Дмитрий Александрович Де-Спиллер
Побочный эффект
"Поющие скалы": Молодая гвардия; М.; 1981
Аннотация
Экипаж звездолета "Звездовой" обнаруживает новую планету. Планета
заинтересовала космонавтов своей необычной орбитой, и они решают высадиться
на поверхность...
Дмитрий Де-Спиллер
ПОБОЧНЫЙ ЭФФЕКТ
Какие только фантазии не бередят головы скитальцев по космосу, особенно
на возвратном пути к Земле! Вот он заснул под перезвон музыкальных
усыпителей, намаявшийся среди звезд космонавт. Организм набирается сил, а в
голове все равно бродят тени вчерашних событий, шумят космические ветерки,
кружатся слабые токи электричества, унесенного неведомо с каких
электромагнитных полей и плантаций. Мелькают в голове спящего обрывки
фантазий. Но вот он проснулся, обрывки сплелись, натянулись, и голове теперь
не уйти от разгула собственного воображения.
Повинно в этом, конечно, не особое устройство мозговых извилин
космонавтов, а сказочность дальних миров, потревоженных налетом диковинных
существ о двух руках, двух ногах и одном скафандре. Миры эти аукаются, да
иногда так, что в ушах звенит. А в головах вскипают удивительные догадки,
смелые предположения, которые складываются порой в причудливые теории. Мы
расскажем о рождении одной из них, получившей в миру или в свете, если
хотите, название "Теории Гирина". "Теория", пожалуй, слишком сильно сказано,
но на то и свет, чтобы все преуменьшать или преувеличивать.
Возможно, эти умствования космонавта Глеба Гирина и обернутся
когда-либо теорией, возможно, и заглохнут. Но факты, послужившие трамплином
для полета воображения героя этой истории, останутся в летописи
астронавтики. Фактография эта и будет изложена ниже в соответствующих,
признаться, суховатых тонах повествования.
Не повезло межзвездному грузовику Пи-Камаз-Альфа! Все члены поисковой
партии, возвращавшейся домой, пребывали в угрюмой задумчивости. Еще бы: план
добычи монополита был выполнен всего на десять процентов; рудники оказались
маломощными, но кому теперь докажешь, что план сорван не по вине экспедиции.
Надо сказать, минерал монополит незаменим, ибо только из него
изготовляются кинетационные турбины звездолетов. И почти все земные запасы
монополита пошли на турбины звездолета "Звездового". В качестве турбин они
унесли звездолет к звездам и сами унеслись вместе с ним. Земля же с жадным
нетерпением ждала поставок новых партий монополита, рассчитывая главным
образом на добычливость грузовика Пи-Камаз-Альфа. Однако этот грузовик, как
мы уже сказали, готовился возвратиться на Землю без груза.
Коротая время, команда грузовика рассеивала свое уныние как умела,
иногда довольно затейливо. Раз расчудившиеся космонавты с помощью
раскрашенной пластмассы неузнаваемо изменили облик восьми пружинчатых
рудокопов, хранившихся в беспилотном корабельном шлюпе. Теперь даже
конструктор этих машин Тихон Телятников сам не узнал бы свое творение.
И вот нежданно-негаданно открылась вдруг возможность использовать
рудокопов по прямому назначению. Как-то раз телескопы грузовика
Пи-Камаз-Альфа обнаружили вдали неизвестную планету. Радиолокация гор и
долин новооткрытой планеты показали там наличие богатых залежей монополита.
Но посадка и даже облет планеты грузовиком Пи-Камаз-Альфа потребовали бы
чрезмерного расхода горючего. Поэтому решено было послать туда беспилотный
шлюп! Космолетчики вывели шлюп из трюма и отправили в полет со всеми восемью
рудокопами на борту. Спустя неделю наблюдалось его сближение с новооткрытой
планетой. Затем он пропал из виду, совершив посадку между гор. А двумя
сутками позже планета наперекор законам механики стала исподволь, но
неуклонно менять параметры своего небесного пути, смещаясь по той же самой
силовой линии мирового кинетационного поля, по которой шел Пи-Камаз-Альфа,
но в сторону, противоположную его движению. Через месяц она пропала из виду,
скрывшись в звездной куче Гиады. Нам остается добавить, что еще через
полгода Пи-Камаз-Альфа в положенные сроки, хотя почти без груза, возвратился
на Землю.
* * *
В противоположность богине Афине, выскочившей из головы Зевса во
всеоружии, "теория Гирина" явилась на свет из головы Глеба Гирина в довольно
беспомощной форме. Казалось, ей никак невозможно было долго противиться
напору праведного гнева негодующих критиков. Но вот что странно: на Земле он
вызвала не только взрыв несогласия, но и такую горячую защиту, какую вряд ли
приобретала какая-либо другая научная теория-догадка.
По-моему, если ее со временем и вправду придется отвергнуть на радость
критикам, это никак не умалит ее заслуги, связанной пусть не с разрешением и
даже пусть не с постановкой, но хотя бы с привлечением внимания к некоторым
любопытным вопросам.
Раствор идей, из которого она выкристаллизовалась, уже давно был
насыщен солями наводящих парадоксов. И все же даже столь парадоксальная
голова, как голова Глеба Сергеевича Гирина, нуждалась, мне кажется, в
помощи, в подсказке, чтобы измыслить столь странную теорию. И она - голова
эта - получила необходимую помощь! Ей помогли обстоятельства, так наглядно и
поучительно соединившиеся во время пребывания на странствующей планете
звездолета "Звездового".
Пути планеты и звездолета сошлись в начале третьего года его
путешествия. Как выяснилось впоследствии, звездолет и планета двигались по
одной и той же силовой линии мирового кинетационного поля, Незадолго до их
встречи, команда "Звездового", состоявшая из двух человек и одного
искусственного существа, листала фотографические альбомы.
* * *
Почему старинные альбомы всегда так волшебно пахнут? Не знаю. Быть
может, потому, что веет от них ароматом незримых теней прошлого, неслышно
скользящих по их старинным страницам.
Не все портреты, рассматриваемые Гириным и Зениным, были им знакомы.
Зато они хорошо были знакомы Ульдстругу - престарелой мыслящей машине,
склонившей над альбомами свой рогатый телескопический глаз. Их прототипам
Ульдструг давал живые обрисовки и рассказывал про них любопытные истории...
- Стыдно, стыдно вам ничего не знать о Сергее Пущаровском! - восклицал
Ульдструг, покачивая своим телескопическим глазом. - И особенно стыдно тебе,
Сева, - строго добавил он, обращая укоряющий глаз на Всеволода Ивановича
Зенина, - ведь это же племянник Елены Сергеевны - твоей прапрабабушки.
Ульдструг минуту помолчал и заговорил нежно и умиленно:
- Я знавал Сережу еще малюткой. Крошечный розовый такой карапузик.
Елена Сергеевна купала его в маленьком тазу, и все удивлялись, как он в нем
умещается. Однажды, когда Сережа был уже постарше, он играл с порохом. Порох
взорвался и опалил ему половину волос. Елена Сергеевна в ужасе: "Что с
тобой! Как это получилось?!" Но Сережа не растерялся и ответил: "Я вечером
лез через окно из сада и нечаянно обжегся свечой, стоявшей на подоконнике".
- Что за свеча стояла на подоконнике? - спросил Гирин.
- Силикатная, конечно. Тогда уже были силикатные свечи, но еще плохие,
выделявшие тепло при горении.
- В Старом парке, - продолжал Ульдструг, - любил тогда гулять один
более чем чудаковатый тип по фамилии Четверикин. К нему приставали дети, и
он от них отбивался палкой. Раз Сережа возвратился домой сияющий и гордый:
"Со мной случился не то случай, не то приключение - меня Четверикин побил".
- А это кто? - спросил Зенин, переворачивая страницу.
- Это? Это знаменитый Ванечка Супруненко. Но подождите. Я недосказал
про Сережу, - отвечал Ульдструг, возвращая страницу на место. - Случилось
это весной... Ну да, весной 2488 года. Сережа был уже юношей. Худой,
быстрый, длинноногий, весь в мечтах о своих необыкновенных скрипках. Он
потом делал действительно прекрасные скрипки... Так вот, видит он в конце
аллеи поездок на воздушной подушке... Вы таких поездков не застали, но тогда
они еще бегали... Видит он поездок и слышит третий звонок. Он бросается
бежать, на полном разгоне прыгает, пролетает сквозь площадку и оказывается
на четвереньках по ту сторону поездка. Поездок уходит...
- Ну а Ванечка Супруненко чем знаменит? - с улыбкой спросил Зенин,
перевернув таки страницу.
- Ванечка Супруненко, - отвечал Ульдструг, - любил в обществе
пофантазировать. Вот самый знаменитый из его рассказов: "Я должен был
представиться самому академику Комягину! Вы понимаете? Ну как с ним
поздороваться? Как с обыкновенным человеком? Невозможно! Но я нашелся. Когда
он подал мне руку, я присел и протянул свою снизу вверх. Ему очень
понравился такой почтительный молодой человек".
- А это кто? - спросил Гирин, указывая на портрет изящной дамы в темном
платье.
- Это знаменитая певица Шуртыгина. Я вам ничего не скажу про то, как
она пела. Все равно ничего не поймете!
Ульдструг безнадежно махнул своим рогатым глазами, но вдруг
встрепенулся, приставив глаз к иллюминатору, и вскричал:
- Постойте, подождите! Нас догоняет какая-то планета!
И тотчас противометеорная защита, которая нет-нет да обнаруживала
опасность, затрезвонила во все бубенцы.
Итак, Ульдструг не ошибся. Оприходованная им планета в самом деле
настигала корабль. Подумать только: планета двигалась относительно галактики
быстрее корабля! Это было невероятно!
Зенин и Гирин немедленно кинулись в кинетационную кабину, а ясный ум
Ульдструга принял мгновенное решение отключиться от электросети, чтобы не
помутиться от перегрузок, возмущающих его электронные потоки.
В течение следующих минут корабль уходил от опасности. Его скорость
прерывисто нарастала, а ось полета смещалась вбок. Наконец турбины смолкли,
и космонавты вернулись в каюту. Они увидели в иллюминатор радужно мерцающую
планету. Ее плоскогорья пересекали горные хребты.
Космонавты решили посадить корабль на планету. Они включили Ульдструга
в электросеть и попросили принять управление посадкой на себя; сами же опять
отправились в кинетационную кабину. Покинули они ее минут через десять,
когда пята звездолета утвердилась на грунте планеты.
* * *
Смирив любопытство, Зенин и Гирин не посмели "бдения и сна" нарушить
"час определенный", поскольку определен он был строжайшей инструкцией
выработанной целым созвездием медицинских светил. Звездолетчики легли спать
в положенные часы. Перед сном они полчаса любовались ландшафтом.
Плоскогорье озарялось северным сиянием, не угасавшим ни на минуту. По
серому грунту в разных направлениях тянулись странные каменные валы с
поперечными складками-морщинами. Они змеиными петлями обтягивали крутые
холмы, вершины которых вырисовывались на фоне полыхающего неба в виде группы
неправильных крыльев. Грунт был неровным и шишковатым. Он казался
каменистым, но камней, отделенных от грунта, видно нигде не было. На
горизонте чернели высокие горы.
Насмотревшись вдоволь в иллюминатор, космонавты легли спать и проспали
крепким сном целых восемь часов, не без помощи, впрочем, музыкальных
усыпителей. Тем временем приборы установили, что планета содержит много
монополита, слегка радиоактивна и окутана азотно-аргоновой атмосферой.
Температура ее поверхности не превышала двухсот тридцати градусов ниже нуля.
Когда космонавты проснулись, они были ошеломлены чудовищной новостью:
Ульдструг сообщил, что якобы видел двух горбатых людей в белых плащах,
бродивших по плоскогорью. Горбуны подходили к кораблю и внимательно его
осматривали. Они размахивали длинными жезлами и несли за спиной корзины,
сплетенные из металлических полос. Черты их розово-белых лиц отличались
странной неподвижностью и очень походили на маски.
Ульдструг никогда прежде не лгал и не позволял себe так странно шутить.
Тем не менее ни Зенин, ни Гирин не поверили его рассказу. Однако Ульдструг
предъявил им фотографии. При поворачивании фотографическое изображение
шевелилось, и было видно, как нескладно сгибались руки у таинственных
горбунов.
Ульдструг заметил, что горбуны, по всей вероятности ходят под масками,
а без масок превратились бы в страшилища. Он тут же стал рассказывать про
давний маскарад, где сам изображал царевну-лягушку. Зенин и Гирин между тем
готовились к выходу. Когда Ульдструг окончил рассказ, они улыбнулись ему
сквозь прозрачные шлемы, помахали на прощание рукой и спустились в хвост
корабля, а оттуда вышли наружу.
Прежде всего они направились посмотреть серый, с глубокими неровными
морщинами каменный вал, извилисто тянувшийся на вершину холма. Подойдя к
морщинистому валу, они взяли пробы грунта возле него, но так и не смогли
отбить ни кусочка самого вала, вещество которого с глухим звуком противилось
молотку.
Странно. По виду поверхность вала ничем не отличалась от хрупкой почвы,
трещины в которой иногда даже продолжались трещинами на валу.
У Зенина был с собой кинетационный прибор, способный грубо определять
химический состав исследуемых предметов. Зенин достал его и подверг сперва
анализу ранее добытые образцы. Они оказались кусками обыкновенного базальта.
Затем с помощью Гирина он взобрался на вал и оклешнил усиками прибора
торчащий выступ. Как ни странно, морщинистый вал состоял не из базальта. Его
тело оказалось смешано-слойным образованием из каких-то кальцийсодержащих
монополитовых веществ.
- Сева, это же ни на что не похоже, чтобы такие разные минералы так
одинаково выглядели! - воскликнул Гирин, напрасно ища глазами хоть малейшее
отличие поверхности вала от базальта. Зенин согласился, что это очень
странно. Он встал с коленей и прошелся по валу. Вдруг он заметил в
углублении у холма квадратную кучу странных удлиненных камней, в кучи такой
формы сваливают уголь возле больших котельных. Зенин попросил Гирина помочь
ему спуститься, и оба космонавта пошли осматривать найденные камни.
Подойдя к квадратной куче, они увидели, что камни скорее похожи на
окаменелые кости, чем на куски минералов неправильного вида. Камни были
трубчатыми со многими сквозными каналами. Некоторые ветвились, другие
закручивались спиралью, третьи многократно перехлестывали сами себя, образуя
сложные узлы.
Складывая камни в ранец, Зенин вдруг почувствовал, что что-то
переменилось на местности. Он огляделся.
Странно! Ведь, кажется, на валу прежде не было этого глянцевого
пятнистого бугра. Но не мог же он вырасти за минуту!
Под влиянием того же соображения и Гирин тоже заключил, что пятнистый
бугор имелся на валу и раньше. Впрочем, легкое сомнение все же
пошевеливалось в глубине души обоих космонавтов.
Удивительным оказался этот бугор! Чем ближе они к нему подходили, тем
одноцветнее он становился. А когда они подошли совсем близко, на нем не
оказалось никаких пятен. Неужели же вал менял свой цвет подобно хамелеону?
Не решаясь в это поверить, космонавты объяснили себе случившееся игрой
отсветов северного сияния.
Они прошли затем метров триста вдоль вала, повернули налево, огибая
крутой холм, и неожиданно вышли к краю небольшой ложбины, дно которой и
бока - все было увито сплетшимися валами. На другом же склоне между валов
зияла круглая нора. Гирин направил туда луч фонаря, и там показалось окно,
за которым мелькали горбатые тени.
Зенин и Гирин побежали в ту сторону и спустились к окну. Затаив дыхание
смотрели они, как ходили за окном шестеро горбунов в белых накидках. У
горбунов за плечами висели металлические корзины, в их кольчужных рукавицах
были зажаты длинные ломы, а лица их прикрывали раскрашенные маски. Их явно
будоражил режущий свет фонаря.
Помещение за окном было треугольным с гофрированными стенами и очень
напоминало каюту в космическом вельботе. Весь низ помещения был заполнен
трубчатыми камнями. Горбуны ступали прямо по камням своими огромными гибкими
башмаками.
В продолжение четверти часа Зенин и Гирин пытались завязать с горбунами
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг