них. Но средства против отдельных микробных групп найти можно. Вот так,
например, действует пенициллин.
- Степа, но что же все-таки открыл профессор Браун?
- Не знаю, Галочка. Я теперь сожалею, что порвал брауновские формулы, -
возможно, они хоть чем-нибудь помогли бы раскрыть его замыслы. Хотя я и
уверен, что ничего существенного не было в тех формулах, но все же
интересно.
Коля о чем-то беседовал с Галиной, а Степан задумчиво сидел на диване.
Вопросы девочки разбудили в нем воспоминания о профессоре Брауне и его
препарате: "Что было в той ампуле? Почему препарат оказался бездействующим?
Как могла выздороветь крыса, которой Браун ввел свой препарат?"
Степан и не подозревал, что тайна антивируса вскоре раскроется до
конца.
После новогодних каникул в еженедельной факультетской стенгазете
"Ланцет" начала печататься научно-фантастическая повесть "Приключения
Сапрофита Карболкина". Коля Карпов писал ее таким же методом, как и Эжен Сю
своего знаменитого "Агасфера": сдавал в редакцию все, что успевал написать,
имея лишь очень смутное представление о дальнейшем развитии сюжета. Однако у
Коли оказался бесспорный сатирический талант и прекрасное умение сводить
концы с концами. Студенты покатывались со смеху, читая о невероятных
похождениях Карболкина в чудесной стране Безмикробии. Иллюстрировала повесть
Таня Снежко, и, желала она того или нет, персонажи у нее удивительно
походили на Колю Карпова, Степана Рогова, Мишу Абраменко и остальных
студентов четвертой группы второго курса. Успех повести был необыкновенным:
очередного номера газеты ждали с нетерпением.
Профессор Кривцов, проходя однажды с доцентом Петренко по коридору, где
висела газета, кивнул головой:
- Читали "Карболкина"? Интересно, честное слово! Это все выдумки
Николая Карпова. Талантливый парень! И знаете: шутки-шутками, а эта повесть
имеет некоторое воспитательное и познавательное значение. Нигде, как в
научно-фантастическом произведении, да к тому же сатирическом, нельзя так
хорошо высмеять какую-либо вздорную идею... Очень полезное дело, особенно
для первокурсников! Они уже знают довольно много, но еще не представляют в
полной степени, что значат микробы для жизни на земле. А теперь я заметил:
посмеются-посмеются студенты у газеты, да и начинают серьезные споры. Нет,
все-таки хорошо придумал Карпов!
Петренко охотно согласился с рассуждениями Кривцова, умолчав о том, что
сам натолкнул Колю Карпова на мысль писать эту повесть. Сейчас его
интересовало другое:
- Иван Петрович, а не следует ли на студенческом кружке уже
по-настоящему поставить вопрос о перспективах борьбы с микробами? Пусть,
студенты помечтают - смело и трезво... Ненаучные и беспомощные гипотезы
следует отсекать, а то, что хоть немного посодействует развитию творческой
фантазии, поддержать...
- Согласен! Это у вас хорошая мысль, Семен Игнатьевич! Я посоветую
спланировать таксе обсуждение на следующий квартал... Да и действительно, -
рассуждал вслух Кривцов, - приучить мечтать смело и разумно - очень важно.
Пусть не все студенты впоследствии станут учеными, но мыслить и дерзать
должны все.
Кружковцы с восторгом встретили предложение Кривцова. Каждый избрал
себе какую-то одну определенную гипотезу и готовил реферат на эту тему.
Специально выделенная комиссия из числа старшекурсников под руководством
Кривцова отбрасывала прочь все, что было беспочвенной фантастикой,
поддерживала обоснованные, хотя и недостижимые в этот момент проекты, и
помогала обнаружить недостатки и недоделки.
Степан Рогов выдвинул гипотезу использовать для борьбы с болезнями
явление интерференции вирусов - вражду одних видов микроорганизмов с другими
в живом организме. Уже давно было замечено, что некоторые из болезней
находятся в состоянии взаимной вражды. Так, например, публиковались данные,
что свинка и ветрянка задерживают развитие коклюша, корь и воспаление легких
благоприятно воздействуют на протекание столбняка и даже развитие такой
страшной болезни, как рак, задерживается под влиянием рожистого воспаления.
Когда Степан рассказал о своем замысле Петренко, тот улыбнулся:
- Что, вновь живой антивирус? Ну-ну! Это все-таки более реально, чем
препарат Брауна. Да кстати Степа... - Петренко вдруг оживился. - Я, кажется,
раскрыл "тайну антивируса".
- Какого антивируса? - Степан смотрел на Петренко удивленно.
- Ну вот! Неужели забыли? Так называемого универсального антивируса
Брауна. Помните ли вы вот это?.. - Петренко полез в ящик стола и вынул лист
бумаги, испещренный формулами.
- Семен Игнатьевич, где вы взяли этот листок?
- Это копия. Советую вам всегда снимать копии с уникальных
документов... Что-то напоминали мне эти формулы, но что - никак не мог
вспомнить. Но вот позавчера, перечитывая труды академика Костырина, я
обратил внимание на одну страницу, показавшуюся мне удивительно знакомой. Да
вот, посмотрите сами.
Доцент Петренко вынул толстенную книгу "Органические соединения" и
развернул ее. Степан впился глазами в страницу. Да, это было почти дословное
повторение доказательств Брауна! На странице из рукописи немецкого
профессора не хватало лишь одной, заключительной формулы. В книге академика
Костырина под этой формулой было написано:
"Цитоплаза - псевдобактерицидный фермент. На длительный срок тормозит
жизненную деятельность микробов, но имеет непреодолимую склонность к
саморазрушению. Цитоплаза принадлежит к нестойким перенасыщенным углеродным
соединениям. Теоретически и практически доказано, что любая попытка
перестроить молекулу цитоплазы с целью стабилизации или изменения ее свойств
оканчивается неудачей. Фермент или разрушается, или теряет способность
тормозить жизненные процессы у микроорганизмов. Этот препарат так навсегда и
останется интересным примером мнимо-полезного лечебного средства:
использовать его для лечебных целей абсолютно невозможно".
- Ну что, теперь понятно? - Петренко положил руку на книгу. - Вот вам и
разгадка тайны антивируса Брауна.
- Семен Игнатьевич, но ведь Браун для изготовления своего препарата
использовал вирус "Д", то есть видоизмененный вирус бешенства...
- Вот-вот, Степа, я и сам в первую минуту задумался именно над этим. Но
у академика Костырина есть ответ и на этот вопрос. Позже ты прочтешь, а
сейчас я тебе коротко объясню... Браун изготовил цитоплазу, но считал, что
это лишь промежуточный этап. Считая вирус "Д" молекулой белка, он хотел
присоединить к ней молекулу цитоплазы и таким образом создать живую молекулу
антивируса. Но Браун ошибся: цитоплаза лишь блокировала живые частицы вируса
"Д", сделала их временно бездеятельными, а так как в растворе, вероятно,
остался излишек цитоплазы, препарат получил возможность тормозить на
некоторое время развитие и прочих вирусов.
Доцент Петренко умолк и задумался.
- Степа, скажите, на протяжении какого времени исследовал Браун свой
уже готовый препарат?
- Дней десять, не больше.
- Так вот; если бы он проследил за препаратом на протяжении хотя бы
двух месяцев, он убедился бы в его непригодности. Академик Костырин приводит
аналогичный случай с ящуром: лишь через два месяца цитоплаза разрушается
полностью, и болезнь вспыхивает с новой силой.
- Да, Семен Игнатьевич... - Степан тщательно изучал титульный лист
книги. - Скажите, а не случилось ли, что кто. либо позаимствовал у другого
эту идею?
- Э нет, Степа. Эта книга вышла в 1944 году. Ни Браун ее не видел, ни
академик Костырин не подозревал о брауновском "антивирусе". Но одновременные
открытия не представляют собой ничего удивительного... Не на это обращают
внимание, Степа! - голос Петренко прозвучал строже. - Два ученых
одновременно сделали одинаковое открытие. Один считал свой препарат
невероятно могущественным. Другой написал: "Использовать для лечения
абсолютно невозможно"... И так случилось не потому, что Браун был
неталантлив. Он искал на ощупь, вслепую, ошибочно объяснял то, что находил.
Он не знал главнейших и важнейших законов природы, - не знал диалектического
материализма!
На заседаниях студенческого научного кружка было прослушано двенадцать
рефератов на тему "Перспективы развития микробиологии". Не все гипотезы
заслуживали внимания - очень трудно предложить что-то новое, проложить
тропинку вперед, в неведомое будущее. Но несколько рефератов, в том числе и
Степана Рогова, были одобрены единогласно. Авторы этих работ по совету
Кривцова и Петренко решили начать подготовительные опыты на избранные ими
темы.
А в заключение доцент Петренко рассказал кружковцам всю историю с
антивирусом профессора Брауна. Он говорил, а в голове была неотступная
мысль: "История с антивирусом - не закончена. Почему во время опытов в нашем
институте препарат оказался совершенно бездеятельным? Цитоплаза разрушается
лишь в живом организме, в ампуле она должна была сберечься от разложения".
Этот вопрос еще оставался неясным.
Глава XIX
НОВОЕ ОТКРЫТИЕ
В один из весенних дней четвертая группа второго курса готовилась к
экзаменам в малом читальном зале Медицинского института.
Читальный зал - святая святых. Здесь запрещены разговоры даже шепотом,
а тот, кто кашлянет, сконфуженно оглядывается по сторонам. Тихо-тихо в зале,
только шелестят переворачиваемые страницы, поскрипывают перья, да первая
весенняя муха звонко бьется о стекло.
Степан Рогов отложил книгу в сторону и обеспокоенно взглянул на часы.
"Где же Николай? - думает он. - Полулекарский экзамен не шутка: надо
тщательно готовиться, а он прогулял уже четыре часа".
Недовольно сдвинув брови, Степан вновь погружается в чтение.
Кости, сочленения, мышцы... - все латынь, все на память...
"Но где же, в конце концов, Коля?"
Проходит еще час. Беспокоится уже не один Степан. Таня Снежко шепчет:
- Как по-твоему где он? Неужели забыл, что через два дня экзамен?
А еще часом позже, когда Степан и Таня уже были готовы отправиться на
розыски, с грохотом распахнулась дверь читального зала.
- Друзья! - кричит с порога Коля, размахивал небольшой книжечкой в
зеленом переплете. - Все пошло вверх тормашками! С ног на голову или с
головы на ноги - не знаю!..
Заведующая библиотекой побагровела от негодования: впервые за много лет
нарушен тщательно оберегаемый ею рабочий режим.
Но сегодня на Карпова не действует ее убийственный взгляд.
- Софья Ильинична, простите! Я должен всем объявить! Ребята! В магазине
на Пушкинской продается вот эта книжица. Он вновь потрясает книгой в зеленой
обложке. - Если не купите сейчас - будете бегать за нею по всему городу, как
бегал я. Здесь написаны невероятные вещи: утверждается, что вирусы и микробы
могут взаимно переходить друг в друга, что их можно превращать в кристаллы,
что из абсолютно стерильных веществ можно выделить микроорганизмы!.. Э, да
всего не расскажешь! Спешите, ребята!
Рабочей сосредоточенной тишины как не бывало. Студенты вскакивают с
мест, подбегают к Карпову и, убедившись, что он не обманывает, опрометью
бросаются к двери.
- А кто же автор? - кричит кто-то с порога. - Как название?
Перекрывая шум, Карпов в который раз повторяет:
- Зернов!.. Г.М.Зернов "Микроорганизмы".
Через несколько минут в зале снова водворяется тишина. Но на этот раз в
нем почти никого нет. На столах в беспорядке разбросаны портфели, сумки,
конспекты, книги. Заведующая библиотекой укоризненно качает головой. Карпов,
сделав невинные глаза, оправдывается:
- Вот ей-богу, Софья Ильинична, больше не буду! Разве через сто лет.
Ведь такие открытия бывают очень редко!..
Степан и Таня лихорадочно перелистывают книгу, и чем глубже они
постигают ее смысл, тем больше проникаются к автору чувством уважения. Да,
такие открытия бывают раз в сто лет.
- Послушайте, в чем дело! - горячо говорит Карпов Софье Ильиничне. -
Сто лет назад Парижская Академия наук присудила премию знаменитому
микробиологу Пастеру за то, что он доказал невозможность самозарождения
жизни на земле в наше время. Почти сто лет считалось неопровержимым фактом,
что если прокипятить в запаянном сосуде культуру микробов, то они погибают
навсегда... И вот теперь советский ученый доказал, что, в конце концов,
премия была присуждена Пастеру незаслуженно. Опыты профессора Зернова
парадоксальны, невероятны: он берет культуру микробов, кипятит ее в течение
суток, высушивает, обрабатывает ацетоном, растирает в мельчайшую пыль,
смешивает с разведенной кислотой, кипятит вновь... И после всего этого он
снова получает живые исходные микробы! Но пусть это кажется не таким уж
удивительным, - в конце концов, микробы туберкулеза очень стойки, они могут
долго выдерживать высокую температуру и воздействие кислот, - но утверждение
о том, что все - буквально все! - микроорганизмы могут существовать в виде
микробов и в виде вирусов?! А доказательство того, что все микробы и вирусы
могут быть превращены в кристаллы?! А объяснение сущности вакцин и
иммунитета?!
В тот же вечер студенты четвертой группы прочли книгу вслух и,
ошеломленные, долго сидели молча. Наконец Лена Борзик робко спросила:
- Но объясните, друзья, как же теперь? Ведь Пастер доказал, что,
прокипятив хирургические инструменты, мы не внесем в рану инфекцию при
операции. А консервы? Ведь они-то все же не разлагаются!
- А, Пастер, Пастер! - пренебрежительно махнул рукой Коля Карпов. - Он
задержал развитие микробиологии на сто лет!.. Правда, Степан?
- Не совсем так. - Степан резко захлопнул книгу. - Ты рассуждаешь
упрощенно. Разве можно предположить, что во времена Пастера кто-нибудь
доказал бы то, что доказал профессор Зернов? Ведь даже простейшие микробы
тогда являлись загадкой, а о существовании вирусов никто и не подозревал.
Пастер установил, что микробы при кипячении обезвреживаются для организма, а
разве сейчас что-либо изменилось? Разве теперь, когда профессор Зернов
доказал огромную стойкость микробов, мы отбросили правила стерилизации? А
разве то, что Зернов доказал наличие живых микроорганизмов в пенициллине,
считавшемся стерильным, заставит нас отказаться от этого препарата? Ведь
дело не в этом, друзья! Дело в том, что теория Зернова - новый шаг познания.
Профессор Зернов впервые дал настоящее материалистическое объяснение
наблюдаемым фактам. Микробы не погибают при кипячении, но они переходят в
фильтрующуюся форму, которая для организма безвредна... Понимаете -
безвредна! А Пастер сделал вывод: безвреден микроорганизм, не прививается ни
на каких средах - значит убит. Пастер для практической медицины сделал очень
многое. Плохо,. конечно, что своим авторитетом он подавил все дальнейшие
попытки исследования условий существования микробов. Но в этом виноват уже
не столько он, сколько последующие поколения ученых. Они слепо верили
Пастеру, считали законом каждое его утверждение.
- Степа, но ведь, кажется, вирусы были открыты еще при жизни Пастера?
- Да, Ивановский открыл вирусы еще в тысяча восемьсот девяносто втором
году. Он же первым выделил кристаллическую форму вируса табачной мозаики.
Позже многие из вирусов болезней растений были выделены в кристаллическом
виде...
Николай перебил:
- Прости, Степа! Ты знаешь, что мне пришло в голову? Для того чтобы
растение жило и развивалось, нужен азот. Азот из воздуха добывают
специальные бактерии, которые размножаются на корнях бобовых растений. Чтобы
обогатить почву азотом, мы специально сеем бобовые там, где можно было бы
сеять пшеницу, например... А теперь представьте: по способу профессора
Зернова мы готовим тысячи и тысячи тонн кристаллического порошка
азотобактерий и вносим его в почву... Можно будет снимать невиданные
урожаи - это будет самое лучшее бактериологическое удобрение! Честное слово,
братцы, давайте займемся этим вопросом!
Таня Снежко улыбнулась:
- Ах, Коля, Коля! Да ведь ты еще не знаешь методики превращения
микробов в кристаллы!
- А мы спросим об этом у профессора Зернова.
- И ты думаешь, что он тебе все расскажет?
- А что у нас - капиталистическая страна? Патент на свою методику
Зернов возьмет?
Таня укоризненно посмотрела на Карпова.
- Да не в патенте дело и не капиталистическая страна у нас... но
рядом-то с нами - капиталистические! Ты вот мечтаешь создать
бактериологическое удобрение, а фашисты только и думают о том, чтобы
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг