальтовую установку,
широко применяемую в медицине. Под пушкой операционный столик с подвижной
кареткой. От сотрясения каретка сдвинулась. В одном углу письменный стол,
накрытый плексигласом, в другом - большой железный сейф.
- Вот здесь и произошло, - рассказывал Сомов, которого Второв встретил
в коридоре и попросил показать место гибели девушки. - Как ее от пушки
отбросило, она перевернулась - и на шины.
Второв посмотрел. На толстых, с руку толщиной, медно-рыжих полосах
темнели два черных пятна...
"Нехорошо все это. Темная история. Трудно поверить, что такой
опытнейший человек, как Рита, мог быть так по-детски неосторожен. Ведь сама
по себе нейтринная пушка - безопаснейшая вещь. Это не рентген, не
гамма-установка. Безобидные кварк-нейтрино, поток которых пронизывает
Вселенную. Правда, здесь их концентрация высока, но она, как показали опыты,
совершенно безопасна для человека. Нет, пожалуй, Филипп прав: все это
напоминает самоубийство. - Второв вздохнул. - Ну ладно, посмотрим, что она
тут писала".
Он присел к столу, начал перебирать бумаги. Ничего особенного там не
было: протоколы профсоюзных собраний (Рита была профоргом), план лаборатории
на следующий год, заметки, черновики переводной работы... Второв открыл стол
и удивился. Все ящики стола пустовали, только в одном из них покоилось
несколько листков чистой бумаги. Вот так научный работник! Неужели она все
результаты опытов держала в голове? Где же ее записки по секретной тематике?
В спецотделе в блокноте по теме номер 17358 записано только, что от
Госкомитета получен образец общим весом 5 г под индексом "А1". И больше ни
слова. Эта запись сделана десять месяцев назад, за семь месяцев до гибели
Кузовкина. Не могла же она держать секретные документы дома? А почему бы и
нет? Все может быть...
Второв растерянно осмотрел стол. Там стояла маленькая колбочка, на дне
которой лежала щепотка серебристого порошка. Может, это образцы?
Пока Второв рассматривал содержимое колбочки, Сомов с интересом следил
за ним. Ему нравилось новое начальство. Спокойный, уважительный человек. Не
повезло ему, с ходу попал в передрягу.
Второв вздохнул.
"Нет, пожалуй, это всего лишь алюминиевая краска. Ею окрашена
металлическая станина нейтринной пушки".
- Сергей Федорович, откройте, пожалуйста, сейф, посмотрим, что там.
- А он уже открыт, Александр Григорьич, его оперативники еще с утра
смотрели.
- То оперативники, а то мы с вами. У нас различные цели. Они искали
причину несчастного случая, а мне нужны материалы по работе.
- Пожалуйста, я только говорю, что он уже открыт. - Сомов
предупредительно раздвинул тяжелые железные дверцы сейфа.
Металлический шкаф состоял из двух половинок. На верхней полке лежали
папки с бумагами и канцелярские книги, в которых научные работники обычно
ведут записи опытов. Внизу стояли большие, литров на десять, сосуды Дьюара,
закрытые войлочными крышками.
Второв снял несколько папок. Сразу же в глаза ему бросилась размашистая
надпись, сделанная уверенной мужской рукой: "Тема © 17358, начата 10
августа..." Второв открыл папку и прочел: "Исходные данные,
рентгеноструктурный анализ, физико-химические характеристики..."
- Она! Попалась, птичка! - Он захлопнул тетрадь. - Теперь все в
порядке.
- Ну вот и хорошо, - с удовлетворением сказал Сомов.
- Чья это рука? - Второв указал на подпись на обложке.
- Это? Покойного академика, - уверенно ответил механик.
- Кузовкина? - зачем-то переспросил Второв.
- Точно. Я его руку знаю, столько раз заявление об отпуске мне
подписывал.
Второв внимательно посмотрел на него. Что ж, это тоже источник
информации, глас народа, так сказать. Может, он прольет свет на кое-какие
неясные детали...
- Вы хорошо знали академика? - спросил он Сомова, открывая дьюар.
- Конечно, десять лет вместе работали. Первое время я у самого работал,
а потом меня перевели в группу Недельского.
- Что это?
Сосуд доверху был заполнен серебристым порошком.
- Алюминиевая краска? Зачем же ее прятать в сейф? Разве это дефицит?
Сомов с недоумением посмотрел на порошок. Второв один за другим
открывал дьюары. Все они были заполнены одним и тем же веществом,
удивительно напоминавшим алюминиевую пыль. По внешнему виду это был тот же
порошок, который покоился на дне маленькой колбочки.
- Не знаю, - протянул Сомов, - здесь командовала Риточка, и сюда никого
не допускали.
- Ладно, - бросил Второв, - сейчас разберемся в записях, тогда, может,
станет ясно, что это такое. А вы с Ритой Самойловной работали?
- А как же! Она же первый помощник у Кузовкина была, так что я
несколько лет у нее под началом ходил. Очень хорошая женщина. Здорово мы с
ней работали. Обижаться не приходилось. И работала хорошо, и отдыхать
умела - повеселиться, посмеяться. Славный человек! - твердо заключил Сомов.
- Что-то я не заметил в ней особого веселья, - сказал Второв, извлекая
папки из сейфа и укладывая их на столе. - Даже наоборот. Она показалась мне
вчера грустной и чем-то расстроенной.
- Эх, ну что же вы хотите... Это все после смерти Аполлоши. Простите,
мы так покойника меж собой называли, очень уж имя-отчество у него
закрученное. После смерти старика она, конечно, другим человеком стала.
Сильно на нее его гибель подействовала. Куда там!
- Почему?
- Да, как вам сказать, - Сомов помялся, - они же ведь родные были.
- Как так родные?
- Любовь между ними была. Очень уж она его любила. Да и он тоже... Это
на нее подействовало. А потом, как хотите, своими глазами видеть, как
человек погиб, это хоть кого с ума стронет.
- И она тронулась?
- Не то чтоб совсем... Но появилось у пей такое, что раньше за ней не
замечали. Забитая, молчаливая - это само собой, а все же нельзя здравый
смысл совсем терять. Всем о смерти старика рассказывала. Поговаривать стали,
что сидит по ночам она здесь в институте, то плачет, то смеется. Недельский
сам слышал.
- Он услышит! - усмехнулся Второв, но тут же спохватился. - Спасибо
вам, Сергей Федорович, за интересную беседу и помощь. Я здесь поработаю
немного.
Когда механик ушел, Второв погрузился в чтение документов. Результатом
лихорадочного перелистывания книг явился телефонный звонок директору.
- Филипп, ты можешь меня принять? Чем быстрее, тем лучше.
- Через полчаса, дорогой. А что, очень серьезно?
- Не знаю, очень ли. Но есть о чем поговорить.
- Хорошо, Саша, приходи.
"Ага! Саша, дорогой... Подействовал отпор. Командуют только теми, кто
ожидает команду".
Второв собрал свои записи, спрятал лабораторные журналы в сейф и вызвал
Сомова. В его присутствии он насыпал из дьюара в колбочку серебристой пыли,
закрыл ее пробкой и сказал:
- Поезжайте в Москву, в мой институт. Найдите там моего аспиранта
Фролова и передайте ему вот это и записку. Сомов с опаской взял колбочку.
- А оно... не радиоактивное?
Второв улыбнулся и указал на карандаш в карманчике пиджака:
- Это индикатор. Как видите, он безмолвствует. Значит, действуйте
смело.
- Будет сделано.
- ...Многоуважаемый Филипп Савельич, - торжественно говорил Второв,
расхаживая по кабинету директора, - я потратил четыре рабочих часа из шести
на изучение материалов Кузовкина и, кажется, кое-что понял. Здесь у меня все
записано, но лучше я тебе изложу устно... Конечно, многое остается
загадочным, но все же положение яснее, чем это было вчера или даже сегодня
утром. Диковинные штуки происходят у тебя в институте, товарищ директор,
скажем прямо...
- Вера Ивановна, никого не пускать! Телефон только междугородный. -
Филипп уселся поплотнее в своем кресле. - Давай выкладывай, Шерлок Холмс,
свои соображения и идеи.
- Десять месяцев назад твой институт получил ампулу с веществом,
обозначенным буквой "А1". Что это за вещество? Из справки, приложенной
Комитетом, следует, что указанное вещество было извлечено из контейнера
одной нашей межпланетной станции, которая была отправлена в космос несколько
лет назад. На борту этой станции находился набор биологических объектов. Там
были мыши, земноводные, насекомые, микробы, вирусы и различные биологически
активные вещества: белки, аминокислоты, ферменты, нуклеиновые кислоты -
одним словом, известный ряд живой материи и жизненно важных веществ. Во
время старта ракетоноситель на последней ступени превысил вторую космическую
скорость, и межпланетная станция, вместо того чтобы описать эллипс и
возвратиться на Землю, ушла к Солнцу. Где она болталась эти годы, знать нам
не дано. Только в прошлом году ее совершенно случайно засекли вблизи Луны.
Лягушка-путешественница была изрядно потрепана, очевидно в космических далях
ее не раз бомбардировали метеоритные дожди.
- Я что-то не очень понимаю...
- Ты хочешь ясности? Наберись терпения и слушай... Итак, на этой
станции целой и невредимой оказалась только эта ампула, о которой шла речь.
Поскольку содержимое ее имеет некоторое отношение к биологии, ее направили
Кузовкину на исследование. Академик заинтересовался объектом исследования.
Вещества было мало, и он начал с физических методов исследований. Рентген,
спектральный анализ, инфракрасная спектроскопия показали, что в руках у
Кузовкина находятся молекулы дезоксирибонуклеиновой кислоты. Кузовкин, не
будь дурак, запросил материалы по этой межпланетной станции, и ему сообщили
все константы неуклеиновых кислот, которые были сняты перед их отправкой в
космос. Собственно, на этом можно было бы закончить: структура и свойства
вещества "А" и "А1" были известны. ДНК вилочковон железы человека и
обезьяны - вот и всё. Но Кузовкин захотел проверить химические и
биологические свойства препарата, и... Я сейчас процитирую тебе одно
место... Вот что он пишет в лабораторном журнале незадолго до своей смерти:
"Опыт 475 поставлен для обнаружения химической или биохимической активности
препарата. Все наши усилия пока остаются бесплодными..."
О результатах опыта 475 больше нигде ни слова. Мне кажется, что смерть
Риты связана с этим исследованием... Да, вот еще что, - продолжал Второв, -
там же в сейфе я обнаружил серебристый порошок. Сначала я подумал, что это
алюминиевая краска. Знаешь, такая блестящая, ею красят металлические
поверхности. Потом я понял, что это вовсе не краска.
- ДНК?
- Что ты! У Кузовкина вначале было всего лишь пять граммов вещества.
Под конец осталось что-то около грамма. В своих записях он и Манич все время
пишут, что для такого-то анализа не хватает материала. А этого порошка там
килограммов сорок. Нет, это не ДНК. Скорее всего, серебристый порошок
является каким-то реагентом, с которым они экспериментировали последнее
время. Я на всякий случай отправил его в свой институт на полный
физико-химический анализ.
- Это ты правильно сделал, - одобрительно кивнул ему директор. - Но
меня потрясает в этой ситуации роль Манич. Почему она молчала?
- О чем молчала?
- Об опытах с ДНК - Ведь прошло десять месяцев после смерти Кузовкина,
а она ничего не сообщила. Работа, конечно, была секретной, но она должна
была поделиться со старшими товарищами. Она молчала и ждала... Чего ждала?
Запроса из Комитета?
- И тогда покончила жизнь самоубийством?
Они посмотрели друг на друга.
- Нет, нет, тут какая-то неувязка, я уже думал об этом, - сказал
Второв. - Если бы Кузовкин погиб в результате неосторожных экспериментов с
космической ДНК, Манич раструбила бы по всему свету. Но здесь что-то
произошло, что-то такое, почему она должна была молчать. Какое-то
постороннее вмешательство или неожиданный поворот событий... А вернее,
просто несчастный случай с нейтринной пушкой, взрыв системы охлаждения и
гибель Кузовкина. Все это потрясло ее... Говорят же, что она помешалась.
- Может, они облучали нуклеиновую кислоту нейтринным потоком?
- Ну и что? - спросил Второв.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг