- У Совета нет возражений! - Бруно хмыкнул. - Хоть на кого учи!
Я вызвал маму, объяснил ситуацию и спросил, где нам лучше остановиться,
чтобы никого не стеснить и не обидеть. Все-таки Лу-у - гостья не совсем
обычная. Элементарным вещам ее надо учить... Есть небольшая гостиница для
жителей Нефти... Да и на корабле моя каюта - всегда моя.
- Мы с Мишей обидимся, - ответила мама, - если вы остановитесь не у
нас. Мало ты нас обижал? Еще хочешь?
И вот мы летим с Лу-у над морем, которое она видит впервые, и я
объясняю ей, что такое море, и делюсь давними своими наивными мечтами:
сделать купов морским народом.
Лу-у слушает напряженно, но, кажется мне, не очень внимательно. Она
боится - и большой высоты, и необычной скорости, какой не ощущала в
вертолете прежде, и бесконечной зеленоватой воды внизу, и предстоящей
встречи с неведомой жизнью сынов неба.
Все, что было в ее силах, Лу-у сделала: помылась в реке с мылом, надела
голубоватое белье и шелковый сарафан, подаренные Неяку, надела спортивные
тапочки, в которых почти хромала, накинула на плечи расстегнутую мою теплую
рубашку. На большой высоте прохладненько, если лететь долго. Да и в Городе
будет не жарко...
Перед посадкой в вертолет я гладко причесал жесткие волосы жены и
стянул на затылке лентой. Вероятно, в Городе ей сделают другую прическу. А я
в таком деле на большее не способен... И еще надел я на шею Лу-у нитку
строгих черных бус. И шея стала от этого чуть-чуть светлей.
Но, может, Лу-у кажется, что сделано не все необходимое? Может, это и
отвлекает ее мысли от моей болтовни?
Когда мы прошли Заводской район, я вызвал маму, как она просила. И на
крыше Города она нас встретила.
- Какая Лу-у красивая! - сказала мама и обняла ее.
Лу-у была в мыслеприемнике, все поняла и ответила достойно:
- Я не знала, что ты такая молодая.
Мы дали Лу-у возможность оглядеть с высоты окрестности, обняли ее с
двух сторон и повели к лифту. А в лифте она испугалась и громко спросила:
- Мы падаем?
Пришлось снова обнять ее. Она успокоилась.
...Коэмы Нур-Нура были рассчитаны на шесть пальцев. И сам Нур-Нур
оказался шестипалый - по шести пальцев на руках и ногах. Причем, на руке
шестой палец рос оттуда, где у нас ребро ладони. В таких руках любое орудие
должно было держаться, как говорят, мертвой хваткой. Не вышибешь из таких
рук ни нож, ни топор. Но как прочитать рассчитанную на такую руку коэму, я
сообразил не сразу.
Поразило меня уже то, что принцип записи образных биотоков, который
придумал я на Земле, оказался универсальным, и был открыт также на неведомой
планете Нур-Нура. А в том, что для Риты он инопланетянин, теперь сомнений не
возникало.
Коэмы были пронумерованы палочками - от первой до пятой. Но пока этим и
ограничивался доступ к их содержанию. Читать их с пятью пальцами оказалось
невозможно: все путалось, любая понятная информация погружалась в хаос.
Я вызвал киберлабораторию, которую когда-то создавал в Заводском
районе, и спросил:
- Ребята! Можете вы сочинить мне чувствующий шестой палец? На ребро
ладони. Для чтения инопланетных коэм.
- Можем, - ответил Грицько Доленко. - Но тебе будет больно. Он ведь
должен выйти на нервы. И этим ребром ты долго не сможешь обо что-то ударить.
- Плевать! - согласился я и махнул рукой. Вполне по-русски. Мы с Грицем
все время сбивались на русский, который он знал не хуже украинского. -
Плевать! Пусть будет больно. Лишь бы прочитать!
Лу-у сидела сбоку от меня, слушала разговор внимательно и неожиданно
повторила:
- Плевать!.. Теперь я поняла.
И махнула рукой.
Видно, вспомнила давнюю мою телебеседу с Аней Бахрам. Тогда я никак не
мог объяснить значение слова "плевать". Никакие синонимы до Лу-у не
доходили.
А тут вот вдруг... Прорезалось!
В этот день мы улетели на ферму. И, пока Лу-у знакомилась с работой
птичницы, а я, по старой памяти, ремонтировал киберустройства, в лаборатории
сделали мне съемный чувствующий шестой палец. С первой же пробы он погнал в
мой мозг вполне связный зрительный ряд и вполне отчетливый текст на чужом -
плавном и певучем! - языке. Правда, больше чем на десять минут меня не
хватало. Набухала боль в ладони, и приходилось останавливаться. Минимум на
сутки.
На следующий день я решил попробовать сочетание коэмы с
мыслеприемником. Принцип тут и там один - расшифровка биотоков. Только в
коэме - со зрительным рядом и без перевода. А в мыслеприемнике - с
переводом, но без зрительного ряда.
Сочетание себя оправдало. Благодаря мыслеприемнику, чужой язык коэмы
как бы ушел в глуховатую тень, стал еле слышен. Коэма заговорила на "глобе"
отчетливым, чуть хрипловатым голосом Нур-Нура, никогда этого языка не
знавшего.
Так началась расшифровка.
2. Знакомство сидя на полу
...- И все же это была моя родина, - продолжает Нур-Нур. - И я любил
ее, как любят свою мать - пусть непутевую, не шибко умную, несчастную от
нехватки ума. Родину, как и мать, не выбирают.
Страна-соперница была умнее моей. Я видел ее дважды. А сейчас посмотри
и ты...
И вновь прозрачный шар бесшумно плывет над городами, дорогами, лесами и
озерами. Города здесь росли не из крепостей, а из рынков. Рынки превратились
со временем в просторные супермаркеты и громадные склады при них. И это
стало центром большинства городов.
В этих городах больше небоскребов, они выше и светлей, чем в тех, что
видел я вчера. Дороги здесь шире, ровнее и чище, обычно - многолентные,
берега озер почти сплошь застроены утопающими в зелени особняками,
окантованы живописными набережными и четко спланированными парками.
Небольшие поселочки сияют яркими свежими красками, а не дышат пыльным серым
запустением. Берега морей застроены так же плотно, как и берега озер. А
вчера я видел очень редкую застройку морских берегов. Большинство их было
пустынно... Чистая умытая свежепокрашенная страна плывет под моими ногами -
более богатая и благополучная, чем родина Нур-Нура.
- Ты, наверное, подумал о богатстве? - слышу я чуть хрипловатый
басовитый голос Нур-Нура. - Ты прав. Она неизмеримо богаче моей. Прежде
всего потому, что умеет лучше работать. И не проматывать заработанное. И еще
потому, что все украденное у нас целый век тащили сюда. Как, впрочем, и из
других стран... Тут с наворованным спокойнее. Оно тут целее... И сотни тысяч
лучших наших работников тоже бежали сюда всего за один век. А отсюда к нам
бежали лишь единицы неудачников. Этим, по сути, все и сказано. Где хорошо -
оттуда тысячами не бегут.
...Длинный худой рыжеватый парень, чуть прищурившись, смотрит на меня.
Он в спортивном костюме и стоит в ряду таких же худощавых юношей. Вот они
срываются со старта и бегут по эллипсу, прыгают через препятствия,
переплывают реку, на веревках спускаются с отвесных скал, занимаются боксом.
Обычная спортивная тренировка. Почти как у нас в "Малахите".
- Когда я пошел в звездолетчики, - рассказывает Нур-Нур, - страна моя
начинала рассыпаться. Отваливались дальние окраины, уходили из них войска, и
новые правители крохотных окраинных государств смешно, как нам казалось,
потрясали маленькими кулачками. Мы еще не знали тогда, что за спинами новых
правителей новых государств вырастет вскоре вся мощь страны-соперницы, что
она станет, как говорится, гарантом их свободы. Свободы от нас...
Мы радостно шли в космос, создавали базы на соседних мертвых планетах,
посылали автоматические зонды к ближним звездам, обнаружили радиомаяк другой
цивилизации. И нам казалось, что наша сфера влияния растет безгранично. А
тем временем страна разрушалась изнутри, останавливались заводы, люди
беднели, зверели, угрожающе сокращалась продолжительность жизни, и
озлобленность стала просачиваться даже в ряды звездолетчиков. О чем раньше и
подумать никто не мог.
Не сразу мы поняли, что традиционная умственная ограниченность давних
наших правителей сменилась явным предательством правителей современных. Они
все более откровенно уничтожали собственный народ и собственную страну,
превращая ее из страны-соперницы в страну-вассала. Это происходило настолько
бессмысленно, чудовищно и вроде бы бесцельно, что никак не укладывалось в
голове. Но - происходило!
...Снова плывет прозрачный шар над родиной Нур-Нура, но уже пониже,
помедленней и останавливается над затихшими цехами с выбитыми стеклами, над
фермами для скота, с которых содраны крыши, над опустевшими поселками и
залитыми водой рудничными карьерами, в которые спиралью уходят шоссейные
дороги и заржавевшие рельсы.
Только зелень буйно торжествует в обезлюдевших местах: зарастают дороги
и некогда возделанные поля, кроны деревьев прикрывают разгромленные цехи и
фермы, кустарники обживают спортивные площадки и стадионы. Чуть
приподнимется шар - и торжествующая зелень скрывает следы разрухи. Чуть
опустится - они снова видны.
- Как неизлечимая болезнь, расползалась разруха по телу страны. -
Хрипловатый бас Нур-Нура почти шепчет. - Ну, кому это может быть выгодно? -
спрашивал я себя. - Кому?.. Ответ был однозначен, вариантов не возникало. И
страну-соперницу я закрыл для своей души. Вначале перестал ею восхищаться,
потом начал тихо ненавидеть. Да, целый ряд ее правителей оказался
дальновиднее ряда наших. Да, ее сдержанная сила пересилила нашу
разухабистую, презрительно не вступая с нею в открытый бой. Да, ее
звездолетчики быстро воспользовались нашими открытиями и нашими космическими
базами, чтобы проникнуть в космос дальше нас... Звездолетчиков за это я
уважал. Их бесстрашию и мастерству можно было поучиться. Но страну их не
любил все сильнее. Учиться у нее уже не хотелось. Никогда не считал я
возможным строить собственное благополучие на чужом несчастье. Да и не
обязан я любить чужую страну! Правители ее заботятся вовсе не обо мне, и не
о таких, как я. Но, к сожалению, и мои правители обо мне тоже не
заботятся...
Прощальный взгляд бросает автор коэмы на страну-соперницу. Умытые
пейзажи удаляются холодно и равнодушно. Их не жаль. Они затягиваются
облаками, исчезают, и я понимаю, что больше их не увижу.
- Зачем я рассказываю все это? - вдруг спрашивает Нур-Нур. - Затем,
чтобы ты понял то, что произойдет дальше. И особенно - на твоей планете.
Коэма вдруг переносит меня в космос. Автоматический зонд спокойно
плывет вокруг желтой звезды и неожиданно попадает в стремительно поднявшийся
из ее недр гигантский огненный протуберанец. Как будто огненный язык
фантастического дракона слизнул букашку.
Нур-Нур, разумеется, не мог своими глазами увидеть такого. Лишь другой
автоматический зонд, гуляющий на орбите подальше, мог записать на пленку эту
ужасную катастрофу. А Нур-Нур мог только запомнить этот фильм.
- К тому времени, - продолжает звездолетчик, - подоспело угрожающее
астрономическое открытие. Серия не предсказанных чудовищных взрывов на нашей
звезде обнаружила, что горение водорода в ее недрах пошло ускоренно,
катастрофично, что срок ее оставшейся жизни рассчитан неправильно, что
водород в ней такими темпами выгорит намного раньше, чем предполагали
астрофизики. А после этого начнет гореть гелий. Ошибочка выходила почти в
два миллиарда лет. И, значит, куда раньше, чем предполагалось, желтая наша
звезда вспухнет красным гигантом и поглотит ближние планеты. В том числе -
нашу. Короче, нам пора было присматривать новый дом для всего населения. И
вместо автоматических зондов на поиски приемлемых планет возле более молодых
желтых звезд отчаянно рванулись люди. С третьей экспедицией ушел и я. Мы
исследовали здешнюю звезду, которую командир корабля без колебаний душевных
назвал своим именем - Капи, - и твою прекрасную планету, которую назвали
именем жены командира - Кара. Понятно, ты называешь свою планету и свою
звезду иначе. Но на картах тех, кто может прилететь сюда после меня, будут,
вероятно, стоять такие имена. Если, конечно, наша третья экспедиция вернется
домой... Судьба ее мне неизвестна. А звезда твоя оказалась намного моложе
моей. И поэтому прилететь сюда могут. Если не найдут ничего лучшего.
...Шестой палец ныл уже нестерпимо, и я радостно содрал его с ребра
ладони, опустив на стол коэму, а за нею - мыслеприемник. Теперь было ясно,
почему Нур-Нур мог остаться на этой планете. Он потерял родину в душе своей.
Он уже не верил в ее светлые перспективы. И не мог обратиться к
стране-сопернице. Она тоже не вызывала у него добрых чувств. В таких
обстоятельствах достаточно любого толчка извне. Может, им стала та
необъяснимая для нас атомная бомбардировка, которая уничтожила почти все
племя ра?
Что ж, посмотрим и послушаем дальше, узнаем. Похоже, Нур-Нур вполне
откровенен и нигде не темнит. Да и зачем ему?.. В предсмертной-то
исповеди... А пока становится совершенно очевидно, что главная проблема
Земли - это не только проблема Земли. В разных районах Галактики стареют
желтые звезды второго поколения, родившиеся одновременно или почти
одновременно с нашим Солнцем. И вызревшие возле них технологические
цивилизации начинают искать новое пристанище. Раньше на миллиард лет, позже
на миллиард лет, но они выходят в космос на поиски таких планет, как Рита. И
с этими цивилизациями нам придется общаться.
Однако это потом. А сейчас, как говорит в подобных случаях Розита, мне
надлежит позаботиться о загрузке в вертолет маленькой сборной птицефермы.
Пока - без инкубатора, на естественном высиживании цыплят. Потом повезу их с
Центрального материка готовенькими. Ибо электроэнергию для инкубатора на
Западном материке брать пока неоткуда. А вот недостатка в птичницах, похоже,
не будет. Женщины племени купов загружены не чрезмерно. И, надеюсь, Лу-у
сумеет организовать их и обучить. Теперь она самый крупный птицевод на
Западном материке. Таких знаний, как у нее, там больше нет ни у кого!
Пока училась Лу-у на птицеферме, кто-то сказал ей, что видел по
телевидению беседу ее отца с нашим Тушиным. И что отец ее всем очень
понравился: солидный, спокойный, рассудительный... Конечно, Лу-у это было
приятно услышать. Но саму беседу она не видела. Хотя, разумеется, знала про
нее: Тор рассказывал... И вчера за ужином Лу-у громко пожалела, что никогда
не увидит эту беседу.
- Почему "никогда"? - простодушно удивилась мама. - Есть запись.
Прогоним...
И вот сегодня прогнал я на "видике" для Лу-у эту давнюю запись.
С появлением Тушина на телеэкране Лу-у словно окаменела. Зрачки ее
расширились, рот полуоткрылся, ладони застыли на коленях. Не шелохнувшись,
просидела она до конца записи, и на лбу у нее выступили капли пота. А когда
экран погас, как-то заторможенно Лу-у спросила:
- Значит, ты сын вождя?
Сопоставила Миха на экране и Мишу дома...
Я стал объяснять ей, что родной мой отец погиб очень давно и очень
далеко отсюда. А Мих - просто хороший человек и второй муж моей мамы. Есть у
нас такое слово - "отчим"...
- Плевать! - вдруг решительно заявила Лу-у и махнула рукой. -
Плевать! - повторила она уверенным тоном, - Ты сын вождя. А я дочь вождя.
Она вскочила с кресла, закружилась по комнате в каком-то невероятном
немыслимом танце и все повторяла:
- Плевать! Ты сын вожди, я дочь вождя! Плевать! Ты сын вождя...
Тихо вошла в квартиру мама, за нею - Розита, и обе молча остановились в
дверях. Не замечая их, Лу-у все кружилась и повторяла:
- Плевать! Ты сын вождя, я дочь вождя! Плевать!
- Она прелесть! - тихо произнесла Розита. - Возможно, Сандро, ты
недооцениваешь то сокровище, которое случайно попало тебе в руки.
Слово "случайно" Розита подчеркнула.
Лу-у остановилась, подняла глаза, увидела Розиту, и лицо ее резко
изменилось. Опять расширились зрачки от немого изумления, полуоткрылся рот.
Она узнала ту женщину, которую дважды видела в селении на телеэкране.
Женщину, которая плясала и пела и песня которой вызвала тогда у Лу-у слезы и
запомнилась навсегда. Та женщина, наверное, казалась ей богиней или почти
богиней. И, как перед богиней, Лу-у опустилась на колени перед Розитой и
глядела на нее снизу вверх так же молитвенно, как на незатейливое украшенное
ленточками и звериными хвостами деревянное божество в лесу возле селения
купов.
Розита все поняла. Она все и всегда понимала мгновенно и точно. Она
присела на корточки, погладила Лу-у по волосам, поцеловала в лоб и, ткнув
себя пальцем в грудь, назвала свое имя. Лу-у тоже ткнула себя пальцем в
грудь и назвала свое имя. Так, сидя на полу, они и познакомились.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг