- Лена, иди посмотри, что это за тигр! Его можно доить.
Оказывается - корова. Лена смущена.
Небо постепенно бледнеет, проступают контуры предметов, тускло
поблескивают рельсы. И вдруг из глубины чаши слышится гул моторов,
пробивается яркий свет, выскакивают машины одна, другая, третья И уже видно,
что это не какие-то гигантские вездеходы, а обычные газогенераторные "ЗИС" и
мчатся они не напрямик, а по прекрасному шоссе.
А когда розовым светом засияли высокие легкие облака, где-то совсем
близко прозвучал мощный заводский гудок, в небе проплыл пассажирский
самолет, по шоссе промчался легковой автомобиль, грузовик, автоцистерна,
Лена вздохнула:
- Вот тебе и "тайга-тайга, широкие просторы"! Здесь скоро поставят
светофор и надписи: "Переходите на перекрестках". Не хватает только
троллейбуса!
Троллейбуса, действительно, не было, но к железнодорожному полотну
подкатил огромный автобус, и какой-то человек прокричал в окошко.
- Товарищи, вы не из состава экспедиции?.. А, ну вот и хорошо!
Вслед за автобусом подъехала небольшая странная машина. Она начала
раздвигаться, на глазах превращаясь в длинную непрерывную ленту конвейера,
протянувшуюся между вагоном и автобусом. За тридцать минут разгрузка была
окончена.
- Толковая машина! - похвалил Миша.
Моторист - невысокий, ладно скроенный паренек - сказал не без гордости:
- Авторазгрузчик. Сами сконструировали. Иной раз приходится в день
разгружать целый состав. - Затем пожаловался. Вот только то и делай, что
разгружай да нагружай, да транспорт гоняй триста километров туда и триста
обратно. Посчитай, сколько государственных денег пропадает!
- А что же ветку не проложили?
- Да ведь нашему Златогорску всего два года. Кругом болота - птица
тонет. Шоссе проложили - грунты замораживали. А вот в прошлом году осенью
начали строить ветку - и нельзя.
- Почему же нельзя?
- "Болотница". Слышали о такой?
- Да. - Таня и Лена подошли ближе. - Мы и приехали. чтобы исследовать
эту болезнь. Расскажите, как она проявляется?
Моторист огорченно покачал головой:
- Не разберешь толком как, а плохая болезнь. У меня вот и сейчас друг
лежит с прошлого года. Боли не чувствует никакой, температура почти
нормальная, но слабеет с каждым днем. Бледен - просто светится насквозь,
сильные головокружения. Лекарства не помогают. И многие у нас болеют. Стоит
переночевать у болота - к утру человек уже неспособен работать.
Да, это и были симптомы новой странной болезни, которую население
окрестило "болотницей".
Представитель горкома партии, встречавший экспедицию, был очень
встревожен: в последнее время случаи заболевания участились, началась
эпидемия.
Невозможно было установить какую-нибудь закономерность в
распространении "болотницы". Здоровые могли общаться с больными без опасения
заболеть; у различных больных болезнь протекала по-разному; "болотница"
поражала отдельные прииски, а соседние с ними длительное время оставались
незараженными.
Представитель горкома попросил остановить автобус у небольшого поселка.
Поселок был пуст. Огромная драга, подняв многоковшовой хобот, стояла
неподвижно.
- Ну, вот... как видите. Это наш богатейший прииск. За день мы здесь
добывали столько золота, сколько на иных приисках не добыть за месяц. В этих
болотах таятся несметные богатства: золото, платина, редкие металлы и руды
По пятилетнему плану в Златогорске должно быть выстроено восемь заводов и
два химических комбината, и вот - все стоит... Поможете нам, товарищи? - с
надеждой спросил представитель горкома.
Петренко молчал. Глубокая вертикальная складка пролегла между бровей,
на седом виске отчетливо бьется жилка. Таня Снежко понимает, что он
опасается дать обещание, которое может оказаться невыполнимым.
Петренко подошел к зарослям, встряхнул ветки, прислушался, потом присел
на корточки, палочкой расковырял слой мха. Вошел в дом - новый, добротный,
вышел оттуда и сказал:
- Товарищи, основная база располагается здесь. Начинайте разгрузку!
Это было лучшим ответом на вопрос.
Сто восемьдесят километров до железной дороги, сто семнадцать до
Златогорска; двадцать новых добротных домов; клуб со звуковой киноустановкой
и телевизором; электростанция; бензозаправочный пункт; механические
мастерские; радиотелефонная рубка - таков прииск "Комсомольский", один из
рядовых поселков Златогорской области.
Всего лишь месяц назад в этом поселке кипела жизнь. Мощная драга
вгрызалась в болотистую почву. Трелевочные тракторы подвозили лесоматериал.
Легкие вездеходы разведывательных партий отправлялись один за другим в глубь
тайги. Трижды в сутки автопоезда привозили и увозили основную массу рабочих.
Но сейчас в поселке тихо и безлюдно. Сотни машин проносятся мимо него
днем и ночью, но ни одна не останавливается здесь. Пятикилометровый участок
автострады огражден ярко-желтыми знаками с черными надписями:
ЗОНА ПОРАЖЕНИЯ. ОСТАНОВКА ЗАПРЕЩЕНА.
ЭОН
Эти три буквы известны за несколько сот километров в окружности: ЭОН -
экспедиция особого назначения, облеченная чрезвычайными полномочиями
ЭОН устанавливает режим рабочего дня, ЭОН объявляет запретные зоны и
полосы возможного поражения, под контролем ЭОН водоемы и магазины,
общественное питание и коммунальные предприятия. В чрезвычайную тройку ЭОН
входят секретарь обкома партии, председатель облсовета и начальник
медицинской группы профессор Петренко. ЭОН непосредственно подчиняется весь.
медицинский персонал больниц и пунктов медицинской помощи. На двенадцати
пунктах ЭОН, удаленных друг от друга на большие расстояния, под руководством
опытных микробиологов работают бригады действия. Связь между бригадами и
основной базой поддерживается при помощи быстроходных вертолетов и радио.
В этот вечер у радиотелефона дежурит Таня Снежко. Перед ней стандартный
диспетчерский радиоагрегат.
Вот вспыхнула лампа вызова первого радиуса. Мужской голос четко
выговаривает слова:
- База!.. база!.. база!.. Я группа три... я группа три... Докладываю,
докладываю... На участке заболевших нет... Установлено, что клещ типа
"Иксодес персулькатус" вирусоносителем не является... Повторяю...
Повторяю...
- Группа три... группа три... Принято, принято! Таня записывает
торопливо - ее уже давно вызывает третий радиус.
- База слушает!.. База слушает!
- Я девятый... я девятый... Доложите тройке: восемь заболевших... Жду
приказаний, жду приказаний. Сообщаю показания заболевшего; накануне
заболевания он умывался у родника номер три, квадрат сорок четыре
двенадцать. Прошу проверить...
Ночь. Полумрак. Мигают разноцветные лампы вызова.
Через каждые три минуты мимо окон на больших скоростях проносятся
многотонные грузовики. Задребезжат окна, глухо отзовутся стены и вновь
наступает тишина.
Тайга подошла под самые окна. Она дышит тяжело, медленно... Шумят
вершины вековых сосен. Кричит ночная птица...
Тане кажется, что она не в радиорубке ЭОН, а на командном пункте
переднего края перед наступлением. Наверное, там тоже было так:
настороженная тишина, машины, мчащиеся на бешеных скоростях, радиоаппарат с
тревожно мигающими лампочками.
И точно так же, волнуясь, по блиндажу расхаживал командир.
Она смотрит на профессора Петренко. В белом комбинезоне, в
противомоскитной сетке, откинутой на плечи, он и впрямь похож на командира
десантной группы.
- Что ответить, Семен Игнатьевич?
- Вот что. Передай председателю тройки мое предложение: девятый участок
немедленно эвакуировать Да, да эвакуировать. - Он на секунду умолкает,
потирая диски, и потом рассуждает вслух: - Это основной прииск... будет
потеряно много золота..... Но люди дороже золота! Передай! А девятому
сообщи, пусть проверяют сами... И на этом кончай. Перерыв до шести.
Петренко уходит, но через несколько минут возвращается.
- Пора, пора, спать! Еще раз повторяю: перед сном в комнате разбрызгать
кедролин, проверить противомоскитный полог. Сетку с окон не снимать.
Таня отвечает по-военному:
- Есть, товарищ начальник!
Но она еще долго не уходит. Пятый участок просит прислать вертолет
скорой помощи - произошел несчастный случай; группа три - Миша Абраменко -
уже неофициально рассказывает о делах, расспрашивает о Лене.
Но вот, наконец, рабочий день окончен. Два часа ночи. А завтра снова
подъем в шесть. Снова напряженная работа в лаборатории... и снова неудачи!..
Таня тщательно прикрыла за собой дверь и вышла на улицу. Темно в
поселке, лишь в одном доме окна освещены ярко. Сквозь частую сетку силуэты
людей кажутся расплывчатыми. Лена все еще в лаборатории, завтра ее не
добудишься, а ведь ей дежурить в радиорубке с шести.
- Лена! Пора! - кричит с улицы Таня Снежко.
Комары, мошкара, ночные бабочки бьются о металлическую сетку. Их
тысячи. И между ними, вероятно, есть такие, укус которых может оказаться
смертельным.
- Лена! Пора!
- Сейчас, сейчас, Танечка! Попался такой комар, которого я еще не
видела. Подожди минутку.
В сетку окна вставлена сетчатая труба. Она разделена на несколько
рукавов, оканчивающихся клетками с белыми мышами. Нужно выждать момент,
когда в сетчатую клетку влетит один-единственный комар, а если влетит
больше - выбрать одного и дать ему возможность укусить мышонка.
Кропотливая, неблагодарная работа. Нужно произвести тысячи опытов лишь
для того, чтобы сообщить так, как сообщил час назад третий участок, -
"вирусоносителем не является".
Но вот, наконец, Лена поймала комара, перекрыла трубопровод и вышла.
Через несколько минут девушки лежат на койках под густым пологом. Третий час
ночи. Они устали за день, но сон не приходит.
Пятнадцать дней экспедиция бьется над тем, чтобы определить
возбудителей и вирусоносителей "болотницы", но пока что успехов не видно.
Есть жертвы: заболел научный работник пятой станции - добродушный дядя Миша.
Он категорически отказался "эвакуироваться в тыл", как все здесь называют
Златогорск; даже сейчас, когда дядя Миша с трудом произносит слова и не
может подняться без посторонней помощи, он пытается шутить и производит над
собой непрерывные медицинские наблюдения. А сегодня, после нескольких дней
затишья, вновь эта вспышка на девятом участке...
- Лена, девятый участок эвакуируют.
- Да ну? Что же делать? Танечка, ну что же делать?.. Ведь это уже
третий участок... Ведь так же нельзя... Мы срываем работу целого округа.
- Да, - вздыхает Таня Снежко. - Ну, спи, Лена, нам уже скоро вставать.
...Спят две девушки в поселке, который еще не обозначен на карте.
Больной вирусолог дядя Миша в сотый раз ставит себе термометр и,
приподнявшись, с трудом пишет в истории болезни: "Пульс - 50". Ярко светятся
окна лаборатории, где четыре человека буквально валятся с ног, но проводят
исследования, которые вновь окажутся неудачными...
А мимо поселка на больших скоростях проносятся тяжелые грузовики. Лучи
фар выхватывают из темноты ярко-желтый прямоугольник с черной надписью:
ОСТАНОВКА ЗАПРЕЩЕНА!
Глава VI
ПРОФЕССОР КЛИМОВ
"Микробиолог должен знать все?"
Когда Степан Рогов впервые вошел в лабораторию профессора Климова, он
вспомнил эти слова, сказанные Колей Карповым давным-давно в маленьком домике
по Гоголевскому переулку.
Перед Степаном открылась дверь, и он не мог понять, куда же,
собственно, входит. Сложные аппараты путаницей проводов, блеском никеля,
голубоватой прозрачностью стекла, приглушенным жужжанием трансформаторов
подсказывали, что это - лаборатория физика, исследующего глубочайшие тайны
материи. Когда опустились темные занавеси на окнах и в газотронах вспыхнуло
призрачное желто-фиолетовое сияние, показалось; вот произойдет чудо -
невидимая пляска электронов станет явью, на дне стеклянных сосудов
заискрится, переливаясь всеми цветами радуги, таинственная жидкость, мечта
многих поколений алхимиков - "эликсир жизни".
Но спокойный, чуть хрипловатый голос произнес: "Садитесь, больной!" - и
очарование прошло.
Нет, в лаборатории не было чудес. Здесь был строгий математический
расчет, здесь было царство науки, мир точных законов, неумолимых фактов.
Длина серебристого проводничка и цвет сияния газотрона, наклон рентгеновских
трубок и возраст больного - все это составляло звенья единой цепи.
В лаборатории не было чудес, но здесь простым поворотом рукоятки можно
было превратить целебное излучение в разрушительные смертоносные лучи. Нужно
только избрать середину, создать такие условия, чтобы разрушались
болезнетворные раковые клетки, но организм не пострадал. И здесь
скрещивались и переплетались интуитивное чутье врача-диагноста с холодной
расчетливостью экспериментатора-физика.
Маленький сухонький старичок в больших ротовых очках, в белоснежном
халате и такой же шапочке повторил еще раз:
- Садитесь, больной!
Больной - высокий мужчина лет сорока - удивленно посмотрел на
профессора. Он уже давно сидел в странном кресле и терпеливо ожидал.
Больному не было страшно, хотя он знал, что у него - рак. Он верил в
профессора Климова и безропотно дал надеть на себя тяжелый костюм из
просвинцованной резины с небольшими круглыми отверстиями в области живота.
Теперь он смущенно посматривал на людей в белых халатах, столпившихся вокруг
профессора.
А профессор, словно забыв о больном, объяснял спокойным, немного
хрипловатым голосом:
- ...И вот, если на раковые клетки направить мощный поток рентгеновских
лучей, они будут разрушаться... Одна беда - такой поток разрушает и здоровую
ткань. Чтобы этого не произошло, мы берем восемь рентгеновских аппаратов и
направляем так... - Профессор замкнул вокруг пояса больного кольцо с
грушевидными аппаратами. - ...Каждый луч в отдельности не приносит вреда, но
в точке их пересечения создается чрезвычайно сильное поле. Раковые клетки
там будут разрушены... будут разрушены... - профессор бормотал это уже себе
под нос, тщательно проверяя направление рентгеновских трубок. Не волнуйтесь,
больной, боли вы не будете чувствовать.
Мягким плавным движением профессор включил реостат, жужжание усилилось,
и больной облегченно вздохнул - ничего неприятного он, действительно, не
ощутил.
Профессор Климов, поблескивая очками, все время посматривал на приборы
и допрашивал:
- Что вы чувствуете?
- В желудке стало тепло...
- А теперь? - профессор передвинул ручку на несколько делений.
- Немного жжет, словно... - человек смущенно улыбнулся, словно рюмку
водки выпил.
Профессор засмеялся:
- А, запрещенный вам спиритус вини? Ну-ну! Вот когда выздоровеете,
тогда можно. Вдвоем выпьем.
Климов улыбался, но глаза у него оставались сосредоточенными. Словно
желая приободрить больного, профессор взял его за руку, но Степан догадался,
что это лишь проба пульса.
Сеанс продолжался несколько минут. Когда профессор выключил ток,
больной начал благодарить.
- Ну-ну, что вы? Такая уж у меня профессия, - отмахивался Климов. - Вы
машины ремонтируете, а я - людей... Идите, идите, теперь вам надо полежать.
Но когда за больным закрылась дверь, профессор, протирая очки носовым
платком, проговорил устало:
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг