М.ЕМЦЕВ, Е.ПАРНОВ
ПРИГОВОРЕН К НАСЛАЖДЕНИЮ
Об этой резервации я впервые услышал в Кимберли.
Четырем африканцам и одному белому вынесли смертный при-
говор. Они проходили по статье о злостном саботаже. Кажется,
пустили под откос товарный состав. А может, перерезали про-
вода главной высоковольтной линии. Я в то время был очень
занят, и если бы не Страатен, то и это дело прошло бы мимо
меня, как и десятки других.
Страатен выступал на суде защитником. Он сразу же сказал
мне, что дело гиблое. Может быть, ему все же удалось бы
спасти от петли хоть белого, но тот использовал последнее
слово для антиправительственной пропаганды. На присяжных это
произвело нехорошее впечатление...
Через несколько дней после вынесения приговора Страатен
пришел ко мне в отель. Он молча разделся и пошел под душ.
Потом уселся под самым кондиционером и попросил чего-нибудь
прохладительного. Я достал из ледника сифон.
- У меня есть сведения, - сказал он, - что приговор при-
веден в исполнение не будет.
- Их помилуют?
- Нет. На это надежды мало... Ты ничего не слышал о сек-
ретных резервациях для смертников?
Я покачал головой.
- А следовало бы знать! - Страатен закурил сигарету и,
кивнув на окно, сказал: - Опусти жалюзи.
- Зачем? Сразу же станет душно.
- Все равно. Лишь бы не это солнце. Оно раздражает меня.
- Как хочешь. Сейчас опущу. А почему, собственно, я дол-
жен знать об этих резервациях?
- С ними как-то связана ваша фирма,
- "Панафрика миннерс"?
- Да. Кажется.
- Я ничего не знаю.
- Но ты же у них главный геолог.
- Ты что, не веришь мне?
- Да нет! Что ты! Просто удивляюсь, как ты ничего не зна-
ешь об этом. Впрочем, непосредственно эксплуатацией ты ведь
не занимаешься?
- Нет... Тебе положить лед?
- Спасибо, дружище. Но это очень жаль, что ты ничего не
знаешь. Я очень рассчитывал на твою помощь.
- В чем помощь?
- В этом деле. Говорят, в этих резервациях творятся
страшные вещи. А моих подзащитных отправят именно туда.
- Всех?
- Всех. Отдельно, разумеется. Апартеид соблюдается и там.
Говорят, в них больше двух лет никто не выдерживает.
- И много таких резерваций?
- Кажется, четыре. Одна для белых, остальные - для афри-
канцев. Это форменные лагеря смерти, если не хуже.
- Что может быть хуже?
- Не знаю, но, по-видимому, может быть и хуже.
- Так что тебе от меня нужно?
- Теперь ничего. Я думал, ты знаешь.
- Не знаю.
- Да, я вижу. Ну, я пойду,
- Погоди, пока немного спадет жара. Или ты спешишь?
- Куда мне спешить? Если бы ты знал, как мне хотелось
спасти Брайтона!
- Он сам виноват. А черных тебе не жалко?
- Жалко, конечно... Знаешь, мы все здесь немного расисты
в душе. Даже самые левые. Только не все отдают себе в этом
отчет.
- Я не расист.
- У тебя есть друзья среди негров?
- Нет. Но это ничего не значит. Просто я бываю в таких
кругах...
- Ладно. - Он лениво махнул рукой. - Не оправдывайся. Я
же тебя не обвиняю. Я и сам такой. Ты видел моих присяжных?
- Да, что и говорить, бронированные ребята, один к одно-
му.
- Брайтон, конечно, сам виноват. До тех пор пока он не
раскрыл рот, они были настроены к нему снисходительно.
- А Брайтон не такой, как мы! Он, наверное, полностью
свободен от всяких предрассудков.
- Дурак он, вот кто. Но мне очень хочется спасти его.
- А что ты можешь сделать?
- Хочу сделать невозможное... и спасти его.
- Что же тебе нужно от меня?
- Я не сомневаюсь, что ты не знаешь о резервациях. Но не
можешь ли ты прикинуть, где они примерно находятся. Ты же
хорошо знаешь этот район.
- Но он же очень велик.
- Это где-то недалеко отсюда, в горах.
- В горах? Может быть, Куруман?
- Не знаю.
- Если в горах, то Куруман. Больше негде. Что ты еще зна-
ешь?
- Что кругом вельд.
- И все?
- Еще туда подведена высоковольтная линия.
- Высоковольтная линия?! Тогда я примерно знаю, где это
может быть.
Я достал рулон с картами и, выбрав одну из них, расстелил
на полу. Страатен вылез из-за стола и склонился надо мной. Я
показал ему железную дорогу Кимберли - Уоррентон - Постмас-
бург - Лохатла - Сисчен.
- От Сисчена на Куруман в прошлом году проложили высоко-
вольтку. Там действительно наши золотые рудники. Правда, ру-
да довольно бедная.
- Только золотые?
- Как будто бы... Впрочем, фирме принадлежит только трид-
цать процентов акций. И я не знаю, кто остальные акционеры.
- Ты бы не мог разведать?
- Попробую. Я могу туда съездить.
- Район охраняется службой безопасности.
- Кто может запретить мне посещение рудников нашей фирмы?
- Попытайся. Я никогда не забуду этой услуги.
На другой день я звонил в Йоханнесбург заместителю пред-
седателя совета директоров.
- Простите, что побеспокоил вас в воскресенье, Питер. Но
дело довольно серьезное. Кто-то тайно подкапывается под фир-
му. Вы ничего не знаете?
- Нет. А в чем дело?
- Речь идет о наших золотых рудниках в Куруманских горах.
Я сделал паузу. Но он тоже молчал.
- Вы слышите меня, Питер?
- Да. Говорите.
- Кто-то распускает слухи, что на рудниках работают
смертники. Если это попадет в газеты, акции упадут.
- У вас много акций?
- На пять тысяч фунтов, - соврал я.
- Не волнуйтесь, старина. "Правила печати" предусматрива-
ют и такой вариант. Тем более, что в данном случае мы стал-
киваемся с чистой клеветой. Я хорошо знаю эти рудники. Усло-
вия там, конечно, не бог весть какие, но не хуже, чем везде.
- Так вы точно знаете, что это не попадет в газеты?
- Да.
- И за границей?
- Как вы думаете, если бы они (он сделал на этом слове
ударение) располагали какими-нибудь доказательствами, то
удовольствовались бы только слухами? Все это ерунда. Никаких
доказательств у них нет и быть не может. Смертники! Подума-
ешь, смертники. Художественная гипербола. Все шахтеры смерт-
ники. И мы с вами тоже смертники. Все живут в рассрочку...
Как там ваши дела с верхним мелом?
- Внедрения магматических интрузий меня обнадеживают. В
третичном ярусе должны быть продуктивные толщи.
- Отлично. Когда вы заканчиваете работу?
- Мне нужно еще недели две. В крайнем случае - три.
- Не задерживайтесь надолго. Вы нам очень нужны.
- Уезжать нужно хотя бы для того, чтоб начальство поняло,
как тебя ему не хватает.
- Но и ненадолго, чтобы не дать ему время понять, что оно
может без вас обойтись. Так что возвращайтесь скорее. Тем
более, что ваша партнерша по теннису уже начинает скучать.
По обе стороны полотна тянулся желтый, выжженный солнцем
вельд. Опустив стекло, я ловил тугоц и горячий ветер. На
убегающих назад телеграфных столбах сидели грифы. Потрево-
женные паровозным свистком, они лениво взмывали вверх и,
немного покружившись, падали на толстые, почти безлистые
ветви мопане. Сразу же за Лохатлой потянулись маисовые поля,
хлебные амбары, круглые, как песочные булочки, хижины банту.
Степной аромат сменился запахом прогорклого арахисового мас-
ла.
Я поднял стекло и взял со столика книжку. Мне не хотелось
читать. Нужно было как-то разрядить тоскливое внутреннее
беспокойство. Я взял сигареты и вышел в тамбур, хотя ехал в
вагоне для белых один.
Телефонный разговор ничего не прояснил. Одно мне стало
ясно - официальным путем идти нельзя. Впрочем, и здесь была
какая-то надежда, что концерн не так уж тесно связан со
службой безопасности. В этом случае я мог как-то использо-
вать свое положение главного геолога.
Сисчен был последним пунктом железнодорожной ветки. Вряд
ли оттуда до Куруманских гор была проложена шоссейная доро-
га. Руда попадала в Сисчен по подвеске. Это сильно осложняло
положение. Я не представлял себе, как доберусь до рудников.
Конечно, мне нужно было ехать на машине. Пожалуй, я так и
сделаю. Телеграфирую из Сисчена, чтоб мне прислали туда мой
"десотто".
Поезд начал останавливаться. Я вернулся в вагон, бросил
книжку в портфель и приготовился к выходу. Первое, что бро-
силось мне в глаза, когда я попал в крохотную гостиницу "Аф-
рикандер", была анкета, точнее, один ее пункт: цель приезда.
Что же мне написать? Сослаться на служебное задание я не
мог. Служба безопасности, безусловно, потребовала бы у меня
специальных бумаг и тотчас же связалась бы с Йоханнесбургом.
Придумать какую-нибудь другую причину тоже не так просто.
Если б я еще не звонил в правление. Я уже проклинал себя за
то, что звонил туда. Теперь они сразу поймут, что я что-то
вынюхиваю. Как же быть?.. Решение пришло внезапно.
- Заполню это у себя в номере. - Я положил карточку в
портфель. - Покажите мне мою комнату.
- Хорошо, сэр. Тим! Проводите гостя в девятнадцатый.
- Очень хорошо, - сказал я, осматривая комнату. - Это мне
вполне подойдет. А где я смогу разместить собак?
- Собак?
- Да, я ожидаю партию немецких овчарок.
- Боюсь, сэр, что у нас это будет несколько трудно.
- У вас нет подходящих помещений?
- Да. И притом...
- Тогда не порекомендуете ли вы мне, у кого можно снять
такое помещение?
Я дал бою полфунта.
- Благодарю вас, сэр. Я сейчас узнаю.
Через десять минут у меня уже был адрес. Я спустился к
портье, который принес мне извинения и выразил сожаление,
что я не смогу остаться в их гостинице.
- Не беда. Как только продам собак, переселюсь к вам, -
сказал я ему на прощание.
Выйдя на улицу, я бросил в первую же урну адрес и пошел
на станцию покупать обратный билет.
До отправления поезда оставалось около четырех часов. Я
решил подняться на виадук и осмотреть город.
На горизонте на фоне туманных синих хребтов виднелась
ажурная паутина подвески. Можно было даже разглядеть медлен-
но плывущие черные точки вагонеток. Очевидно, они разгружа-
лись у специальных пакгаузов. Я видел, как оттуда отошел
длинный состав с запломбированными вагонами.
Чувствовал я себя не очень уютно. Мне казалось, что все
смотрят только на меня. Я спустился на перрон и прошел в зал
ожидания. Купил дневной выпуск "Говермент газетт" и отгоро-
дился от мира. Я всегда читал эту газету, но сейчас прежде
всего подумал, что это правительственный официоз. Как будто
он мог оградить меня от чего-то!
И вдруг я разозлился. На себя, на Страатена и на всех. До
сих пор я считал себя хозяином жизни. И вот стоило мне ввя-
заться в несколько необычное дело, как я почувствовал себя
затравленным. Неужели я трушу? Пусть кто-нибудь попробует на
меня косо посмотреть, заподозрить в чем-то! Я сумею за себя
постоять. На службу безопасности тоже плевать. Что они мне
сделают? Куда хочу, туда и еду. Никому до этого нет дела.
Я отшвырнул газету, подошел к киоску и громко потребовал
левый листок.
- Мы не получаем "Нью-Эйдж", сэр. Спросите ее на почте.
- Очень жаль! - сказал я и гордо отошел.
Наконец объявили посадку. Я сразу же проскользнул в туа-
лет. С трудом опустил закрашенное белой краской окошко и,
достав из портфеля бинокль, навел его на пакгаузы. На сосед-
нем пути стоял состав, закрывавший добрую половину сектора
обзора.
Все же я разглядел, что пакгаузы охранялись полицией. От-
ходящую от вокзала ветку перекрывал шлагбаум с табличкой:
"Запретная зона".
Пробраться туда незамеченным было очень трудно.
Неожиданно над крышами пакгаузов поднялся вертолет. Оче-
видно, где-то на внутреннем дворике была посадочная площад-
ка. Я даже уловил сквозь характерные станционные шумы треск
мотора. Бинокль захватывал лишь ничтожный клочок неба, и
вертолет быстро исчез.
Я подумал, что связь с рудниками осуществляется по возду-
ху. Впрочем, возможно, от города к рудникам отходил и проло-
женный по вельду грейдер. Я спрятал бинокль и вошел в вагон,
страдая от злого и безысходного чувства собственного бесси-
лия.
Я уже не думал ни о Страатене, ни о приговоренном к смер-
ти Брайтоне. Вернее, мысли о них отошли в какие-то потаенные
глубины подсознания. Теперь куруманские рудники стали для
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг