все.
- Это был опасный трюк, - сказал директор. - Они ведь могли
действительно офигеть...
Павлов улыбнулся. Когда министерская комиссия приехала решать вопрос,
готов ли "Клинок" к испытаниям в войсках, завлаб вперед себя запустил
четырех полосатиков. Генералы начали хвататься за отсутствующие пистолеты. А
кошки выходили на середину комнаты и садились рядочком. И весь доклад
просидели, не шелохнувшись. А потом встали и ушли, тоже первыми. Фокус
простой - из-за двери помощник команды подавал. Для человека в комнате
щелчки были на грани слышимости. И казалось, огромные коты повинуются не то
телепатическому приказу, не то магии. Генералы долго отдувались, но качество
работы оценили выше некуда.
Наверное, устраивать такое всего через год после конфуза с шароновскими
"Тисками" - чтоб их разорвало! - было рискованно. Министерство откровенно
побаивалось изделий НИИПБ, среди приемщиков имелись люди в возрасте, и шоу
могло кончиться сердечным приступом. Но Павлов хотел доказать любой ценой -
его продукция не дурит, она безопасна для нашего воина, будь тот хоть трижды
генерал. А рисковать когда приперло - это завлаб тоже умел.
Он здорово тогда институт поддержал.
И вот, кажется, настало время снова рискнуть. Не ради "фирмы", не ради
себя. Для рыжиков. Решение пришло в голову мгновенно, словно Павлов давно к
нему готовился и только ждал подходящего момента.
- ...Но победителей не судят, - говорил тем временем директор. -
Поэтому, уважаемый коллега, примите это как знак признания заслуг. От
института и меня лично. Уверен, что у нас не возникнет разногласий и в
дальнейшем. Будем работать, добиваться новых успехов. А если что-то сорвется
- не станем без нужды переживать. И вообще, стоило бы нам серьезно
поговорить о ваших перспективах. Есть мнение, что вы давно переросли рамки
одной-единственной темы...
"Покупаешь меня, да? - догадался Павлов. - Пусть. Так даже лучше. Ты
рыжиков уже похоронил, а вот я их возьму и реанимирую!".
- Ага, пошли разговоры не для посторонних, - сказал Бондарчук. -
Давайте, чтобы вы не объяснялись намеками, я еще рюмочку приму, и к себе
поеду.
- К сожалению, мне тоже пора, - директор взялся за бутылку.
- План доклада представить? - деловито спросил Павлов.
- Незачем. Меня все равно завтра-послезавтра на службе не будет. И
потом, что вы можете сказать про базовый "Клинок", чего я не знаю?
"Это ты подметил верно. Про базовый - ничего".
- Справитесь, - в голосе директора тонкой льдинкой звякнула непонятная
Павлову боль.
- Он справится! - заверил Бондарчук, поднимая рюмку.
В коридоре Павлов ухватил генерала за рукав.
- В чем дело? - спросил он заговорщическим шепотом.
- У него мама умерла, послезавтра хоронить, - объяснил Бондарчук. -
Какое уж тут представление. А кремень мужик, да?
- Ох... А то не могу понять - что за интрига. Тогда да. Жаль беднягу, -
Павлов даже вздохнул. Искренне.
Примерно секунду завлаб от всей души и без каких-либо обиняков жалел
директора, а потом рванул к цели.
- Ты правда хочешь на представлении эффектный фокус?
- Кроме шуток, - кивнул генерал. - Скучища ведь смертная эти доклады.
Пережиток советских времен. Пока не начнется полигонная фаза, все сидят,
носами клюют с умным видом, или о своем шепчутся. Это и для изделия плохо.
Мало ли, что по нему уже решение есть. Товар нужно так подавать, чтобы в
душу запал. Чтобы в память врезалось - ух, какое изделие! Поэтому думай.
Материал твой фактурный, сам себя покажет. Но сколько он простоит на
вооружении - вот цена вопроса! А будем мы потом толкать "Клинки" за рубеж?
Ты прикинь, израильтяне за такое оружие, которое само араба чует, и араба с
динамитом отдельно, последнюю рубаху снимут!
- Динамит не гарантирую, - быстро сказал Павлов. - Только араба.
- Да черт с ним. Я для примера. А сколько Америка отвалит за
возможность мексиканскую границу закрыть? То-то, дорогуша. Но чтобы мы
смогли все эти шикарные возможности реализовать, там, - Бондарчук ткнул в
потолок толстым волосатым пальцем, - о "Клинке" должны помнить. Долго
помнить, с большим удовольствием и гордостью за отчизну. Значит, нужно
полосатиков красиво показать.
- Так есть идея! - сообщил Павлов, всячески демонстрируя лицом озарение
мыслью. - Только потребуется твоя помощь.
- Догадываюсь. Чего задумал? Учти, испытатели на полигон целое
отделение "Клинков" выведут.
- А я - только одну кошку! Всего лишь одну. Но не такую, что будут
показывать испытатели. Совсем другую.
- Вроде той, которая сегодня погулять ушла?
- Зачем вроде? Ее, родимую.
Они уже спустились вниз и стояли у проходной корпуса. Генерал сдвинул
фуражку на затылок и поскреб обнажившуюся извилину.
- А смысл?
- Она невероятно красивая, - сказал Павлов. - Пушистая. Мягкая.
Приятная на ощупь. Ласковая. Умница. И при этом - боец. Полосатики,
согласись, хороши, но выглядят как-то блекло из-за камуфляжа. А я приведу
рекламный продукт чистой воды! И будет внедрение образа марки, как это
маркетологи называют.
- Я сам по жизни немного рекламщик, если ты позабыл, - заметил
Бондарчук, на глазах скучнея. - Чего только кому не впарил. Идея, дорогуша,
продуктивная. Но боязно мне выпускать на представление экспериментальный
образец. Он не задавит министра как ту ворону, твой рекламный продукт, а?
То-то будет образ марки! Ваш людоед Шариков от зависти лопнет.
- Во-первых, образец предсерийный, он уже прошел все тесты... - соврал
Павлов. Впервые, наверное, за несколько лет соврал.
- Только я об этом образце сегодня впервые услышал! Не люблю сюрпризы,
даже приятные. Не положено так, ребята. Могли бы держать меня в курсе.
Точнее, обязаны были. Совсем распустились, скоро у вас какой-нибудь Змей
Горыныч улетит, а я ни сном, ни духом! На что это будет похоже?
- Извини, но такие претензии - к директору, пожалуйста... Значит, а
во-вторых, я дам тебе пульт управления, положишь в карман и будешь держать
палец на кнопке. Хотя нет... Лучше я просто дам тебе слово. Вообще, пошли
сейчас ко мне в "К-10", посмотришь Катьку, все сомнения отпадут.
- Катьку? - генерал одним движением руки заставил раствориться в
воздухе охранников, кажется, надеявшихся проверить у него документы, и сам
открыл Павлову дверь на улицу. - Ну, если Катьку...
- Она десятая в серии, поэтому имя на букву "К". Такая Катька...
Натуральная. Вот увидишь.
К ступеням административного бесшумно скользнула длиннющая черная
"Волга".
- С твоей стороны понадобится сущая ерунда, - говорил Павлов. - Завтра
тебе позвонят из нашей секретки и спросят, выписывать ли Павлову однодневный
пропуск на образец... А ты их перебьешь и скажешь - ну да, образец ка десять
эр десять, все согласовано. Запомнишь?
- Директор в отъезде, беспокоить его по мелочам нетактично, заместители
не в курсе, но есть Бондарчук, который может распорядиться, а потом будет во
всем виноват! - заключил генерал. - Ну и пройдоха ты, Павлов! Чего тебе надо
на самом деле, а, дорогуша?
- Образец ка десять эр десять, - повторил завлаб. - Запомни.
- Если она сожрет министра, тебя прямо на месте пристрелят, - сухо и
очень серьезно пообещал генерал, садясь в машину.
- А если кого помельче? - спросил Павлов.
- Ты залезай! - раздалось из "Волги". - Знаю я ваших дряней, они всегда
первым делом старшего начальника жрут!
*****
- Сдается мне, - сказал Павлов, - ты замышляешь что-то разумное,
доброе, вечное.
- Угадал, - кивнул Шаронов. - Есть во мне такая фигня. Как увижу я кота
- ну душить его, скота! Как замечу кошку, так обижу крошку...
Снова он сам явился, без приглашения. Опять стоял у второй клетки и
наблюдал за Борисом. Рыжик надоедливого гостя игнорировал, но Павлов
заметил, что дается коту это упражнение не без труда. Шаронов каким-то
образом "раскачивал" заторможенную психику кота.
Конечно, максимум, чего Шаронов мог добиться - срыва в легкую агрессию.
Павлов не стал говорить этого вслух, ему было интересно наблюдать за
коллегой. Два завлаба представляли расходящиеся ветви одной научной школы.
Павлов как был по образованию, так и остался чистой воды биотех, Шаронов же
тяготел к направлению, на Западе называемому "бай-мек". В принципе это
расхождение было обусловлено спецификой изделий, но с каждым годом трещина
углублялась, все больше напоминая пропасть. Вместе с ней росло взаимное
недоверие, и дай завлабам спокойно поработать еще лет десять, они, может,
разругались бы. Павлов со своей колокольни не раз предупреждал Шаронова, что
тот допрыгается. Шаронов постоянно твердил Павлову, что тот все портит. И
действительно, "тему К-10" преследовали неудачи. Зато когда Шаронов с
"Тисками" вправду допрыгался, Павлов работу бросил и побежал его держать -
так страшно было за человека.
А все равно, корректировочные чипы в изделиях обеих лабораторий стояли
одинаковые.
- Есть мнение, уважаемый коллега, - сказал Шаронов, - что ты в пролете.
- Не вполне тебя понял, уважаемый коллега.
- Системная ошибка, - Шаронов ткнул пальцем в Бориса, - там. В самом
основании. Не заработал я бутылку. Могу объяснить, где прокол. Выход
предложить - нет. То есть, я догадываюсь, как построить изделие, отвечающее
заданию. Но это тебя не выручит. Ты ведь не можешь начинать заново с нуля. И
потом, в моих подходах слишком много от бай-мек. А некоторым эти принципы
чужды. К несчастью.
- Я ведь не дал тебе материалы по рыжикам.
- А я так... Людишек поспрошал, файлики посмотрел. Ну, и...
Рассказывать?
- Обойдусь, - сказал Павлов. - Попробую выбить хоть полгода времени, и
сам все сделаю.
- Думаешь на представлении обаять министра?
- Есть хоть что-то, чего ты не знаешь? - спросил Павлов неприязненно. -
Ах, да, это то, что тебя не интересует...
- Да ладно, не язви. Некоторые вещи мне недоступны. Предвидения,
например. Вот, допустим, вчера. Уходя из вивария, я твердо знал - у Павлова
сбежал образец. Но не знал, вернется ли он. Поспорил с Головановым на
стольник, что с концами. А дедуля выиграл, мать его йети.
- Он же на пенсии! Откуда...
- Вернули. Консультантом в обезьянник. Представляешь, чем это грозит
человечеству?! - Шаронов аж облизнулся от предвкушения. - Вообще-то я
выяснил, чем. Но не могу раньше времени болтать. Извини.
- Обезьяны - попса, - бросил Павлов. - Дешевые трюки для
впечатлительных начальников. На войне обезьяна бесполезна, а как разведчик и
диверсант не стоит затраченных денег. Там, где они водятся, нет ничего
стоящего. Там, где есть стоящее, обезьяна привлекает слишком много внимания.
- Значит надо сделать обезьяну привычной. Чтоб была повсюду. И не
тапочки подавала, а водила машину и смешивала коктейли. Понимаете меня,
уважаемый коллега?
- О, ужас... - пробормотал Павлов. - О, ужас. Скажите, уважаемый
коллега, это шизофрения, или наши взялись серьезно?
- Учти, опасный разговор. На статью потянет.
- Ой, да ладно тебе. Все равно ничего не получится.
- Отчего же? Сначала как пробный шар красивые большие кошечки, потом
умные обезьянки... Ага?
Павлов вытаращился на Шаронова так, что тот подался назад.
- Слышь, ты, чудо, - сказал Шаронов. - Ты хоть пытался узнать, зачем
тебе заказали гражданку? Или по-прежнему лишних вопросов не задаешь? Всегда
готов, и все такое?
- В задании указано - домашнее животное декоративного профиля со
вспомогательной охранно-сопроводительной функцией. И... И что?
- Да расслабься, я так, подумал вслух. Игры разума. Никто не в курсе,
для чего твои рыжики. То есть, кое-кто знает, но молчит. Хотя, согласись,
обезьяны - это симптоматично... Первый звоночек.
Завлабы немного помолчали. Павлов вспомнил, что, по слухам, в
ветхозаветные советские времена какие-то шарлатаны предлагали атаковать
противника с помощью дрессированных ядовитых змей. А еще говорили, в некой
сверхсекретной лаборатории настоящие, без дураков, матерые лжеученые -
некуда печать ставить - растили то ли боевого таракана, то ли дистанционно
управляемую саранчу.
- Ладно, - Павлов вздохнул. - Мне надо готовиться к представлению. Так
уж и быть, рассказывай страшную правду о рыжиках, уважаемый коллега. Добивай
бездарного.
- Все просто. Странно, почему ты сам не допер. Наверное, действительно
глаз замылился. На рыжих кисках можешь ставить крест. Жалко, да. Мне, и то
жалко. Но эту серию не переделать. Ты им выхолостил эмоциональную сферу,
ясно? В погоне за управляемостью. Вот и вся твоя проблема. Ничего уже не
получится. Между прочим, они трахаются?
- Это как? - изумился Павлов. - Зачем? Им нельзя.
- Можно. Они же не боевые.
- Ты представь, такая зверюга - и в охоте. Ей придется лопатой в пасть
закидывать контрасекс. Или она станет неуправляема. Да и голосок - ой-ей-ей.
- Голос оставили чтобы мурлыкала? А она, скотина, не мурлычет, -
заключил Шаронов. - И ласкаться не идет. Гладить хоть дает себя?
- Еще бы она не давала! - Павлов обиженно хмыкнул. И несколько раз
щелкнул языком. Борис тут же встал, подошел к решетке вплотную и прижался к
ней боком.
- На, - предложил Павлов. - Гладь - не хочу. Большой, теплый, приятный
на ощупь, шерсть лезет очень слабо. Обгладься.
Шаронов осторожно потрогал Бориса. Тот на собачника покосился, но
прикосновение стерпел. Шаронов начал гладить. До того профессионально, что
Павлов в очередной раз устыдился. Естественно, он был весьма любознателен,
но вот интересоваться, как именно оглаживают собак, и насколько это
отличается от поглаживания кошек...
"Искусственно выведенных собак-убийц, монстров, чьи тела едва
напоминают исходник, а собачьи повадки доведены почти до абсурда, - поправил
себя Павлов. - И увеличенных кошек с измененным и жестко контролируемым
поведением, но тем не менее, по-прежнему обычных кошек. Разница.
Принципиальная. Да, я понимаю, что мне хочет объяснить Шарик. Он это
талдычит лет двадцать, с тех пор, как возомнил себя демиургом, бросил
перекраивать живое и принялся заново создавать его. Из простого биотеха
переквалифицировался в собачьего бога. И я по-прежнему не могу с ним
согласиться... Но как же ловко он Борьку гладит, зараза!".
Шаронов прикасался к Борису словно к разнервничавшейся лошади.
Успокаивал, настраивал на дружелюбный лад, снимал неловкость. Рыжикам
намеренно "посадили" обоняние - чтобы не воровали из холодильников колбасу -
но хватало и человечьего нюха понять, насколько Шаронов по запаху пес, и до
чего этот пес кровожаден. Борис наверняка переживал не лучший момент в своей
жизни, у него сейчас личная оценка ситуации чересчур расходилась с приказом
хозяина. Да еще Шаронов успел над котом вволю покуражиться, молчаливо
подзуживая и вызывая на бой.
Павлову захотелось даже прихвастнуть - мол смотри, как я научил их
слушаться человека! Но он вовремя сообразил, что Шаронов в ответ скажет "и
это ты не сам придумал". И добавит: мол, привито кошкам абсолютное
послушание не тем концом не через то место. И будет, в общем, не совсем
неправ.
"И как я его терплю? - мысленно вздохнул Павлов. - Столько лет бок о
бок, всегда он в полном шоколаде, а у меня сплошь неудачи. Хотя шоколад тоже
бывает горький. До трагедии с "Тисками" Шарик почти не седой был, зато после
- за неделю выцвел. А я ведь предупреждал. Доказывал, что у собаки, как ее
ни перекраивай, есть предел внутренней свободы, шагнув за который, она
превращается в тупую косилку-мочилку. Рубанком становится. Только Шарик меня
не слушал. Привык, что наоборот - я ему в рот гляжу".
- М-да... - Шаронов обернулся, но продолжал машинально почесывать
Бориса за ухом. Вот уж это с рыжиками получилось лучше некуда - они вызывали
устойчивое и все нарастающее желание трогать их руками. Щупать, гладить,
трепать и дружелюбно волтузить.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг