М.ЕМЦЕВ, Е.ПАРНОВ
ИДЕАЛЬНЫЙ АРИЕЦ
Юлиус Крюге получил записку еще утром и к трем часам дня
уже сидел в кафе "Вихель". Он заказал кружку светлого пива и
рогалики, посыпанные хмелем и крупными зернами соли. Вязкая
белоснежная пена отражалась в глянцевом пластике стола. Крю-
ге цедил холодное, чуть горьковатое пиво и думал о Максе.
После войны они почти не встречались. Максу пришлось по-
рядком хлебнуть горя в прошлую войну. Конечно, не все пере-
живают свои обиды так долго. А Макс буквально задохнулся от
горя, он до сих пор не может очнуться от страшных снов вой-
ны.
Крюге поднял голову и увидел Макса Штаубе. Он устало брел
через зал, разрывая замысловатую паутину табачного дыма. Го-
лова у Макса стала совсем седой, сетка морщин легла на лоб и
на щеки. Всякий раз, когда Крюге видел это лицо, что-то
тоскливо сжимало сердце, Крюге с трудом глотнул и приподнял-
ся.
Макс сразу заметил художника.
- Дружище...
Они пристально всматривались друг в друга. Художник с до-
садой покачал головой. Макс выглядел очень неважно. Впавшие
щеки словно подернуты пеплом. Добрые глаза смотрят растерян-
но и тоскливо.
- Послушай, Юлиус, - начал Штаубе и замолк. - Послушай,
Юлиус, - опять повторил он, стараясь заглянуть художнику в
глаза. - Я отыскал Мигеля.
Юлиус непроизвольно резко дернул плечом. Это могло озна-
чать и "неужели" и "черт побери" и выдавало его внутреннюю
напряженность.
- Ну и что же теперь? Ты хочешь...
- Если б я нашел его лет пять назад, - задумчиво продол-
жал Штаубе, не глядя на художника, - тогда другое дело...
Он размял тугую сигарету тонкими пальцами (на левой руке
их было только три) и посмотрел сквозь стекло на улицу, где
проходили люди в плащах и легких осенних пальто и проезжали
яркие автомобили.
- Я встретил его в прошлом месяце.
- И до сих пор!.. - воскликнул Юлиус.
- И до сих пор хожу за ним по пятам. Он преуспел. Весьма
преуспел.
Крюге насмешливо и понимающе хмыкнул.
- Он снова стал важной персоной. Идеолог, оратор. Посред-
ник. Чины, богатство, положение.
- Где он был?
- Где они все были... Латинская Америка, Испания, Тур-
ция...
- А ты искал его во Франции, Италии, Швеции! Не повезло
тебе.
- Как всем, кто ищет. - Штаубе задумался.
Да, ему не повезло. Ему уже давно не везет. А когда это
началось?
Штаубе уже не смотрит на друга, перед его глазами воскре-
сает одна июньская ночь тридцать девятого года.
Среди других, более страшных, она вроде ничем не примеча-
тельна. И все же...
Они праздновали тогда день рождения Нигеля в кабинете
старого Штаубе. Из высоких шкафов на них тускло смотрели зо-
лоченые переплеты. Они сидели за письменным столом, застав-
ленным бутылками и бокалами. Горки сизого пепла в тяжелых
пепельницах, недопитый пунш. Тонкие ломтики янтарного с
чернью сыра источали пряный запах, от которого слегка кружи-
лась голова.
Занималось утро. Штаубе отчетливо представил себе узкое
окно с решеткой, за которым солнце жадно сжигало рваные края
облаков. Он на всю жизнь запомнил это окно, чугунный узор на
фоне утреннего неба. Именно тогда ему в голову пришла эта
мысль. Крюге был уже сильно пьян, но и он оживился, когда
понял наконец суть. А Тюлов минуты три хохотал деревянным
голосом, хотя ничего смешного не было, а было только инте-
ресно.
- Я сделаю его патриотом, - сказал Штаубе и начал разви-
вать свои намерения: - Он станет у меня первоклассным нем-
цем. Трудолюбие, дисциплина, чинопочитание, послушание. Ве-
ра, вера и вера.
- Прравильно! - воскликнул Крюге. - И-и... этот, как
его... идеализм. Кантианство, ницшеанство, гегельянство. Аб-
солютный дух - пуп вселенной.
- А он согласен? Нужно у него спросить. Эй, Нигель! -
крикнул Тюлов.
- Он так не услышит, - улыбнулся Макс и нажал кнопку. -
Далеко...
Через некоторое время за дверью послышались осторожные
шаги, отрывистый стук, и на пороге появился Нигель. Он про-
изводил впечатление деревенского парня. Соломенные волосы,
мешковатый костюм, румяные щеки и голубые глаза.
- Хорош! Браво, Нигельхен! За твое здоровье. Сегодня от-
мечается твое рождение. Пропустишь рюмочку с нами? - Трое
пьяных друзей хлопали его по плечу и дергали за рукава.
Парня это нисколько не смутило, он ответил ровным голо-
сом:
- Добрый вечер. Благодарю вас. Благодарю вас. Я никогда
ничего не пью.
- Ну, это ты напрасно, Нигельхен, - сказал Тюлов. - Макс,
заметь себе, настоящий немец пьет без ограничения. Воспиты-
вать так воспитывать...
- Ему вредно, - отмахнулся Штаубе. - Слушай, Нигель, мы
решили сделать тебя человеком. Настоящим немцем.
- Идеальным, - добавил Крюге.
- Ты познаешь все, чему учили лучшие люди нашей нации, -
продолжал Штаубе. - Ты будешь сильным, решительным, храбрым.
- Неумолимым, - сказал Тюлов.
- Согласен?
Нигель некоторое время молчал, потом кивнул головой:
- Как вам будет угодно. - Голос его был сухим и безжиз-
ненным.
- Ну, марш отдыхать!
После этого... Что было после этого? Штаубе напрягает па-
мять. Да, они принялись обучать этого болвана. Какая идиотс-
кая затея! Сколько сил было потрачено, сколько времени...
И однажды Тюлов сказал:
- А ты знаешь, Нигель обнаруживает вкус. Он терпеть не
может диалектическую неопределенность. Любит конкретность.
- Нигель против Гегеля, - скептически заметил Крюге.
- Вот именно. Наш студент предпочитает "Заратустру". Осо-
бенно полюбились ему трактаты Шпенглера, приказы Мольтке,
речи Фридриха и Бисмарка.
- Прикладной ум, преклонение перед целью... - начал было
Крюге.
Но Штаубе перебил его:
- Друзья мои, это же знаменательно! Какую главную идею мы
вкладываем в нашего дорогого ученика? Представление об абсо-
лютном духе, присущее германской расе, как первой среди про-
чих. Вот фундамент, на котором строится мышление Нигеля.
Сущность абсолютного духа заключается в постоянном движении
вперед по пути совершенствования. А что такое движение?
Макс взял пожелтевший от времени бильярдный шар и положил
его на стол.
- Если шар находится в состоянии покоя, для него не су-
ществует такого понятия, как направление. Все пути, по кото-
рым он может двигаться, равнозначны. Нельзя назвать каких-то
запретных или преимущественных положений. Одним словом, по-
кой есть покой и его незачем сравнивать с движением.
- Тождественность, в конце концов, самая убедительная
вещь, - насмешливо заметил Тюлов. - Покой равен самому себе,
и нечего от него требовать, чтобы он равнялся чему-то друго-
му.
- Одну минуту, - поднял руку Макс. - Продолжу сравнение.
Допустим, что этот шар символизирует человеческое общество.
Тогда, если шар стоит на месте, общество тоже не сдвинется с
места, ему будет совершенно безразлично, есть ли на свете
такая вещь, как направление. Общество в состоянии покоя мо-
жет допустить одновременное существование десяти партий.
Каждая из них будет предлагать свое направление, но шар не
двинется, пока не выберет какое-нибудь одно.
Общество, которое не двигается, загнивает и разлагается.
Это хваленая демократия Англии, Франции и других. Развращен-
ные нации, они обречены историей.
Абсолютный дух, живущий в нашей душе и крови, толкает не-
мецкую нацию по пути совершенствования. Мы словно шар, жаж-
дущий движения. Что нам нужно? Толчок! Сильная рука. Сме-
лость выбора одного направления из бесконечного множества
возможных. Этот выбор мы, немцы, уже сделали. Мы нашли того,
кто направил шар в лузу.
- Как бы не вылететь за борт от такого толчка, - тихо
сказал Крюге.
- Погодите! - прорычал Макс. - Теперь о Нигеле. Он очень
хорошо ощущает дух нашего времени. Мне кажется, все, что
происходит вокруг, как-то особенно близко Нигелю. Поэтому
мне совершенно понятна его тяга к конкретному мышлению.
- Учитывая его происхождение, - улыбнулся Крюге, - вполне
понятна его стихийная целеустремленность.
- Да, понятна, - подтвердил Макс. - Очень понятна, вполне
очевидна. Для общества, нашедшего свой путь, необходима еди-
нодушная поддержка направления, раз оно уже выбрано. И Ни-
гель чувствует это, ему неприятны бездейственные раздумья
философов прошлого. Он становится... арийцем.
Воцарилась тишина. Крюге, подперев рукой щеку, рассматри-
вал Макса, словно видел его впервые. Тюлов погасил сигарету,
так что пепел и искры посыпались ему на пальцы, и прохрипел:
- Ты болван, Макс. Ты умный болван, Макс.
* * *
- Ты болван, Макс, - услышал он голос Крюге. - О чем ты
думаешь?
Штаубе тряхнул головой. Нужно возвращаться к действитель-
ности. В кафе "Вихель", где он сидит со своим другом. В
осень пятьдесят шестого года, где уже почти никто не помнит
о прошлом. Не хотят помнить. Эти люди в серых плащах с замо-
роженной белизной воротничков, они все забыли или делают
вид, что забыли. И Крюге забыл. Нет, не забыл, он... смирил-
ся. Щеки в красных прожилках и усталый рот...
- Дело вот в чем, - сказал Штаубе. - Я решил ликвидиро-
вать Нигеля. Нет-нет, это не месть. Здесь все сложнее.
- Сейчас? После такого перерыва? - негромко спросил Крю-
ге.
- Да, время - страшная штука, Юлиус. Но время не изменяет
фактов. Изменяется только наше отношение к ним. Нигель дол-
жен был исчезнуть в сороковом, он исчезнет в пятьдесят шес-
том. Вот и все. И время тут ни при чем. В конце концов, я
имею на это право.
- Ты выпустил его из своих рук уже давно. О правах гово-
рить не стоит. Нигель - юридически и исторически зафиксиро-
ванная личность. У тебя могут быть неприятности.
И тогда Макс сказал великолепную речь. Что на него нашло,
Крюге не понял. Но запал у Штаубе был, и говорил он здорово.
Крюге смотрел на улицу и видел, что наступает вечер и от вы-
сокого кирпичного дома напротив на асфальт упала длинная фи-
олетовая тень, через которую проскакивали автомашины.
Художник, словно скучая, прослушал монолог своего друга
и, когда тот кончил, сказал:
- Ладно, идет. Где и когда?
Макс замолчал.
- Я не знаю, что такое добро, - вяло заключил Штаубе, - и
где оно. Но я знаю, что есть зло. И его надо уничтожить.
Тогда освободится место для добра. Нигель - это зло. Он дол-
жен погибнуть.
- Пустое, - сказал Крюге, наблюдая за фиолетовой тенью
напротив. - Нигель не зло, а ошибка. Дефект мышления. Из-
держка развития. Мы его сами породили. Просто мы не боги.
Каждый раз создавая новое, мы развязываем мешок с чертями.
Они влезают нам же на шею. Вот и все.
- Так ты поможешь?
- Еще бы, конечно, дружище!
Макс облегченно вздохнул. Молодец Юлиус.
- Он сегодня будет здесь, в вашем городе. Какое-то тор-
жественное сборище недобитых.
- А-а-а, об этих я слышал. Могу показать тебе их нору.
Когда они пришли на центральную площадь Ноллингенштадта,
перед отелем "Нация" уже стояла толпа.
- "Солдатский клуб" организует здесь свои пьянки каждую
пятницу, - сказал Крюге. - Сегодня у них встреча по расши-
ренной программе. К ним придут студенты.
По вечернему небу ползли низкие серые тучи. Несколько ка-
пель упало на берет Макса и скользнуло по щеке за воротник.
Зажглись огни реклам, и на площади сразу стало тесно и уют-
но. Внезапно из боковой улочки донеслись звуки марша, послы-
шался нестройный топот ног, и перед мужчинами прошли ноллин-
генские "бурши". Они были при шпагах, в маленьких черных ша-
почках, в белых чулках, шелковых накидках и коротких штаниш-
ках. Каждый нес в правой руке большой сверток с печатями на
шнурках.
Из кафе вынесли длинный стол, а потом оттуда высыпала
толпа розовощеких плотных мужчин без пиджаков, в белых ру-
башках. Они быстро и деловито устроили что-то вроде трибуны,
студенты расселись вокруг стола, и оркестр заиграл старинный
марш.
Макс убрал волосы под берет. Голова у него слегка кружи-
лась. Хотелось спать. Внезапно музыка смолкла, на стол взоб-
рался маленький толстенький человечек и стал кричать. До
Макса доносился его голос, прерываемый заунывной негритянс-
кой мелодией. На пятом этаже, над кафе, кто-то прокручивал
магнитофонную пленку.
Давно забытое чувство, что так уже когда-то было, охвати-
ло Штаубе. "Все повторяется, - думал он, - все повторяется.
И этот голос на площади, и темный костел, и эти парни с чис-
той кожей и глазами убийц. Все это уже когда-то было. Уже
случалось. И я стоял так же, согнувшись, вобрав голову в
плечи, и покорно слушал и тупо думал. По небу, по черному
небу, ползли тогда черные тучи, и вот они ползут сейчас. И
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг