- Лоис.
- Очень хорошо. А кто твой отец?
- У меня нет отца, у меня есть мама.
- И ее зовут?..
- Ничего я вам не скажу! Ничего! Уходите немедленно или я позову на
помощь!
Живчик кипел от негодования:
"Ох же и дрянь! Ну и дрянь! Сначала пару хороших пощечин, затем ремнем
по спине, а потом пониже, да так, чтобы с неделю садиться не могла! Но что
поделаешь! Надо терпеть. И от этой чернявки приходится терпеть. От всех
терпишь, что за профессия, ей-богу! А иначе нельзя. Преждевременный скандал
грозит провалом. Это даже Ленивец понимает".
- Ладно. - Ленивец решительно встал с кресла. Из этой девчонки сведения
можно добыть только кнутом, но это успеется, и поэтому лучше уйти. - Передай
привет Дику, если увидишь его, и скажи, что два старых приятеля из Белена
хотят с ним встретиться. И добавь, чтобы он не пытался от нас сбежать.
Добудем со дна морского!
- Это уж точно! От нас не улепетнешь! - подтвердил Живчик и демонически
захохотал. На душе его скребли кошки. Блистательная операция если и не
проваливалась, то откладывалась на неопределенный срок. Будь все проклято!
Они вышли. Лоис, бледная и ослабевшая, упала в кресло. Ей было по-настоящему
страшно. Потом заплакала. Ей было очень страшно.
- Подсадная утка, - сказал Ленивец.
- Обходный финт Дика, - сказал Живчик.
- Долго она не высидит. Побежит к маме или к Дику рассказывать о том,
как злые дяди ее напугали. Надо следить, она приведет нас в гнездо.
- А если будет сидеть здесь всю ночь?
- Что же, - Ленивец зевнул, - придется ночью ее навестить. Не бегать же
нам за Диком по этому корыту? Того и гляди, нарвешься на кого-нибудь, кто
знает пассажиров в лицо. Было бы неприятно.
- Да, этого не хотелось бы.
Ленивец посмотрел на товарища. Неудача сокрушила Живчика.
"Сник, вельо, побледнел. Все морщины обозначились на лице. Словно
пузырь с воздухом прокололи. Завял и обмяк Живчик. Эх, ты!"
- Ну ты, вельо, не скисай, - грубо сказал Ленивец, - добудем мы
клятого Дика и все, что надо, сделаем. Держись, не так уж плохи дела. Не
уйдет он, ему разве что за борт прыгать, а другой дороги, кроме наших лап,
нет.
- Да я что ж, я ничего.
Живчик отвернулся, стараясь не смотреть Ленивцу в глаза. "Поросенок
тебя пожалел, Живчик. Докатился, старик. А что ж, поросенок не так уж плох,
ума маловато, правда, но работать с ним надежно".
- Слышишь?
- Что?
- Не выдержала уточка, полетела в гнездышко. Давай за ней!
12
Питер Ик допил бренди и решил перейти на виски. В буфете был
превосходный шотландский "хейг".
"Это невозможно. Это совершенно невозможно. Почему они все умничают?
Почему? И этот туда же... Точка, тире. За что на меня со всех сторон
наседают умники? Интеллектуалов сейчас больше, чем дураков. Это верный
признак приближающейся всемирной катастрофы. Но что теперь делать? Уходить
не хочется, оставаться противно. Ах, донья Миму, донья Миму, секунды счастья
мчатся мимо, жизнь до смешного коротка, сиди и слушай дурака... Добавить
разве коньяка?"
Он критически посмотрел на виски пополам с водой. Смесь была едва
желтоватой. Потянул носом. Из стакана пахло торфяным дымом. "Эх, Шотландия!"
- Вы нелюбопытны, - сказал Оссолоп, - это очень плохая черта в
писателе. Вы никогда не станете великим.
- Как вы никогда не станете приятным и вежливым собеседником, -
проворчал Ик, доливая в стакан еще виски.
"Кажется, мне уже пора удаляться. Не знаю, как тире, а точка перебрала
основательно. О, какое волшебное явление! Это ее дочь, несомненно. Девочка
взволнована, она ужасно взволнована. Она как птенец, выпавший из горящего
гнезда, у нее дымятся крылышки и беспомощно раскрыт клювик..."
- ...видеть Дика Рибейру, - донеслось от стойки до ушей писателя и
пьяного ученика доктора Трири.
Джимми Оссолоп вздрогнул.
"Господи, что я здесь делаю? Как я сюда попал? С ума сойти, как человек
может распуститься. Где мои сигареты? Вот они, милые. Сейчас все пройдет. За
дело, Джимми, за дело. Выходит, женщины знают, где Дик. Которая из них?
Займемся сначала молодой. А старуха не уйдет, ей от бара не отклеиться.
Вперед, Джимми! Не шататься, это на девушек производит тяжелое впечатление".
Питер Ик отпил немного, поморщился и взял в рот лом-тик лимона.
"А ведь донья Миму разгневана! Эти красные пятна на шее, они совсем ей
не идут. Вот она создает повелительный жест, именно создает, а не делает, и
выпроваживает дочь. В чем смысл этого жеста? Ступай и сиди. Или ступай и
жди. Бедная девочка ушла, вобрав голову в плечи. Строга Миму, очень строга".
- Вы куда, Джимми?
- Простите, одну минуточку, одну-единственную...
"Ай да точка с тире! Какая прыть! Как он, однако, быстро протрезвел?
Неужели эта девица его так воодушевила? Нет, нет, он дремал и при появлении
девочки, и во время разговора с матерью, девочка вовсе ни при чем. Что же
все-таки? Как-то сразу, даже противоестественно... Что-то произнес и
побежал. Было какое-то восклицание... пожалуй, имя, чье-то имя было
произнесено. Так!"
Увидев входящих в салон Живчика и Ленивца, писатель быстро соскользнул
с табурета.
- Сколько, Миму?
"Это уже слишком. Зайцы стали так же нахальны, как и охотники. Меньше
всего я хотел бы выяснить сейчас внутренние комплексы этих ребят. Они,
наверное, состоят из одних точек. Точек, которые остаются в яблочке мишени
после стрельбы. К черту. Я удаляюсь".
- Ваша лодка в целости. Можете получить в любой момент, - тихо сказал
Ик, минуя Ленивца. Тот приятно осклабился и покосился на Живчика. Вот что
значит правильное воспитание клиентуры! Учись, учитель.
13
В баре было немного народу. Разговор мог бы получиться глубоким и
содержательным, если б эта чертова кукла не уперлась. Слишком
самостоятельный вид у этой женщины.
- Ты нас знаешь, Мимуаза, не правда ли?
Ленивец накрыл табурет своим телом. Миму показалось, что он стечет на
пол, как жидкое тесто.
- Да, господа, знаю. Не очень близко, но, кажется, ми встречались, и не
раз, внизу у Вер-о-Пезо.
- Именно. Мы тебя тоже знаем. И ты не можешь пожаловаться, что мы тебя
обижали. Не так ли?
- Нет, синьоры, ни за что на свете. Зачем мне брать грех на душу и
говорить то, чего нет. Я не из тех женщин, которые сочиняют небылицы. Вам
это, надеюсь, известно?
- Да, Миму. Ведь мы знали тебя еще тогда, когда ты стояла за стойкой у
Толстого Педро. Не забыла?
- Еще бы забыть! Тогда был жив мой последний муж. Он не дурак был
выпить и всегда приводил с собой большую компанию пьяниц. Я вас часто тогда
видела. Это ж была почти даровая выпивка. Толстый Педро через месяц выгнал
меня из ресторана за перерасход спиртного.
- Слушай, Миму, мы бы сразу пришли к тебе, если б знали, что Дик станет
валять дурака и будет прятаться от нас. Где Дик, Мимуаза?
Женщина внимательно посмотрела на сидящих перед ней мужчин. Сердце ее
часто заколотилось. Словно вбивало в голову слова:
"Это твои враги, Миму. Это твои настоящие, злейшие враг". Может, раньше
ты с ними шутила, плясала и пела, но то время давно ушло. Сейчас они здесь,
чтобы отобрать у тебя твой последний шанс, Миму. Будь коварной и
беспощадной, как и они. Держись, Миму!"
- Не знаю. Сама ищу. Вот дочку второй раз послала к нему, сказала,
пусть дождется и приведет, как только тот появится. Напился, наверное, да
валяется где-нибудь пьяный, как свинья.
Наступило долгое, тяжелое молчание. Ленивец, не поднимая глаз, сказал:
- Слушай, Миму, у тебя дочь еще девчонка... да и сама ты... одним
словом, завтра утром ты сведешь нас с Диком, поняла? В противном случае
пеняй на себя. Ясно?
Живчик отвернулся и посмотрел в конец бара.
- Да, - ответила Миму, с трудом разжимая губы, - все ясно.
"О, будьте вы прокляты! И ныне, и присно, и во веки веков. Аминь".
- Что вы хотите от Дика?
- Нам нужен он сам, а там уж ми договоримся. Через тебя, во всяком
случае, работать не станем.
"Проклятье на ваши головы, на головы матерей, родивших вас, на головы
всех женщин, любивших вас, проклятье... За что мне такая кара? Последний
шанс, единственный шанс. Бедный Дик... Бедный мой мальчик".
- Куда мне сообщить, если он появится раньше?
Наступила мгновенная заминка. Сказал Живчик:
- Мы придем сюда завтра к девяти.
Ленивец добавил:
- Сегодня перед закрытием мы еще заглянем к тебе. Пошли, вельо.
Они ушли.
Миму налила себе большую рюмку бакарди и, отвернувшись от столиков,
быстро выпила.
"Спокойно, девочка, не теряй головы. Ты же знаешь их: это трусливые и
подлые шакалы. Они будут лаять, кружить и тявкать, но не решатся сразу
укусить. Старик, тот вообще пустое место. В толстяке, правда, есть грозная
сила, он пугает. Но все равно так просто я не сдамся. Я буду драться. Нужно
все рассказать Дику. И успокоить Лоис. Бедная девочка, она-то тут совсем ни
при чем. Но должен же мне кто-нибудь помогать? Я одна, совсем одна! Всю
жизнь одна! Господи... Где же эти подлецы остановились? Скрывают номера
кают, боятся, выдам? А что я могу сделать? Натравить помощника капитана,
пусть еще раз проверит документы? Но он уже проверял их при посадке. Да и в
порядке их фальшивки, я в этом уверена, они такие вещи отлично умеют
готовить, к ним не придерешься. Да и как их выдашь? За это полагается нож.
Таков их проклятый закон... Что же делать? Что делать?!"
14
Евгений Кулановский вышел перед сном из каюты на палубу. "Святая Мария"
двигалась в теплом сиренево-сером тумане. Стоял полный штиль. Приятно пахло
йодом. Океан слабо люминесцировал серовато-синим светом. "Надо прогуляться
по кораблю, - решил Женя, - и бай-бай. Альберт уже видит первый сон. Он
спит, заложив Фредриксона под подушку. Для усвоения во сне. Гипнопедия. На
солнечной палубе крутят фильмы. Выстрелы и хохот. Боевичок. В холле класса
люкс полумрак, там чинно танцуют под блюз. В третьем классе тоже не спят,
звучат гитары и другие щипковые инструменты. Отчетливо доносятся слова
народных песен штата Байя. Или Баийя? Все едино. А вот здесь, в полумраке...
Эээ, там происходит что-то нехорошее! Придется вмешаться. Не проходите мимо,
как говорят".
Он прислушался. Как будто бы женский плач, всхлипывания и удары...
удары по чему-то мягкому, кажется, по человеческому телу.
Кулановский сделал несколько торопливых шагов к темному закутку и
остановился.
"Ба, да здесь перепутаны причина и следствия! Девчонка избивает
большого взрослого мужчину? Плачет, всхлипывает, но изо всех сил колотит
кулачками по его груди, животу. Тот только охает!
- Эээ, что вы делаете?! Отпустите парня, вы его изувечите!
Женя говорил по-русски. Лоис использовала португальские ругательства,
Оссолоп стонал по-английски. Все было как на Вавилонской башне во времена
оны.
- Отпустите его, и больше женственности, девочка, вы ведь только
начинаете свой жизненный путь! Нельзя истреблять мужчин такими примитивными
способами. Признаюсь, для начала у вас получается это вовсе неплохо.
- Вот тебе за всех и за все! - Лоис надавила острой коленкой на грудь
Джимми.
- Ооо...х! - выдавил Джимми.
- Хватит, хватит! - Женя тронул девушку за плечо. - Не надо! Еще
минута, и ему будет конец. Финиш. Капут. Карамба. Стоп!
Лоис отпустила Оссолопа и рванулась к Жене:
- А ты откуда взялся? Ты кто? Ты с ним?
Женя поднял руки вверх.
- Ешьте меня с маслом и без оного, девочка! Я за справедливость! Если
парень заслужил высшую меру наказания, пусть пройдет через суд! Суд,
сеньорита, вы меня понимаете? Я лично по-португальски ни бум-бум.
- Она дала мне в большое дыхание, и я перевернулся, - заявил Оссолоп,
садясь.
- Все вы подлецы! Честная девушка шагу не может ступить, везде эти
свиньи со своими лапами!
- Она дала мне в дых... Я, правда, немножко выпил... Евгений
Кулановский улыбнулся.
"Черт возьми! Ну и темперамент!"
В неровном электрическом свете горело, дрожало, сияло огненное девичье
лицо.
"Будь я проклят, если когда-нибудь видел такое лицо. Будь я проклят,
если увижу!"
- Наконец я с вами расквиталась, твари! - еще раз всхлипнула Лоис и
занялась прической.
Джимми быстро вскочил на ноги.
- Ей-богу, я вел себя с ней джентльменом! - вывернув руку, он пытался
счистить прилипшие к спине окурки.
- Мда? - Ирония спасла Женю от необходимости быстро отвечать на
малопонятную скороговорку Оссолопа.
- Вы не верите? Но серьезно, я имел к ней деловой разговор.
- Такой деловой разговор? Мы смеемся, мистер... мистер? - Английский
язык в устах Кулановского претерпевал значительные деформации.
- Оссолоп к вашим услугам.
- Да, я помню, который есть с доктором Трири?
- Да, я его секретарь. Я вам благодарен. Конечно, смешно думать, что
могла быть серьезная драка, но царапины и укусы, они ведь тоже малоприятны,
не так ли?
- Разумеется, если они незаслуженные.
- Незаслуженные, тем более. Нет, правда, я был корректен, хотя,
признаться, перед этим изрядно выпил, и... она меня неправильно поняла. К
тому же, я португальских слов знаю еще меньше, чем она английских. Она
считает вас немцем. Вы действительно немец?
- Нет, я русский.
- Ооо! Вот так встреча! Интернационал! Но посмотрите, каковы женщины?
Дерется, ругается, но не уходит! Почему ты стоишь, девочка? Ты же обижена?
- Я хочу знать, что такое вы мне собирались сообщить. - Португальское
произношение Лоис показалось Кулановскому верхом музыкальности.
- Что она сказала? - спросил Женя, сгорая от любопытства.
- Она меня реабилитировала. Она сказала, что ее удерживает интерес; я
бы назвал это любознательностью. Она хочет вести со мной переговоры.
Одновременно она просит, чтобы вы не уходили, мистер...
- Кулановский.
- Благодарю, мистер Кулановский. Вы сами видите, насколько деловая
атмосфера была у нас в начале разговора, а затем все как-то неожиданно
переменилось. Видно, не стоило нам перемещаться из света в тень.
- Да, это обычно обостряет отношения. Ну хорошо, я, пожалуй, пойду.
- Нет, нет, ни в коем случае. Вы будете свидетелем.
- После такой репетиции... - возразил Женя, не собираясь, однако,
уходить.
- ...после такой репетиции все ошибки будут исправлены и порядок
восторжествует! - заверил Оссолоп. - Прошу вас, не будем делать холодную
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг