По субботам президент приказывал вытащить его из лаборатории и почти
силой заставлял отдохнуть и расслабиться.
Они сидели в патио президентского дворца, слушали скрытый в зарослях
жасмина небольшой оркестр, игравший обычно Глюка и Генделя. Звуки скрипок
перекликались с шелестом листвы. Из сада доносились резкие крики павлинов. В
ветвях деревьев и среди розовых кустов порхали пестрые колибри. Маленькие
попугайчики храбро садились на стол, и господин президент крошил им бисквит.
Президент угощал изобретателя французскими винами, зернистой икрой,
бразильским кофе. На кофе изобретатель набрасывался с жадностью, ибо в
последние годы правления старого президента настоящий кофе почти исчез, и
приходилось пробавляться эрзацем.
После кофе наступала очередь превосходных сигар. Они сидели,
откинувшись на спинки поскрипывающих плетеных кресел, и следили, как тает в
воздухе ароматный дымок, повторяющий причудливыми очертаниями замысловатые
переливы выводимой скрипками мелодии.
Мраморные белые колонны патио, нестерпимо яркие на фоне глубокой синевы
неба, наводили на мысль о мудрости древних Афин и располагали к размышлениям
на возвышенные темы.
Президент, не спеша, затягивался сигарой, так же неторопливо отпивал
маленькими глоточками кофе и развлекал изобретателя глубокими и остроумными
беседами, касающимися литературы, философии, политики. Он наизусть цитировал
Гая Салюстия Криспа, Мольтке, Спенсера и Сантаяну. Изобретатель узнавал
много нового для себя и с удивлением вынужден был констатировать, что в мире
существует множество интересных вещей, о которых он и не подозревал, и что
знания о внутреннем мире человека не исчерпываются биоэлектроникой и
нейронной церебротехникой.
Он также вынужден был признать, что такой отдых приносит ему громадную
пользу и дает мощный импульс в работе.
Да, это был блаженный период в жизни изобретателя. Его смущало лишь
большое количество охранников и то, что его не выпускали за пределы дворца.
Президент объяснил ему, что это делается ради его же, изобретателя,
блага и безопасности.
Ситуация в стране, объяснил президент, еще не вполне стабилизировалась,
и есть еще, к сожалению, небольшая вероятность возникновения всякого рода
нежелательных эксцессов...
Изобретатель внимательно присмотрелся к президенту и устыдился. Он
вспомнил, что в последнее время г-н президент выглядел усталым и
озабоченным, и круги под его глазами были очерчены более явственно, чем
обычно.
Изобретатель почувствовал себя неблагодарной скотиной. В конце концов,
разве не даны ему все условия для работы? И это в тяжелое для страны и нации
время! А у него никаких забот - сиди себе как у Христа за пазухой и
занимайся любимым делом...
Больше на эту тему разговоров он не заводил. Работа продвигалась более
или менее успешно. Господин президент интересовался ее ходом очень тактично
и ненавязчиво, чтобы не создать у изобретателя ощущения тягостной опеки.
Но, когда основная аппаратура была уже собрана и скомпонована и
наступило время доводки и отладки, теперь уже у изобретателя вид стал хмурый
и озабоченный.
- Что-то не ладится? - спросил президент во время очередного уикенда в
патио. - Вы выглядите усталым, друг мой? Как наши успехи?
- Понимаете, господин президент, интерфейс мы уже обкатали, он снимает
внутреннюю, ментальную голограмму и трансформирует ее во внешнее объемное
изображение... Тут все нормально.
- Так уже есть изображение? Я бы с удовольствием поглядел...
- О нет, господин президент, эту грязь я вам показывать не буду. Тут
дело чести. Затронута, можно сказать, моя профессиональная гордость.
- А в чем дело?
- В фильтрах, в блоке селекции. Ведь нужно, чтобы на внешнюю голограмму
подавалось то, что человек задумал изобразить, и ничего больше. Иначе, какое
же это искусство? А тут высвечивается все что угодно - любая случайная
картинка, любой шальной образ. Каша, одним словом. Или, в терминах теории
информации, шум.
Г-н президент посмотрел на изобретателя задумчиво.
- Ну что ж, друг мой, не опускайте рук. Трудитесь. Совершенствуйте...
блок селекции.
Разговор перешел на качество сигар и на литературу.
На следующий день отдохнувший и заряженный новыми идеями изобретатель
проследовал в свой лабораторный флигель. К его удивлению, у главного входа
стояли два охранника с автоматами.
- Не велено пускать, - рявкнул старший из них с капральскими
нашивками, - никого не велено!
- Но я же...
- Ничего не знаю! Приказано не пускать! Осади назад! Стрелять буду!
Растерянный изобретатель вернулся во дворец, где попытался выяснить, в
чем дело. Он обращался к чиновникам и офицерам, но никто ничего не знал, не
мог или не хотел сказать. Президент же был недоступен. Изобретатель снова
вернулся в сад, но у флигеля все так же стояли те же охранники, и он,
опасаясь подходить близко, некоторое время в нерешительности бродил вокруг,
ничего не понимая и ощущая, как внутри него медленно нарастает беспокойство,
переходящее в страх. В довершение всего, он обнаружил, что за ним на
некотором отдалении неотступно следуют две невыразительные личности в
неприметных, немаркого цвета костюмах.
Он решил вернуться во дворец и всеми правдами и неправдами добиться
встречи с президентом. Но нужды в этом не было - президент в сопровождении
адъютанта и еще двух неизвестных сам шел от дворца к флигелю.
Изобретатель бросился наперерез.
- Господин президент, что происходит? Меня не пускают в лабораторию...
Группа остановилась.
Дальнейшие события развивались в ускоренном темпе и воспринимались
изобретателем как бы сквозь пелену.
Пауза, во время которой президент с непонятным выражением оглядывается
на адъютанта, адъютант с испугом смотрит на изобретателя, а потом виновато
опускает глаза. Двое незнакомцев переглядываются с ироническим пониманием.
Наконец президент начинает говорить, но поначалу кажется, что он
внезапно утратил свое умение формулировать мысли четко и кристально ясно.
Г-н президент говорит несколько туманно и невнятно, и изобретатель ничего не
может понять, кроме несвязных отрывков:
- ...вы должны нас понять... вынужденная мера... интересы нации...
впрочем, вы сейчас сами увидите... идемте же!
И вот они, все пятеро, идут к флигелю, и часовые вытягиваются в струнку
и дают им дорогу, и они входят в холл, и там их встречают ассистенты и
лаборанты в белых халатах, с которыми вместе работал изобретатель, и они,
завидев президента, тоже вытягиваются в струнку, руки по швам, и звонко
щелкают каблуками.
Изобретатель с удивлением видит, что в центре холла стоит тяжелое
кресло, а в нем сидит привязанный человек с серым лицом в кровоподтеках, и с
неукротимой злобой, горящей в угольно-черных глазах. Ассистенты уже
готовятся надеть ему на голову шлем интерфейса, провода от которого идут в
соседнюю комнату.
- Молчит? - коротко спрашивает г-н президент, глядя на человека.
Ассистенты кивают головами, и президент так же коротко бросает:
- Ладно. Идемте.
И все они проходят в комнату, где изобретатель видит блок генератора
изображения, а около него - опять же ассистенты в белых халатах, и он видит,
что его детище работает уже вовсю и в кубометре рабочего объема дрожат и
мечутся отрывочные, хаотические образы и видения, беспорядочные и путаные -
характерная ментальная картина человека, который ни о чем специально не
думает. Но вот из динамика селектора доносится голос, и все понимают, что
вопрос обращен к связанному человеку в соседней комнате.
- ... назови сообщников, слышишь? Кто они?!
В ответ молчание, но зато в рабочем кубе генератора возникает и
проносится вереница образов - в основном мужчины, но есть и женщины, и лица
у них самые разные - от утонченно-аристократических до
дегенеративно-уголовных.
- Успели записать?! - озабоченно интересуется один из двоих в штатском
у ассистента, сидящего за пультом управления.
- Не беспокойтесь, господин полковник, все пишется, распечатаем в
лучшем виде!..
Из динамика слышится следующий вопрос:
- ... где явочные квартиры? Адреса?!
И снова молчание, и снова в кубе мелькают предательские картинки:
чьи-то виллы, дверь в стене скромного кирпичного дома и жестяной номер с
названием улицы над ней, вывески каких-то притонов, какие-то чердаки и
подвалы...
Г-н президент обращается к изобретателю:
- Великолепно, не правда ли? Я вам говорил, что мы вступаем в эпоху
прогресса и гуманизма?! Вот - пожалуйста... И никаких иголок под ногти,
никакого насилия... Просто, элегантно и в ногу со временем. Ваши заслуги,
господин изобретатель, перед нацией воистину неоценимы. Этот человек - наш
опасный враг... Я, конечно, признаю его право иметь свои убеждения и уважаю
его стойкость и мужество, но, сами понимаете, интересы нации... Он - человек
сильный и ничего нам не скажет, но, как видите, этого и не нужно.
Бессознательные ментальные образы не проконтролируешь, они сами выскакивают,
хочешь ты этого или нет...
Еще раз от всей души благодарю вас, друг мой, вы оказали нам неоценимую
помощь. Разумеется, вы сможете продолжать работу над доводкой аппарата, над
блоком селекции... Надеюсь в скором будущем увидеть образчики нового вида
искусства... Но этот экземпляр мы у вас конфискуем. Увы, ничего не
поделаешь, интересы государства в первую очередь... Но что с вами, друг мой?
Вы так бледны! Не выпить ли вам немного рома?..
1984/1999
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 13.02.2008 23:03
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг