мянником Зоммергеймера.
Художник встал, включил электричество, снял плащ и шляпу,
бросил их в переднюю и задумчиво поскреб небритую щеку. Нуж-
но было отвлекаться от холодной тоски и от мыслей. Спасение,
как всегда и везде, можно было найти только в работе.
Юлиус окинул взглядом стены, на которых висело несколько
его рисунков, и подошел к мольберту. Прикрытый большим га-
зетным листом, он с утра неприкаянно стоял за софой, раздра-
жая жену и соблазняя мальчишек на озорство.
Художник откинул газету и увидел недельной давности наб-
росок головы старухи. Рисунок ему показался рыхлым и слабым,
и Ганс захотел его переделать. Его сейчас мало интересовало
сходство, и он решил придать портрету символический харак-
тер. "Старость". Пусть это будет портрет Старости вообще,
Старости всего человечества сразу.
Пусть морщинистый лоб нависнет, как темная грозовая туча,
над провалившимися глазами, похожими на потухшие угли. Пусть
беззубый рот станет бездной, где исчезнет последняя улыбка.
Пусть кожа на лице превратится в тусклый измятый пергамент.
Пусть... Ганс увлекся, он рисовал Старость, символ старости.
Он работал до тех пор, пока не почувствовал боль в гла-
зах. Фломастер стал делать произвольные не контролируемые
штрихи, и художник резким движением прекратил работу. Он ус-
нул здесь же, на софе, свернувшись калачиком и натянув на
себя плотный пушистый плед.
Утром его разбудила жена и позвала завтракать. Ганс сидел
за уютным столиком и с удовольствием вдыхал дымный запах
черного кофе, когда вошел его старший сын и сказал:
- Мощный волк у тебя получился, папа.
"Какой волк?" Ганс промолчал, но ощутил беспокойство. Он
стряхнул в чашку крошки кекса, прилипшие к пальцам, и вышел
в свой кабинет.
Несколько минут он с недоумением смотрел на рисунок голо-
вы старухи, которую с таким старанием отделывал вчерашней
ночью. Ее не было. Не было старухи в старомодном чепце, со
старческими буклями и бесцветным взглядом.
Вместо этого на ватмане с величайшим искусством была
изображена голова бешеного волка. Налитые черной кровью
глазки смотрели на художника с беспощадной яростью. Между
острыми, как кинжалы, ушами торчала вздыбившаяся шерсть. Об-
разуя злобные морщины на носу, верхняя губа задралась, обна-
жив острые пирамидки зубов. В углах пасти белели мелкие
блестящие пузырьки пены.
Юлиус резко повернулся и вышел. На вопрос жены, что слу-
чилось, он отвечал:
- Пустяки.
Руки у него дрожали. Он почувствовал, что с этой минуты у
него начинается новая жизнь, не похожая на его прошлое бе-
зоблачное существование, жизнь тяжелая и страшная.
Он пытался остаться в стороне в тридцать третьем, ушел от
действительности в сороковом, втянул голову в черепаший пан-
цирь после разгрома. Теперь жизнь требовала у него ответа: с
кем вы, художник Юлиус Крюге?
Пытаясь сохранить и удержать ускользающее настоящее, ху-
дожник заперся с сыном в кабинете. Он посадил мальчика в
удобную и легкую позу и стал лихорадочно набрасывать его го-
лову.
Ему казалось, что все идет хорошо; объект рисунка был
знаком до последней черточки, до самого незаметного изгиба
волос. Эти миндалевидные глаза и шелковистые щеки Юлиус ри-
совал десятки раз. Автоматическим движением руки вывел при-
хотливый изгиб пухлых губ, в несколько штрихов расположил
легкие прозрачные тени.
Рисунок был готов, Крюге ручался за сходство и знал, что
рисунок получился.
Он сел в кресло, в изнеможении свесив руки. Сын стоял за
его спиной и смотрел на работу отца. И Крюге вдруг услышал
обиженный и возмущенный детский голос:
- Папа, ну что же это?
И тогда он увидел, что лицо ребенка на рисунке стало неу-
ловимо, чудовищно изменяться: рот и нос вытянулись вперед,
лицо покрылось шерстью, глаза сжались и превратились в ма-
ленькие горячие угольки.
- Волк!
Художник выбежал из кабинета. Обнимая плачущую жену, он
гладил трясущимися руками ее волосы и говорил:
- Ничего, Марта, ничего... Я надломился, но это пройдет,
мы разберемся.
Но "оно" не проходило, а разобраться было трудно. Что бы
ни делал в эти дни художник, к чему бы ни прикасались его
искусные пальцы, везде - на холсте, бумаге или картоне -
возникала отвратительная морда бешеного волка. Она произво-
дила угнетающее впечатление не только на самого автора. Все
поражались неистовой сатанинской злобе, исторгаемой взглядом
животного.
Казалось, если бы эта тварь могла, она сейчас же вцепи-
лась в глотку всему человечеству.
Собственное горе так сильно потрясло Крюге, что он совер-
шенно забыл о Максе. Художник ходил по комнатам своей квар-
тиры и твердил про себя: "Неужели я сошел с ума? Неужели?"
Никто не мог помочь ему. Врачи находили его вполне здоро-
вым и советовали отдохнуть.
* * *
Судья и прокурор получили из Бонна недвусмысленные указа-
ния немедленно прекратить процесс.
Поднятый в прессе шум по поводу робота-оберштурмбанфюрера
все равно не унять. Поэтому пришлось делать хорошую мину при
плохой игре и оправдать Штаубе за отсутствием состава прес-
тупления. "Делом Штаубе" заинтересовались высокопоставленные
лица из военного министерства и кое-кто за океаном. Идея ро-
бота-убийцы, автомата-палача показалась заманчивой.
В промышленных кругах поговаривали даже, что будут отпу-
щены солидные кредиты на исследовательские цели. Конвейерное
производство "идеальных солдат" покрыло бы любые затраты.
В эти дни камера Макса превратилась в зал свиданий. Здесь
бывали и бизнесмены, жаждущие купить тайну создания самого
совершенного робота, и корреспонденты, ищущие сенсаций, и
ученые, предлагавшие свои услуги. Чтобы сразу разделаться с
ними, Макс решил устроить нечто вроде пресс-конференции.
- Господа, - сказал он, когда собравшиеся с большим тру-
дом втиснулись в его камеру, - не задавайте мне вопросов. Я
все расскажу сам... Став доктором философии, я заинтересо-
вался проблемами автоматики. Изобретательство всегда было
моим коньком, и я решил построить логическую модель челове-
ческого организма.
Мне это удалось. В 1937 году был создан Нигель, впоследс-
твии ставший фон Штеке.
Почему Нигель? Да потому, что он был рожден из ничего.
Как устроен Нигель? Какова материальная база, на которой я
вел логический эксперимент?
Прошу простить меня, господа, но не думайте, что я сейчас
открою все карты.
Я могу лишь кое-что рассказать о самых общих технических
принципах моего Нигеля. Дело в том, что Нигель был создан,
когда кибернетика, как таковая, только зарождалась. И это
спасло меня от многочисленных ошибок, которые совершаются
современными учеными. В чем проблема номер один современных
автоматических и кибернетических устройств? В надежности. По
сравнению с человеком автоматы слабее и неустойчивее шести-
месячного младенца.
Почему? Можно назвать сотни причин. Но главной из них, на
мой взгляд, является размер элементов думающего устройства.
В современных счетных машинах каждая единица информации фик-
сируется каким-либо микроэлементом, будь то участок магнит-
ной ленты, период колебания электронной лампы или напряжен-
ность магнитного поля в кольце. В Нигеле прием информации,
ее запоминание и переработка осуществлялись на молекулярном
уровне, что позволило увеличить надежность его работы как
кибернетического устройства в миллионы раз. Я просто подра-
жал природе. Вспомните информацию, записанную на молекулах
ДНК.
Таким образом, мной была технически решена эта проблема
номер один современной автоматики. Но оказалось, что это не
главная и не самая сложная задача.
Современные создатели человекоподобный кибернетических
устройств будут еще долго терпеть неудачи, потому что ими не
разгадана тайна мышления. Они полагают, что информация о
состоянии материи определяется набором правильно полученных
цифр. Ошибочное мнение. Вернее, не до конца правильное. Оп-
ределяется, но не исчерпывается. Количественные соотношения
дают нам важную статистику, в которой, однако, иногда бывает
очень мало так называемой "полезной" информации. Эта инфор-
мация определяется качественным состоянием материи. Как мы
воспринимаем мир? Мы видим перед собой мяч и не говорим се-
бе, что перед нами проекция мяча на сетчатую оболочку глаза
с таким-то диаметром и таким-то цветом. Мы говорим просто -
мяч. Это образ, символ, качество. Мяч не камень, мяч не об-
лако. Мяч есть мяч. Набор свойств, создающих качество. Чело-
век в своем восприятии сначала не подсчитывает, а оценивает.
Ему неважно, сколько весит камень и какая плотность у жид-
кости. Он говорит - жидкость, качественно оценивая состояние
материи. Вот в этом вся загвоздка. До тех пор, пока не будет
подработана качественная теория мышления, кибернетики далеко
не уйдут. Мне удалось сделать, создать теорию, вернее, осно-
вы теории качества. В Нигеля была вложена программа качест-
венной оценки событий. Она придала ему почти человеческую
приспособляемость и невероятную логическую подвижность. Он
был восприимчивее самого внимательного студента. Мало того,
качественное мышление значительно повысило надежность его
работы как кибернетического устройства.
Что касается логического эксперимента, то он заключался в
следующем: я заложил в Нигеля в качестве исходных данных ос-
новные посылки идеалистической философии и заставил участво-
вать в жизни общества. И Нигель стал нацистом. Вот и все.
Мне казалось, что я всегда успею остановить развитие робота,
если захочу. Начальный этап его жизни импонировал мне. Тогда
я тоже придерживался господствующего мышления. Но вскоре я
правильно оценил грязную работу Гитлера и...
- Bы стали коммунистом?
- О нет, к сожалению. Но я перестал сотрудничать с нацис-
тами, а Нигель, в соответствии со своей идеалистической
программой, продолжал совершенствоваться в этом направлении.
Я просмотрел момент, когда Нигель стал самостоятельным и
враждебным по отношению ко мне. Это все естественно: в нем
было запрограммировано и самосохранение, и борьба за сущест-
вование, и многое другое. В конце концов, господа, машина не
виновата, что от нее потребовали подлости. Не виноваты же
гильотины в смерти несчастных узников. И вот мой робот поса-
дил меня и моего друга в концлагерь за то, что мы прятали
бежавшую из тюрьмы девушку-еврейку, а сам стал восходить по
служебной лестнице и достиг значительного успеха... После
войны я решил прекратить этот затянувшийся эксперимент.
- Скажите, вы собираетесь поделиться с обществом, я гово-
рю о свободном человеческом обществе, своим изобретением?
- Нет, я считаю, что наше (Штаубе сделал на слово "наше"
ударение) общество еще не готово к восприятию многих научных
достижений. Давать ему в руки такие технические средства все
равно что сумасшедшему вручить факел. Может произойти что
угодно. Я взорвал Нигеля не только потому, что он мне надо-
ел. Я боялся, что тайна откроется и мир будет наводнен ниге-
лями, обслуживающими ту или иную фирму или политическую ор-
ганизацию. Считаю, что люди должны значительно поумнеть и...
подобреть. Они еще не могут владеть атомной бомбой, думающи-
ми машинами и роботами типа Нигеля... Не могут, хотя и вла-
деют. В этом одно из противоречий ЭПОХИ.
* * *
Крюге полулежал в кресле, когда раздался звонок. Жены и
детей не было, и художник сам открыл дверь. За ней стоял
Макс.
- Они меня выпустили, дружище.
Крюге слабо улыбнулся и сделал широкий жест:
- Проходи. Я рад за тебя.
Макс был возбужден и весел. Крюге давно не видел его та-
ким.
- Я всех их провел, дорогой мой Юлиус. Я согласился рабо-
тать в одной авиационной компании, которая якобы не ставит
мне никаких условий, а, наоборот, обещает создавать все ус-
ловия. Они надеются. Не для того я взорвал Нигеля, чтобы на-
лаживать серийное производство этих болванов. Ты знаешь, ку-
да я сейчас лечу?
Художник отрицательно покачал головой.
- В Западный Берлин. Филиал компании там.
Макс замолчал и вдруг засмеялся радостно, подетски.
- Ты хочешь... - удивленно вскинул брови Юлиус.
- Мне иногда кажется, что это для меня последний шанс.
Середины быть не может, Юлиус. Я это понял. Но что с тобой,
ты очень плохо выглядишь?
Крюге молча провел Штаубе в свою мастерскую-кабинет. Все
стены были увешаны рисунками волчьих морд. Макс с испугом
посмотрел на художника.
- Мания...
- Да, - вяло сказал Крюге. - Вчера "это" прошло. Я уже
могу нормально работать. Но я страшно, бесконечно устал.
- Мы все очень устали от этих волчьих морд, - заметил
Макс, рассматривая рисунки. Он обратился к художнику: - Слу-
шай, Юлиус, поедем со мной! А?
Крюге помолчал, потом сказал:
- Нет, сейчас не могу. Поезжай один, потом напишешь, как
там. И будь осторожен. Я не спрашиваю тебя, куда ты едешь...
Может быть, потому, что не верю... Я не верю, что на земле
осталось место, где оставят в покое такого человека, как ты,
Макс. Будь счастлив. Я большой художник и могу ошибиться. Не
обращай на меня внимания. Поступай, как задумал. Прощай...
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 02.11.2007 23:33
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг