Полгода в своей новой островной лаборатории она проверяла эликсир
молодости и здоровья. Провела тысячи опытов над насекомыми и небольшими
особями, которые находились здесь. Целый отдел квалифицированных
специалистов помогал ей. И вот, наконец, наступил этот день. Результаты
поражали!. Никаких рецидивов! Никаких осложнений! Ее питомцы молодели на
глазах, выздоравливая от любых болезней. И когда на заключительной стадии
эксперимента по ее просьбе привезли с Большой Земли штаммы самых страшных
болезней, и она привила эту заразу сразу же сотне своих маленьких
пациентов - они выздоровели! Выздоровели все! Стали за одну неделю абсолютно
здоровыми и вели себя так, словно не провели эти семь дней на грани жизни и
смерти, а побывали на курорте. Вот когда Валери поняла, что это победа, и
праздновать ее нужно в лаборатории с участием человека. А кто будет этим
первым претендентом, она уже знала точно...
Первые дни после инъекции ничего не было заметно, лишь просыпалась
как-то по-другому, словно сбросила с себя непростой десяток последних лет и
вернулась в свою молодость, такую счастливую, полную надежд и желаний. Потом
эти сны и желания начали заполнять всю ее жизнь, каждую клеточку. Ее кожа
светлела на глазах - в генетической памяти клетки были молодыми,
незагорелыми и отливали своей белизной. Память клеток ее тела представляла
Валери возраста лет двадцати. Ее ген старения сдался, и теперь она молодела
с каждым днем прямо на глазах. Эта генетическая память представляла Валери
совсем еще юной, очаровательной девушкой, такой, какой она была десятилетие
назад, и теперь ее тело лепило из нее прекрасное отражение юности. И в душе,
которая совсем не строилась на клеточном уровне, она тоже чувствовала
удивительные изменения, такие чудесные, словно то были сны ее юности. Как
будто опять она начинала что-то важное и с самого начала. Все теперь
казалось в каком-то обновленном свете, и только образ ее мужчины, этого
русского парня, который работал сейчас там, "наверху", совсем не поблек и
прошел эту проверку временем и ее обновленной душой.
Коллеги поражались, каждый хотел попробовать средство на себе, и вот
уже целая компания студентов - недавних докторов и великих магистров
медицины по вечерам шумной стайкой покидала лабораторию, чувствуя себя
детьми. Только один, совсем молодой ученый, очень продвинутый в своем деле и
не по годам умный, испробовав на себе этот эликсир молодости, постарел лет
на десять... Видимо, это и был его оптимальный возраст. Теперь этот юноша,
на взгляд лет сорока, годился всем в руководители и научные покровители.
Впрочем, его это совсем не смущало, а наоборот, радовало. Видимо, всю свою
жизнь он и стремился к этим зрелым годам. То и получил...
Они шли по острову, и Валери продолжала взахлеб рассказывать, а он не
знал, узнавать ее или нет. Но то, что она ему такой юной, взбалмошной и
немножко безумной, нравилась очень, он знал точно...
- Идеальной! - почему-то вспомнил он... Вспомнил, но сразу же забыл...
- Вот когда я себе сказала - пора опробовать на человеке! - говорила
она.
- И, конечно же, этим первым человеком должна была стать ты! -
возмущался он. - Ну, никуда нельзя уехать! Как ребенок!
- Не ворчи! Лучше посмотри - даже кожа посветлела... Теперь мне
восемнадцать,... ну, максимум, двадцать! Или ты не доволен? - и она
счастливо засмеялась.
- Скажи еще, что стала невинной, как Святая Дева! - тоже засмеялся он.
Она строго посмотрела на него, потом улыбнулась, хитро прищурив свои
глаза, и ответила:
- Не скажу... Дурак...
- А ты видел там, в баре, этих юношей? Это и есть мои коллеги! Моя
команда! Студенты, дети!!! А ребятам по пятьдесят или шестьдесят!
- И как вели себя эти дети - как студенты? - сурово проворчал он.
- Как коллеги, уважающие свою начальницу, - невозмутимо ответила она.
- А как вела себя начальница? - посмотрел он в ее хитрые глаза.
- Хорошо вела себя начальница... Начальница очень скучала... А прошло
целых семь месяцев!...
Она остановилась и обняла его. Сейчас он словно держал в руках
маленький теплый родной комочек, а там билось крошечное, но такое горячее
сердце, и он слышал его сумасшедший стук.
- И я скучал... Только, зачем я теперь такой старый тебе нужен? -
спросил он с улыбкой.
- Вот и я думаю, и зачем ты мне такой старый нужен? - засмеялась она. -
Я и не подумала об этом? - продолжала веселиться Валери, - вокруг столько
молодых мужиков, настоящих красавцев!... Ладно, так и быть! Если ты себя
чувствуешь стариком, сделаю тебя молодым! По знакомству! Только...
Она внимательно посмотрела на него, взяла за руки и серьезно спросила:
- Можно тебя оставить пока таким... ну, не надолго... А то, вдруг ты
превратишься в ребенка? И что я тогда буду с тобой делать?
- Тебя посадят за растление малолетнего, - засмеялся он, потом
добавил: - Можно, пресвятая дева... Делай, все что хочешь, - и подумал: -
Господи, как долго он не видел ее! Целую вечность! Миллионы лет!
А она снова и снова рассказывала о чем-то - о своей работе, об острове.
Он слушал и не слышал и только любовался ею.
- Особенно поразил результат с Вилли, - продолжала говорить она. - Тот
всегда хотел участвовать во всем и страшно переживал, что его никуда не
брали. А тут такой случай! Отказать было невозможно. Результат поразил!
- Я встретил его, - очнулся Леонид.
- Встретил? Каков красавец! Он годится тебе в сыновья, а ему уже больше
шестидесяти. Вот, юная душа!
- Да, юная, - повторил Леонид.
- А как Юрий, как наш писатель? - внезапно вспомнил Леонид.
- Нестеров, - она задумалась, серьезно посмотрела на него, потом
произнесла: - Нестеров не хочет.
- Но ему уже пошел шестой десяток, пора бы сбросить немного, - удивился
он.
Валери задумалась, помолчала, потом добавила:
- Он не хочет. Я предлагала. Он такой странный. Сказал только... Дай,
вспомню...
Она замолчала, сосредоточенно вспоминая его слова, потом произнесла:
- "Все должно быть так, как должно быть", - и все.
- И все? - удивленно переспросил Леонид.
- Да.
- Я поговорю с ним, - произнес он. Больше они не касались работы, и
того далекого будущего тоже, потому что сейчас были вместе, были рядом, и не
хотелось думать ни о чем...
- 38 -
Генри был в тупике. Все операции, которые они проводили в настоящем и
будущем, превращались в тлен, в отзвуки той реальности, которая и давала им
повод задуматься об этой жизни, но не более того. Венцом всему был тот
конец, который неминуемо находился где-то рядом, и избавиться, и повернуть
все вспять, уже было не дано. В такие минуты он и вспоминал своего великого
деда. Этого вездесущего, всепонимающего человека, который мог принять
единственно правильное решение и изменить все...
Время шло, оно шло параллельно, и в этом Генри однажды убедился
воочию. Не на листке бумаги с формулами и доказательствами, выводами
лаборатории времени, а наяву. Его великий дед ушел из жизни двадцать лет
назад, и все тосковали без него, его живого ума, безудержной энергии и
фантазии этого удивительного человека. И однажды, в тот день, когда Вилли
впервые удалось настроить канал и перейти во времени на конкретный отрезок,
Генри и принял решение вернуть его, любимого человека, наставника и просто
родного деда, назад. Вернуть сюда, в далекое прошлое и его будущее. Он
выбрал отрезок времени, который совсем немного отделял старого Ричарда
Уилсона от его кончины, и перенес на остров. Собрались все родные и близкие,
сын и внук сидели рядом, Вилли, следивший за каналом, тоже находился здесь.
Это был один из первых его экспериментов и сразу такой ответственный. Дед
расположился в своем любимом кресле, который потомки из уважения даже не
передвигали, а прошло уже около 20 лет. Посидел, подумал, выслушал последние
новости и произнес:
- Мне безумно приятно видеть снова всех вас. Но, сколько мне осталось
там?
Там или здесь... Это было не важно. Время летело параллельно, и события
неизменно проходили в том или ином измерении. Все молчали, и никто не
решался заговорить.
- Так сколько мне осталось, Генри? - повторил дед. Генри тогда не смог
ответить ему и промолчал. А дед подтянулся в кресле, посмотрел на свое
потомство, своих далеких внуков и правнуков, и произнес: - Все равно, месяц
или день, неделя или год, но мои дни - это дни мои, и я должен прожить их
там, в своем времени, сколько бы их не оставалось. Там я полезнее, дети мои,
вы понимаете? Срок мой конечен и предопределен, и оставьте его мне. А все
это похоже на эксгумацию, не правда ли...
Так было тогда, и Генри смог лишь дать всем увидеться со своим дедом,
но теперь... Теперь он отправился к нему снова. И теперь он был один.
- Дед, тебе осталось всего неделя. Сейчас я могу сказать тебе об этом
откровенно.
Старый Уильямс потянулся в своем кресле, которое стояло там, в его
далеком времени, посмотрел в окошко на небо, на сонный прибой, который
успокаивал вечерние волны океана и спросил: - Ты пришел, чтобы сказать мне
только это? Но зачем?
И тогда Генри ответил:
- Мы нашли то, что продлит тебе годы и столетия... Мы нашли эликсир
молодости и бессмертия, панацею от всех болезней. И теперь я могу подарить
жизнь и вернуть тебя к нам. Пригласить в наше и твое будущее. Дед,
возвращайся!...
А прибой все разбивал неутомимые волны о берег и скалы. Он настаивал и
торопил, он отсчитывал волну за волной и растворял их в желтом песке. И
сколько этих волн еще оставалось?...
- Милый мальчик, - ответил тот, - если то, что ты говоришь мне, правда,
если это не твоя юношеская фантазия,... я готов. - Он хитро прищурился,
посмотрев на него:
- Столетия - нет. Но годы или месяцы, или какие-то мгновения, не
отведенные мне этой жизнью... Я готов остаться с вами. Здравствуй, твой
новый век...
Вот когда Генри в первый и единственный раз вмешался в свое прошлое и
прошлое остальных. Чем все это закончится, он не знал, он не спрашивал об
этом в лаборатории времени, но мнение их ему было известно... И только
оставил там, в далеком прошлом, записку себе и своим родственникам. Они
прочитали ее и поняли все...
Старому Ричарду было много лет. Если не столетие, то совсем немного
отделяло его от этого рубежа. И когда вошла в комнату Валери, взяла в руки
шприц и уже хотела сделать укол, который должен был вернуть его к жизни, он
понял, что жизнь эта бесконечна. И если сейчас, в свой последний день или
час, он готов так смотреть на женщину, значит, он будет жить! И сколько там
еще не осталось, он хочет жить и любить, словно ему еще нет и пятидесяти...
И сорока, ... и двадцати. Потому что душа его совсем не покидала этой земли
и сейчас стремилась понять все то, что не успела познать за прожитые годы в
долгой, далекой, но уже прошлой жизни...
Так на острове появился еще один гражданин, еще один его житель,
который не стремился подняться туда, "наверх" и получал все радости жизни от
этого места и океана здесь, вдалеке, в миллионах лет "позади". И как
удивительно и чудесно было наблюдать, когда шел по пляжу этот великий
старец, человек, который помолодел на десятки лет, и снова жизнь и желания
были с ним, были его прошлым и будущим ...
- 39 -
И снова корабли - плавучие острова и дворцы выплывали из пучины
времени, приближаясь к маленькому островку в океане прошлого. Снова встреча
великих и сильных мира сего проходила у Генри на его вилле. У Генри и у
Ричарда. Некоторые из гостей хорошо помнили старика, и теперь рады были
пожать эту благородную руку.
- Ричард, старина, ты снова с нами? - воскликнул пожилой человек без
галстука, отводя его в сторону.
- Сколько прошло времени с нашей последней встречи - лет двадцать? -
изумлялся он, глядя на Ричарда.
- В гробу я видал ту последнюю встречу, где тогда и находился, -
посмеялся Ричард, пожимая ему руку. Потом прищурился и хитро посмотрел на
собеседника:
- Я помню тебя, старый сыч, даже слезы не проронил!
Человек без галстука опешил, вспоминая тот день, и на мгновение замер.
Потом снова заговорил:
- Все шутишь, совсем не изменился! Выглядишь
отлично, на бодрый полтинничек. Сколько тебе сейчас?
Ричард с удовольствием затянулся сигарой и выпустил колечко дыма. И
вообще, теперь он все делал с удовольствием.
- Сколько мне сейчас? - повторил он. - Черт его знает, сколько мне
сейчас! Знаешь, когда Генри приволок меня на остров, я думал, что мне уже
лет двести - уже ничем не удивишь. Но потом..., ты только послушай,
старина..., когда вошла в комнату какая-то молоденькая девчонка с зелеными
глазами, взяла в руки шприц и уже хотела сделать свой укол... Эта крошка
держала мою руку, а я смотрел в ее зеленые глаза...тогда и понял, что мне...
не больше ста!
- Ха-ха-ха! - и они громко засмеялись на всю эту просторную залу.
- Что ты смеешься! Через несколько дней уже было всего семьдесят. А
сегодня я чувствую себя, как юноша - на полтинник. И если я готов был тогда,
в последний день своей жизни, так смотреть на женщину, значит, не все еще
прожито!
- Ну, конечно! - согласился человек без галстука.
- Вот только не знаю, как теперь поступить с памятником на острове. Мои
детки расстарались - ты видел? Памятник при жизни - это как-то...
- Оставим там твоего друга, а из тебя вылепим динозавра.
- Ну и правильно! Буду работать чучелом - отгонять птиц.
- Чучело! Ты мужчина - еще хоть куда!
- Ты так думаешь? Ну, значит, еще съездим на сафари, погоняемся за
ящерами! - и он потрепал старого приятеля по плечу.
- Ну, конечно! А знаешь... Я тоже надумал зайти к вашей зеленоглазой на
укол! Пора, так сказать, сделать подтяжку... Ха-ха-ха...
И уже серьезно добавил: - Ты слышал о наших делах?... Старина, ты
кое-что пропустил!
- Да, слышал..., слышал про ваши дела, - проворчал Ричард, - ладно,
пойдем к остальным...
И они вернулись к длинному столу переговоров, заняв свои места.
Сильные мира... Что они могли сейчас предложить? Те гигантские деньги,
те самые мощные рычаги на планете, которые до сих пор решали все, теперь не
работали, и любое неразумное движение там, "наверху", любое действие
приводило к неминуемому концу. Ричард знал многих из этих людей, знал, на
что те способны. Но сейчас все они, словно попали в неминуемый водоворот,
который пока вращался большими размеренными кругами, заставляя все двигаться
по заколдованному кругу, но уже притягивал к своей середине, где и
заканчивался пропастью. И никакие деньги, сила и власть, не могли повлиять
на события. Тем не менее, к концу этой беседы было принято решение: нанести
удар на опережение по заводам страны-изгоя и вывести из строя их установки с
фотонной бомбой. Решено было это сделать позже, за месяц до того события,
чтобы не дать возможность им повторить попытку. Главное было - обойти ту
роковую дату. Ричард сидел за длинным столом, внимательно слушал, не находил
выхода, но понимал, что ответ искать нужно не здесь. Высокие гости недолго
пробыли на этом острове и вернулись в свое время.
И снова амфитеатр летнего театра заполнялся людьми. На сей раз никто не
выступал и не вручал наград. Ричард попросил Генри собрать здесь людей и
просто поговорить. И теперь народ праздной толпой собирался и занимал свои
места на трибунах. Они сидели и ждали, все были только зрителями, и никто не
хотел брать на себя роль ведущего. Люди знали, что их пригласили поговорить
об их будущем, но многие были далеки от политики, а остальные, такие как
Вудли, уже не имели решения и потому молчали.
Генри коротко рассказал о ситуации там, "наверху", в их далеком мире,
и попросил высказаться тех, у кого были какие-нибудь идеи. Но для многих их
мысли теперь находились здесь и уже не выходили за рамки острова. Одни уже
смирились, а другие по привычке надеялись на военных, дипломатов,
правителей, да и не привыкли они брать на себя такую ответственность и
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг