- А именно?
- Я еще не разобрался в своих чувствах.
- Так разберись. А то ведь уже пора переходить к глубоким размышлениям,
а ты не мычишь, не телишься.
- Не дави мне на психику, а то будет как вчера!
- А что у нас было вчера?
- Да ничего!
Василий был прав. У нас ничего не было вчера, ничего не было сегодня, и
на завтра ничего не маячило. Кроме, разумеется, разговоров.
Глава 9
В субботу вечером нам нанес визит Валерий Алексеевич.
Встреча брошенного отца и блудной дочери прошла на удивление спокойно и
гармонично.
Валентина с порога кинулась на шею Валерию Алексеевичу, заявив, что он
просто молодец, что она страшно скучает, что немедленно его накормит, что
все покажет, как мы здорово тут устроились, и так далее. Валерий Алексеевич
нарочито супил бровь, но быстро овладел ситуацией. Он прошествовал в
гостиную, убедился в присутствии надлежащего порядка, посетил ванную, кухню
и отечески хлопнул негодную дочь по заду. Валентина полностью
соответствовала моменту. Она классически ойкнула и виртуозно надула губы. Я
подмигнул ей, она подмигнула мне, и это, разумеется, не укрылось от взора
строгого папаши.
- Вертихвостка! - заявил он. - Охмурила, окрутила. Под твою дудку
пляшет! Смотри, Глеб, быть тебе под каблуком. Запомни, женщина в семье
должна знать свое место, иначе... Имей в виду, в этом доме глава семьи - ты.
- Так оно и есть, - подтвердил я и добавил строго: - Валентина, марш на
кухню - мы голодны!.. Я правильно трактую, Валерий Алексеевич?
- Для начала недурно, но вяловато. Надо активней воздействовать на
нервные центры в преддверии ужина, - порекомендовал Сюняев. - Теперь я хотел
бы точно выяснить: ты мне зять, или не зять?
- Зять-зять, - подтвердила Валентина из кухни.
- Тогда, во-первых, я бы желал настоять на юридическом закреплении
этого э-э... статуса.
- Но вы не настаиваете на немедленном совершении таинства?
- Нет, разумеется, но и тянуть не следует. Во-вторых, я желаю иметь
встречу с твоими родителями.
- Может быть, свадьбу устроим, все и утрясется разом, - предложил
Куропаткин, присутствующий тут же, и с интересом наблюдавший за развитием
сюжета.
Уж не знаю, почему, но после этой солидной фразы Вася совершенно
несолидно хихикнул.
- А вы, молодой человек, совершенно напрасно проявляете скепсис.
Свадьба, между прочим, укрепляет семейные узы. Это обряд, долженствующий
продемонстрировать брачующимся всю важность и последующую значимость...
э-э... и так далее. Это рубеж, перешагнув который, молодые перестают быть
молодыми и... э-э-э... соответственно, становятся зрелыми. К тому же, шутки
шутками, но могут быть и дети... Валентина! - гаркнул он, - как там насчет
детей?
- Все в порядке, папа, не волнуйся, - послышалось из кухни.
Я изобразил на лице какое-то подобие смущения, и для убедительности
покраснел. Куропаткин, впоследствии, утверждал, что я сделался красным, как
рак. Я, в свою очередь, утверждал, что сам Василий сделался розовым, как
поросенок. Замечу: я не утверждал, что он таковым и является. Я упирал на
чисто внешнее сходство.
- Короче, - продолжил Сюняев, - я бы предложил вам венчаться в церкви,
но не уверен, что это возможно.
- Великолепная мысль, - поддержал Куропаткин. - Совершенно непонятно,
что мешает воплотить ее в действительность.
- Тут есть тонкости, - важно сообщил Сюняев. - Венчание может
состояться только при том условии, что вступающие в брак имеют одинаковое
вероисповедание, а в отношении Глеба я не имею никаких сведений.
- Ага.., - произнес я озадаченно. - Но относительно своего
вероисповедания я тоже не имею никаких сведений. А какого вероисповедания
Валентина?
- Она православная, - невозмутимо ответствовал Сюняев. - Я лично ее
окрестил. То есть, не я, конечно, но я при сем присутствовал.
- Неужели вы, Валерий Алексеевич, верующий? - воскликнул Куропаткин.
- Это... м-м... не совсем корректный вопрос... Но когда же, в конце
концов, подадут ужин? Валентина, что там у тебя?.. Наши желудки переполнены
ожиданием!
- Пять минут ожидания ваши желудки переварят? - с очень натуральной
сварливой ноткой в голосе откликнулась Валентина.
- Но не больше!.. Надо изготовиться к трапезе, - заявил Сюняев,
церемонно поклонился, и направился в туалет.
Мы же с Василием отправились на кухню, с тем, чтобы оказать давление на
персонал и снять, при возможности, пробу. В конце концов, Валентине могло
прийти в голову отравить родного отца, от чего я ее и предостерег, потому
что она готовила нечто очень замысловатое, название которому еще не
придумало человечество.
Если Валентина и хотела кого-либо отравить, она просчиталась.
Валерий Алексеевич в первые пятнадцать минут сытости оказался
чрезвычайно благодушным. Он на все лады расхваливал кулинарные способности
дочери, намекая на то, что мне повезло в гораздо большей степени, нежели
можно было предположить вначале. От какого именно момента следует начать
отсчитывать упомянутое начало, он уточнить не изволил. Я, впрочем, и не
настаивал. Куропаткин, правда, втиснулся в разговор, и попытался настоять,
но ему очень быстро заговорили зубы. Валентина сияла всеми оттенками счастья
и была необычайно хороша! Никаких признаков буйного нрава, только нежность и
любовь во взоре, и будь я в этот момент папой, а точнее, любимым папочкой, я
бы таял, как масло на сковородке. Что, собственно, и делал Валерий
Алексеевич.
Кончилось тем, что Валентина подала к кофе маленькие бокальчики, и
разлила по ним коньячок. Сюняев только крякнул.
- Вот это сервис! Ладно, так и быть, - сказал он. - Выкладывай, что там
у тебя? Небось, опять нашкодила?
Валентина покраснела, порывисто обняла отца за плечи и что-то
прошептала ему на ухо.
- Погоди, погоди, а откуда ты знаешь? Еще и двух недель не прошло.
- Я ходила к врачу, и сделала тест.
Сказав это, Валентина очень натурально потупилась. Я не могу передать
выражение, возникшее на лице тестя. Это - невозможно. Представьте себе закат
после дождя. И солнечный луч, и облака у края горизонта... Нет, это
невозможно! Еще не придуманы эти поэтические образы, этот водопад сравнений
и метафор, эти сказочные суффиксы и фантастические корни. Да разве жалкие
восклицательные знаки и унылые многоточия способны связать воедино эти
красочные лексемы?! Нет!.. Тысячу раз нет!!!
Я все понял без слов.
- А-а! - возгласил Валерий Алексеевич. - Каково?! Вот это темпы!
- Тс-с! - сказала пунцовая Валентина и заговорщицки приложила палец к
губам.
- Так-то! - громогласно подвел черту Валерий Алексеевич. - Но смотри у
меня! Это будет внук, я вам говорю!!!
Хотя я уже все понял, но смысл понятого не сразу достиг
интеллектуальных центров. А вот мысливший с быстротой молнии Куропаткин
мгновенно ухватил суть:
- А-а-а! - взревел он. - Рысью в галоп! Шашки вон!
И, не медля ни секунды, разлил еще по бокальчику. Сюняев машинально
выпил, и они с Васей еще минуты три выливали друг на друга свои ощущения.
А я смотрел на Валентину. И впервые в ее глазах прочитал не свои, а ее
собственные мысли:
"Ну, что, дружок?.. Ты ведь втайне от себя надеялся, что как-нибудь
обойдется. Теперь-то понял, что все? Ты мой, дружочек, мой... И эту чашу ты
выпьешь до последней капли!"
Я взял свой сосуд, кивнул ей, дескать мол, а куда деваться? И выпил.
Кончилось тем, что мы выпили еще три раза подряд, и на какое-то время я
отключился полностью. Сказались трудности осмысления моего нового положения.
А когда пришел в себя, обнаружил, что Куропаткин и мой тесть сцепились в
яростной схватке:
-...А я тебе говорю, что команда "шашки вон!" подавалась только в
казачих войсках, - вдалбливал Васе Валерий Алексеевич.
- Па-ардон! - отбивался Василий. - А в регулярной кавалерии? А гусары?
А драгуны?!
- Ничего подобного! "Шашки наго-ло!"... То есть, тфу!, какие шашки!..
- Дамки, - подсказал Вася. - У гусаров - "дамки наго-ло!"
- Я тебе дам дамки! Шпаги! Палаши! Никаких шашек у гусар не было.
- Наверное, сабли? - попыталась вставить Валентина, и сделала круглые
глаза.
- А ты не встревай!..
- Кстати об алебардах, - заступился я. - Помнится, у казаков были пики.
И что, по-вашему, "пики вон!".
- Что? - Сюняев вытаращил глаза. - Какие пики? Ну, да, были пики!.. А
куда их там надо?.. Пики наперевес... Нет! Да причем тут пики!..
- Пики - к бою, шашки - вон, - тоном знатока утвердил Куропаткин. -
Рысью - ма-арш!
- Правильно! Это самое я и говорю.
- Тогда предлагаю выпить за славу русского оружия, - предложил я.
- Так ведь мы уже выпили! - запротестовал Валерий Алексеевич. - Сколько
можно за одно и то же.
- Тем более, что у меня в роду были шведы, - сказал Вася.
- Это которым грозили отсель? - уточнил Сюняев. - Что-то не похоже.
- А по материнской линии?
- Все равно не похоже.
- А белобрысость откуда?
- Ну, вы разошлись, - вмешалась Валентина. - Вы еще за победу
Александра Македонского выпейте!
- В Бактрии, - добавил я.
- Какого Македонского? Он кто? - произнес Сюняев озадаченно.
- Ну, у которого кровь течет в жилах Эндрю Джоновича.
- А? - Валерий Алексеевич обвел нас совершенно ошалелым взглядом. - Там
что, была победа? А где эта Бактрия?
- Где-нибудь в Индии? - неуверенно предположил Куропаткин.
- А по-моему, в Пакистане, - сказал я.
- Но-но! - буркнул Валерий Алексеевич. - В каком таком Пакистане? Что
еще за Пакистан такой выискался?!
- Да какая разница! Главное-то - не победа. Главное - участие, -
убежденно произнес Вася.
- Главное, Василий, - участие в победе, - я похлопал Куропаткина по
плечу. - И в поражении - тоже. И в любом горе главное - участие. Потому что
кто в еде не участвует, тот и не ест. Это классическая формулировка.
Вася мгновенно протрезвел и сделал выводы.
- Верно! - сказал он. - Зря мы не закусываем.
- А по-моему, она в Гималаях, - вдруг ни с того ни с сего брякнула
Валентина, и зажала рот ладошкой.
- Кто? - Сюняев помотал головой.
- Ну, Бактрия же!
Судя по всему, Валерий Алексеевич юмора не понял. Он повернулся всем
корпусом и уставился на дочь.
- Как в Гималаях? Он что же, Македонский, воевал в Гималаях?
- В предгорьях. А как же, по-вашему, он попал в Индию? - воскликнул
обнаглевший Куропаткин.
Судя по всему, коньяк его не взял. И теперь этот тип откровенно
потешался над моим тестем. Я решил, что Гималаи ему прощу, а вот за
предгорья он ответит!
Валерий Алексеевич оторопело уставился прямо перед собой.
- Что они все лезут в Гималаи? - возмутился он. - Сперва Александр
Македонский, а теперь и Гиря туда же...
- Так ведь там Крыша Мира, - сказал Вася.
- И что с того?
- Оттуда ближе к Богу, - пояснил я.
- Да? Ты так думаешь?.. Ф-фу!.. Нет, вот мошенники! Напоили старика, и
издеваются, - Валерий Алексеевич вытер вспотевший лоб. - Пожалуй мне пора.
Наталья Олеговна будут недовольны...
- А давайте сейчас же позвоним маме, и скажем, что ты у нас
задержался, - предложила Валентина.
- Но я еще отнюдь не задержался, - запротестовал Валерий Алексеевич. -
И потом - она наверняка будет против.
- Она наверняка будет "за", - уверил Куропаткин, вставая. - Это я беру
на себя. Какой код?
- Мой, - сказал Сюняев. - Только не смей хамить!
- Когда это я хамил женщинам? - возмутился Вася. - За кого вы меня
принимаете?!
- Было, Вася, было.., - лукаво заметила Валентина.
- Ну, - Куропаткин смешался. - Это был не характерный эпизод в моей
жизни.
- А что за эпизод? - поинтересовался я.
- Я пошутила. Иди, Вася, иди. Папу все равно нельзя отпускать в таком
виде.
- В каком таком виде? - Валерий Алексеевич возбудился. - И что значит
"отпускать"?!
Валентина проигнорировала этот вопрос, потому что у нее в запасе был
свой, который она и задала самым будничным голосом.
- А что, Петр Янович и в самом деле собрался в Гималаи?
- А откуда тебе это известно? Это ведь военная тайна! - изумился
Валерий Алексеевич.
- Сам сказал.
- Я сказал?.. Глеб?!
- Факт имел место, - подтвердил я.
- А зачем я это сказал?
- Трудно сказать... Вероятно, в пылу борьбы с Куропаткиным.
- Ты Глеб, проследи, чтобы я тут вам лишнего не болтал. А то этот
Куропаткин...
- Конечно, папа, - я изобразил на лице сыновнее послушание, потому что
Куропаткин уже стучал пятками по полу где-то поблизости.
- Х-ха! Уже "папа"... Это ведь надо! Стоило чуть-чуть расслабиться, и
уже "папа".
- А скоро вообще будешь "дед", - мстительно заметила Валентина.
Сюняев в ответ только обреченно махнул рукой. Похоже, он смирился с
новой ролью.
- Докладываю, - объявил вернувшийся с переговоров Куропаткин. - Все
нормально. Санкция получена, однако имеется указание ограничивать в
спиртном. У Валерия Алексеевича, как выяснилось, сердце пошаливает.
- Предлагаю обмыть санкцию, - мрачно сказал Сюняев. - Предельные дозы
упоминались?
- Нет, но...
- Разливай! Расширяет сосуды. Это с одной стороны. А с другой - все мы
там будем. Вон, Шатилов здоровый, как бык, а тоже начал сдавать...
- Ты был у дедушки? - удивилась Валентина.
- Два раза. Один раз маму сопровождал. А другой раз он Петра вызывал, а
тот меня прихватил. Надо бы и тебе... вам сходить.
- Мы с Глебом обязательно сходим, - заверила Валентина, даже не
посмотрев в мою сторону. - А что такое с ним случилось?
"Да-а, - подумал я философски, - Надо срочно принимать решение,
поскольку в этой семье решения принимаю я, а оно уже принято".
- Старость случилась, - буркнул Сюняев, разглядывая остатки коньяка в
своем бокальчике. - Он, оказывается, инсульт на ногах перенес. А теперь
правая рука начала отниматься. Он и заметил. Подписи-то ставить не может!
Отнялась бы левая, он бы и продолжал сидеть...
- А где он сейчас сидит?
- Сейчас уже на месте. А какое-то время сидел дома. В стационар
ложиться не пожелал, а насильно класть побоялись. Как же, большая шишка!
У меня возникло ощущение, что Сюняев уже не контролирует себя, и сейчас
понесет околесицу. Но он как-то по-особенному посмотрел на меня, и я понял,
что он вовсе не пьян. И он понял, что я это понял. После этого он поманил
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг