изготовить против нас тысячи тонн бактерий чумы. Вспомни японский процесс!
Нет, такие открытия пока что надо держать в. тайне.
Действительно, в книге ни слова не упоминалось о методике исследований.
Но Степан Рогов и не искал намеков на то, каким путем профессор Зернов со
своими сотрудниками добился разгадки природы вирусов. Студенту-второкурснику
было еще рано думать о том, чтобы проверить выводы, казавшиеся невероятными.
Но он внимательно, по многу раз, перечитывал каждое из общих положений
профессора Зернова, чувствуя, что отныне микробиология стала на твердый,
правильный путь.
Иммунитет... Много раз о нем говорил профессор Браун, много раз об
иммунитете читал Степан и в популярных брошюрах, и в солидных монографиях,
но только теперь раскрылась сущность иммунитета.
Превращение микробов в вирусы... Часто бывает, что человек явно болен
туберкулезом, а палочку Коха найти не удается. Вместо нее обнаруживаются
какие-то вирусные частицы. Считалось, что это - случайные вирусы,
вирусы-попутчики... При заболевании сыпным тифом иногда обнаруживают кроме
сыпнотифозного вируса также и микроб "протей"... Считалось, что это -
микроб-попутчик... И вот только теперь выяснилось, что это не исключение, а
правило: каждый микроорганизм может находиться в разных стадиях.
Степан подчеркнул в книге фразу: "...разделение микроорганизмов на
вирусы и микробы абсолютно неправильно..." - и улыбнулся, вспомнив тот день,
когда они с Карповым, впервые встретившись, разделили будущие "сферы
влияния".
- Коля, помнишь: "Ты будешь по микробам, а я - по вирусам"?
Карпов оторвался от книги, непонимающе взглянул на Степана и засмеялся:
- Да, да, Степа! А надо бы просто сказать: вместе будем работать!
Поднявшись, он устало расправил плечи и подошел к Степану:
- Ты знаешь, в который раз я перечитываю книгу и думаю: как все же
усложняются наши науки. Возьми хотя бы микробиологию. Раньше все было
просто: вирус так вирус, микроб так микроб. Нашел возбудителя болезни,
создай вещество, которое убивало бы его, - и с болезнью покончено... А
теперь - ничего не понять: который тут вирус? Который микроб?
Степан захохотал:
- У тебя получилось точно по Маяковскому:
...не верь
ни единой версийке.
Который москит
и который мускат,
И кто персюки
и персики?
Но нет, Коля, можно понять все, - не нужно только искать мнимой
простоты и не нужно стараться втиснуть всякий факт в узкие рамки правил. Ты
знаешь, как говорит профессор Кривцов? "Исключение? Нет, дорогой, - это
исключение до поры до времени. А затем это исключение дает начало новому,
более глубокому правилу".
- Да... - задумчиво протянул Коля. - А знаешь, мне бы хотелось видеть
профессора Зернова, поговорить с ним. Наверное, он высокий, стройный,
красивый... Молодой. Человек, создавший такую замечательную теорию,
обязательно должен быть молодым.
Степан улыбнулся:
- Ты опять упрощаешь, Коля... А мне, наоборот, профессор Зернов
представляется человеком невысокого роста, почтенных лет, седым, со
спокойным, внимательным взглядом. А впрочем, да, он молод. Он должен быть
молод духом, как все энергичные и сильные люди.
Оба замолчали. Стоя у открытого окна, откуда дышал свежий весенний
ветерок, они засмотрелись в пространство.
Могли ли предположить они, что именно в эту минуту за сотни километров
отсюда, в одном из пригородов Москвы, профессор Зернов точно так же стоял у
окна, задумчиво глядя в ночную мглу? Могли ль они знать, что именно в эти
минуты он находил решение проблемы, которая возникнет перед ними через
несколько лет?
[Image003]
ЧАСТЬ 3
ТОРЖЕСТВО ЖИЗНИ
Глава I
ЛЮДИ И ТЕОРИИ
Прошло три года. Каждый день в отдельности, смотря по обстоятельствам,
мог быть необычно коротким или невероятно длинным, но, связываясь в недели,
месяцы, они бежали как бесконечная лента конвейера. Каждый день приносил
нечто новое: он не был таким, как вчерашний, и отличался от завтрашнего, но
никаких выдающихся событий в жизни наших героев не произошло.
Второкурсники стали пятикурсниками. Четвертая группа распалась на три
отделения, но по-прежнему была дружна. Таню Снежко избрали секретарем
комсомольской организации факультета. Николай Карпов ведал культурным
отделом профкома. Степан Рогов стал ученым секретарем студенческого научного
общества.
Лена Борзик влюбилась в Мишу Абраменко, и, судя по тому, что Миша стал
необыкновенно внимателен к ней и рассеян, - не без взаимности.
А отношения Тани Снежко и Николая Карпова все еще оставались
неопределенными. Они не могли обходиться друг без друга, но постоянно
спорили: и как "общественные деятели" профкома и комсомольской организации,
и как студенты одного отделения одной группы, и просто как друзья.
Как ни странно, все, даже наиболее сложные, общественные дела решались
быстро, а какая-нибудь мелочь, - например, спор о том, будут ли при
коммунизме моды и модницы, - заставляла их часами просиживать друг против
друга и доказывать, доказывать, доказывать... Но всем было ясно: именно в
такую странную форму вылилось взаимное влечение двух хороших друзей, двух
людей, желающих быть всегда вместе и не решающихся сказать это прямо.
Однажды вечером, когда Таня и Николай, как обычно, о чем-то спорили, в
комнату профкома вошел Степан. Он залюбовался, глядя на друзей. Красота Тани
была своеобразной: белокурые, с золотистым отливом волосы, темные брови,
слегка вздернутый нос, жаркий румянец щек - все гармонировало с ее озорными
лукавыми глазами. Николай был красив строгой мужской красотой. Резко
очерченный подбородок, высокий лоб., слегка выдающиеся скулы делали его лицо
волевым, и лишь глаза - карие, добрые - да упрямо торчащий хохолок
медно-каштановых волос все еще придавали его лицу выражение милой
непосредственности.
Глядя на них, Степан ощутил необыкновенный прилив нежности.
Друзья! Хорошие, настоящие друзья!.. Что если бы на свете не было
дружбы? Все вокруг стало бы мертво и бессодержательно.
Тихо подкравшись, Степан обнял их за плечи:
- Ну, не стыдно ли в такую ночь отсиживаться в профкоме, вести
схоластические споры? Вы настолько увлеклись, что даже не заметили меня, а я
целый час стоял за вашими спинами, выжидая паузы... да так и не мог
дождаться.
Странно: ни Таня, ни Коля не нашлись, что ответить. А Степан свел их
головы так, что белокурые волосы сплелись с медно-каштановыми, и грустно
сказал:
- Скоро расстанемся, друзья... Может быть, ненадолго, но все же
расстанемся.
Он выпустил их головы, пододвинул стул и шутливо запричитал:
- На кого ж вы меня покидаете?! Пропаду я без вас, сиротина!
И Коля, и Таня расхохотались. У них уже исчезло минутное смущение.
Николай с комической важностью погладил Степана по голове:
- Мое бедное бородатое дите! Даже не побрилось сегодня от огорчения!..
Куда же оно собралось уезжать?
- Да я недалеко, а вот Таня...
- Что - Таня?
- А Таня - на Дальний Восток.
- Куда?
У Николая вдруг исчез шутливый тон. Он спросил серьезно, даже
встревоженно. Так же серьезно, но заинтересованно, Таня переспросила:
- На Дальний Восток? Куда же именно?
- Еще не знаю. Я только что от Ивана Петровича. Там был Петренко из
Микробиологического. Они говорили о том, что в мае на Дальний Восток будет
послана комплексная эпидемиологическая экспедиция.
Таня вскочила с места:
- Ну, ну?
- Профессор Кривцов порекомендовал Петренко взять наших студентов.
- И кого же?
Друзья сгорали от нетерпения, а Степан умышленно тянул:
- По алфавиту?
- Как угодно, только говори быстрее!
- Ну, пусть по алфавиту: Мишу Абраменко, а значит и Лену Борзик...
Николая Карпова, а значит и Таню Снежко.
- А вот и не значит! Ничего не значит! Но мы все равно поедем, правда
Коля?
Николай вместо ответа сплясал лезгинку, затем подскочил к Степану и
неожиданно чмокнул его в щеку. Степан рассмеялся:
- Ошибся адресом! Ведь не я с тобой еду, а Таня.
- Нет, брат, не отвертишься! Зачем тебе Ленинград? Мы поедем вместе!
- Действительно, Степа, в Ленинград ты не опоздаешь никогда. А там... -
Таня, копируя Николая, стала в позу:... Тайга-тайга, широкие просторы!
Коля подхватил:
- Болота, комары и мошкара!.. Э, нет, братцы, это действительно
замечательно! Если ты, Степан, не поедешь...
- Так что случится?
- Объявлю бойкот!
- Нет, друзья, не могу. Сегодня я долго беседовал с Иваном Петровичем,
и он мне рассказал такую вещь, что "ахнешь!" - как он всегда говорит. У
ленинградского профессора Климова есть чрезвычайно интересные факты, которые
подтверждают мои предположения - помните, я вам рассказывал, - о возможности
создания противораковой живой вакцины. Поверьте, друзья, мне будет очень
грустно без вас, но... Я готов был отложить поездку к Климову на год, но
Иван Петрович говорит, что надо ехать теперь же.
На несколько секунд установилась грустная пауза, но затем вновь
победило возбуждение. Заговорили о предстоящей экспедиции. И хоть до
намеченного срока оставалось очень много времени, Николай требовал составить
список необходимого, продумать каждую мелочь. Он даже предложил завтра
вечером созвать "конференцию" всех кандидатов в члены экспедиции.
Степан посмотрел на него с улыбкой:
- Ну и горячая голова! Да ведь завтра - четная среда!
Коля почесал затылок: по четным средам они вдвоем со Степаном навещали
Галочку Сазонову. Но он не сдался - слишком уж велико было нетерпение, -
подбежал к телефону, быстро набрал номер и закричал в трубку:
- Миша?.. Ты знаешь что-нибудь?.. Не знаешь?!.. Э, брат, тут такие
дела, что ахнешь! А Лена где?.. Никаких театров, говорю я тебе!.. Пусть
пропадут, в другой раз пойдешь!.. Коля посмотрел на часы: - Через двадцать
минут мы будем у тебя.
Таня смотрела на него с ласковой улыбкой, а Степан подошел и погладил
Кольку по волосам:
- Мое бедное безрассудное дите! Все ему не терпится!
Николай сделал страшные глаза, но потом рассмеялся:
- Пойдем!
За эти три года на лице Петренко появилось больше морщин, в волосах -
больше серебра. Время оставило свои мелкие царапины в память пережитых
волнений и тревог, напряженной работы, бессонных ночей. Но что - седина?
Что - морщины? Семен Игнатьевич чувствовал себя сильным и молодым. Он привык
судить о темпе жизни не по морщинам и имел все основания считать этот темп
стремительным.
Как будто совсем недавно в институт пришел худощавый, большеглазый
аспирант Ивлев. Казалось, что не аспирантом ему быть, а сидеть да сидеть на
институтской скамье. Но вот уже нет аспиранта Ивлева, а есть доктор
медицинских наук, профессор Ивлев, заведующий вирусным отделом
Микробиологического института. Молодец!
Научные сотрудники Федорцева и Борейко защитили кандидатские
диссертации. Трубицын готовит докторскую. Растет, растет молодежь!
Петренко было приятно, что и он не отстает от молодежи: защитил
докторскую диссертацию, написал учебник для вуза, получил звание профессора.
Но личный успех казался незначительным на фоне общих успехов института.
Особенно радовала работа вирусного отдела: противогриппозная вакцина
создана. Это было огромнейшим достижением: десятки научно-исследовательских
коллективов страны годами бились над решением этой проблемы, и лишь открытия
профессора Зернова да работа Ивлева по изучению изменчивости ультравирусов
помогли институту добиться успеха.
Профессор Петренко поднялся и посмотрел на часы. Десять. Надо идти в
вирусный отдел на пятиминутку.
Пятиминутка уже началась.
Профессор Ивлев - заведующий вирусным отделом - излагал основные тезисы
своей новой книги о происхождении вирусных болезней человека. Тезисы были
чрезвычайно интересными, и сотрудники слушали его очень внимательно.
Некоторые, видимо, не соглашались с отдельными положениями и что-то
записывали в свои тетради.
Профессор Петренко ознакомился с тезисами Ивлева заранее и теперь
только наблюдал за людьми.
Вот один из новых сотрудников зевнул, прикрыв рот ладонью, и Петренко
подумал, что он пока лишь исполнительный и аккуратный служака, для него
наука еще не стала делом жизни. Постепенно и он втянется в общий ритм
работы, однако с ним надо поговорить.
Вот доцент Борейко недовольно фыркнул и поморщился. Молодец. Значит
заметил недостаточную фактическую обоснованность положения Ивлева о
взаимообмене вирусами растительного и животного миров... Вот уже и Ковалев
не выдерживает, - сейчас начнется спор.
И спор, действительно, возник.
Петренко ушел только тогда, когда окончилась затянувшаяся пятиминутка.
Он был очень доволен. Раньше, когда вирусным отделом руководил
Великопольский, этого не было. Великопольский лишь инструктировал, не
выслушивая ни возражений, ни советов.
"Правильно сделала партийная организация, что настояла на освобождении
Великопольского от заведования вирусным отделом", - подумал Петренко.
Он решил зайти к Великопольскому. Антон Владимирович готовился к защите
докторской диссертации о предраковом расположении организмов, и Петренко
хотел узнать, как идет дело.
- Ну, Антон Владимирович, как ваши канцерогенные? - спросил Петренко,
входя в лабораторию.
- Спасибо. Хорошо. Заканчиваю.
- Вы все один?
- Не хочется отрывать людей, да и работы немного. Опытные данные уже
давно получены, сейчас делаю теоретические обобщения.
- Да, Антон Владимирович, вы должны основательно поработать именно над
этим. Ваши предварительные соображения, с которыми вы мне разрешили
ознакомиться, настраивают меня очень пессимистически. Мне кажется, что они
глубоко ошибочны.
- Ну, Семен Игнатьевич. - Великопольский выпустил колечко дыма, отогнал
его рукой и улыбнулся: - Ведь эти соображения основаны на достоверных
фактах.
- Что ж, факты - основа ткани. Но если эти крепкие нити затканы гнилой
пряжей, - гнилой будет вся ткань. Простите, что выражаюсь иносказательно.
Следует сказать прямо: происхождение и протекание раковых процессов вы,
насколько я понял, объясняете с точки зрения формалистов.
Великопольский, упрямо сжав губы, не ответил, перевел разговор на
другую тему, сделав вид, что его не задели слова Петренко, только в глазах
мелькнуло пренебрежение.
- Канцерогенные (канцерогенные вещества) - некоторые химические
соединения, ускоряющие развитие раковой опухоли у подопытных животных.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг