Исай Давыдов
Я вернусь через тысячу лет. Книга 2
Пунктир
Вместо пролога
...Объяснив все, что сегодня предстоит сделать, и рассказав последние
новости ближних окрестностей, я закончил:
- А теперь, братья мои, за работу! Труд каждого из вас приятен сынам
неба. Они отблагодарят вас! Тун эм!
Люди племени купов стали расходиться: за грибами и ягодами в лес, на
огороды и кукурузные делянки, на рыбную ловлю и птицеферму. А я снял
переливающийся всеми цветами радуги жреческий хитон (наши женщины в Городе
клеили из этой ткани купальники), закинул за плечо и тоже отправился
работать. Нужно коротко суммировать новую информацию для Совета, прикинуть
заявку на следующую "посылку" и передать все это на узел связи в Город.
За столом пришлось просидеть полчасика. Ибо краткость передачи требует
предварительной работы. А время дорого не только мне... В конце концов свел
на два листика самое необходимое и отправился через лесок к своему наглухо
запертому вертолету, так и не сняв тиары из оранжевых, с пурпурным и
фиолетовым отливом, перьев ураху. Птичка эта водится только на островах
северных озер.
Тиару сплел мне Сар - лучший охотник племени купов. Она отлично
закрывала голову от солнца, продувалась ветерком и гарантировала от всяких
неожиданностей. Носят ее только вожди да колдуны, и никто на северо-востоке
материка не решится выпустить стрелу под такую тиару. Даже враждующие
племена не убивают друг у друга вождей и колдунов. Их могут пленить и
потребовать выкуп. Но не убить! Долго не мог понять я происхождение этого
странного для дикарей обычая. Ведь гуманный обычай! С дальним прицелом!
Откуда он взялся?
Только расшифрованные биотоки Нур-Нура, этого трагического
героя-одиночки, объяснили, в чем дело...
Вот, наконец, и лесная полянка, на которой стоит мой пятнистый
вертолет. Для тех, с кем живу я скоро пять лет, этот вертолет - не только
транспорт, но и храм, в котором слушаю я "сынов неба", вижу их и говорю с
ними. Да и не один я... А для меня тут рабочий кабинет, где все привычно,
удобно, и устроено на нормальном человеческом уровне.
Отпираю дверцу, усаживаюсь перед экраном, нажимаю кнопку
радиопередатчика. Обычный сеанс связи. Привычная работа. И, как обычно, даже
не включаю экран. Все идет по заведенному в рядовом сеансе связи. Слушает и
записывает Розита. Я диктую свежую информацию и хозяйственную заявку на
дополнительные лопаты, ведра, каелки, геологические молотки и ручные пилы.
Прошу новый аккумулятор для передатчика. Затем интересуюсь:
- Что новенького у вас?
- Ты слушал все наши передачи? - задает Розита встречный вопрос.
- Все не удалось. Ты же по информации видишь, что был у килов. Опять
мирил их с беспокойными оли. Только к ночи вернулся.
- Значит, не знаешь, что прилетела "Рита-четыре"?
- Нет, конечно. Сколько их?
- Девятьсот.
- Ого! Поздравляю!
- И тебя! Тебе тоже полегчает.
- Хорошо бы...
- Тут, Сандро, собрались в клубе полсотни ребят с этого корабля.
Первые, кто вышел. Юные такие, бледные... - Розита вздыхает. - Как мы шесть
лет назад... Пришли, чтобы послушать и повидать тебя. Ты, оказывается, стал
очень популярным на Земле изобретателем. Вместе с... - Розита как-то
запинается. - Вместе с Евгением... Ваши коэмы пошли по всей планете! Евгения
они затребовали прямо на корабль. Пока шли прививки... А тебя только что
прослушали. Теперь хотят повидать. Может, включишь экран?
- Пожалуйста.
Нажимаю кнопку. Экран вспыхивает, мгновенные полосы торопливой лесенкой
бегут по нему, и я вижу совсем молодых ребят в привычных зеленых костюмах,
которые мы тут давным-давно сносили, заменив серо-голубыми. Когда-то в таких
же зеленых мы улетали с Земли. Значит, форма не изменилась. Собственно, к их
отлету не изменилась... Сто лет они летели! А что на Земле сейчас - никто не
знает...
Ребята сидят в креслах небольшого клуба. А перед ними громадный, во всю
сцену, экран. Ради концертов и редких самодеятельных спектаклей его
поднимают. Но сейчас он в обычном положении. И на этом телеэкране я. В
полный рост...
Дружно, хором, видно потренировавшись, ребята кричат:
- Здрав-ствуй, Сан-дро!
Я улыбаюсь, здороваюсь и говорю, что рад видеть их, таких молодых и
красивых. Мы давно их ждали и многого от них ждем.
Мне хорошо видны лица. Вначале ребята тоже улыбаются, потом начинают
смеяться. Все сильней и дружней. Даже, по-моему, против своего желания. Они
явно сдерживаются. Но смех неумолимо пробивается сквозь вежливую
сдержанность. Ничуть не обидный - молодой здоровый непобедимый смех.
Понятно, их рассмешил мой вид. Известный на Земле изобретатель сидит
перед ними полуголый, раскрашенный цветными завитушками на груди и на
животе, в хитроумной тиаре из пестрых птичьих перьев. Почти как древний
индейский вождь с иллюстраций к бессмертным детским книгам Майн-Рида и
Фенимора Купера.
Я скольжу взглядом по рядам, вижу прекрасные умные смеющиеся лица, и
становится мне так же легко и весело, как этим ребятам. Я хохочу вместе с
ними. Что тут придумаешь? И, чем отчетливее стараюсь увидеть себя их
глазами, тем сильней хохочу. Такая вот вышла неожиданно веселая встреча.
На какие-то секунды удается сбросить с себя и щемящую боль
невосстановимых утрат, и злую тоску по нормальному земному уровню
человеческой жизни, и напускную солидность главного колдуна пяти
могущественных племен на Западном материке, "сына неба", который может
советовать племенным вождям, зная наверняка, что "советы" будут исполнены.
На короткие секунды становлюсь я таким же, как они: веселым, молодым, почти
беззаботным. И бездумно, просто любуясь новым пополнением, скольжу взглядом
по лицам.
И вдруг взгляд мой спотыкается о лицо, которое не смеется. Далекое и не
очень разборчивое девичье лицо. Чем-то до боли знакомое. Чем-то неожиданно
кольнувшее душу. Но нечеткое, размытое. И даже в этой размытости -
печальное.
Я начинаю крутить ручку настройки, приближая лицо. Экран как бы поехал
по рядам. Это совершенно незаметно для них. Они ничего не должны понять, но
вдруг что-то понимают и затихают. Резко! Смех убегает с лиц стремительно.
Должно быть потому, что изменилось мое лицо. Они догадались: я торопливо
что-то делаю, чего-то жадно ищу и жду.
А я кручу ручку настройки уже лихорадочно, приближая то далекое девичье
лицо и вытесняя с экрана остальные. Я уже понял, кто это. Но боюсь даже про
себя произнести ее имя.
И вот лицо заполняет весь экран. Прекрасное, родное, когда-то очень
любимое лицо. Оно из той, бесконечно далекой, невозвратимой жизни. Оно уже
не такое юное, как тогда, но еще более прелестное.
Сама Таня смотрит на меня с экрана. Друг детства, первая моя любовь и
первая страшная боль. Когда-то она принесла нашу любовь в жертву этой
загадочной - с Земли! - планете Рита. А я узнал полную правду лишь здесь,
после гибели жены, перед уходом на Западный материк.
Две блестящие неровные дорожки катятся из Таниных глаз по щекам. И я
понимаю, что плачет она не из-за дикого моего вида, а из-за непоправимости
того, что натворила судьба, когда-то не позволившая нам быть вместе.
Восемь лет неумолимо и навсегда разделили нас. Не знаю, как прожила она
эти года и как умудрилась попасть на Риту со своим неоперабельным в ту
юношескую пору пороком сердца.
Может, медики Земли уже перевели этот вид порока в разряд операбельных?
Но зато я знаю точно, что прилетела она с мужем. Наверняка он сидит в
этом же зале: добровольцев на Риту посылают только супружескими порами. Во
избежание драм и трагедий. По земным представлениям...
Много ли знают там о причинах наших трагедий?
В то же время прилететь сюда Таня могла только из-за меня. Она всегда
была равнодушна к далекой планете Рита и воспринимала ее лишь через мой
интерес. Что же иное могло заставить ее просочиться сквозь мелкое сито в
лагерь астронавтов "Малахит"? Историей литературы - главной Таниной
страстью - удобнее заниматься на Земле. Но кто-то, видимо, рассудил, что на
Рите нет пока литературоведов. И, значит, надобно послать!
А тут уже бегает среди смуглых мальчишек племени купов темноглазый мой
сынишка Вик, записанный в городской метрике как Виктор Тарасов. И в
геологической палатке - моем бунгало! - управляется с нехитрым хозяйством
тихая послушная и ласковая Лу-у - дочка вождя купов. На нее метрика в Городе
пока не заведена...
Наверняка все это Таня успела узнать. Если Женька Верхов был на их
корабле, она просто не могла не расспросить его. Ведь мы трое учились
когда-то в одном классе!
Прекрасные печальные глаза Тани смотрят на меня с экрана одновременно с
нежностью и ужасом. И пухлые губы доброго человека, которые когда-то я так
любил целовать, чуть-чуть шевелятся, что-то шепчут. Я резко поворачиваю
регулятор громкости и слышу ее шепот, не слышный в том зале никому:
- Шур, милый, что с тобой? Как ты дошел до этого, милый мой Шур?
Как я до этого дошел?
Ну, что ж... Постепенно вспомню и расскажу...
А кое-что не смогу рассказать. Невозможно. Только вспомню...
1. Хорошо, когда есть великие предки!
Море между двумя материками я пересек в самом узком месте - над
проливом, который в разговорном языке уже именуется "проливом Фуке".
Когда-то неутомимый геолог Жюль Фуке, первый "чистый" путешественник этой
планеты, первым "перескочил" здесь с нашего материка на Западный. Это был
"прыжок" в полсотни километров - от наших Северных гор до безлюдного серого
плато, которое ограничено полосой остроконечных снежных пиков с севера и
ожерельем голубых прохладных озер с юга.
- Пока делать там нечего! - сказал Жюль, вернувшись в Нефть.
Так, по крайней мере, поведали когда-то мне в Нефти Джим Смит и Вано
Челидзе, прилетевшие сюда с Жюлем на первом звездолете - "Рита-1".
И больше никто туда не летал. Ведь даже если бы что-нибудь полезное там
и сыскалось, пока нет порта, пока нет флота, добывать это полезное
нереально.
Вторым полетел туда я. Мимоходом. Потому что задерживаться на пустынном
плато не собирался. Действительно, делать там нечего. Просто Совет не
рекомендовал долго идти над морем. Флота нет, и, случись что, спасать
сложно. Вертолет на воду не сядет. Местные моря мы пока вынуждены
"перепрыгивать" над самыми узкими проливами.
В общем-то смерти я не боялся. После гибели Бируты чего мне бояться? Но
и не искал специально. Другим хлопот много... Да и никуда не денется...
Успею...
Достигнув нагорья, я резко повернул на юго-юго-запад. Собственно, так
поворачивала береговая линия. Но идти решил не над самым берегом, а
западнее, так как приземляться предстояло в племени отнюдь не морском. От
моря его отделяла почти сотня километров. И я только мечтать мог в
отдаленном будущем как-нибудь, когда появятся у нас свой порт и свой флот,
перебазировать это племя на морской берег, сделать его "морским народом".
Сколько еще лет до этого?.. Если жив буду...
Прохладные голубые озера были так же безлюдны, как и серое нагорье.
Много островов и тучи разноцветных птиц увидел я на цепи небольших озер,
нанизанных на узкую, извилистую речку. Но ни одного огонька, ни одного
человека и никаких его следов!
За озерами проскочила почти неизбежная в таких ландшафтах полоса
темно-зеленых болот, а за ними - необозримые леса во все стороны, без конца
и края.
Игольчатая зелень хвойных лесов быстро разбавилась веселой светлой
зеленью лесов лиственных. Видимо, основная масса хвойных осталась севернее
озер и нагорья. Поначалу лиственные кущи казались островками в хвойном море.
Потом стало наоборот.
Шел я на максимальной скорости ранца, и вот уже в лесах подо мной
промелькнули первые нежно-зеленые проплешины лесостепи. Зоны тут сменялись
очень быстро. Видимо, следствие стабильного климата, без особых капризов
погоды.
По данным спутников, за лесостепью, безо всякой полосы пустынь,
начинались те субтропики, где мне и предстояло стать "богом". Ни севернее ни
восточнее "моего" племени спутники не обнаруживали ничего жилого.
Однако человека я увидел раньше, чем предполагал.
Точнее, не человека, а цепочку людей, которые целенаправленно текли
через лес в том же направлении, в каком летел и я.
Пришлось сбросить скорость и понаблюдать.
Люди с густыми темными гривами мелькали между деревьев, бегом
пересекали полянки, скапливались на опушках перед проплешинами лесостепи и
затем, будто набрав некую критическую массу, прорывались через проплешины
тонкими, прямо прочерченными струйками.
Достав из кармашка на поясе бинокль, я стал разглядывать цепочку людей
с большой высоты. Их было три десятка, и, судя по всему, шли одни мужчины,
налегке, только с оружием: луки, копья, суковатые палицы на плечах.
Торопились они явно не с охоты, а на охоту - в теплые края. И, значит, жили
в более холодных. Об этом же свидетельствовали и мохнатые шкуры не только на
бедрах, но и на спине, на груди. Этакие мешки с дырами для головы и рук.
Однако в прохладных северных лесах этого материка спутники не засекли
ни одного селения.
Откуда же взялись эти охотники, которые явно шли не домой, а из дому?
Меня они не заметили: ни один не поднял головы - видимо, далекий
стрекот моего ранца показался им не более чем странным криком птицы. Но шли
они не за птицами. Пернатой дичью были полны озера, оставшиеся у них далеко
за спиной.
И опасности сверху, похоже, они не ожидали. Потому и не придали
значения далекому незнакомому звуку.
Вечное правило: мы видим только то, что понимаем, а чего не понимаем,
того в упор не увидим. И видеть не захотим.
До "моего" племени этим охотникам оставалось топать еще больше суток -
со стоянкой, понятно, и ночлегом.
Если, конечно, они идут именно туда, а не еще куда-нибудь.
Так и хотелось мне задать им тот сакраментальный вопрос, который сам я
услышал в безднах космоса, на полпути с Земли на Риту: "Откуда и куда
идете?"
Может, наши земные звездолеты, проследовавшие один за другим мимо
неизвестного того радиомаяка, показались какому-то могучему космическому
разуму примерно тем же, что и мне эта целеустремленная цепочка местных
дикарей?
...Похоже, дополнительной информации ждать долго, а время дорого.
Поэтому я вновь увеличил скорость, оставил неведомых путешественников далеко
позади и уже в сгущавшихся вечерних сумерках разглядел вдали три костра
"своего" племени.
Оно было небольшим и умещалось в двадцати четырех хижинах,
сфотографированных спутником на лесной полянке вблизи реки. Значит,
примерно, сотня с лишним человек, Марат сообщал, что в племени ра каждая
хижина вмещает пять-шесть постоянных жильцов. Из этого я и исходил, на
крупное племя не замахивался. Дай Бог хоть как-нибудь управиться с малым!
Для начала у меня был прекрасный пример - бессмертный
ученый-путешественник Миклухо-Маклай. Книгу о нем я проштудировал еще в
"Малахите" по курсу истории первобытного общества. Хорошо, когда за спиной
толпятся великие предки, которые могут подсказать хотя бы первые надежные
шаги! Только полный безумец способен не воспользоваться их опытом и, очертя
голову, шпарить по целине. Для начала я и решил действовать в основном "по
Маклаю" - понятно, с поправками на современный технический уровень.
Довольно низко пролетел я над кострами и хижинами. Никакого переполоха
это не вызвало. Никто не вскочил, не закричал, не замахал руками. Хотя
многие подняли головы и явно следили за мной.
Похоже, племя "мое" было не из пугливых, с ходу в стресс не бросалось.
По соседству с селением, примерно в двух сотнях метров, обнаружил я в
лесу еще одну полянку - совершенно пустую. Это было как раз то, что
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг