дребезжащие звуки лопаты, подвешенной на ветке дерева и возвещающей всеобщую
побудку... Первым, как и положено начальству, появится из своей палатки
Соловьев. Проходя мимо, он похлопает по брезентовой крыше: "Ты уже
проснулся? Пошли умываться!". Наверно, пора вставать. Незачем дожидаться
сигнала... Черт! Какая нелепость! Ведь он не в лагере. Он... Краев протянул
руку и на всякий случай дотронулся до просвечивающей стены. Нет, это не
палатка... Овладевшая им на некоторое время иллюзия рассеялась. Как они там
живут без него? Наверное, перевернули вверх дном все окрестности, а в
районной милиции появилось еще одно нераскрытое дело. Ведь наверняка
докопались, что он не дошел до станции, иначе бы его кто-нибудь да видел. А
сельские всегда замечают новых людей... Соловьеву, пожалуй, тоже досталось,
а в чем он виноват? Наверное, его долго ждали в тот вечер и пельмени
оставили. Так и не попробовал в последний раз. Хорошо бы сейчас очутиться
там, среди своих, поспорить о футболе, послушать треп Сазоныча, бывшего
моряка... Эх, вот сюда бы всю партию! Есть где заняться геологией! Надо бы
самому получше изучить окрестности, но далеко не уйдешь в одиночку. Нужно
снаряжение, нужны помощники...
Краеву стало душно. Он открыл дверь и увидел на светлеющем небе три
алые концентрические дуги... Что это? Гало? Но ведь солнце еще не взошло?
Впрочем, оно и не всходит с той стороны. Он вышел из хижины и повернулся к
восходу. Край неба алел таким нестерпимым светом, что Владимир зажмурился.
Нет, это еще не солнце, это такая необычная заря... Хм. Тогда эти дуги -
зоревая радуга! Краев пытался вспомнить, где он читал о таком явлении, пока
не осознал, что в земной атмосфере нет и не может быть таких условий,
которые порождали бы зоревую радугу, так как для этого нужна более плотная
атмосфера и подобные эффекты характерны для Венеры.
Этот вывод вызвал в нем прилив ярости.
- Чтоб вам пусто было! - заорал он, задрав голову вверх и потрясая
кулаками. - Идиоты! А если я не хочу!
Накаляясь, он бросал в небо все более изощренные проклятия, пока не
выбился из сил. В полной прострации он дотащился до постели и упал на сухую
траву, шепча:
- Гады, гады...
Солнце поднялось высоко, когда Краев снова вышел из хижины. Воды в реке
прибавилось, к тому же она сильно помутнела. Владимир разделся и долго
плескался, пока не появился легкий озноб. Растирая мокрую кожу руками, он
ощутил нарастающий приступ жгучего голода: сказывались плохой сон, ночное
купание под ливнем и истерика на рассвете.
- Дал я разрядочку нервам, - подумал он усмехнувшись. - Однако так
распускаться здесь нельзя. Все эта чертова радуга!
Он взял острогу и пошел вдоль берега, высматривая добычу и размышляя о
том, что надо на всякий случай создавать запасы съестного, а не следовать
наивной беспечности Тао. Пройдя километра два, Краев понял бесполезность
своего поиска: рыба, напуганная ненастьем, ушла на глубину, а мутная вода
сокращала и без того мизерные шансы на удачу. Он повернул обратно,
поглядывая изредка на реку и время от времени втягивая в себя воздух,
надеясь уловить запах дыма: по его расчетам, Тао должна была вернуться, а
она не появлялась с пустыми руками. И тут он вспомнил, что костер залит
ночным ливнем, и под пеплом вряд ли сохранились тлеющие угли... Краев
заспешил, не отрывая впрочем взгляда от водной поверхности, и потому не
заметил сразу странное мохнатое существо величиной с небольшую собаку,
которое выбежало на тропинку. Животное фыркнуло и злобно зашипело, взъерошив
длинную с вороненым отливом шерсть. От неожиданности Владимир остановился. В
тот же миг животное бросилось на него и тут же оказалось пронзенным
острогой. Краев сам не успел осознать опасность: инстинкт опередил мышление,
и рука, натренированная на рыбе, безошибочно поразила зверя. Рассмотрев
животное, он решил, что это, скорее всего, водосвинка, только очень крупная.
Взвалив ее на плечи, Краев поспешил к хижине.
Тао сидела на корточках у погасшего кострища и, высунув от старания
язык, скоблила шкуру убитой накануне кошки кремневым скребком. Поскоблив,
посыпала пеплом, растирала и снова бралась за скребок. Заслышав шаги, она
вскочила и обернулась. Мимолетная тревога растаяла на ее лице. Увидев добычу
Володи, Тао всплеснула руками и, забыв о своей работе, побежала навстречу.
Сняв с его плеч водосвинку, она запустила пальцы в длинный густой мех и,
перебирая его руками, радостно смеялась. Простодушное ликование ее умилило
Владимира. Он подумал, что женщина всегда остается женщиной, на какой бы
ступени развития она ни стояла. Однако голод не давал ему покоя, и, тронув
Тао за плечо, Краев знаками показал, что он не прочь поесть, и добавил
вслух:
- Обедать пора!
- Но-ош!
- А, прости, забыл.
Краев отвязал от пояса перочинный нож, который стал для него самой
большой ценностью, раскрыл его и протянул Тао.
- Возьми.
Собрав сухие ветки, мох и кору, Краев достал зажигалку, поднес ее к
подготовленной куче и циркнул. Фитиль слегка задымился и погас: полностью
выдохся бензин. С тем же успехом он чиркнул еще несколько раз... И тут,
впервые за все время пребывания здесь, Владимир испугался: можно прожить без
одежды, без книг, без сигарет, наконец, но как же без огня? Он перебирал
известные ему по истории способы добычи огня, отвергая их один за другим:
для любого из них нужна сноровка, нужен адский труд и терпение. Вот разве
огниво. Трут. Он обвел глазами поляну. Можно попробовать сухой мох для
начала. Кресало... Кусок стали? Смешно. Не портить же нож, получится тришкин
кафтан. Кремень найти - пару пустяков. На берегу полно всякой гальки.
Расколоть - и пожалуйста. Что же взять за кресало?
- Фу! - Краев облегченно вытер выступивший от напряжения пот. Ведь
можно пока использовать зажигалку. Кремень-то остался!
Он вынул баллончик, вытащил из него фитиль и вату, подумал и затолкал
вату обратно, на потом. Выбрал мох посуше, обложил им фитиль и вставил
вместо баллончика в зажигалку. После нескольких попыток ему удалось заронить
искру на фитиль, и, потихоньку раздувая ее, он заставил затлеть мох...
Когда костер разгорелся, Владимир повеселел: огонь в здешних условиях -
его главный союзник. Без огня немыслимы дальние путешествия, на которые он
рассчитывал, да и вообще. Они не могли бы жить отдельно от племени, а это
уже не жизнь, а прозябание... И все-таки, где взять кресало? Пока следует
экономить камень и искать что-то подходящее...
Тао притащила к костру тушу водосвинки и побежала за листьями. Она
хотела зажарить ее по своему обычаю целиком, но пока она рвала подходящие
листья, Краев срезал несколько прутьев и, нанизав на них куски мяса,
пристроил над костром. У него не хватило терпения, и первый шампур они съели
полусырым. Насытившись, он предоставил Тао дожаривать остальное мясо, а сам
отправился па берег. Без труда он нашел несколько кремневых галек и тут же
разбил их на более мелкие осколки. Собрав их, он понес запас кремней в
хижину, но тут что-то блеснуло среди прибрежной гальки. Отвернув небольшой
валун, Володя вытащил плоский рудный обломок... Обмыв его в реке, он
убедился, что это, скорее всего, обломок сульфидной жилы, почти нацело
состоящий из пирита. Краев пожалел, что с ним не было лупы, - рассмотреть
мелкие кристаллы и вкрапленность других минералов.
Профессиональная привычка разглядывать породы на свежих сколах
заставила его поднять крупный обломок кремня. Ударив несколько раз по краю
образца, он неожиданно высек сноп искр. Запахло серой. Он на мгновение
оторопел, а потом захохотал так, что на берег прибежала Тао.
- Тупица! Кретин! - ругнул он себя, смеясь. - Ведь этим пользовались
древние! Пиррос - огонь! Хо-хо! Дожился! Забыл элементарщину. Ну и ну, - он
раскрыл ладонь, показывая Тао обломок пирита. - Видишь? Это огненный камень,
огонь. Понимаешь?
Тао покачала головой. Он чиркнул по кремню, высекая искры.
- Те кеа! Огонь! Понимаешь?
Девушка взяла в руки золотистый обломок, понюхала. Запах ей не
понравился, и она поспешно вернула кусок пирита Краеву.
- Те кеа, - сказала она и показала на костер. - Те кеа.
- Ну вот, умница. Я тебя научу, как делать огонь из этой штуки, только
надо из чего-то сделать трут. Черт! Простой тряпки нет! Ничего, найдем.
- Ничего, - подтвердила Тао.
Жизнь постепенно налаживалась. Дичи было достаточно, поэтому у Краева
оставалось время на благоустройство. Плетеные стены хижины он обмазал
глиной, и ночной холод уже не беспокоил их. Соорудил плетеные топчаны, стол,
сиденья. Почти каждый день их навещали соплеменники Тао. Иногда они
приносили каменные скребки или наконечники для копья и получали взамен рыбу.
Однажды Тао с гордостью показала грубо слепленное гончарное изделие, не то
горшок, не то глубокую миску, которое она выменяла за две шкуры косуль.
Владимир уже немного научился местному наречию.
- Тао, это очень много - две шкуры? - спросил он из любопытства.
- Нет. Посуда стоит пять шкур. Но они мои друзья. Они называют меня Тао
Тхо, - она с гордостью ткнула пальцем в надетую шкуру дикой кошки. -
Женщина, убившая тигра. Я могу взять трех мужчин у племени, но я не хочу.
- У вас глава племени женщина. Но ведь мужчина сильнее женщины?
- Женщина больше умеет. Она охотится, рожает детей, хранит огонь,
готовит пищу...
- Понятно. А эту посуду тоже делает женщина?
- Посуду никто не делает. Посуду можно выменять у другого племени. Они
берут много шкур.
- А если я сделаю ее?
Огромные глаза Тао расширились от удивления.
- Ты можешь делать посуду? - Она покачала головой. - Обман - нехорошо.
Возьми слова обратно.
- Ладно, посмотрим.
Целую неделю Краев потратил на изготовление гончарного круга. Орудуя
ножом и каменным топором, он размышлял о том, как, в сущности, просто
сделать такой станок, имея набор обычных инструментов, но на этой
благодатной планете, где, по-видимому, и хищников крупнее метровой кошки
нет, где теплый климат и в изобилии пища, условия не принуждали стремиться к
совершенствованию орудий, и племена довольствовались тем, что оказывалось
под рукой, оставаясь на уровне каменного века. Неужели и ему, привыкшему к
комфорту современной цивилизации, придется всю жизнь обходиться орудиями и
предметами первобытного племени? Он уже вместо одежды носил шкуры, приемник
хранил в дальнем углу, завернув его от сырости в собственный костюм. Включал
редко, экономя батарейки... А что будет дальше? Начнет есть мясо сырым, как
некоторые соплеменники Тао? Нет, надо что-то предпринять. Должны же быть
здесь и медь и железо. Но что может один человек, даже если он знает, как их
выплавить? Нужно объединить усилия с этими людьми, заставить их поверить в
свои силы. Краев считал, что гончарные изделия очень помогут ему в этом, и
трудился, не считаясь со временем.
Наконец, гончарный круг был готов. Еще раньше, в поисках материала.
Краев обнаружил в соседнем ручье серую пластичную глину. Он перенес туда
станок и сделал первую пробу. Изделия получились не очень красивыми и к тому
же потрескались при сушке. Володя добавил песка, и дело пошло на лад. Всю
посуду он прятал в кустах, тем более, что глина нуждалась в медленной сушке,
и ей требовалась тень.
Тао сначала проявляла интерес к его работе, допытывалась, что он
собирается делать, но Владимир отшучивался, и Тао обиделась. Она целыми
днями пропадала на охоте и часто возвращалась в сопровождении двух молодых
мужчин с богатой добычей, кормила всех обедом, иногда дарила им шкуру, но
Краев, занятый и поглощенный своей работой, не замечал этих демонстраций. В
день, когда он собирался начать обжиг, она осталась дома и занялась выделкой
шкур.
- Тебе надоела охота? - спросил он, чтобы узнать ее планы на день.
- Мужчины говорят, Тао взяла плохого мужа.
- Это почему?
- Муж должен ходить рядом.
- Твои мужчины глупы, - рассердился Краев. - Вместо каменных рубил они
давно должны были сделать железные, такие, как этот нож, которым ты любишь
сдирать шкуры и резать мясо! Они должны строить хижины и садить ба као,
клубни которого даже ты находишь не каждый день!
- Длинные речи не самые умные!
- Хорошо. Ты можешь мне помочь?
Тао заплакала.
- Мужчины говорят, муж помогает жене. Жена нет.
- Вот оно в чем дело, - с иронией сказал Владимир. - Значит, я стал
нехорош. Иди к своим травяным подстилкам и скажи, что я завтра выменяю
десять жен на посуду.
- Ты сделал посуду? - Тао сразу перестала всхлипывать.
- Я сказал завтра. И если ты поможешь.
- Покажи.
Увидев высушенную посуду, Тао гневно подняла голову.
- Это не посуда! Это умеют делать все! Только не так красиво.
Она схватила горшок и побежала к реке. Глина намокла, и горшок
развалился.
- Вот твоя посуда. Обман!
Подняв с земли лук и колчан со стрелами, Тао гордо выпрямилась.
- Я ухожу. Завтра я возьму двух мужей.
Краеву стало не до психологических тонкостей, он чувствовал, что она,
при всем бесхитростном к нему отношении, может и в самом деле уйти, если ее
не остановить. Он уже пожалел, что делал все в секрете, а не рассказывал,
как обычно.
- Подожди, Тао. Посуда не готова. Она должна узнать огонь. Тогда она
станет крепкой и звонкой. Можешь не помогать мне, если не хочешь, но это не
обман.
- Хорошо. Тао подождет, - сказала она таким бесстрастным голосом, что
Владимиру стало не по себе.
Понимая, что обжиг для него теперь не только вопрос чести, но и вопрос
дальнейшего благополучия, Краев принялся за работу. Трое суток непрерывно
горел огромный костер. Владимир измучился без сна и отдыха, силы его были на
исходе, но зато, когда он вынул гончарные изделия из огня, чувство огромного
удовлетворения охватило его.
Вернувшись с охоты в сопровождении двух мужчин, Тао подошла к горке
обожженной посуды и долго с недоумением рассматривала ее. Потом постукала и
горшок отозвался мелодичным звоном. Мужчины тоже долго рассматривали и
постукивали изделия...
Владимир проспал почти сутки. Он не слышал ни шумного праздника,
устроенного племенем, ни громкого торга и перебранки, но, проснувшись, он
увидел, что вся хижина буквально завалена шкурами, а на самом верху
красовались лучшие из его изделий. Он понял все. Нахмурившись, Краев вышел
из хижины. Сияющая Тао восседала на куче шкур, торгуясь за последний кувшин.
Володя подошел и, взяв из ее рук кувшин, отдал старой женщине, которая
вместо назначенной цены - пяти шкур, предлагала все, что у нее было: три
шкуры. Та поспешно бросила к ногам Тао шкуры и, прижимая кувшин к груди,
бросилась бежать.
- Стой! - крикнул Краев.
Женщина остановилась, В глазах ее были разочарование и боль. Владимир
подобрал принесенные ею шкуры и сунул в руки женщины.
- Возьми. И скажи всем, что Тао хотела узнать цену всей посуды. Пусть
приходят и забирают свои шкуры. Тао они не нужны. Тао хороший охотник. У нее
много своих шкур.
Женщина поспешно исчезла в кустах. Тао сидела насупленная.
- Муж не должен вмешиваться в дела жены.
- Зачем тебе столько шкур?
- Тао - великий охотник. Столько шкур нет у целого племени. Теперь я
возьму пять мужей.
Владимир наотмашь ударил ее по лицу.
- Вон! Чтобы я тебя здесь больше не видел! Вон отсюда!
Он заскочил в хижину и в ярости начал выбрасывать охапками шкуры,
посуду, скребки. Тяжело дыша, он упал на оголенный топчан. Тихо скрипнула
дверь, и легкая рука легла на его плечо.
- Уйди!
- Тао ошиблась. Тао не будет брать пять мужей.
Владимир сел на топчан и увидел большие грустные глаза женщины. Гнев
медленно растворялся под ее взглядом.
- И на том спасибо, - буркнул он.
- Ты сказал, возьмешь много жен. Тао боялась. Посуды много. Любая
женщина возьмет такого мужа. Пата Ши сказала: подумает.
- Кто такая?
- Глава племени.
- Ах ты, старая карга, она еще подумает! А меня она спросила?
- Мужчин не спрашивают.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг