поворачивается к окну и следит за Гроссом, пока его юркая фигурка не
исчезает за углом.
* * *
Они друзья. В этом не может быть никакого сомнения. Десять лет спаяли
их крепкими узами. Гросс делился с ним каждой новой идеей, которая
приходила ему в голову. Вот его папка. Тут заключена история изобретения -
наброски, вычисления, чертежи. Зная принцип, открытый Гроссом, по этим
листкам можно построить машину. Пожалуй, даже и самый принцип можно извлечь
из папки, хотя это довольно трудная задача, доступная только
высококвалифицированному специалисту.
Мюленберг свято охраняет тайну. Папка в его распоряжении. О ее
существовании и местонахождении знает еще только Ганс, электротехник. Но
это надежный малый. К тому же он может только догадываться о ее содержании.
Он опытный радиолюбитель, хороший монтер, прекрасный исполнитель, но чтобы
разобраться в машине Гросса, нужны не такие знания.
Мюленберг прячет папку в несгораемый ящик и выходит в соседнюю
комнату. Ганс припаивает последние проводнички к экранам. Пахнет горелой
канифолью.
Вот она, осуществленная мечта целой плеяды изобретателей и ученых!
Все-таки вид у этой "мечты" несколько неуклюжий, громоздкий. Шасси можно
было бы сократить, если бы вынести силовую часть вперед. Щит управления
тогда вышел бы назад, и мостик оказался бы ненужным.
...Стать на мостик, включить аккумуляторную группу на зажимы
ионизатора. Потом дать ток от динамо... Тогда по тонкому лучу,
ионизирующему воздух, пойдет ток, как по металлическому проводу. Его можно
принять на расстоянии. Вот в этом-то все дело. На каком расстоянии? Расчеты
говорят об одном километре. Это уже громадная победа. Но у Гросса есть
новая идея: расстояние может быть произвольно увеличено, если, конечно,
этот передатчик оправдает расчеты. Надо испытывать. Придется выехать за
город. Большие расходы! Одна перевозка машины будет стоить...
- Готово, господин Мюленберг. - Ганс вылезает сбоку из машины, победно
улыбаясь.
У Мюленберга сжимается сердце.
- Сейчас должен вернуться Гросс, - мрачно говорит он. Ганс тоже
мрачнеет.
- В чем же дело, господин Мюленберг? - спрашивает он настойчиво.
- Слушайте, Ганс. Садитесь. Я должен объяснить вам все. Я человек
наблюдательный и думаю, что не ошибусь, доверяя вам важную тайну. Мы с вами
честные люди, я полагаю, и в то же время мы сейчас готовы совершить
тягчайшее преступление. Наша машина закончена. Я не сомневаюсь, что
испытание полностью оправдает надежды доктора...
Он приближается к Гансу и, прищурив глаза, пристально смотрит на него.
- Вы знаете, что это за машина, Ганс? Тревожное недоумение отражается
на лице юноши.
- Как? Разве это не... аппарат для передачи электроэнергии на
расстояние без проводов?
- Это так, Ганс... Это так. Но представьте себе, что мы меняем нашу
задачу. Мы отказываемся от промышленного использования машины... Ведь если
по нашему "воздушному кабелю", по ионизированному лучу мы пошлем, например,
переменный ток такой частоты и мощности, которые смертельны для всякого
организма...
Глаза Ганса расширяются.
- Лучи смерти, - шепчет он.
- Лучи смерти, - подтверждает Мюленберг. - Те самые, которые до
последней минуты искал Маркони, которые тщетно ищут во всех военных
лабораториях мира.
Ганс вдруг хмурится.
- Значит, господин Гросс...
- Погодите, не торопитесь. Гросс... Хм!.. Это смешно, но Гросс "не
допускает мысли" о таком использовании его идеи. Он просто не думает об
этом. Чтобы понять, как это получается, нужно знать Гросса, его кристальную
честность и беспредельную политическую наивность. Наконец, он не виноват,
что его действительно гениальное открытие может найти и такое применение.
Вот... Теперь вы понимаете, Ганс, что получится, если изобретение Гросса
попадет к ним. Это развяжет им руки совершенно. Мы люди науки, люди
культуры. Мы не должны этого допустить!
Ганс в волнении ходит из угла в угол, каждый раз заглядывая в окно на
улицу. Он несколько иначе аргументировал бы свою позицию, но сейчас она
совпадает с позицией Мюленберга.
И вот наступает момент, когда перед лицом неожиданного, ошеломляющего
события решительно ломаются обычные формы взаимного поведения людей.
Растерянность исчезает с лица Ганса. Он вдруг под влиянием какой-то
новой мысли делается спокойным и очень суровым. За эти несколько минут Ганс
как бы становится намного старше, - может быть даже старше Мюленберга, - и
обретает новые права.
- Как же так, - жестко произносит он, - десять лет вы работали над
этим изобретением... и только сейчас поняли, что вы создали!..
Несколько минут назад, когда он был еще совсем молод, он не смел бы
так говорить с инженером.
Мюленберг долго молчит, прежде чем ответить. Весь внутренне сжавшись,
он подавляет в себе протест и... принимает упрек Ганса.
- Вы правы, Ганс, - говорит он, наконец, тяжело растягивая слова и как
бы отвечая самому себе. - Это нельзя оправдать... хотя и можно понять...
при желании. Люди делают историю, но и история делает людей. И изменяет их.
Правда, не всегда вовремя, как меня, например... И не всех, как, например,
Гросса. Вам легче понимать настоящее потому, что вы молоды, вы свободны от
прошлого... Когда мы начинали эту работу, никто не мог бы даже придумать
то, что происходит у нас сейчас. Германия тогда не знала Шикльгрубера
[Настоящая фамилия Гитлера]. Жизнь еще не была нормальной, но мы думали
тогда, что буря, вызванная войной, скоро уляжется и жизнь снова войдет в
колею. Не каждый из нас, - уже стариков, Ганс! - может и сейчас понять, что
ждать уже нечего... Я всегда знал, что таит в себе идея Гросса, но я ждал.
Ждал, что колесо истории успеет завершить этот свой страшный оборот, прежде
чем мы достигнем цели. И вот... Цель достигнута, а... поворота нет... и не
будет, долго еще не будет...
Мюленберг молчит и думает Ганс продолжает шагать по диагонали - от
крайнего окна к двери и обратно.
- Идет... - говорит он наконец.
Оба высовываются из окна Гросс летит зигзагами, обгоняя и задевая
прохожих; на лице его - торжество. Сворачивая с тротуара, чтобы перейти
улицу, он делает победный жест Мюленбергу. Через минуту он влетает в
лабораторию запыхавшись.
- Ну, друзья... можете поздравить с удачей!.. Фу, устал... Ваши
опасения оказались напрасными, Мюленберг... Никаких страхов! Управление
муниципального хозяйства чрезвычайно заинтересовалось нашей машиной... Если
испытание удастся, они берут на себя всю патентную процедуру, с тем, что за
ними будет сохранено преимущественное право эксплуатации. Знаете, какое
условие я им поставил? Организовать испытание на их средства. Сегодня же.
Они дают грузовую машину и подходящее место. А, Мюленберг? Ловко?..
- Погодите, погодите... С кем вы говорили?
- О, господин Вейнтрауб - симпатичнейший человек, инженер управления.
Он уполномочен вести переговоры. Они узнали об этом из заметки в
"Технической газете".
- Хорошо, но какие же все-таки условия? Как будет охранена тайна
конструкции ионизатора и приемника?
- Они согласны на любые условия, какие мы предложим. Вплоть до
организации производства и эксплуатации под контролем наших людей Вейнтрауб
намекал на какие-то астрономические суммы нашего вознаграждения,
справедливо указывая на мировое значение этого открытия. Все это подробно
будет обсуждено, как только они убедятся, что передатчик действует на
достаточном расстоянии. Один километр вообще их не удовлетворяет, но для
того, чтобы они взяли на себя расходы и хлопоты по патентованию и
дальнейшему совершенствованию машины, будет достаточно даже и этого.
- Значит, есть еще время... - Мюленберг облегченно вздыхает. - Я
понимаю так: до тех пор, пока не добьемся увеличения дальности действия, мы
можем никому наших секретов не раскрывать?
- Ну, конечно, Мюленберг! Все остается по-прежнему плюс средства! А вы
учитываете, что это значит при нашем теперешнем финансовом положении?
Ха-ха... Недурно, черт возьми... Ну, друзья мои, теперь давайте пировать. Я
голоден, как лев. Где юбилейные яства? Где фрау Лизет, где кофе?.. Ганс, я
бесконечно рад, что нам теперь нет необходимости расставаться с вами. А,
признаться, мы были накануне этого... Лизет! - крикнул он, распахивая дверь
и сталкиваясь на пороге с раскрасневшейся от возбуждения хозяйкой, которая
едва успела поднять голову от замочной скважины.
* * *
События стали развертываться ускоренным темпом.
В пять часов вечера два автомобиля отошли от дома, где помещалась
лаборатория доктора Гросса. На переднем грузовике покрытые брезентом лежали
части машины, расчлененной для удобства переноски, и приемные агрегаты.
Четверо рабочих и Ганс, все в коричневых комбинезонах, сопровождали ценный
груз.
За ним, в непосредственной близости, не торопясь, следовала легковая
машина Вейнтрауба. Он сидел рядом с шофером, позади - Гросс и Мюленберг.
Все трое оживленно беседовали. Господин Вейнтрауб был вежлив и
предупредителен, и опасения Мюленберга понемногу начали рассеиваться, хотя
он твердо решил быть осторожным и не терять бдительности ни на минуту.
Несколько раз Мюленберг пытался выяснить, куда именно они едут. Он
хорошо знал окрестности Мюнхена. Вейнтрауб же знал их совсем плохо, и по
его рассказам трудно было понять, где находится место для опытов,
намеченное управлением.
Выбравшись за черту города, машины пошли по Вольфратсгаузенскому шоссе
на юго-запад. Был жаркий день. Справа тянулись бесконечной лентой цветущие
плодовые сады, слева, извиваясь, то и дело появлялся шумный, изумрудный
Изар.
Уже около семи часов вечера машины круто свернули направо, на другое
шоссе, и вскоре остановились у ворот какого-то бесконечного дощатого
забора. Мюленберг сразу заметил вооруженную охрану у ворот, и сердце его
замерло.
- Что это такое? - спросил он.
- Артиллерийский полигон, - ответил Вейнтрауб, - он теперь не
действует; кажется, его реконструируют. Поэтому военное ведомство любезно
разрешило нам воспользоваться им для технических испытаний.
Он прошел в контору, предъявил какие-то документы, после чего ворота
были открыты, и машина и люди проследовали за ограду.
Перед ними расстилалась огромная долина, постепенно повышающаяся к
горизонту и там переходящая в длинную гряду холмов. Ровная поверхность
долины, вся расчерченная тонкими линиями канав, была видна на десятки
километров. Трудно было представить более удобное место как для
артиллерийских упражнений, так и для испытания аппарата Гросса.
Справа расположилась небольшая группа строений: казармы, склады боевых
припасов, орудийный арсенал, гараж. Несколько небольших строений были
рассыпаны в разных местах полигона. Там и сям копошились люди, неожиданно
появлявшиеся и исчезавшие под землей; они устанавливали мишени, знаки,
продолжали чертить по долине сложную геометрию полигона. Грузовики увозили
нарытую ими землю.
Начальник полигона, очевидно, предупрежденный по телефону из проходной
конторы, вышел навстречу и почтительно приветствовал Вейнтрауба и его
спутников. Он с чрезвычайной любезностью предложил гостям самостоятельно
выбрать любое место и любое направление для испытания машины. Если
понадобится, он даст и людей.
Польщенный таким вниманием, Гросс ходил с видом гордого петушка, и
даже движения его стали менее суетливыми. То и дело он саркастически
поглядывал на своего мрачного друга.
- Ну что, дорогой Агасфер? - съязвил он, улучив момент, когда вблизи
них не было никого.
"Quidquid id est timeo danaos et dona ferentes" ["Что бы ни было,
боюсь данайцев, даже приносящих дары". (Вергилий, "Энеида")], -
проскандировал Мюленберг в ответ.
Солнце уже почти касалось горизонта, когда аппарат Гросса был собран и
установлен на земле. Гане с рабочими отвезли два приемных агрегата в поле.
Каждый из них, кроме токоприемников, состоял из группы электроламп,
размещенных на вертикальной рейке, и электрической сирены. Пользуясь
указаниями одного из работников полигона, Ганс наметил на расстоянии одного
и полутора километров от аппарата две точки, в которых он и установил
агрегаты.
Затем все собрались около машины. По распоряжению начальника, колокол
на главном здании возвестил о прекращении всяких работ в поле.
Взглянув на темнеющую долину, Мюленберг с удивлением заметил, что вся
она вдруг ожила. Словно муравьи, выползли из-под земли черные точки людей,
сначала вразброд, потом, соединившись в отдельные пятна, потекли по
полигону к зданиям.
Мюленберг вскинул к глазам бинокль. Шли отряды людей, вооруженных
лопатами, кирками, ломами. Чем ближе они подходили, тем яснее видел он
грязные изможденные фигуры, сгибавшиеся под тяжестью своих орудий. На
многих клочьями висели лохмотья. Отряды двигались под охраной вооруженных
сытых наци... Мюленберг понял: это были те люди, которые исчезали из жизни
внезапно и нелепо и о которых даже близкие старались больше думать, чем
говорить вслух...
Арестанты проходили мимо дальнего агрегата, поставленного Гансом, и
исчезали за группой зданий.
Прошло не менее часа, прежде чем полигон опустел. Стало темно.
Гросс и Мюленберг кончали налаживать машину. Оба волновались. Наступал
решительный момент испытания. Оставалось запустить мотор генератора,
включить аккумуляторы - и бросить энергию вперед, в темное пространство.
Направление луча было заранее определено по видоискателю. Вот его
шкала. Если слегка ослабить прижимающий ее винтик и хотя бы на один
миллиметр сдвинуть шкалу, луч ионизатора пройдет мимо цели. Тогда будет
провал; господин Вейнтрауб, возможно, охладеет к этому гениальному
открытию, вероятно, станет менее предупредительным. Но Гросс... это будет
трагедия для Гросса. Он так уверен в победе!
Нет. Мюленберг никогда не решится обмануть друга! Пусть все идет своим
порядком... пока. А вдруг ток не дойдет или даже вовсе не пойдет? Мало ли
что может оказаться непредусмотренным!
- Ну что ж, начнем?
В голосе Гросса Мюленберг почувствовал волнение. В решительный момент
уверенность как будто оставила его.
- Все готово... Давайте начинать, - твердо сказал Мюленберг.
Гросс вскинул голову и быстро поднялся на мостик. Небольшой,
наклоненный пульт - перед ним. Остается повернуть несколько рычажков,
подождать несколько секунд - и все будет ясно. Будет решен вопрос всей
жизни... Нет... невозможно!.. Слишком просто решается такой вопрос. Кроме
Мюленберга, никто не чувствует, как значительны эти последние движения руки
над пультом... Пусть знают... Гросс выпрямился, сделал властный жест.
- Отойдите все сюда, вправо... вот так. Итак, господа, мы приступаем к
испытанию впервые сконструированного нами передатчика электрической энергии
на расстояние без проводов...
Мюленберг почувствовал себя неловко от этого торжественного
вступления. Гросс напомнил ему циркового престидижитатора.
- Господа, все вы, конечно, помните эффект, произведенный знаменитым
Маркони, который, как принято говорить, "зажег огни чикагской выставки",
находясь на своей яхте "Электра" в Средиземном море, почти на другой
стороне земного шара. Нельзя отрицать технического значения этого факта в
то время. Но вам, разумеется, известно, что передатчик Маркони сыграл
только роль сигнала, заставившего энергию местной чикагской электростанции
хлынуть в осветительную сеть выставки. Энергии, отправленной Маркони, не
хватило бы даже для того, чтобы сколько-нибудь нагреть нить карманной
лампочки...
Мюленберг, прислонившись к автомобилю, стоявшему рядом, следил за
выражением лица Вейнтрауба. Он старался подметить признаки досады на
очевидно неинтересные, ненужные ему разглагольствования Гросса... Нет,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг