сокровенных учений, а Книга Мертвых, к которой он так стре-
мится, на самом деле окажется лишь сводом схоластических ми-
фов. И лишь надежда хотя бы еще раз в этой жизни увидеть Эв-
ридику заставляла его преодолевать испытание за испытанием.
Но потом и надежда ослабела, как стократно преломленный
свет, просачивающийся в подземелье из каких-то тайных ходов.
Осталась лишь мечта, больная и неверная, заставляющая
галлюцинировать наяву и стонать во сне от преследующих его
кошмаров.
... Однажды за ним пришли два неокора и провели его в
темный грот, где ничего нельзя было различить,
1. Кобры.
кроме мягкого ложа. таинственно освещенного бледным светом
бронзовой лампы. Здесь его раздели, умастили душистыми эс-
сенциями и, завернув в льняные ткани, оставили в одиночест-
ве.
Он растянулся на великолепном ложе, блаженно ощущая, как
сладко ноют на пушистых коврах усталые члены. После всего,
что он перенес, эта минута покоя показалась ему необыкновен-
но прекрасной. Священная живопись, черные обелиски, боги с
головами зверей, крылатые змеи и сфинксы медленно выплывали
из глубин памяти и пускались в какой-то дьявольский хоровод.
Но ярче всего перед его внутренним оком вставал десятый
символ - колесо, ось которого висела между двух колонн. С
одной стороны на него поднимался гений добра Германубис,
прекрасный, как Антиной, с другой - бросался в пропасть злой
Тифон. Их разделял сидящий на самой вершине колеса сфинкс с
мечом в львиных лапах.
Заунывные звуки отдаленной музыки, которые, казалось,
просачивались сквозь гранитные толщи свода, прогнали виде-
ния. Нарастающий металлический перезвон ласкал слух, а неж-
ное журчание флейты и голубиные стоны арфы навевали дремоту.
Орфей закрыл глаза и погрузился в синие глубины сна.
Он увидел реку и множество лодок на ней. Вершины гор,
нежно окрашенные зарею. Темные ущелья, прорезанные пропастя-
ми, и сияющий на вершине лесистого холма храм Диониса. Со
всех сторон спешат к храму толпы мистов, вереницы посвящен-
ных и женщины, тысячи прекраснейших женщин. И все приветс-
твуют друг друга, потрясая миртовыми ветвями.
Раскрыв глаза, он увидел у своего ложа видение.
Прекрасная нубийка с ожерельем из амулетов протягивала
ему увитую розами чашу. Ее смуглое тело лоснилось от масла,
источавшего такой сильный и тревожный аромат, что Орфей по-
чувствовал, как к горлу подкатывается душный комок, застав-
ляющий дышать часто и коротко.
Браслеты ее тихо звенели. Каплями расплавленной смолы в
полутьме мерцали глаза.
Она медленно подвигалась к нему, и все тело ее было в
непрерывном движении, ленивом и томном, как солнечный свет
на неподвижной воде.
- Разве ты боишься меня, прекрасный чужеземец? Я принесла
тебе награду победителей - чашу забвения и наслаждений.
Орфей не мог понять, произнесла ли эти слова нубийка или
они сами родились у него в ушах. Он потянулся к чаше и сразу
же отпрянул назад, точно ожегся. Ему вспомнились рассказы
жрицы мистерий Милитты.
Нет, он не склонится к влажным губам нубийки, не вдохнет
тяжелое благоухание ее смуглых плеч. Иначе утром его встре-
тит презрительный взгляд иерофанта, услышит слова, не остав-
ляющие ни тени надежды:
"Ты вышел победителем из стольких испытаний. Ты победил
смерть, прошел сквозь огонь и воду, но ты не сумел победить
самого себя. Дерзнув взлететь на высоты духовного совершенс-
тва, ты поддался первому искушению чувств и упал в бездну
низшей материи. Оставайся же навеки во мраке, раб плоти. Ты
был предупрежден об ожидающей тебя судьбе. Жизнь будет ос-
тавлена тебе, но ты навсегда останешься в этом храме рабом".
Орфей приподнялся на своем ложе и оттолкнул чашу. Темная
жидкость пролилась на драгоценные ковры и тонкой струйкой
потекла вниз, на порфирные плиты.
"Я искал тебя в серном дыму, Эвридика. Среди горных про-
валов и в лесах, посвященных эллинским богам. Ты обещала мне
блаженство и счастье, теперь только тень твоя ведет меня к
истине".
Нубийка задула висячую лампу и скрылась поспешно и тихо.
Но недолго Орфей оставался один. Двенадцать неокоров с факе-
лами в руках медленно окружили его ложе. Огонь трещал, и пу-
зырилась смола, и густо дымили благовонные шарики кифи. Нео-
коры повели его в святилище Изиды. В темных переходах к ним
присоединялись белые фигуры посвященных. Все пели торжест-
венный гимн Изиде.
В залитом светом святилище их уже ожидала коллегия вер-
ховных жрецов. Неокоры один за другим погасили свои факелы и
стали вокруг колоссального бронзового изваяния богини.
Увенчанная семилучевой диадемой Изида держала на руках
младенца Гора и улыбалась спокойной всезнающей улыбкой. Пе-
ред богиней в пурпуровом облачении стоял глава иерофантов.
Он повернулся к Орфею, простер над ним магический жезл из
электрона 1 и начал читать обет молчания и подчинения. Орфей
повторял за ним грозные слова древней клятвы.
- И если не сдержишь своей клятвы, то будешь проклят! -
возвысил голос первосвященник,
- Проклят... - печальным эхом откликнулись жрецы.
- И погибнешь...
- И погибнешь... - повторил хор.
- В этом, видимом, и в том, невидимом, мире.
- ... мире...
Орфей склонился перед жрецом и припал к свисающему до по-
ла пурпуру. Жрец поднял его и каким-то другим, мягким и про-
никновенным голосом сказал:
- Приветствую тебя, как брата и будущего посвященного.
И все иерофанты повторили эти слова.
- Теперь для тебя начнутся длинные месяцы труда и учения,
- сказал первосвященник, и Орфей, который только что явс-
твенно чувствовал на себе дыхание бога, тяжело вздохнул и
поник головой без веры в сердце.
- Прежде чем подняться к Изиде небесной, ты должен поз-
нать Изиду земную, - продолжал жрец. - Ты постигнешь тайны
растений и минералов, историю народов и государств, медици-
ну, архитектуру и священную музыку. Ты не только станешь ис-
кусен в науках, но и преобразишься, достигнешь нравственной
силы путем отречения. Человек может овладеть истиной лишь
тогда, когда она сделается частью его внутренней сути, ес-
тественным проявлением его духа. И не смущай себя понапрасну
вопросами, не тревожь свой дух сомнениями. Все придет в наз-
наченный срок. Маслина не созревает в месяце мехир и в меся-
це тот не расцветает фиалка. Всему свой черед. Работай и
жди. Думай о вечности. Иди с миром.
Сколько раз предстоит еще Орфею разбиться о холодные рав-
нодушные камни этих слов... Работай и жди. Жди и работай. И
думай о вечности. Только о вечности, больше ни о чем.
Он еще раз склонился перед верховным иерофантом,
* Сплав золота с серебром.
но не выдержал и, проглатывая сотрясающие грудь рыдания,
спросил:
- Когда же мне будет дозволено вдохнуть розу Изиды и уви-
деть божественный свет Озириса?
- Это зависит не от нас, - тихо ответил жрец. - Нельзя
дать истину. Ее можно лишь обрести внутри себя или вообще
никогда не найти. Мы не можем сделать тебя посвященным, ты
сам должен сделаться им. Лотос долго растет под водой в чер-
ном иле, прежде чем покажет небу свой лиловый венчик. Не пы-
тайся раскрыть лепестки божественного цветка. Все, что долж-
но совершиться, - совершится; надо только терпеливо ждать.
Работать и ждать. Ждать и молиться... Теперь иди...
... Окончился месяц тот и начинался месяц паофи. Вода в
Ниле прибывала с каждым днем. Люди раскупали изображения
крокодилоголового Себека. Священные ибисы шумно ссорились в
зарослях папируса. Вспыхнула эпидемия бубонной чумы.
Но спокойно и торжественно плыли над Египтом душные ночи.
Усыпанное звездами эбеновое тело богини Мут накрывало мир
сияющей аркой.
Запрокинув голову, Орфей любовался ночью с плоской крыши
храма. Ему казалось, что звезды тихо плывут над ним и тают
во мраке, растекаясь серебряной пыльцой млечного пояса.
Может быть, где-то там, в равнодушных высотах, витает ду-
ша Эвридики. Мучительно стремясь разомкнуть круг земных
форм, обрести новое воплощение где-нибудь на звезде Хор-Сет 1
или там, у горизонта, где тревожно пылает звезда Хор-Ка 2.
Ночь переливалась живыми искрами летучих насекомых, чади-
ли дымные факелы стражи, дрожали звезды в зелено-черной во-
де. Воздух был густым и терпким, как настой. Пахло мятой и
резедой.
Орфей как зачарованый пересек висячий сад. В терракотовых
вазах росли апельсиновые кусты, карликовые алоэ, кедры, реб-
ристые пальмы и мастичное дерево, листья которого жуют жен-
щины, чтобы придать дыханию аромат.
И Орфей вдруг почувствовал суровое очарова-
1. Юпитер.
2. Сатурн.
ние одиночества. Точно его вдруг коснулось дуновение вечнос-
ти. Ночь длилась, и до рассвета могли незаметно пролететь
годы. Странное и целительное преображение ощущал Орфей. Сжи-
гавшие его страсти угасали, как тени, а мысли о вечности и
успокоении обретали плоть. И не было в мире другой реальнос-
ти, кроме этих мыслей. И ему показалось, что ночь поглощает
его без остатка, тело становилось невесомым и нечувствитель-
ным. Оно превращалось во что-то другое, чистое и возвышен-
ное.
Он быстро сбежал вниз, пересек перистиль, белой тенью
пронесся по темным галереям.
Остановился он у закрытых дверей святилища. Упал на гра-
нитные ступени, прижался к ним лицом. И хлынули слезы. Он
улыбался, точно не ощущал этого горячего и благодатного лив-
ня. Все растворялось в этих слезах: желания, возмущение,
тоска и сожаление. Он целиком отдавался божественному нача-
лу, отказывался от себя ради какой-то высокой и неизменной
истины, перед которой все его порывы и взлеты не более, чем
песчинка у подножия сфинкса.
- О Изида, - шептал он, - душа моя - лишь слеза из твоих
очей, и да падет она каплей росы на души других людей. Я хо-
чу умереть, чтобы слиться с тобой. Дай мне стать искупитель-
ной жертвой. Светлой кровью сродниться с тернистой тропой.
И тут он почувствовал, что от него ускользает цель и ему
не нужны ни власть, ни познание. Причастность к божеству,
слитность с ним, полное растворение в нем и этот экстаз и
слезы с улыбкой - вот она, его настоящая цель.
- Благодарю тебя, Изида! Я обрел, нежданно обрел истину.
Это ты направляла меня. Я пришел сюда совсем за другим.". А
зачем я пришел сюда? .. Зачем я пришел?! - Он закричал, как
раненый зверь, и гулкое эхо прокатилось по каменным галере-
ям.
Он поднялся, шатаясь, закрывая руками искаженное болью,
залитое слезами лицо.
- Что со мной делается? Я забыл о тебе, Эвридика. Я чуть
не предал тебя. - Он беззвучно шевелил губами, но ему каза-
лось, что он кричит и боги в дальних приделах отвечают ему
хохотом. Он оторвал руки от лица, развел их в стороны, заша-
тался и упал на шершавый гранит ступеней.
Наутро его нашли почти бездыханным. Осторожно положили в
теплую ванну, пустили кремневым скальпелем кровь, растерли
благовонными эссенциями и отнесли в келью.
Впоследствии Орфей ничего не помнил об этой ночи и ничего
не мог рассказать.
... Однажды ночью Орфея разбудил иерофант, который впер-
вые встречал его у ворот храма.
- Звезда Изиды 1, - тихо сказал он, - горит прямо над
храмом, и наши астрономы могут видеть ее из колодца даже
днем. Близится миг, когда Изида приоткроет свое покрывало.
Ты вступишь в общение с посвященными. Чистота помыслов,
стремление к истине и сила отречения дали тебе это высокое
право. Но никто не переступал порога Озириса, не пройдя че-
рез смерть и воскресение. Следуй за мной, брат. Тебе предс-
тоит пройти через это.
Жрецы Озириса с факелами в руках повели Орфея в низкий
склеп. Между четырьмя укрепленными на сфинксах колоннами
стоял открытый саркофаг из черного мрамора.
- Ни один человек, - сказал иерофант, - не может избежать
смерти, но не всем дано воскреснуть в свете Озириса. Ты же
пройдешь через могилу живым и увидишь неземное сияние еще на
земле. Ты останешься в этом саркофаге до появления света.
Преодолев ужас, ты обретешь волю.
Орфей лег в саркофаг. Прикосновение к холодному гладкому
камню заставило его вздрогнуть. Ему хотелось закричать от
охватившей его тоски. Громко и страшно, чтоб лопнули уши и
разорвалось горло.
Иерофант склонился над ним и коснулся ладонью глаз. Жрецы
один за другим погасили факелы. Тени четырех сфинксов сгус-
тились и шарахнулись в наступившую ночь. Орфей остался один.
А тоска все нарастала. Она переросла в отчаяние и ужас. Буд-
то неотвратимо рушился мир и все распылялось на первозданные
элементы.
Они оставили его умирать. Последние дни он чувствовал се-
бя все хуже и хуже. Непонятная слабость накатывала неожидан-
но, он начинал терять силы. Они опоили
1 Сириус.
его отравой. Недаром вода, которую он пил в эти днн, имела
странный горьковатый привкус. Наверное, это был медленный
яд. Но зачем и за что?
Напрасно Орфей уговаривал себя, что это лишь традиционный
обряд, последнее испытание перед посвящением. Тело не слуша-
лось рассудка. Оно трепетало каждой жилкой, и будило, и под-
гоняло, и сгущало какой-то животный ужас.
Он, который не боялся ни богов, ни людей, певец и воин,
бестрепетно спустившийся в подземное царство, трепетал те-
перь, как выброшенная на берег рыба.
Не смерть страшила его и не близость богов. С каждым уда-
ром сердца от него уходила воля. Ему обещали всесокрушающую
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг