порядочный человек - всегда в дураках. Что за напасть?"
- Скажи-ка, Алик, - вдруг резко спросил Тушин. - В чем ты видишь для
себя смысл жизни? Если, конечно, задумывался над этим...
- Задумывался, - признался я. - Но для меня все просто, Михаил. Должно
быть, по молодости... Я давно понял, что зла в мире больше, чем добра. И зло
более активно. Никакие общественные формации этого не отменяют. Но весы все
время колеблются. По сути, это весы энергетические. Однако и моя масса,
помноженная на квадрат скорости, дает какую-то энергию. Я кладу ее на чашу
добра. Массу я увеличивать не хочу, а в скорости напрягаюсь. Когда
удается...
В водительском зеркале я увидел, как переглянулись Тушин и мама. И мне
показалось, что мама моим ответом довольна. Все мы ехали в мыслеприемниках.
Лу-у молча слушала наш разговор, который шел под тихие мелодии шопеновских
вальсов и брамсовских "Венгерских танцев". Потом, в Зоне отдыха, Лу-у скажет
мне, что рассердилась на глупого человека, который хочет дать ножи и топоры
хурам. Она уже видела топоры на нашей ферме. И не хотела бы, чтоб такое
страшное оружие досталось врагам ее племени. Тем более что именно топорами,
как она уже знала, убили мужа Даи... А про девчат-добровольцев и про
какого-то Гайдара Лу-у не поняла ничего. Москва, Тагил, ПВО, пулеметы,
прожекторы, аэростаты, самолеты и хлебные крошки были для нее пустыми
сочетаниями звуков.
К холмам вокруг Зоны отдыха подъезжали мы под мелодии повторно
поставленных "Венгерских танцев". И, как бы соответствуя рельефу местности,
они тоже говорили о взлетах и провалах. Только в человеческой судьбе,
которая никогда не бывает ровной, гладкой, спокойной. Если, конечно, она
нормальная... Чего только в человеке не намешано! Даже в одном и том же
человеке...
"В вас есть черт, в вас есть и ангел!" - сказал однажды генсек Хрущев
скульптору Эрнсту Неизвестному, поглядев на его непонятные генсековскому уму
скульптуры и вполне понятную "яму" в спине. Клок мяса был вырван оттуда на
фронте фашистским осколком.
"Как и в вас, Никита Сергеич!" - ответил бесстрашный художник.
Он ничего не боялся. Он уже был убит и оплакан всеми близкими.
А потом ему довелось делать надгробие Хрущеву. И скульптор выразил в
камне мысль самого генсека: черная стела и белая, черт и ангел. В одном
человеке!
Впрочем, для генсеков и их соратников тонкий лирик из костромской
глубинки в ту же пору напророчил:
...Все хорошее им позабудется.
Все плохое за ними запишется!
...Мысли бежали - как дорога. Но у нее всегда бывает конец. Выехали мы
рано и завтракали уже возле моря, на веранде гостиницы. А до послеобеденного
пекла успели немного наплавать. Дая чувствовала себя в воде как рыба,
свободно плыла любым стилем, будто в море родилась. Хотя о стилях вряд ли
имела понятие. Но, может, имела? Учил же ее чему-то Марат... А вот Лу-у
пришлось учить - и лежать, и плыть на спине. Она еще не понимала разницы
между речной и морской водою, боялась довериться морю, и я подставлял ладони
под ее спину, чтобы снять страх.
Впрочем, вечером она осмелела и даже попросила:
- Убери руки! Но не отходи от меня!
Нас ждали три двухместных номера, и главный вопрос пришлось решить мне:
- Дая жила со всеми, кроме нас. Теперь пусть поживет с нами.
И Дая разместилась в нашем с Лу-у номере.
К ужину я вспомнил про свой вертолет, который загружался на обратный
путь в Заводском районе, и вызвал диспетчерскую.
Дежурил Толя Резников. Я попросил его скомплектовать небольшую
посылочку в самой бесхитростной упаковке: десяток банок тушенки и десяток
небьющихся бутылочек "Тайпы". А ко всему этому приторочить парашютик - такой
же, на каких спускала наша бригада посылки геологам, когда шла в Нефть на
очередной ремонт киберов.
- Скомплектуем, - пообещал Толя. - Дело нехитрое. Если не секрет -
кому?
- Вождю урумту, - признался я. - Тому, которого я когда-то допрашивал.
Может, видел по ТВ?
- Видел. А почему не из рук в руки?
- Наверно, не придется сесть. А через три дня туда лететь - смотреть
площадку для "курсантов". Ну, вот - президентский подарочек... К этому меню
он уже привык. Банки и бутылки открывать умеет.
- Эту цивилизацию они осваивают быстро. - Толя хмыкнул. - Магниты
нужны?
- Сброшу с небольшой высоты. Далеко не уйдет.
...Перед сном, после вечернего заплыва в море, Дая заглянула к нам с
Лу-у в белом своем медицинском халатике, присела в кресло, на самый краешек,
как хорошо воспитанная девочка, сложила темные руки на коленях и тихо
сообщила:
- В нашем племени, если погибает муж, жена достается его старшему
брату. Или младшему. Если старший откажется. А если откажутся все братья
мужа, она становится свободной. И может сама искать нового мужа. Как решишь
ты со мной? Что меня ждет?
Она медленно перевела взгляд с меня на Лу-у, и Лу-у, глядя в пол, тихо
добавила:
- Мы говорили вчера об этом. Я сказала, что Дая мне нравится. Если ты
хочешь, пусть живет в нашей хижине.
- Тебя ждет свобода, - ответил я Дае. - Ты можешь жить где хочешь и с
кем хочешь. Я был бы рад, если бы ты жила с нами. Как наша сестра. У нас
принято так: можно иметь много сестер и только одну жену. С кем бы ты ни
жила, ты будешь сыта и одета. И твой ребенок - тоже. Везде у вас будет своя
хижина и такая же защита, как у нас. Мы не сможем тебя защитить только в
племени ра и в твоем собственном.
- Это я поняла, - призналась Дая. - Буду жить с вами. Ближе вас у меня
никого нет. Когда-нибудь найдется в вашем племени для меня муж?
- Найдем! - весело пообещала Лу-у. - У нас много хороших охотников. Ты
сама выберешь. У нас выбирает женщина.
Лу-у была необычно нежна со мною в эту ночь и необычно весела утром.
Никогда я не видел ее такой нежной ночью и такой веселой днем. Она
плескалась в морском прибое как ребенок, бегала по песку, визжала от
восторга, падала в воду на спину и лежала в ласковых волнах ровненько,
"солдатиком", как учил я ее вчера.
Одно удовольствие ее учить - все схватывает на лету. Кроме алфавита...
Может, потому, что не видит в нем необходимости?
Перед обедом Лу-у вдруг спросила:
- Как называется лучшее место?
- Лучшее - где?
- Лучшее на земле.
- Рай.
- Значит, я - в рай?
- Ты - в раю, - поправил я.
- А ты?
- Тоже в раю. Тебе здесь нравится?
- Здесь рай! - уверенно заявила Лу-у. - Лучшего места быть не может!
- Мы построим такой же рай для всех купов, - пообещал я. - Море нельзя
привести к купам. Но купов можно привести к морю. И у них будет свой рай.
- Я хотела бы показать им все это. - Лу-у обвела вокруг рукой. - Когда
вернусь. Можно?
- Покажем! - согласился я.
После обеда я взял у кибер-портье съемочную камеру, поснимал Зону
отдыха и всех нас в этой Зоне. Особенно Лу-у - на гостиничных террасах, в
столовой, на глиссере, на пляже, в шезлонге, в воде, на водном велосипеде.
Семейные съемки!
Просмотрев их вечером, я наложил на кадры шопеновские вальсы и
брамсовские "Венгерские танцы", которые понравились Лу-у не меньше
бетховенской "Лунной сонаты". Получилась удобная емкая кассета. И осталось
лишь научить Лу-у вставлять ее в телевизор да включать и выключать его.
Пусть смотрят!
Надо же показать им тот "рай", который ждет их на пути превращения в
морской народ!
Часть вторая. На пути к морскому народу
1. Горящие леса
Настойчивый зуммер разбудил на рассвете. Протянув руку, я нажал кнопку,
и густой баритон Омара ворвался в палатку:
- Сандро! Сандро! Ответь!
- Слушаю, Омар.
- Ты знаешь, что у тебя лес горит?
- Понятия не имею.
- Включи-ка экран!
- Секундочку...
Через полминуты на малом экране я увидел встревоженные темные глаза
Омара.
- Вот тебе картиночка со спутника, - сказал он, - полученная десять
минут назад.
На экране высветлился почти прямой угол темно-зеленого леса между двумя
сливающимися реками. Вдоль рек тянулись две цепочки отчетливых костров. Они
уходили за границы снимка. Огонь от них охватил центральную часть лесного
сектора и веером тянулся в его глубину. Расстояния между кострами были
примерно равными.
- Где это? - удивился я. - Никак не соображу спросонья.
- Второй северный приток Аки, - пояснил Омар. - Вот он уходит вправо,
на север. А слева Ака. Ты, видно, плохо помнишь карту.
- Леса каннибалов?
- Они самые! Но это еще не все. Вот предыдущий снимок, два часа назад.
Изображение уменьшилось и сдвинулось в левый верхний угол экрана. А в
правом нижнем углу возникла другая картинка. Тот же сектор, но с меньшим
количеством костров. И огонь от них еще не потянулся в глубину лесов.
- Все понятно? - спросил Омар.
- Неужто поджигают лес?
- С тобой это кто-нибудь согласовывал?
- Как же можно со мной такое согласовать? Да и я им - не начальство...
- Это не ту-пу?
- Их зона! Только костров очень много...
- А у купов их ходоки не появлялись?
- В последнее время - нет.
- Значит?..
- Значит, помочь могли только айкупы.
- Как же ты это прошляпил? - искренне удивился Омар.
- Виноват... Служба внешней разведки у меня поставлена плохо.
- Может, проще - отсутствует?
- Согласен. Полечу сейчас на разведку сам.
- Огня уже не остановить. - Омар вздохнул. - Ветер - юго-восточный.
Похоже, они и это учли.
- Ветер с юго-востока задул позавчера, - сообщил я. - Он объявляется
дней за девять-десять до разлива. Не один я, понятно, это знаю. Они тут
живут чуть-чуть дольше...
- Что же ты намерен предпринять? - поинтересовался Омар.
- Пока - только выяснить причину. Если уж такие радикальные меры -
значит, что-то произошло.
- Удачного полета!
Омар отключился, и из-за спины я услышал голос проснувшейся Лу-у:
- Возьми меня с собой.
- Ты все поняла? - Я повернулся к ней.
- Главное, - ответила Лу-у. - Я могу одеваться по-вашему?
В полет она теперь надевала только наши дорожные костюмы.
- Хорошо, - согласился я. - Заткни за пояс слип и карлар. Прихватим
Полкана.
Одевались мы наперегонки. Потом я завернул в одеяло сладко спящего
Вика, и Лу-у унесла его в хижину своих родителей. Вернулась она с Полканом.
Хвост его описывал радостный полукруг, глаза были веселыми. Он уже знал, что
если его берут с собой, значит, есть шанс побывать в родном для него
пещерном селении, обнюхаться с единоутробными братьями и сестрами.
Пока Лу-у ходила, я пошарил по контейнерам и накидал в сумку немного
подарков - все те же отрезы, посуду, перочинные ножи, детские одеялки,
которые пользовались успехом не только у детей. И еще несколько инструментов
для Вига. Ему всегда не хватало инструментов, сколько ни дай! Значит, стал
настоящим мастером.
Втроем мы побежали через лесок к вертолету и вскоре были в воздухе. Уже
над лесами я выдавил в себя полтюбика витаминной пасты, а Лу-у распечатала
две банки тушенки, покормила Полкана и поела сама. Витаминную пасту она едой
не считала.
Вообще-то, Полкана Фор когда-то назвал Каном. Щенок вырос в его пещере.
Но потом я предложил обменяться полугодовалыми кобелями. Кан достался мне, и
я несколько удлинил его имя. Пес принял это спокойно. На фоне других
изменении в его жизни перемена имени была самой незначительной.
Сегодня, собственно, я собирался в устье Аки. И посмотреть, что
сделано, и подремонтировать роботов. С развертыванием в устье строительных
работ я смог потихоньку вернуться к прежней профессии. Строительных роботов
там теперь хватало, и киберустройств на других механизмах - тоже. Как
положено, они порой барахлили. Не гонять же киберремонтников за море, когда
тут свой болтается...
Однако сейчас мы летели в обратном направлении вдоль обмелевшей Аки.
Почва в пойме местами растрескалась от жары, и даже с вертолета видны были
глубокие черные трещины. Дожди не выпадали больше месяца. Так обычно
случалось перед разливом. Незаметно наползала засуха, а потом сразу грозы,
ливни, половодье, и на несколько месяцев - ни одной трещинки в почве,
повсюду высокая сочная густая трава, пышное повсеместное буйство зелени.
Кончалось оно опять же засухой перед разливом.
Вроде и нет смены времен года. Но природные циклы и тут действуют.
Благо теперь мы хоть знаем, что завязаны они во многом на океанскую впадину
и ее подводные вулканы. А уж на что завязана вулканическая активность, ищут
астрономы.
Как раз об этом слушал вчера по радио очередное интервью Розиты.
Собеседницей ее была Анжела Фоссет - астроном-солнечник, высокая изящная
голубоглазая красавица, которая приходила встречать своего мужа Билла к
концу литературных мероприятий. Своим присутствием она эти мероприятия не
удостаивала.
Анжела наконец-то дождалась того, что построили близ космодрома
современный вертикальный солнечный телескоп. Теперь можно начать вполне
научное изучение здешнего светила. А до сих пор были лишь предварительные,
хотя и постоянные наблюдения из легкого павильона на крыше Города. Анжела
утверждала, что недалеко то время, когда наши метеорологические прогнозы
будут начинаться не со спутников, а с солнечного телескопа, не с циклонов и
антициклонов планеты Рита, а с движения солнечных пятен и просчета их
следствия - магнитных бурь. В общем, все как на Земле... И потому прогнозы
станут более точными.
По случаю пуска солнечного телескопа, собственно, и состоялось
интервью. Особенно пленил меня последний ответ Анжелы.
- Почему ты стала именно астрономом-солнечником? - поинтересовалась
Розита. - Мне, например, всегда казалось, что быть астрономом-звездником
гораздо интереснее. Бездонность и бесконечное разнообразие космоса постигают
прежде всего звездники.
- Знаешь, - ответила Анжела, - я всегда старалась жить как все люди. Не
отделяться! В частности, работать днем и спать ночью. Солнечники именно так
и живут. А у звездников все наоборот.
Уважаю людей с юмором!
Кстати, спросила Розита в интервью и об отношении астрономов к коэмам
Нур-Нура.
- Разумеется, - сказала Анжела, - астрономы изучают их расшифровку с
интересом. Все ее прочитали не по разу, и разговоров было немало. Но скажу
прямо: интерес больше исторический, чем научный. Для планеты Нур-Нура это
уровень знаний примерно шестивековой давности. Земная же астрофизика вышла
на этот уровень в начале двадцать первого века. За исключением отдельных
частностей... Значит, примерно на четыре века мы от них отстали. Я имею в
виду развитие астрофизики... По моей специальности там вообще ничего нет.
Звездники кое-что находят, обсуждают соответствие Нур-Нурова "Феномена"
известным на Земле скоплениям. Склоняются к тому, что Лебедь-два из игры
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг