людей.
- Это хуры. - Тили мрачнеет. - Угоняют наших женщин. Я это видела уже
два раза.
- Давно ты рисуешь?
- Всю жизнь.
- А где остальное?
- Еще вот здесь. - Она осторожно поворачивает меня к противоположному
участку стены, сильно закопченному, и я вижу бегущее стадо косуль. Лес
тонких изогнутых в беге ног, колючую поросль маленьких рожек, вполне
грамотное выдвижение одного контура из-за другого. Как будто знает Тили
принцип мультипликации.
А, собственно, почему бы ей этого и не знать, если аналогичные рисунки
бегущих животных были когда-то найдены в пещерах эпохи палеолита на
территории Франции? Нам в "Малахите" показывали снимки тех всемирно
известных рисунков. Право же, они были не лучше этих, сделанных тонкими
рукам Тили.
- А еще есть? - спрашиваю я.
- Все здесь. Сотру - и опять рисую. Все посмотрят - опять сотру.
- Чем ты рисуешь?
- Вот. - Она нагибается, подает мне камень. Кусок твердой красной яшмы
с острым концом. Значит, где-то поблизости еще и яшма есть? А в красной яшме
нередко прячутся и золото и пирит. Знаю это по Березовскому золотому руднику
на Урале, возле моего родного города. Сам в детстве рылся в березовских
отвалах, искал красную яшму. И, вместе с нею, находил пирит.
- Как ты делаешь черный фон? - интересуюсь я.
- Вот так! - Тили подбегает к двум плитам песчаника возле входа,
опускает между ними кисть руки, двигает ее там вверх-вниз и показывает мне
черную ладонь. Сажа!
Ладонь Тили старательно обтирает о светлый кусок стены и он становится
почти черным.
- Теперь можно рисовать, - говорит девушка. - Или наоборот. Сначала
нарисую, потом потру сажей. Она останется в царапинах.
Входя в пещеру, я допускал, что здесь будет вонять. Но никакой вони
нет. По верху пещеры отчетливо тянет свежий ветерок. Видимо, где-то в
дальних "комнатах" открыта "форточка" наружу. И значит, у прекрасных этих
строителей уже есть представление о вентиляции. И хватает физической
закалки, чтобы выдерживать непрерывный сквозняк.
А может, они умеют еще и закрывать "форточки" подходящими камнями?
Умеют же урумту закрывать северные входы...
Из узкого "коридора" выходит женщина среднего возраста и протягивает
мне кхет.
- Тулю? - спрашиваю я.
- И, - отвечает женщина.
- Мама, - поясняет Тили.
- Дай нож! - прошу я ее. - Не умею откусывать кхет зубами.
Тили снисходительно улыбается, будто сожалеет о слабости моих зубов,
вынимает из-за пояса кожаные ножны, из ножен - охотничий нож, подает мне.
Я отрезаю верхушку кхета и вынужденно выковыриваю содержимое ножом. Все
следят за мной очень внимательно. Может, потому, что такого роскошного ножа
никогда не видали. Может, потому, что интересно: как едят сыны неба? Потом
пойди-ка объясни им, что ножом есть неприлично!.. Но ведь и с ложкой за
голенищем ходить - тоже не очень-то...
Впрочем, что там ложка!.. Читал я когда-то, что "миротворец" Александр
Третий за голенищем носил резиновую фляжку с водкой. На любой момент!.. И
каким только пьяницам ни доставалась бедная моя Россия!
Выскрести ножом всю сладковатую кашицу из кхета, понятно, не удается.
Да я к этому и не стремлюсь. Нож вытираю платком и возвращаю Тили. Кожуру
кхета кладу к стенке. Мимоходом фиксирую пристальные завистливые взгляды
Фора и Вига, направленные на нож. Они буквально глаз от него не отрывают.
Вряд ли долго он у Тили удержится...
- Мне пора, - говорю я. - Сыны неба ждут меня.
- Тут твой дом, - отзывается Фор. - Когда захочешь.
Выходя из пещеры, я обнаруживаю на площадке перед нею целую мастерскую,
подобную той, что развернута в селении купов оружейником Биром: крупный
гранитный валун и два "сидения" возле него - из тех же плит песчаника. А
вокруг них - кучки кремневых осколков и необработанных кремней, недоделанные
наконечники стрел и копий, изогнутые костяные "кинжалы" из коротких оленьих
рогов. Таких "кинжалов" не видел я ни в мастерской Бира, ни в руках купов.
Сюда бы тоже слесарный верстачок доставить!.. С набором инструментов...
Здесь бы поняли, что к чему...
Проводить меня идут все, кроме Тулю, и возле вертолета Тили приглашает:
- Приходи еще! Я всегда жду тебя.
- Приду! - обещаю я. - Берегите эти дуги! - Я показываю на
мыслеприемник. - Они еще понадобятся.
Я открываю дверку машины, закидываю в нее пустой контейнер и решаю не
трогать, не открывать контейнер с аккумуляторами от "Контура". На материке
он не нужен - аккумуляторы наполовину сели. Мне они тоже пока ни к чему.
Пусть подождут.
Через две минуты я уже в воздухе. А Фор и его семья стоят на холме,
пока я не теряю их из виду.
42. Что может быть прекрасней уходящей любви?
День пролетел как одно мгновенье, впереди был вечер, а на Материке -
про себя я впервые назвал его Центральным! - вечер уже наступил. Утих ли
шторм на море?
- Диспетчерская! - Я нажал кнопку на пульте. - Диспетчерская! Отзовись!
- Диспетчер слушает.
Голос Армена. Значит, Резников отработал свою смену.
- Говорит Тарасов. Добрый вечер, Армен! Как там шторм? Утих?
- Давно. Я уж тебя не тревожил. Анатолий мне все объяснил. Ты, похоже,
забегался?
- Весь в мыле!
- Идешь к нам? Или забирать машину?
- Иду. Включи, пожалуйста, пеленгатор на космодроме.
- Ты не в Город?
- В Город - потом. Сначала на корабль.
- Что-то зачастил ты на корабль...
- Там мой дом.
- А я думал, твой дом у Тушина.
Я промолчал. Обсуждать эту тему с кем-либо считал излишним. Подумалось,
что сейчас Армен спросит о результатах моего полета на север, во владения
урумту. Раз уж Анатолий все рассказал... Но Армен не спросил. Молодец! Чем
меньше об этом знают, тем лучше.
Почти одновременно мы с ним сказали друг другу ставшее уже привычным
"Ухр!" - и отключились. Я остался один - на целый материк и на целое море.
Поначалу я хотел идти вдоль правого берега Аки, который не знал. Ибо
раньше все летал над левым. Но потом сообразил, что минутки сейчас на меня
не давят - может, впервые на Западном материке! - и я могу сделать небольшой
крюк, чтобы посмотреть селение айкупов. Сейчас на это уйдут лишние минутки,
а потом пришлось бы выложить целый день.
Крутанув чуть направо, на юго-восток, я оторвался от Аки и пошел над
лесами вполне субтропическими. Пальмы широколистные и пальмы остролистые -
типа южноамериканской араукарии; золотистые полянки, заросшие редкими
кактусами, громадные пышные одиночные деревья на полянках, вроде наших
чинар, платанов или баобабов, сплошной зеленый покров местных джунглей, в
котором не различишь деталей и сквозь который ничего не видно - все это
ползло под вертолетом непрерывным ковром самых различных зеленых оттенков.
В старой монографии о Поле Гогене, где выискивал я детали его жизни
среди туземцев на острове Таити, вычитал когда-то, что художник различает в
десятки раз больше цветовых оттенков, чем не художник. И одних только
зеленых - чуть ли не полтора-два десятка. А моему глазу, наверное, больше
семи зеленых не насчитать. Интересно, сколько зеленых оттенков видит Тили?
Как вообще у нее с цветом? Пока что я видел только черный да белый... С
композицией у нее нормально - справляется. Рисунок не рассыпается. Линия
твердая - не мечется, как у меня, когда пытался рисовать... Привезти ей, что
ли, из поездки набор хотя бы детских акварельных красок, фломастеров,
цветных карандашей да бумагу для рисования? Таланты надо поддерживать! В
"Малахите" это нам каждый день твердили...
Впереди слева мелькнули костры, и я понял, что вышел на айкупов почти
точно. Чуть довернул налево и увидел хижины. Такие же, как у купов. И так же
поставленные входами на восток. Чтобы солнышко пораньше будило... Хижин было
много. Понадобилось дважды облететь селение, чтобы досчитать примерно до
полусотни. Фотоаппарата наверняка в машине не имелось, и некогда было его
искать, но не беда: спутник сфотографирует.
Селение стояло на высоком левом берегу притока Аки. Выше и ниже селения
по берегу отлично просматривались естественные полянки, вполне пригодные для
посадки вертолетов. Правый берег был низким, безлесым, и, видимо, на большое
расстояние уходил под воду при разливах. А между правым и левым берегом
торчал вытянутый по течению островок с чинарами-баобабами и временными
шалашами. Совсем как у купов. Похоже, купы, вышедшие отсюда, искали у
природы именно то, что видели и к чему привыкли в здешнем селении. И нашли!
И от этого принципа их теперь не оторвешь. По крайней мере, быстро...
Невольно вспомнилось, что две речушки пересек я по пути сюда. Они текли
параллельно Аке и впадать могли только в ее приток, на котором и стояло
селение айкупов. Наверняка южнее можно найти еще такие же речушки. Все они
создают оборонительные рубежи - вроде Кривого ручья у купов. За водными
преградами, с островом в тылу, племя может чувствовать себя неплохо
защищенным.
Айкупы, понятно, видели вертолет впервые. Но реакция была сдержанная,
как и у купов. Страха не обнаруживали. Может, потому, что шума не было? Или
потому, что не чувствовали себя в чем-то виноватыми? Не чувствовали себя
ворами?.. Стояли между хижинами спокойно, глядели вверх, возможно, что-то
кричали. Да и я держался высоко.
А еще через полчаса я шел над утопающим в вечерних сумерках морем, оно
постепенно тонуло в быстро надвигающейся темноте, убаюкивающе плескалось
внизу белыми барашками волн и казалось скучным. Впереди был притихший
корабль, встреча с Розитой, еще одна ночь любви в звездолете, неизменные ее
"...это потом. А сейчас...", и думать хотелось только про то, что будет
скоро, вот-вот...
Давно известно: до середины пути человек думает о том, что осталось
позади, а когда середина пройдена - о том, что ждет впереди. Значит, прошел
я уже свою середину.
На космодроме я сообщил Армену о посадке и запер вертолет необычным
цифровым шифром, чтобы кто-нибудь случайно на нем не улетел. В машине
остались ранец и анализы крови. Не хотелось тащить это в корабль на
несколько часов.
На койке моей опять лежал прозрачный пакет с вычищенным и отглаженным
костюмом, который снял я тут совсем недавно. Видно, хозяйственные роботы
корабля не были перегружены. Оно и понятно: звездолет почти опустел.
Только сейчас подметилось: костюмы кладут именно на мою койку, а не на
койку Бируты. Старые программы не стерты, не отредактированы. Для роботов
Бирута еще жива. Только костюмов ее нет...
Опять я принял душ, отправил в переработку один костюм, надел другой и
вызвал по корабельной связи Розиту.
Отклика не было. Ни через минуту, ни через две, ни через пять.
Тогда я вызвал ее по личному радиофону. Где бы ни была она сейчас,
везде должен был зуммерить ее радиофон. По всему Материку. И даже по
Западному и по Восточному, где нет сегодня ни одного землянина.
Отклика не было.
Вообще-то ни разу не вызывал я кого-либо по радиофону из корабля.
Может, противорадиационная обшивка фонит?
Я вышел наружу, спустился по трапу и снова вызвал Розиту.
Отклика не было.
Ну, что делать? Повезу кровь сдавать. Медицинские лаборатории работают
круглосуточно.
Когда идешь куда-либо в вертолете, положено доложиться. Диспетчер
должен знать, где находится каждая машина и куда она идет. Если идет...
- Диспетчерская! Тарасов говорит. Иду в Город.
- Не поспалось тебе на корабле? - Армен явно усмехается там.
- Не поспалось, - соглашаюсь я. - Кровь дикарей стучит в мое сердце.
- Ты еще помнишь "Тиля Уленшпигеля"?
- А почему бы и не помнить? Вечная книга!
- В Городе посади машину на восьмой квадрат. Она тогда сама отметится.
Чтоб тебе не звонить...
- И тебя не будить?
- А что? Ты сейчас один в воздухе. На всей планете.
- Спокойной ночи!
- И тебе!
На крыше Города я опять запираю вертолет необычным шифром. Чтоб не
таскать с собой ранец. Чтоб спуститься на второй этаж налегке. Будто из
квартиры вышел... Перед дверью лаборатории проверяю надписи на
холодильничках: "Вождь Уйлу", "Охотник Сар". Нормально! Не перепутают!
Анализы прошу отдать Лидии Тарасовой. Все! Спокойной ночи!
И вот снова я на крыше и снова вызываю Розиту. Минуту, две, пять...
Гудки падают в пустоту. Ведь где-то здесь она, подо мною. В одной из почти
пятисот квартир. Может, заночевала у Бахрамов? Может, в студии уснула на
диванчике? А что, если вдруг в больницу попала? С каким-нибудь прободным
аппендицитом?
В моем тедре больницы нет. Но на вертолетной площадке висит список
служебных номеров. Как раз под фонарем. Ищу приемный покой. Набираю его
номер на своем радиофоне - медленно, осторожно, чтоб не ткнуть пальцем не в
ту кнопку. Ошибешься - разбудишь человека. Ночь!.. Представляюсь, спрашиваю:
- Верхова в больницу не поступала?
- Нет.
- Спасибо.
Совсем недавно вот так же мамочка моя меня вызывала. Когда был в Нефти,
с Розитой... А я отмалчивался. Теперь я - в тогдашнем положении мамочки.
А может, Розита в Нефть махнула? Говорила же, что там у нее дела, что
выводит юную радиостудию на общий уровень...
Однако вызов отсюда доходит и в Нефть. Мама как раз отсюда вызывала,
там прекрасно зуммерило.
И вообще: можно отсюда вызвать гостиничного портье и спросить, там ли
Верхова. Так просто все!.. И страшно от этой простоты. Ну, вызову, ну,
спрошу, ну, получу "нет", - а потом что?
Где же она? Вернулась к Женьке? Метнулась к Веберу? С какого отчаяния?
Неужели конец?
Что же делать сейчас? Что делать?
Сядь, Сандро, не спеши, подумай! Не пори горячку! От того, что ты
сейчас сделаешь, многое будет потом зависеть. И долго! Не наломай дров! Не
спеши! "Ты всегда был торопыгой!" - так мама говорит. Не будь торопыгой
сейчас! Еще не вечер... Жизнь не кончилась...
Недалеко от вертолетной площадки - открытое кафе. Столики, стулья,
тенты... Пестрый веселый фонарик горит посреди поблескивающих никелем
автоматов с различными напитками, пирожными, пирожками, шариками мороженого
и зефира. Никого нет. Ты один на крыше, Сандро. Никто не стоит над душой и
не торопит. Сядь, подумай!
Оставаться в Городе бессмысленно. Ни до утра, ни даже на час. Сдал
кровь - и никаких дел тут нет. Все твои дела теперь на Западном материке.
Вот там их невпроворот. Только успевай! И за них с тебя спрос. Правда, не
сейчас. Пока Женька председатель, фиг он с меня спросит! Но потом целый год
его не будет. Спрос вернется...
Значит, думать нужно прежде всего об этом. И все подчинить этому. А не
чему-нибудь другому. Не психовать!
Где Розита? С кем она? Ну, не все ли равно, с кем? Если не с тобой -
так не все ли равно?
Не хочется думать об этом. Но думается. "Мы не вольны в течении наших
мыслей так же, как и в обращении нашей крови". Эти слова великого древнего
врача Галена мама повторяла много раз - с самого моего детства. И учила не
стыдиться никаких мыслей. Хотя и предупреждала: не все мысли надо
высказывать. Чем больше их при себе оставишь, тем богаче будешь. Если,
конечно, не рвешься в политические вожди и не стремишься к тому, чтобы твоя
мысль непременно овладела народными массами.
Сейчас надо уходить на Западный материк. Там теперь твое место, Сандро!
Там, а не тут... Как уходить? Заправить вертолет и уйти прямо с этой крыши?
Но ведь там не включен пеленгатор. Ночь. Луны тут нет. Море везде одинаково.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг