услышал с замиранием сердца десятки звуков. Над пляжиком с легким шорохом
сочился ветер. Слышался же пуще всего холодящий душу стон. Он был всюду,
этот стон, а исходил вроде бы снизу. Я потряс головой и расставил ноги
пошире, чтобы железные труженики быстрее стаскивали с меня синтетическую
шкуру. И вот скафандр лежит, распластанный, облепленный погибшей мелкотой,
в основном насекомыми самого причудливого строения. Впрочем, мне некогда
было рассматривать скафандр, я поднялся и тут, не ведаю, как получилось,
слегка вдохнул благословенного воздуха благословенной Синей. В нос мне
шибанула такая вонь, что я нырнул в шлюз с величайшей поспешностью,
ударился лбом о притолоку и заорал Голове:
- Пропусти без дезинфекции!
- Нельзя, - ответил Голова.
- Тупица!
- Нет, я умный.
Я задыхался, закатывал глаза, хватался руками за живот; запах был до
того мерзостный, что я просто не знал, с чем его сравнить.
- Да быстрей же!
Потом я почти всю ночь стоял под душем, забыв про еду, забыв начисто,
что я тот самый представитель человечества, которому довелось увидеть
воочию братьев по разуму. Биологический анализатор утверждал, будто от меня
уже ничем не пахнет, но я беспрестанно нюхал руки и был уверен; душ не
помогает.
- Шок, - определил биологический анализатор. - Типичный шок.
Потрясение, Ло.
Он был, наверно, прав, но я опять и опять бежал в душевую и
подставлял голову под благодатную воду родной Земли. Я мылся почти сутки и
едва не протер кожу до дыр. Ничего не помогало.
2
Обшивка танкетки была вся в размытых пятнах, и опять вспомнился мне
пронзительный и ни с чем не сравнимый запах, будь он неладен! Но надо
заставить себя ни о чем постороннем не думать. Сосредоточим внимание на
чем-нибудь другом. Снова я услышал холодящий душу стон и осенился догадкой:
так плачет песок. Как живой плачет - неутешно.
Начинался рассвет.
Джунгли молчали. Рассвет здесь, кажется, никого не удивляет, и
встречают его скромно, не то что у нас, на моей Земле. У нас поутру поют
птицы. И солнце у нас другое - большое и великодушное.
Я постоял возле танкетки.
Справа были джунгли, слева - речка, она шумела на камнях и
поблескивала. Впереди начинались холмы, за холмами ждали меня чудеса - там
были люди. Может быть, такие же, как я, может, немного другие. Но мы поймем
друг друга - обязательно и всенепременно!
Я подумал, не впервые, между прочим: "Почему здесь нет дождей?"
Только подумал и увидел на обзорном стекле скафандра мелкие капли, увидел,
что даль замутнена. Дождь сеялся скупо и устало. Так падает на Земле
грибной дождик, но дома у нас он приносит совсем другое настроение. -
Представилось вдруг, как заблудшая тучка, лужица на фоне пронзительной
синевы, мимоходом и лукаво брызнет водичкой и убежит, а сосновый бор
остается умытый и весь в иглах света. И запахи-то, запахи! Земляникой
пахнет, мхом, истомной прелью. И капли дождя, отражая вселенную, падают,
громко ударяясь о лопухи.
Благословенная Земля моя, как ты далека и желанна!
Да пребудет с тобой покой.
- Я поехал, Голова.
- Доброго пути, Ло.
Ехал я два часа по холмам, поросшим невысокой скудной травой синего
цвета. Трава росла не сплошь, а пятнами и была жесткой, будто железо; я это
чувствовал, потому что стебли касались стенок танкетки с тугим шорохом,
Киберы успели поставить новое обзорное стекло в моем вездеходе, и даль я
видел неохватно. Впереди дымились паром джунгли, ближе ко мне была река, в
которую, вероятно, впадает ручей, текущий возле гондолы. Непрыткий дождь
истаял, трава блестела, блестели и следы гусеничных траков, проложенные
мною два дня назад. Мои следы уже стирались, но я прокладываю новые. Здесь
будет много моих следов, если я вернусь: риск все-таки есть, потому что я
пренебрег инструкциями, предписывающими осмотрительность и постепенность.
Инструкции предписывают ждать, а ждать-то как раз я и не могу. При мне нет
оружия, кроме ножа, подаренного когда-то одним человеком, которому я
помогал пасти лошадей.
То был старик, с маниакальным упорством отрицающий блага цивилизации.
Он хотел жить, как жили его далекие предки, и отвоевал себе такое право,
сын степей, потомок кочевого племени, берущего начало чуть ли не от
монголов. Старик сказал мне, когда расставались:
- Возьми вот, парень, нож. Я скоро помру. Нож этот старше Земли, он
дамасской стали. У меня нет сыновей, нет внуков, я один. Ты не суетился и
не мешал мне. Возьми на память.
Я взял.
Старика звали Муртаза. Я его почему-то боялся. Он был чужой, как
далекое прошлое, но с ним хорошо молчалось.
Я подъезжал к долине Цветов, откуда так позорно бежал недавно; я
немало размышлял о своем приключении и пришел к выводу, что цветы таким
способом защищаются; выпрыскивают жидкость, которая имеет свойство
привлекать все живое, и тот, кто дерзнет притронуться к холодной плоти и
несказанной красоте белого дива, поплатится головой, никак не меньше,
потому что все жаждут отведать пахучего нектара. Я остановил танкетку
поодаль, чтобы еще раз осмотреть долину. Цветы росли редко и вразброс, без
системы. Остановился еще и затем, чтобы поискать дорогу, минующую это
страшное место, и направил танкетку влево по откосу, но тут же притормозил
и не сразу догадался, почему притормозил. Я давно заметил какое-то
мельтешение среди Белых Цветов, но не придал сперва этому никакого
значения. Бывает так: ты еще не уяснил ничего, подчиненный порыву, но в
глубине сознания уже вспыхивает догадка, возникает из ниоткуда уверенность,
что в догадке той ты не ошибся, просто не мог ошибиться. И еще ты почему-то
уверен: это уже было. Когда-то было. Здравый же смысл твердит: такого не
могло быть. Никогда, Я приник к окуляру видоискателя большой разрешающей
силы. Долина стала наплывать, приближаться в мельчайших подробностях. Даже
ворсинки, на цветах я мог теперь рассмотреть. По телу пробежал озноб; я
увидел глаза - они были коричневые, широко расставленные, они смотрели в
какую-то точку сосредоточенно и жестко. Я откинулся на спинку сиденья,
подышал глубоко, с интервалами, и опять приткнулся к окуляру.
Их было трое - невысоких, с плоскими затылками и вытянутыми головами.
Они имели темную кожу синеватого отлива. Сквозь кожу рельефно проступали
мышцы. Они скользили среди цветов с грацией хищников и почти не оставляли
на песке следов. Шли они цепочкой друг за другом. Передний нес палку метров
трех длиной, загнутую на конце, будто клюв птицы. Двое сзади чуть
подгибались под тяжестью мешков, сшитых из шкур. Мешки были, похоже,
пустые, но тяжелые. Они часто останавливались, рвали траву, нюхали ее и
бросали наземь.
"Что они ищут?"
Я погнал танкетку в кустарник: хотел укрыться там до поры и обдумать
план действий. "Чего доброго, вспугнешь этих охотников, потом налаживать
контакт будет сложней. Приглядимся для начала".
Я отыскал в шкафчике танкетки небольшой аппарат - "лингвист". Это
компьютер, и предназначен он для перевода. По замыслу, аппарат может
практически расшифровать любой язык. Во всяком случае, ученые в том
уверены, хотя опробовать систему нам было негде: планет, как уже
говорилось, земляне познали много, но не встречалось нам даже самой
заштатной цивилизации. Я включил "лингвиста", запустил в сторону аборигенов
радиозонд величиной с яблоко и видел, как зонд нырнул в песок и из него
осторожно вытянулась тонкая антенна. Удары моего сердца отдавались в ушах,
подобно раскатам грома.
"Ну, что же там?!"
Техника не подвела: я услышал, как темнокожие ступают по песку,
услышал даже их дыхание. Я теперь незримо, но прочно связан с теми троими в
логу среди цветов. Я видел, как двое вдруг опустились на колени, третий же,
самый высокий, не выпуская палки из рук, встал на плечи соплеменников,
вытянул свой жезл, раскрылил руки. В "лингвисте" замигала лампочка.
- О Вездесущий и Неизмеримый!. Ты настолько велик и могуч, что пьешь
реки и глотаешь звезды. Мы здесь, жалкие слуги твои - сыны племени Пророка,
говорящего Истины, записанные на Камне. О, Вездесущий! Пусть вернется
Пророку память, пусть будет с нами Камень, где записаны Истины, дай, о
Великий, удачу в охоте, дай нам немного крови Белого Цветка. Кровь эта
молодит, и Пророк вспомнит Истины. Пошли удачу!
Высокий, опершись на палку, легко соскочил наземь. Двое медленно
поднялись и отряхнули с колен песок. Я видел на их ногах извилистые
вдавлины от травы, видел пот на их висках.
- Что сказал Неизмеримый? Высокий ответил, воткнув палку возле ног;
- Он молчал. Он всегда молчит. Только старики умеют слушать Его. Но
умеют ли?
- Мы пойдем, Сын Скалы?
- Мы пришли. - Высокий вскинул палку на плечо, постоял неподвижно,
резко согнулся и мелкими шажками двинулся среди цветов. Это был довольно
стройный парень, но уши .он имел несолидные - они шибко оттопыривались. Да
и у его спутников уши тоже не отличались изяществом формы. Последний вдруг
приостановился, широкие его ноздри зашевелились, он скинул мешок с плеч и
оборотился. Он смотрел в мою сторону, глаза его пронзительной черноты
заглянули на какой-то миг прямо в душу мне. Я почувствовал, как мягкая
волна прокатилась между нами и отдалась болью в моем затылке. Глаза были не
страшные, скорее печальные, и в них сквозила ступил со спин на землю и
гордо вскинул голову. - Я хорошо говорил?
- Ты плохо молился! Почему сказал о женщинах? Ты осквернил слух
Вездесущего хулой и пошлым словом!
- Вездесущий знает все!
- Каким способом?
- Неисповедимым. Разве ты забыл уроки в школе стариков, Нгу? А может,
Вездесущий и сам любит женщин?
- Речь твоя богохульна, Сын Скалы!
- Мы будем брать кровь Белого Цветка?
- Ты ведь молился...
- Тогда не станем мешкать.
- И все-таки напрасно ты упомянул женщин! Ты говорил как глупая
старуха.
- Слова наши истекли, воины.
Сердце мое тревожно; екнуло в предчувствии беды, я протянул руку за
спину, в глубину танкетки, и сразу нашел, что искал. Мне нужен был мешок из
плотнейшей синтетической ткани, набитый инструментами и продуктами. Делом
секунды было расстегнуть застежку и вывалить все добро на дно кузова. Я
взял мешок, открыл дверцу и вышел на волю. Аборигены уже поднимались по
изножью круглого холма у самой реки. Я, как часто бывает, не давал отчета
своим поступкам, но вместе с тем верил без раздумий, что действую
правильно.
- Голова, ты следишь за мной?
- Слежу, Ло. Ты рискуешь. Космонавтам не предписано рисковать.
- Я читал в старых книгах, Голова, что риск - благородное дело.
Трое с Синей уже подступали к цветку, росшему на макушке холма и
несколько на отшибе.
Я приказал танкетке следовать рядом и побежал. Бежал я сильно и
раскованно. Я бежал, цепляясь ногами за жесткую траву, и за моей спиной,
подобно парусу, развевался голубой мешок. "Поспею?"
Поспел!
Я смаху едва не наткнулся на цветок. Под ним лежала распластавшись,
высокий Сын Скалы. Глаза его были закрыты - он обреченно и тихо, как
подобает мужчине, дожидался неминучего и мучительного конца. Тело воина
было облито жидкостью, напоминающей по цвету сосновую смолу. Смерть уже
поспешала: я видел черное облако, оно неслось из джунглей, со стороны реки.
Парень дышал часто, на сером и плоском его лице, неживом,, лишь вздрагивали
ресницы.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
1
Путь мой лежал к реке. Путь лежал среди белых цветов и .с неудобной
ношей: я тащил на горбу воина, запеленованного в мешок, скользкий, как
рыбина; ткань к тому же вытягивалась, и страдалец скатывался со спины,
ударял по ногам, я падал, буквально втыкался головой в песок,, шея моя
трещала. Уму непостижимо, как я все-таки не задел ни одного цветка,
непостижимо также, каким образом воин не задохнулся. Скорее всего, километр
до реки я одолел в рекордные минуты. И вот наконец берег - отлогий пляж с
омутком. Я вытряхнул лопоухого Сына Скалы в воду, он упал спиной и поднял
фонтан такой высоты и силы, что вполне можно было представить, будто в
омуток с разбегу свалился, например, бегемот. Я сел на мокрый берег,
малость отдышался и вскочил тут же, озираясь. Мне было видно отсюда, как
наверху, на холме, опять беснуется несметная летающая и ползающая рать-
терзает цветок. Два охотника улепетывали вдоль берега. Они убежали уже
довольно далеко и не собирались возвращаться; они не выпускали из рук
бурдюков и даже тащили зачем-то длинную палку. Сперва я их осудил за
трусость и предательство, но, по здравому размышлению если, то ребята
правы: третьему они не могли бы помочь при всем желании. "Кто нам
поможет? - с отчаянием подумал я, - Сей же момент на запашок прибудет
коллектив и станет нас понемножку убивать". Танкетка моя остановилась на
краю рощи, она не могла давить цветы и делать на этой планете вселенский
переполох. Я велел танкетке идти кружной дорогой.. И велел ей торопиться.
Сын Скалы вынырнул. Рот его был кругл и черен, в глазах стоял ужас,
он греб беспорядочно, бил по воде ладонями, как цирковой .заяц по барабану.
Он не умел плавать, этот великий воин, черт его возьми. Я сказал:
- О Вездесущий, спаси душу мужчины с большими ушами! Он любит славу и
женщин, но то не так уж и важно. В принципе он - хороший. Не имею
представления, о Неизмеримый, как относятся женщины к его ушам, но это тоже
не так уж важно.
Я забрел в реку по пояс, ухватил воина за шею и притянул к берегу,
как неодушевленный предмет. Парень, ошеломленный, поплелся было на карачках
к суше, но я стукнул его по спине и положил в воду так, что лишь голова
торчала наружу, пригрозил кулаком:
- Лежи и не двигайся!
Над нами уже зависала нечисть. Облачко над нами, вполне возможно,
обратится сейчас в грозовую тучу, упадет, придавит и растащит на мелкие
кусочки.
- Ло!
Это зовет гондола.
- Слушаю.
- Все-таки что было вначале - курица или яйцо?
- Нашел время заниматься глупостями. Видишь ситуацию?
- Меры приняты.
- А про яйцо забудь.
- Постараюсь.
Мне почему-то не страшно было умирать... Если честно, я не верил, что
умру вот сейчас, всего лишь несколько минут спустя. Безвыходных ведь
положений нет. "Я поднялся, чтобы встретить опасность стоя. "Успеет или не
успеет Голова принять меры?".
Над, нами завис небольших размеров металлический шар, он через доли
секунды раскрылся лепестками, подобно лилии, на нас куполом опустилась
прозрачная пленка, образовала нечто вроде юрты диаметром в основании метров
на двадцать и накрыла нас, захватив часть воды, где постанывая шевелился
вождь. Под купол успела попасть и танкетка - она остановилась резко и
подняла пыль, которая улеглась не скоро. Когда же пыль улеглась, я увидел,
что на спасенного мною воина навалились корчи и вода вокруг его тела кипит.
Я схватил бедолагу и вытянул на сухой взлобок. Тело его было все в мелких
кровоточащих ранах. "Значит, и рыба обожает сок цветка?"
- Прости, Сын Скалы, не догадался я, что тебя рыба щиплет. Сейчас мы
с тобой о жизни потолкуем. - "Лингвист" лежал на сиденье танкетки, и
дотянуться до него ничего не стоило. - Итак, слушаю?
Воин сопел и перекатывал по песку голову, не глядя в мою сторону.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг