сотники, с докладами о вынужденном отступлении, о недоумении по поводу
пропадающих без вести красных бойцов, и о немедленном подкреплении свежими
силами. Всем до невтерпежки требовалось получить указания про тактику
боевых действий, предусмотрительно разработанной в штабе Чапая. Никто и на
секунду не сомневался, что временное заманивание противника вглубь своей
обороны, является ничем иным как хитрым маневром, после чего последуют
знаменитые чапаевские атаки. Личный состав с нетерпением поджидал, когда
наконец в распустившейся бурке и с шашкой наголо сам Василий Иванович
поведет за собой не раз и не два блиставшие лихостью эскадроны. Нарочные
без передышки прибывали в Разлив, молча группировались возле центрального
пенька, с мрачными натянутыми лицами терпеливо дожидались победоносных
распоряжений комдива.
Как только в Разливе стало известно о вероломной агрессии капелевцев,
легендарный комдив, не сказав никому ни слова, заперся у себя в шалаше,
никого не желал принимать, и было слышно порой как тоскливо, словно
одинокий потерянный волк, подвывал "Сулико". Но стоял на часах у запертых
дверей шалаша ординарец с ручным пулеметом в руках, и даже слушать никого
не хотел о беспокойстве Чапая. Кашкет, между тем, проковырял в задней
соломенной стенке укромную дырку и методически просовывал в нее пузырьки с
первачом в обмен на порожную тару.
Примерно дней через пять беспробудного возлияния, в Разлив на парадной
тачанке заявился с бухгалтерскими счетами под кожаной курткой Дмитрий
Андреевич Фурманов. Комиссар бодренько соскочил с рессорного агрегата,
подошел к центральному пеньку и поприветствовал не на шутку взгрустнувших
красноармейцев. Как и положено боевому политруку, он поинтересовался
настроением товарищей, озаботился присутствием воинственного духа и выложил
на стол для раскура непочатую пачку махорки. И вот ведь пустяшное дело,
обыкновенный табак, но глаза на лицах людей тотчас наполнились радостью
жизни, как будто и не было недавних печалей, досадных тревог. Комиссар
улучшив момент, сделал вид, что имеет небольшую нужду, мелкой трусцой
забежал за шалаш, и в пробуравленную дырку заговорчески протараторил:
- Васька, хватит валять дурака, отпирайся, необходимо в срочном
порядке провести закрытое партийное совещание.
Василий Иванович немного помедлил, тяжело соображая, что лучше -
послать комиссара куда следует или впустить в шалаш для беседы. Он для
верности хлебанул пару глотков матерого первача и сипло прохрипел: "Крепка
советская власть". Потом резко выдохнул и скомандовал: "Заходи".
Вид у комдива, прямо скажем, был несвежий. Все, начиная с запутавшихся
в усах клочков сена и до расстегнутой ширинки, из которой торчали подвязки
кальсон, свидетельствовало о нелегких испытаниях, выпавших на долю Чапая в
эти ненастные дни. Он молча впустил комиссара в шалаш, выглянул на свет
божий, заметил толпящихся у центрального пенька красноармейцев и сделал
Петьке дополнительное распоряжение, касающееся надежной работы ручного
пулемета.
- Тебе что, впадлу выйти к бойцам и проникновенно сказать им "братья и
сестры!", - с первых же слов начал наседать на командира забравшийся в
шалаш комиссар. - Сколько можно строить из себя осерчавшую невесту перед
сорок пятой брачной ночью.
- Ну скажу я "братья и сестры", - пробормотал застегивающий ширинку
комдив, - а дальше то что? По глазам их читаю, достаточно одного неверного
шага, чтобы в Разливе поднялся мятеж. Здесь такой может завертеться танец с
оглоблями, что никакой папахой, никаким "Капиталом" не прикроешься.
- Ты только произнеси "братья и сестры", а что дальше, не имеет
никакого значения, - с уверенностью отличника, сдающего самый легкий
экзамен, выдал несгибаемый комиссар. - Потом можешь плести любую ахинею,
какая только на ум придет. Вот соседка моя купила давеча козу и назвала ее
Зорькой. Казалось бы, плевое дело, но скотинке это славное прозвище
настолько понравилось, что она и секунды не раздумывая начала в три раза
больше отдавать молока. Мотай на ус, вот тебе ленинский образец толковой
партийной работы с широкими народными массами. И вообще не скупись, подлей
еще керосина, что дивизия в опасности, что враг вероломно напал в тот самый
момент, когда до коммунизма уже оставалось практически не больше недели.
Люди сразу духом воспрянут, наперегонки попрутся даже в рукопашный бой.
- Предположим, толкну с горы я эту телегу, - обреченно махнул рукой
командир. - Да ведь уже почти тысяча сабель без малейшего сопротивления
отправилась в руки капелевцев, похоже, что многие только и ждали, как бы
рвануть за линию фронта. Попробуйте объяснить это личному составу, где найти
оправдание? Предупреждал бывший регент Петропавловской церкви, что не
следует перебарщивать с продразверсткой, нехорошо увлекаться сверх меры
назначением лютых врагов, поиском кулаков и предателей трудового народа. Как
бы не подрыскали в разные стороны все остальные бойцы, в одиночку останемся
защищать родную дивизию.
Василий Иванович, не глядя, нащупал на топчане пузырь самогона и
прилип к нему с жадностью грудного младенца. Опустошив его до половины, он
сделал глубокое философское заключение: "Чем больше живу, тем яснее понимаю
древних мыслителей, кажется, греков. Надо же так точно подметить, что
только в вине и сокрыта настоящая истина".
- Вы бы закончили с деморализацией, Василий Иванович, и обратили
внимание на эти волшебные счеты, - раздраженно заявил комиссар, доставая
из-за пазухи бухгалтерский шансовый инструмент. - Вот смотрите сюда,
отбрасываем на верхних костях из десяти тысяч личного состава одну тысячу
перерожденцев и подкулачников, остается девять тысяч лучших в дивизии
сабель.
Фурманов, как заправский счетовод, цеплял ногтем указательного пальца
стайку выцеленных костей и метал их по скользящей спице, всем своим видом
показывая, что последнее слово остается за этим сухим щелчком.
- Продолжаем расчет, - азартно объяснял комиссар. - Отбрасываем из
оставшихся бойцов две с половиной тысячи случайных костей на нейтрализацию
вражеских арсеналов. Шикарный получается результат, настоящая виктория. Вы
с шестью с половиной тысячью верных делу революции бойцов, наголову
разбиваете обезоруженных капелевцев, просто сметаете с поля боя одним
кавалерийским наскоком, такое и Наполеону в лучшие годы не снилось. Еще
учтите, вовсе неплохо, когда некоторые красноармейцы в плен подались. Нам
сейчас кормить лишних дармоедов все равно нечем, а после войны потребуются
рабочие руки, вот мы всех их и приспособим на знаменитых комсомольских
стройках и лесоповалах.
- Не очень то я доверяю Вашим занюханным счетам, - засомневался комдив,
икнул пару раз и потянулся за пузырем самогона.
Однако тормознулся на полпути к намеченной цели и, присев на топчан,
поделился с комиссаром посетившим его откровением.
- Может быть нам, для поднятия воинского духа в дивизии, обратиться к
попам, к дорогому православному духовенству. Со священников, если с умом их
использовать, можно много чего поиметь. Как учил незабвенный Владимир Ильич,
с поганой овцы, хоть шерсти вонючей клочок. Подключите кореша вашего,
красавца Наума, и других хранителей церковного опиума, пускай приступают к
активному богослужению, народ это будет приветствовать. Если моим красным
соколикам зарядить грамм по двести, да выстроить под хоругвями с призывом
"За святую православную Русь!", они любому супостату до задницы заломят
рога.
- Неплохая идея, должен признать, вино и впрямь открывает Вам истины, -
согласился Дмитрий Андреевич. - Давно подозревал, что теорию относительности
знаменитый Эйнштейн накатал с хорошего перепоя, ее по трезвому понять до сих
пор никто не решается. Только со священникам у нас в дивизии в последнее
время как-то негусто, если не сказать, что нет их совсем. Перевелись
почему-то.
- То есть, как это нет, куда они все, подлецы, подевались? - абсолютно
искренне поинтересовался комдив.
- Видите ли, Василий Иванович, принимая всем сердцем в расчет, что
священники любят Бога значительно больше, нежели советскую власть, мы вошли
в положение духовенства и ускорили им встречу с драгоценным Создателем. Но,
говоря откровенно, я всегда был открытым противником церкви. Вы как-нибудь
почитайте Евангелие, будете немало удивлены, оказывается фактически все свои
заповеди попы бессовестно содрали с нашего устава коммунистической партии.
Например, партия учит не красть и попы, будто попугаи, следом за нами
призывают не красть. А куда деваться нашим красноармейцам? Они, понятное
дело, не могут вкурить кого слушаться, теряют ориентацию и невольно начинают
слегка подворовывать. Но идея Ваша безусловно толковая, обсудим ее на
ближайшем партийном собрании.
Оглядевшись по сторонам и приблизившись вплотную, почти что к самому
уху Чапая, Фурманов еле слышно добавил:
- Между прочим, есть секретное постановление партии временно
перебросить Вас за Урал. Враг надвигается стремительно, неровен час,
захватит Разлив, а мы не имеем права рисковать жизнью легендарного
командира. Построим в березовой роще новый шалаш и отправляйтесь спокойно
работать над боевыми воспоминаниями. Кому как не Вам из первых рук передать
для потомков героическую память о наших победах. Война, Василий Иванович,
обязательно закончится и в героях окажется тот, кто первым успеет
настрочить мемуары. Могу по дружбе предложить название для будущей великой
книги - "Шалая земля", например. Я просто пятками чую Вашу харизму большого
писателя.
Неожиданная перспектива стяжать лавры большого писателя, без сомнения
комдиву пришлась по душе, однако военное начало, как и во все времена,
возобладало в нем и он ответил решительно:
- Неужели, Дмитрий Андреевич, Вы до сих пор не в состоянии уяснить,
что мое присутствие в Разливе воодушевляет бойцов, вселяет в них веру в
нашу победу. Одна моя знаменитая сабля, даже без бурки, стоит целого
ударного эскадрона. Если я мотану за Урал, с дивизией случиться беда,
половина личного состава слиняет с фронтов в ту же минуту, а то и вовсе
развернет против шерсти штыки.
- Все мы прекрасно понимаем, Василий Иванович, все
предусмотрели и разработали сверхсекретный военный план.
Фурманов для безопасности даже выглянул из шалаша, дабы убедиться, что
их никто не подслушивает и, переходя на заговорческий шепот, поведал:
- Перебросим Вас за Урал ночью, особенно тайно, а в Разливе посадим
стопроцентного двойника. Загримируем Кашкета, воткнем ему в зубы трубку,
приклеим усы, научим петь "Сулико" и ни один враг народа с микроскопом не
подкопается. Он будет принимать ходоков, выслушивать нарочных, а вечером
появляться в армейском клубе, слушать симфонии. Таким образом, весь личный
состав продолжит оставаться в полном спокойствии и Вы, как всегда, при
делах, в случае победы никто не посмеет упрекать Чапаева в трусости.
Давненько уже Дмитрий Андреевич не испытывал настоящего восторга от
собственной дальновидности, подобного тому, которым наслаждался в эту
триумфальную минуту. Вот когда в полный рост удалось продемонстрировать
комдиву всю свою интеллектуальную мощь, полное торжество партийного слова.
На радостях он даже подхватил с топчана пол пузыря зверячьего самогона и
залпом осушил его до самого дна. Глаза комиссара чуть-чуть повысовывались
из орбит, но он мужественно справился с перебитым дыханием и возвернул их
на законное место.
- Как Вам мой план? Честно признайтесь, не ожидали от своего
комиссара? - бесконечно любуясь собой, поинтересовался повеселевший герой.
- Что тут скажешь, план ничего, - почесав затылок, согласился Чапай, -
только рано пока что перебираться мне за Урал. Вы напрасно считаете, что
командир сидел все эти дни в шалаше и бездействовал. Я ведь тоже свой план
победоносных маневров для ведения войны разрабатывал. По моему разумению,
перво- наперво следует разобраться, чем так заманивают наших бойцов
оборзевшие капелевцы, каким это медом завлекают они. Вот для этого я и
решил сегодня же вечером отправить своего ординарца в разведку. Пускай под
видом пленного красноармейца попадет в расположение к неприятелю и на месте
событий выяснит все. Петьку не проведешь, он разнюхает обстановку и выведет
капелевцев на чистую воду.
- Дело рисковое затеваете, Василий Иванович. Ведь и Петька может
дрыснуть к врагу, а особенно, если девок ядреных подсунут. Не устоит же
подлец, враз забудет про революцию.
- Вы это бросьте, Дмитрий Андреевич, - застегивая ворот рубахи,
обиженным тоном предостерег Чапай. - Мы с ординарцем не одну макитру соли
на фронте слопали, доверяю ему как себе самому. Больше скажу, помяните мое
слово, еще какого-нибудь вражеского генералишку к нам в плен языком
приведет. В любом случае, вести активные боевые действия до тех пор, пока
не разберусь в чем причина, почему красноармейцы бегут из дивизии, я не
стану. С такими бойцами не подступиться к врагу. Крикните в шалаш
ординарца, прямо сейчас и поставим ему боевую задачу.
Петька, как только забрался в шалаш, начал шарить снайперским глазом,
в поисках закупоренного пузыря. Но как только обнаружил под топчаном пустую
тару, заметно поник и безучастно спросил командира:
- Зачем вызывали, Василий Иванович?
- Пузырь твой никуда от тебя не уйдет, - немедленно закрыл неуместную
тему Чапай. - Мы с комиссаром дело решили доверить тебе очень серьезное.
Надо нам, наконец, разобраться, почему бойцы валом бегут в плен к
неприятелю, чем это капелевцы так привадили их. Вот для этого посылаем тебя
с секретным поручением в разведку. Отправляйся сейчас же на передовую,
притворись понарошку контуженным и сдавайся на милость врагу. Поживи там
несколько дней, выведай все и возвращайся через неделю в Разлив.
- Так я, Василий Иванович, пока Вы здесь отдыхали, уже пару раз
смотался к неприятелю в плен и генерала ихнего на всякий случай с собой
приволок, лежит за шалашом, расслабляется. Кашкет ему уже пару кружек воды
подогнал в обмен на швейцарские часики.
- И чего ж ты молчишь, каналья, немедленно языка на допрос, запорю и
тебя, и подлеца генерала, - взревел враз протрезвевший комдив, так что
бойцы за центральным пеньком попадали в перепуге с насиженных мест. - Где
моя шашка, где револьвер? Сейчас же все в строй, я вам покажу, как обязана
воевать чапаевская дивизия.
- Да погодите Вы, Василий Иванович, - начал урезонивать комдива
хладнокровный комиссар. - Пускай ординарец толком все расскажет, как
обращаются с нашими пленными капелевцы, действительно ли там так приятно,
что домой возвращаться не хочется? Расскажите Петр Парамонович все по
порядку, чем Вам запомнилась встреча с противником.
- Честно скажу, - с готовностью отозвался Петька, - неплохо было бы
знать их язык. Потому что они сразу же начали называть меня "руссиш швайн",
а я до сих пор не могу разобраться - хорошо это или плохо. Потом принесли
большой деревянный циркуль, принялись замерять форму черепа, и тут мне
малость не повезло, циркуль забраковал мою маковку. Правда, подфартило, что
у них печка потухла, а то не видать бы мне своего командира. Там они очень
строго дрова экономят, топят, что под руку попадается. Если с формой черепа
чуток подгулял, в два счета на растопку отправишься. А так ничего, природа
у них больно красивая, почти как в нашем Разливе, и озера, и деревья
кругом. Вот только любоваться приходится всем этим через колючую проволоку.
Вы не верьте, что слишком много наших красноармейцев в плену собралось.
Понимаете, сыро у них на дворе, топить постоянно приходиться.
В жуткой, бессильной злобе исказилось лицо командира. Никогда, даже в
самой жестокой сечи оно не приобретало такой бледный бескровный окрас.
Петька по опыту знал, что в этих приступах безумного гнева Чапай был
действительно страшен и мог в одиночку подавить неприятельский эскадрон.
- Коня мне, - еле звучно потребовал Василий Иванович. - Ординарцу
обеспечить общее войсковое построение и ждать, я только на минуту окунусь в
свежей водице.
Комдив, не глядя по сторонам, раненым вепрем вывалился из шалаша и
потянулся к древнему озеру. На берегу он разделся донага, грохнулся на
колени и в раздирающей душу молитве, обратился к Всевышнему: "Господи!
Помоги ты мне избавить нашу землю от этой неслыханной нечисти". Потом
поднялся с колен, перекрестился, и в хищном, дерзком прыжке послал свое
тело в студеное озеро, из которого пили воду еще динозавры. Только парящий
высоко в небесах соколок, внимательно наблюдал за россыпью шуганутых
ныряльщиком жаб. И озеро накрыло сосредоточенное молчание, нарушаемое
только тяжелым сопением комдива.
И СВОЙ ПОРТРЕТ ДАРЮ НА ПАМЯТЬ
Глава первая
Хорошо, когда в ночные улицы ворвется одуревший ветер. Лёгкий,
стремительный, единым потоком несется вдоль мостовой. Молоденькие деревца,
скорчившись под упрямым напором, из последних мочей соперничают с ним.
Стройные тополя, уверенные в своей силе, лениво перебирают мускулами, сетуя
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг