А про себя, между тем, не без ехидства подумал, - "Глядишь, не
сегодня, так завтра в дурку легендарный комдив наш устроится, вот смеху-то
будет".
- Не помрешь своей смертью, Кашкет, без всякой обиды тебе говорю, -
заключил Василий Иванович.
Он достал из кармана бисером шитый кисет и не торопясь завернл козью
ногу. Несколько добрых затяжек привели в равновесие командирский взрывной
характер и Чапай, на манер денщика, подманил постукиванием ладони о коленку
резвящуюся на воле дворняжку. Однако размышления о пользе страха для
общества не отпускали его.
"Интересно, - неспешно соображал про себя Чапай, - вот эта бездомная
собачонка приблудилась в Разливе с надеждой на милость от стряпни денщика
или, скорее, из страха перед дикой природой? Похоже, что прав шалопутный
денщик, именно страх оказаться растерзанной какой-нибудь голодной зверюгой
прибил сюда беззащитную псину".
Своим чередом с озера стали доноситься пока что отдельные пробные
жабьи приветствия, верные признаки вечерней зари. Очень скоро это робкое,
самое первое кваканье начнет обрастать более громкими, осмелевшими
голосами.
Пока, наконец, не сольется в единый, всепокрывающий жабий переквак, в
котором невозможно выделить чей-то отдельный голос. Но это будет несколько
позже, когда солнце неминуемо скроется за горизонт. А пока, Василий
Иванович принял решение немного расслабиться, прогуляться с собачкой по
берегу озера. Понаблюдать в одиночестве за всякой шкодливой малявой,
снующей в рыже-зеленых водорослях у самой кромки прозрачной воды.
Подсмотреть наудачу за камышовой стеной хлесткий удар щучьего боя, и
следом, рассыпающееся веерным разметом, бегство обреченной рыбьей мелюзги.
Что как раз является прямым свидетельством неотвратимости денщиковой
правды, про необходимый для порядка в природе недремлющий страх. Сделав
командирские, преимущественно формальные распоряжения по разведению костра
и по особым, сопровождающим варку царского супа, хитростям, Чапай в
компании с вертлявой собачонкой, при полном обмундировании отправился к
озеру.
Есть в ряду всевозможных человеческих слабостей и совершенно
особенная, которая, быть может, с адамовых дней запечатлелась в нашей
генетической памяти, как неизбывный источник тихого счастья, воистину
невечерней радости. Нет сердца, которое бы не заволновалось в нежнейшем
восторге от запаха первого дымка, от вида трепетного язычка занимающегося
пламени. Кашкет, точно как в детстве, с переполняющим душу волнением,
принялся за разведение лесного костра. Как и полагается, он сложил
шалашиком мелкую щепу, сверху добавил сушеного хвороста и с первой же
спички запалил, пока что робко наметившийся, очажок. Потом будет большой
ненасытный костер, пожирающий почти без остатка все новые порции дров, но
именно это, первое трепетание пламени, способно вызывать в человеке
архаическое, несравненное наслаждение. Невзирая на тихую радость, одна
неотступная мысль тревожила душу, не давала Кашкету покоя, связанная с
ожиданием сумасбродного визита Николая Второго. "Или наш Наполеон
окончательно умом трепыхнулся, - рассуждал про себя озадаченный полу
кочегар, полу повар, - или на дивизию надвигается не шутейная бесовщина, а
значит, пора потихонечку сматывать удочки".
Костер, управляемый дирижерской волей денщика, приходил в движение,
как большой симфонический оркестр. В одну стихийную ткань сливались треск и
шипение дров, под сопровождение набирающих задорный темп огонь и пламень.
Немало требуется пережечь заготовленного впрок валежника, чтобы набрать
пылающего жара и приняться за варку костровой ухи. Два рогача и перекладина
под казанок всегда были припасены у денщика и сохранялись в полном боевом
порядке. Они с готовностью лежали рядом и дожидались своего часа. Потому
что прежде, опытный стряпун должен покончит с чисткой лука и картофеля, да
еще заняться свежевыловленной рыбкой, лениво трепыхающейся в цинковом
ведре.
Как ни был увлечен ответственным приготовлением ухи, насвистывающий
царский гимн Кашкет, он безошибочно заприметил в просветах просеки, ведущей
через лес в расположение, несомненно Анкин, известный каждому красноармейцу
ситцевый в горошек сарафан. Денщик, для любопытства, подхватил стоявшее
рядом ведро и спрятался с уловом за командирским шалашом.
С раскрасневшимся возбужденным лицом, с глазами полными бездонной
неги, бесконечно влюбленная во весь белый свет, почти не касаясь травы,
пулеметчица подбежала к центральному пеньку, побросала на него принесенные
оклунки и звонко аукнулась:
- А где все?
Не дождавшись ответа, немного расстроилась, внимательно осмотрелась
кругом и присела на строганную деревянную лавку. Через минуту еще громче
аукнулась:
- Есть кто не будь?
- Тебе что, меня одного маловато? - Злобно отозвался, выглядывая из-за
шалаша, обвязанный холщовым полотенцем денщик.
В одной его, до локтя оголенной руке, судорожно подрагивал взъерошенным
хвостом огромный окунище, в другой зажат был окровавленный стальной тесак.
Чувствовалось, что схватка между стряпчим и рыбиной не на жизнь, а на
смерть, еще не закончилась. Об этом свидетельствовал переполненный
презрением, вытаращенный окунем глаз.
- Вечно ты, как привидение, прячешься по тихарным закуткам, тебе только
шпионом в контрразведку завербоваться, - вместо приветствия обрушилась на
однополчанина Анка. - Девки незамужние в штабе болтают, что лучшего жениха,
чем Кашкет не придумаешь, он тебе и обед приготовит и порядок в избе
наведет. А по мне, прежде всего мужика в избе подавай, а полопать мы и сами
на печке состряпаем. Что-то не густо у вас здесь с народом, почему нет
никого, где командир и важные гости, неужели не дождавшись меня
распрощались? - смягчая тон юморнула пулеметчица.
Денщик, всем своим независимым видом подчеркнуто давая понять, что с
бабой разговаривает на равных только по снисхождению и от хорошего
воспитания, нехотя поставил в известность:
- На озеро поплелся твой героический Чапай, голове командирской
охолонуть понадобилось. Вы там, в расположении, непонятно чем занимаетесь, а
у нас горячка такая стоит, что мозги закипают. Не пойму, что творится с
Василием Ивановичем, может в Лбищев придется вечерком на тачанке вести, в
больницу где башкой тронутых лечат. На войне и не такое случается. Помню
историю, когда целая сотня, после жестокого кровавого боя прямиком в дурдом
угодила.
Анка медленно поднялась во весь рост у центрального пенька, измеряла
денщика недобрым взглядом и, стиснув не по-женски сильные зубы, внушительно
процедила:
- Тебе что, сволочь, жить осточертело? Не хватает ума подобрать более
верного способа поскорей окочуриться? Вот сейчас подоспеет мой Петька, под
наганом расскажешь все гадости, что болтал про комдива. Долго ждать не
придется, не успеешь даже глазом моргнуть, как башку он тебе продырявит.
Закопаем вместе с балалайкой, никто и не вспомнит, по тебе давно уже черти
с раскаленной сковородкой скучают.
- Черти, они никого не забудут, в сковородке места хватит на всех, -
дружелюбно глядя окуню в источающий презрение рыбий глаз, без всякой злобы
ответил денщик. - Ты, прежде чем геройствовать, сама спустилась бы к озеру,
поговорила с Чапаем и разобралась, какая петрушка впереди нас всех ожидает.
Даже не представляешь, что он буровит, пребывая как будто в трезвом уме. А
то раскудахталась, как бьющий мимо цели хромой пулемет. Решила, если
невестой ординарца заделалась, так на тебя никакой управы не сыщется. Плохо
ты еще Кашкета узнала, гляди, как бы не просчиталась, случаи бывают, когда
ошибаться можно один только раз.
Пулеметчица ловким движением ног поочередно сбросила летние туфли,
развязала косынку и быстрой походкой подошла к командирскому шалашу. Для
чего-то долго смотрела вовнутрь, как будто отыскивая там дорогую пропажу.
Носом тянула знакомый настой сухих трав и терпкий запах мужского жилища,
тоской исходивший из безлюдного, безмолвного шалаша. Потом, повернувшись,
внимательно оглядела всю знакомую до последней веточки территорию Разлива
и, ни слова не сказав Кашкету, устало шаркая босыми ногами по намятой
траве, потянулась к древнему озеру.
На ольховой коряге, спиной к береговому откосу, низко склонив
обнаженную голову, сидел легендарный комдив. Руками он машинально перебирал
каракулевую папаху. Было во всей бессильной позе Василия Ивановича что-то
несказанно трогательное, по-детски беззащитное, такое, что у Аннушки, при
виде его, сами собой навернулись светлые слезы. Боевая подруга отчаянно
рванулась к тайному герою своего любвеобильного сердца, обхватила его
мягкими, крепкими руками, прижала голову к роскошным, как у всамделишней
Мадонны, грудям и, наклонившись, прямо в ухо горячо зашептала:
- Не могу без тебя, Васенька. Брось всю эту революцию, уедем в
Актюбинск, я ведь дитя от тебя под сердцем ношу.
Потом резко отстранила Чапая, окатила лицо его влажным пылом горячих
губ, снова притянула к себе и, в который раз, принялась убеждать,
уговаривать, как будто для нее ничего более важного не существовало на
свете.
- Будет тебе, Аннушка, там дуралей этот наверху болтается, - негрубо
освободился от страстных объятий Василий Иванович. - Любопытен уж больно,
нет спасу, наверняка из-за кустов краем глаза выглядывает. Он ведь втайне
сохнет по чарам твоим, меня не обманешь, ревнует беспросветно, как
застоявшийся мерин. Ты лучше присаживайся рядышком, посидим, за военную
жизнь неспешно промеж себя поворкуем.
Чапай учтиво подвинулся на замшелой коряге, уступая пулеметчице
пригретое место. А сам, нахлобучив папаху, превозмогая смущение
доверительно сказал:
- Для чего ты мне душу бередишь. Не могу я бросить семью, не для этого
с женой обручался. Разве на таком примере следует воспитывать молодых
бойцов революции. Петька любит тебя без ума, будет мужем хорошим, а мне
только остается завидовать вам. Расскажи поподробней, голубка, что нынче в
дивизии происходит, с каким настроением относится к службе личный состав.
Фурманов, я слышал, беснуется, красноармейцев политучебой замордовал и
промнавозовскими поставками всех донимает. Ты учти, дорогая, о жидком
топливе и тебе заботиться следует. В промнавозовской кассе и Петькины акции
есть, жизнь ведь немалых расходов потребует. Сразу после свадьбы новую избу
ставить придется, хозяйством обзавестись, а деньги не пахнут, они хоть
замешаны на скотинячьем дерьме, но многие проблемы снимают. Так что,
присматривайся, прислушивайся кто чего лишнего по пьянке взболтнет, и
тихонечко Петьке на ушко в постельке шепни. Революцию надо делать с умом,
трезво понимать и оценивать общую обстановку. К свадьбе, небось, и платье
новенькое приобрела, и перину пуховую заказала?
Анка кокетливо передернула статуарными плечами, нежно пригладила Чапаю
усы и гортанным, волнующим голосом ответила, пряча глаза:
- Еще пока нет, ничего не купила, но сегодня Петя деньги большие
принес. Знаю, что без Вашей подмоги они не достались бы. Фурманов, жадюга,
по собственной воле ни копейки не даст, как будто не Петя в боях больше
всех отличился. Кто, кроме него, языка отважиться брать? Вот бы комиссара
хоть разочек заставить сходить через линию фронта, все портки обмарал бы.
Василий Иванович с пониманием положил руку на дорогое, с маленькой
родинкой у самой шеи, плечо, твердой рукой потискал его, дескать: "Не
боись!", - и поведал почти заговорчески.
- Это хорошо, Аннушка, что Фурманов в край бережлив, он ведь наши
деньжонки как пес сторожит, пускай даже под видом золота партии. Покуда
стоит советская власть, горя знать никакого не будем, а загнется
большевистская свистопляска мы его аккуратненько вниз головой с кручи или с
дирижабля, как бочку пустую, для шухера сбросим. Не станем же кому ни
попадя главные партийные билеты на акции Промнавоза менять. Подберем самых
верных, самых близких людей и будем как ни в чем не бывало дивизией
погонять. Ты поверь мне, лебедушка, пустое все это, здесь на вечер, куда
как серьезней дела намечаются. Вот с тобой, как с самым родным человеком
хочу посоветоваться. Будешь наверняка удивляться, но сегодня к нам в Разлив
на ужин пожалует Николай Второй, и за компанию с ним Сашка Ульянов, старший
брательник вождя всех пролетариев. Мне эти визитеры самому щучьей костью в
горле стоят, но главное - деваться теперь уже некуда, и чем эта встреча
закончится, представить себе не могу.
Анка вывалила одуревшие от испуга шары, на мгновение ей показалось,
что озеро колыхнулось как тазик с водой, но быстро взяла себя в руки и
подумала: "А может прав был денщик, может у Василия Ивановича немного
подвинулась крыша от великих военных забот. Ничего удивительного, такие
нагрузки непросто даже полному Георгиевскому кавалеру выдержать".
На всякий случай она решила пойти на малую хитрость и сделала вид,
будто ничего не расслышала, а для правдоподобности все внимание
сосредоточила на ластящейся в подоле собачонке, перекинула ее кверху
брюшком и стала щекотать, перебирая шерстку игривыми пальцами.
Не единожды катаный жизнью Чапай тотчас смекнул, что сердобольная
пулеметчица дуру включила, неприятно поморщился и резко отнял руку от
только что близкого и дорогого плеча. Молча уперся глазами в приставленный
бинокль и принялся, задрав голову, рассматривать парившего в небе знакомого
ястребка. Тот, распластав упругие крылья, замер на встречном ветру в
неподвижной стойке, зорко высматривая в природе изъян. "Хорошо бы и мне, -
подумал Чапай, - взлететь однажды на небо и наблюдать в ястребином полете
за всем, что творится в дивизии".
- Не с кем и поговорить по душам, - посетовал он, с горечью отстранив
свой бинокль. - Ты думаешь, легко быть командиром дивизии, или приятно
через день посылать на верную смерть молодых необстрелянных бойцов, у
которых и жены, и дети, и матери есть. Мне же потом в глаза им смотреть,
можешь хоть на секунду представить, приходится. Во сне, как наяву, с каждым
встречаться обязан. Много о чем никому не расскажешь, Аннушка, видно такая
судьба, доля такая. А у командира твоего с головой все в порядке, надежен
мозгами как никогда, ты уж не сомневайся. Об одном только переживаю,
хватило бы у вас ума и спокойствия пережить сегодняшний ужин. Гости к нам и
впрямь необыкновенные нынче пожалуют, еще раз могу повторить - лично
Николай Романов и старший брательник самого Ильича. Откуда прибудут и как,
сама потом догадаешься, а не догадаешься, не получишь большого урона.
- Не знаю, как прикажете понимать Вас, Василий Иванович, - деликатно
выразила недоумение удрученная Анка. - Царя то нашего, вроде бы как
большевики благополучно в подвальчике порешили, разве что с того света
заявится к нам. Я, конечно, полностью осознаю, что в дивизии революция, но
все-таки не настолько, чтобы по своему усмотрению мертвяков оживлять.
Согласитесь, больно замысловато у Вас получается.
Пулеметчица в нетерпении сняла с Чапая командирский бинокль и начала
рассматривать парящего высоко над озером ястребка. Почему-то ей показалось,
что одинокое патрулирование небесного хищника удивительно перекликается и
напоминает, в сущности, такого же героически одинокого Чапая, завзятого
рыцаря революции. И еще ей показалось, вернее, созрела убежденность, что
комдив абсолютно в здравом уме и надо обязательно помогать ему, непременно
оставаться рядом.
- Я буду делать все, что Вам надо сегодня, Василий Иванович, -
решительно заявила пулеметчица, одевая Чапаю на шею бинокль. - Можете
полностью довериться мне.
- Спасибо, Аннушка, - дрогнувшим голосом поблагодарствовал комдив, - Я
никогда не сомневался в тебе. Но надо как-то устроить, чтобы и Петька и
Кашкет вели себя подобающим образом, чтобы не получился конфуз. В эту
историю небесные силы замешаны, не доведи до греха устроить скандал, для
всех нас этот вечер может оказаться последней. Подымишься наверх, крестик у
меня в шалаше под подушкой возьми и, на всякий случай, тихонько одень. Да с
ребятами по- свойски поговори, пускай не вздумают валять дурака, здесь не
ярмарочный балаган и никто разыгрывать сцены не собирается, гости прибудут
самые настоящие, очень почетные и необходимо оказать им должное уважение.
Обязательно проследи, чтобы у Кашкета все было приготовлено к столу по
высокому классу. Нельзя нам ни в чем допустить хоть какую промашку, только
радушие, только братское гостеприимство и вечная до самого гроба любовь. А
теперь ступай, Аннушка. Я еще немножечко здесь на ольхе посижу, на тебя,
как на родную кровинку, надеюсь.
Бесстрашная пулеметчица, душой прикипевшая к стихийной натуре Василия
Ивановича, окончательно убедилась, что он при здравом уме, настроен
решительно и, что вечер, на самом деле, обещается быть из ряда вон
необыкновенным. Поэтому Анка крепко прижалась к комдиву, поправила ему
лихую папаху, поцеловала прямо в горячие губы и, бойко соскочив с коряги,
направилась вверх по береговому откосу, выполнять командирский наказ.
На озере, между тем, на полную катушку разыгрался неуемный жабий
переквак. Под малиновый свет вечерней зари, эта жабья какофония
воспринималась как бессовестное торжество мерзотного естества над вселенским
миропорядком, над извечной строгостью хода небесных светил и звездных
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг