навсегда невозможным возврат к прежней жизни.
Иерофант остановился у статуи и коснулся пальцами двух
колонн: из розового родонита и черного базальта.
- Здесь дверь в наши тайные святилища, - сказал он, пово-
рачиваясь к Орфею. - Взгляни на эти колонны. Красная симво-
лизирует восхождение духа к сиянию Озириса; темная означает
пленение его в материи: падение, которое может закончиться
полным уничтожением. Здесь начало нашего учения, алтарь, на
который приносят жизнь. Безумие и смерть встречают здесь по-
рочных и слабых духом, вечная жизнь, озаренная светом Озири-
са, ожидает за этой дверью сильных и праведных. Много легко-
мысленных юношей вошло сюда, чтобы не вернуться назад. Это -
бездна, перейти которую дано лишь избранным. Подумай еще
раз, прежде чем ступить за магический круг. И если твое му-
жество несовершенно, откажись от своего желания. Ибо после
того, как эта дверь закроется за тобой, отступление уже не-
возможно.
Это была традиционная формула, и Орфей спокойно и твердо
сказал иерофанту, что его решение остается неизменным.
Жрец молча наклонил голову и магическим жестом запечатал
уста Орфея. С этой минуты он не должен был ни с кем гово-
рить. Потом жрец отвел его во внешний двор и передал служи-
телям храма, с которыми Орфею предстояло провести неделю по-
каяния.
Молча и смиренно Орфей выполнял самые тяжелые работы,
слушал гимны, участвовал в вечерних шествиях, производил
омовения. Его золотистые кудри были срезаны бронзовой брит-
вой, и он уже мало чем отличался от младших жрецов и учени-
ков.
Возвращаясь в свою келью, он каждый вечер находил на ка-
менном полу охапку сухой травы, ячменную лепешку и кувшин с
водой. Он зарывался лицом в сено, вдыхал его аромат, и ему
представлялась, овеваемая ветрами Эллада, пахнущая укропом,
полынью, мятой и лавром.
Он слышал, как шумят дубовые рощи на склонах Кауканона,
как многократно отражается эхо в скалах и замирает в базили-
ках храма Юпитера.
".. .Привлеченный каким-то неясным предчувствием в долину
Гекаты, я шел однажды зеленым лугом, где росли ядовитые тра-
вы. И в сердце прокрался ужас темных лесов, посещаемых вак-
ханками. Странные дуновения касались щек моих, как горячее
дыхание страсти. Я увидел Эвридику. Она медленно шла к пеще-
ре, не замечая меня. Легкий смех и вздохи доносились из рощи
вакханок. Эвридика замирала, трепеща, нерешительная, только
все ж продолжала свой путь, влекомая властной магической си-
лой. Золотые кудри спадали на дивные плечи, и блаженством и
влажною синью светились глаза, точно не знала она, что вле-
чет ее адское жерло. Небо заснуло в ее околдованном взоре. Я
окликнул ее, взял бессильную тонкую руку: "Эвридика! Опом-
нись! Куда ты идешь?" Я ее разбудил от опасного сна. Как она
испугалась! Закричала. Рыдая, упала на руки мои. И божест-
венный Эрос нас обоих пронзил единой стрелой. Так мы стали
супругами..."
Орфей застонал. В плошке с маслом еще теплился шаткий
язычок пламени. Под сводами кельи шевелились тени. Тишина
стояла такая, что Орфей явственно слышал удары собственного
сердца. Или это стучал пульс у виска? Он отпил немного хо-
лодной воды из запотевшего кувшина и заставил себя зас-
нуть...
Наконец настал вечер испытаний. Два младших жреца, или
неокора, как называл их по-гречески Орфей, проводили его к
двери тайного святилища. Они прошли через зал, скудно осве-
щенный красноватыми огнями факелов.
В неверном, изменчивом свете лики богов казались живыми.
Орфею почудилось даже, что бог воды Себек подмигнул ему
красным глазом и раскрыл страшную крокодилью пасть.
Из бокового придела показались белые фигуры. Это было
ночное шествие жрецов. Они пели тайный мистический гимн, ко-
торый опять наполнил душу Орфея тоской и сожалением о чем-то
прекрасном и навеки утраченном, невыразимом на обычном языке
слов.
Пение смолкло, и Орфей снова остался наедине со своими
провожатыми. Они прошли по узкому проходу, в конце которого
друг против друга стояли мумия и скелет. Между ними на бе-
лом, расписанном иероглифами алебастре стены чернело отверс-
тие. Неокоры молча указали на него Орфею. Он нагнулся и во-
шел в коридор, передвигаться по которому можно было лишь на
коленях.
- Ты еще можешь вернуться назад, - услышал он за спиной.
- Дверь святилища еще не заперта. Подумай.
Орфей не ответил. Он знал, что одно лишь сказанное им
слово закроет перед ним путь к посвящению.
- Во имя того, кто все сотворил, - сказал один из неоко-
ров и подал Орфею зажженную лампу.
Орфей пополз вперед, каждый раз вздрагивая от гула и ляз-
га захлопывающихся позади него дверей. Но звуки постепенно
становились все глуше. Наконец наступила тишина. Такая пол-
ная, какой не было даже в каменной келье.
Вдруг пламя в лампе качнулось. Глухой замогильный голос
прорыдал:
- Здесь погибают безумцы, дерзновенно стремящиеся к влас-
ти и знанию.
Благодаря какому-то акустическому приспособлению эхо пов-
торило эти слова через определенные промежутки семь раз.
Орфей медленно продвигался вперед. Коридор постепенно
расширялся, все более и более круто спускаясь вниз. Наконец
перед Орфеем разверзлась воронкообразная пропасть. Все доро-
ги назад были отрезаны, и он с замиранием сердца шагнул к
бездне. На самом краю провала он увидел висячую лестницу.
Лег на пол. Нащупал ступеньки ногами и стал медленно спус-
каться. Когда его нога, не встретив ступеньки, повисла в
пустоте, он впервые решился заглянуть вниз. Под ним чернел
бездонный колодец. Крохотная лампа бросала бледные блики в
вечную ночь.
Это было похоже на ловушку. Орфей вспомнил глухие слухи,
которым раньше не хотел верить, предупреждения жрецов, кото-
рым не внял.
И в ту минуту, когда со дна колодца поднялось и просочи-
лось к нему в душу отчаяние, он увидел еле заметное углубле-
ние в стене. Цепляясь одной рукой за лестницу, он сунул в
отверстие лампу и заглянул туда. Но порыв ветра задул ого-
нек, и Орфей оказался в кромешной мгле. Тогда он бросил лам-
пу и, нащупав руками отверстие, осторожно ступил. Сделав
несколько робких шагов, он опустился на пол и пополз, руками
ощупывая путь. Так дополз он до лестницы, которая спирально
подымалась куда-то вверх.
Пока он карабкался по ступеням, чувство времени покинуло
его. Он перестал сознавать, давно ли находится в подземелье.
Иногда ему казалось, что очень давно. Почти всю жизнь.
Но где-то далеко вверху забрезжил свет. Сначала бессиль-
ный и чахлый, болезненно-зеленоватый, как плесень на стенах
пещер, он с каждой новой ступенью становился все белее и яр-
че. Лестница привела Орфея к бронзовой решетке, за которой
была широкая галерея, поддерживаемая кариатидами, держащими
в руках хрустальные лампы.
Орфей зажмурился от яркого света и толкнул решетку. Брон-
зовые створки медленно раскрылись, и он пошел вдоль галереи
между двумя рядами символических фресок. В каждом ряду он
насчитал по одиннадцати алебастровых досок. Вырезанные на
них фигуры и иероглифы были расцвечены золотом и яркими
красками.
Я не обидел ни мужа, ни жены, ни ребенка.
Рук моих не запятнала кровь.
Я не ел нечистой пищи.
Не присвоил чужого имущества.
Не лгал и не выдал великой тайны.
Я достоин быть здесь, -
прочел Орфей, когда его глаза немного привыкли к свету.
В конце галереи его ждал жрец - хранитель священных сим-
волов.
- Ты выдержал первое испытание, и я приобщу тебя к тай-
нам, запечатленным на этих стенах. Но сперва подкрепись нем-
ного. - Жрец дал ему горсть фиников и чашу с холодной водой.
Орфей молча поблагодарил его и присел на каменную ступеньку.
- Под каждой из этих таблиц, - сказал жрец, - ты увидишь
инкрустированные ониксом знак и число. Эти двадцать два сим-
вола изображают двадцать две первые тайны эзотерической нау-
ки. Это абсолютные принципы, ключи к той великой мудрости и
власти, которую дает сосредоточение воли. Думай о вечности,
и ты постигнешь смысл священных символов.
Орфей допил воду и поднялся. Жрец пригласил его пройти
вдоль фресок.
- Принципы запечатлятся в твоей памяти благодаря их соот-
ветствию с буквами священного языка и с числом, отвечающим
каждой букве. И числа и буквы выражают троичный закон, кото-
рый находит свое отражение в мире божественном, в мире разу-
ма и в мире физическом.
Подобно тому. как палец, ударивший по струне теорбы 1,
пробуждая одну ноту гаммы, заставляет звучать и все близкие
ей тона, так глаз твой, созерцающий число, и голос, произно-
сящий букву, и ум, сознающий все ее значение, вызывают силу,
которая отражается во всех трех мирах.
Они подошли к таблице, на которой был изображен верховный
жрец в белом облачении с золотой короной на голове и скипет-
ром в левой руке.
- Белое облачение означает чистоту, золотая корона - свет
вселенной, скипетр - власть. Это А, которой соответствует
единица, - абсолютная сущность, из которой происходят все
существа, и единство чисел, и человек - вершина земных су-
ществ... Я разрешаю спросить меня, если тебе не все понятно.
- Я понял твои объяснения, мудрый наставник. Мне неясно
только, как знание тайной азбуки поможет мне проникнуть в
мир теней.
- Не зная азбуки, ты не сможешь постигнуть великих наук,
дающих власть и над страной мертвых. Перейдем теперь к сле-
дующей таблице.
Орфей вслушивался в монотонную, зачаровывающую речь хра-
нителя священных символов, смотрел на бесстрастные лики бо-
гов. Его сознание было темно, как подземные коридоры. Только
иногда вдруг вспыхивал какой-то огонь, рассыпающийся голубы-
ми и розовыми искрами идей, образов, странных соответствий.
Тогда ему начинало казаться, что он близок, необыкновенно
близок к пониманию внутренней сути вещей. Что вот-вот обор-
вется темная завеса, из-за которой хлынет всепоглощающий
свет.
- Запомни, что означает корона магов. Она символизирует
людскую волю, которая, соединившись с волей
1. Вид лютни.
божественной, вступает еще в этой жизни в круг силы и власти
над всем сущим и всеми вещами.
Орфея вновь охватил мрак. Он хотел сказать жрецу, что все
понимает и стремится лишь узнать, как именно можно соединить
свою волю с божественной. И вдруг он подумал, что жрец ниче-
го не сможет ответить ему на это. Жрец и сам не знает этого.
Он в плену у мертвого знания, ключ к которому давно утерян.
Ведь и в греческих храмах говорят о всетворящей воле, но
никто не может вызвать ее из внутренней сущности мироздания.
В древности египетские и халдейские жрецы могли творить чу-
деса, теперь остались только таблицы, которые никого не мо-
гут научить. Впрочем, и раньше, возможно, жрецы тоже ничего
не умели. Это только миф, только красивая и манящая легенда.
Они знают о стране мертвых больше, чем о соседних с Египтом
Ниневии или Сидоне, но никто из них не хочет умереть раньше
срока. Цепляются за жизнь, будто их ждет Эреб, а не свет
Озириса. Да и бессмертия, которое иногда даруют боги героям,
ни один из магов еще не сумел добыть... Неужели все это
только страшный самообман, неведение богача, чье золото
превратилось в золу! Но он же видел ее, Эвридику! Она прихо-
дила, когда он заснул, надышавшись серных испарений ада. Это
же был не просто сон! Он чувствовал ее дыхание, и она гово-
рила с ним. Говорила!
"Ради меня ты не боялся ада. Искал ты между мертвыми ме-
ня. И я пришла к тебе. Пришла, твой зов услышав. Знай, я жи-
ву сейчас не в огненных пещерах. Эреб - обитель мрака - мой
удел. Кружусь я меж землею и луной. Немые и холодные прост-
ранства и зыбкая граница двух миров. И плачу я.
Плачу, как и ты, Орфей.. ."
И Орфей испугался. Он поддался чувству сомнения. Сомнение
- это ржавчина. Она разъедает железо, но не смеет тронуть
благородный металл. Его сердце из железа. Только слепая вера
может укрепить его. Если он не обретет в этом храме великой
мудрости, то навсегда потеряет Эвридику. А он позволил себе
думать о чем-то другом, кроме тайного смысла букв и чисел,
дал волю сомнению, ослаб в вере. Только бы жрец не заметил
его слабости.
- Итак, запомни,, освобождение духа - вот высшая цель, -
закончил жрец объяснение. - Теперь подойди сюда. - Он указал
ему на толстую колонну, сделанную в виде цветка лотоса.
Когда Орфей подошел, жрец коснулся колонны рукой, и она
раскрылась.
- Войди.
Орфей вошел в углубление, и колонна тотчас же закрылась.
Он опять оказался в полной темноте. Пол под ним начал па-
дать, и он почувствовал, что летит куда-то вниз. Наверное,
мудрый жрец все же почувствовал, что он не крепок духом, и
решил вышвырнуть его из храма, как гнилой плод, который не
даст ни услады, ни зеленого побега. Но только Орфей успел
это подумать, как падение прекратилось. Перед ним был узкий
коридор, в конце которого полыхало пламя.
- Иди вперед, - раздался голос. - И думай о вечности,
тогда пройдешь сквозь огонь, как по долине роз.
Орфей пошел. Но, когда серые хлопья пепла стали долетать
до лица, он увидел, что костер - всего лишь оптический об-
ман, создаваемый переплетением горящих смолистых веток, рас-
положенных на проволочных решетках косыми рядами. Он быстро
миновал огонь, успев почувствовать только его жар на щеках.
Потом ему пришлось преодолеть стоячую черную воду, окра-
шенную последними вспышками угасающего огня, проползти
сквозь затянутый паутиной туннель и пройти мимо деревьев, с
которых свисали черные уреи 1.
Все это уже не пугало, а только утомительно раздражало
Орфея. Он все чаще думал о том, что не познает здесь никаких
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг