- Ну, Коля, а как у вас идут дела? Какой доклад готовите вы?
Доцент Петренко преподавал в Медицинском институте и почти всех
студентов знал по именам, но для Коли такое обращение было неожиданным: он
даже не мог предполагать, что парторг, с которым он беседовал всего один
раз, помнит его.
Смущаясь, Карпов рассказал, что работает очень напряженно, что у него
просто не хватает времени. Он оправдывался тем, что принимает участие в
настоящих научных изысканиях, но чувствовал себя при этом очень неловко, так
как ответить парторгу в сущности было нечего.
Петренко слушал его со все возрастающей тревогой. Он прекрасно понял
состояние Карпова, понял и то, что Карпов полностью находится под влиянием
доцента Великопольского, что Великопольский постепенно сталкивает его на
неправильный путь. Но что это за странные отношения между заведующим отделом
и студентом-второкурсником? Почему Николай Карпов, обмолвившись, сказал
"наши исследования"? Великопольский вскружил ему голову, подчеркивая
серьезность работы. Зачем это нужно?
Петренко не имел никаких оснований без обиняков заявить Николаю
Карпову, чтобы тот немедленно прекратил работу в лаборатории
Великопольского. Он мог действовать только методом убеждения. Петренко
убеждал Колю, подчеркивая значение систематичности в приобретении знаний,
говорил о Степане Рогове, зная, что этот пример для Карпова наиболее близок.
Он видел, что Николай Карпов подсознательно воспринимает то, о чем он не мог
сказать прямо.
И когда через неделю Петренко поинтересовался у доцента
Великопольского, куда исчез его жизнерадостный лаборант, Великопольский
ответил, что Карпов попросил разрешения не приходить в лабораторию до конца
года.
Петренко удовлетворенно улыбнулся. Он понял, что вмешался вовремя. И он
еще раз подумал о том, что следует хорошо поразмыслить о странном способе
воспитания Великопольским будущих научных кадров.
Глава XVII
ЗАПИСКА
Лекции в институте, работа в лаборатории, научный кружок, веселые
студенческие вечера - сутки заполнены до предела. Некогда предаваться
воспоминаниям, грустить, - стремительный темп жизни сам несет вперед. И
только поздно ночью, ложась спать, Степан Рогов и Коля Карпов серьезно
беседуют о жизни, о работе. Ушла в прошлое эпоха "Россинанта" - на месте
старого, облезшего дивана стоит удобная тахта. И друзья уже не те: оба
выросли, возмужали. Степан стал веселее и общительнее, Николай погрустнел.
Перемена в характере друга тревожила Степана. Степан уже несколько раз
пытался узнать, что же тяготит Колю, но Карпов, против обыкновения,
отмалчивался. Наконец он заговорил сам:
- Степа, скажи... ты влюблен в Таню?
- Я? - Степан недоуменно заморгал глазами. Вопрос показался ему столь
нелепым, что он даже рассмеялся. - Ну, конечно, нет!.. Таня очень хорошая
девушка, но кроме Кати, я ни о ком не думаю.
Николай вздохнул:
- А я люблю ее, люблю!
Он сел на кровать, поджав ноги, и заговорил быстро, возбужденно:
- Ты понимаешь, Степа, я вижу, что она тебя любит...
- Меня?
- Да! Она всегда с тобой... Еще с того вечера на катке. Ей приятно быть
рядом с тобой, я это вижу... И если бы я не знал, что ты любишь Катю, я
никогда бы не заговорил об этом. Я и так молчал больше года. - Николай
умолк, огорченно вздохнув.
Для Степана это признание было полной неожиданностью. Как и все в
группе, он был твердо уверен, что Коля Карпов дружит с Леной Борзик.
- Ну, а как же Лена? - недоверчиво спросил Степан. - Ты что-то
непостоянен!
Николай соскочил с кровати и подсел к другу на тахту.
- Ой, и не говори, Степа! Измучился вконец. Ты понимаешь - в тот вечер,
когда я увидел, что Таня интересуется тобой, я не захотел вам мешать.
Подошел к Лене, - шучу, смеюсь, а у самого на сердце так тяжело, так
горько... Лена попросила проводить ее домой, - живет далеко, на Новоселовке.
Проводил. Да еще и стихи о любви читал, дурак! А она мне: "Милый!.." Это,
значит, я - то милый! Хотел было удрать, - неловко как-то. Говорит, что
давно любит меня...
Коля опять тяжело вздохнул:
- Запутался я совсем: приходится провожать Лену домой. Сколько раз
собирался сказать прямо: "Лена, да ведь не люблю я тебя!" - а не могу. Как
посмотрит на меня вот такими грустными синими глазищами... - Колька показал
руками нечто огромное, - как посмотрит! Язык не поворачивается... А сегодня
говорит: "Ну, поцелуй же меня хоть раз!" А я - сбежал... Скажи, правильно,
что сбежал?
Степан, крепясь, чтобы не расхохотаться, ответил с надлежащей
серьезностью:
- Правильно, что сбежал. Но еще честнее было бы, если б ты сразу
признался девушке, что не любишь ее. А то что же получается?
Николай удрученно поник головой.
"Ах, Колька, Колька! - думал Степан. - Он все еще ребенок. Из боязни
кого-то обидеть готов мучиться сам. И подумать только: год влюблен в Таню, а
никому ни слова! А Таня?"
И вдруг многое из того, что ранее казалось непонятным, обрело смысл.
Так вот почему Таня всегда спрашивает: "А где Коля?" Так вот почему она
украдкой посматривает на Колю с Леной, и взгляд ее делается сосредоточенным
и грустным. До сих пор Степану казалось, что Таня просто жалеет Колю: ведь
Лена ему совсем не пара, - ленивая, сентиментальная девушка. А выходит...
Еще не имея твердой уверенности в своей правоте, Степан положил руку на
плечо друга:
- И еще я должен тебе сказать, что ты - слепец! Не видишь, что Таня
интересуется не мной, а тобой... Успокоился? Ну, спи, неудачный жених!
Но Коле было не до сна.
- Откуда ты знаешь, Степан? Она тебе говорила?
- Конечно же, говорила! Я, мол, влюблена в этого рыжего медведя,
который даже не хочет разговаривать со мной.
- Ну, это уж ты врешь... - Колька разочарованно отвернулся.
- А вот и не вру! Спроси у нее сам.
Коля умолк, лег на кровать, но не выдержал, вскочил снова, подсел к
столу, стал что-то писать, зачеркивать, вновь писать. Наконец скомкал лист
бумаги и сказал в сердцах:
- Не выходит. Пушкина из меня, видно, не получится... А Тане завтра же
скажу прямо. Так, Степа?
- Так! Садись, Коля, поговорим.
Они долго беседовали в ту ночь о Лене, о Тане, обо всей группе. А потом
вспомнили о подземном городе и последней просьбе Екатерины Васильевны
Сазоновой.
Прошло уже несколько лет, а дочь погибшей женщины все не удавалось
найти. Адресные бюро крупнейших городов страны неизменно отвечали: такая-то
в данном городе не проживает. Не дали ничего и розыски многочисленных друзей
Николая Карпова и Степана Рогова. Степан с тревогой думал: "Неужели придется
отказаться от своего слова?".
И вдруг его осенила мысль: а что если бы обратиться в Министерство
связи, самое что ни есть главное почтовое управление? Ведь кто знает города
лучше, чем почтальоны?
Коля нашел эту идею блестящей. Но Степан вновь усомнился:
- Ну, а если там спросят, что это за "Большой город", о котором идет
речь. Разве кроме нашего нет больших городов? А если спросят: "А почему вы
считаете, что "пр. Ст." обязательно обозначает проспект имени Сталина? А
может быть, проспект Стахановцев?"
Он осекся и почти испуганно взглянул на Колю. Коля от неожиданности
подскочил. Оба одновременно вспомнили, что ежедневно проходили по проспекту
Стахановцев мимо дома © 7. И этот дом был жилым! А что если в адресе указан
именно проспект Стахановцев? Ведь Екатерина Васильевна умышленно не дала
точного адреса, чтобы эсэсовцы не смогли схватить ее дочь.
- Подъем! - крикнул Николай. - На одевание - три минуты, на завтрак -
двенадцать!
Но было слишком рано. Тусклый зимний рассвет подступал медленно,
неохотно.
Степан включил приемник. Из репродуктора донеслось:
- В экспериментальных камерах японские военные преступники зверски
умерщвляли советских и китайских граждан. Бактериологические отряды в
Манчжурии готовили десятки тонн бактерий, тысячи чумных крыс, чтобы по
первому сигналу...
В тот день начинался суд над японскими военными преступниками.
Стучать пришлось долго, но никто не выходил. Видимо, в квартире никого
не было. Но вот приоткрылась дверь напротив, и немолодая женщина выглянула,
чтобы узнать, кто так настойчиво стучит к ее соседям.
Коля обрадованно кинулся к ней:
- Скажите, пожалуйста, не здесь ли жила до войны Екатерина Васильевна
Сазонова?
Женщина настороженно посмотрела на друзей.
- Да, жила..... А что?
- Нет ли кого-нибудь из семьи Сазоновых? У них была дочь. Мы принесли
ей известие о Екатерине Васильевне.
Женщина ахнула, засуетилась, схватила за руки Колю и Степана и повела
их в комнату.
- Где она? Что с ней? Почему она ни разу не написала?
Коля отмахивался:
- Сейчас, сейчас... А где ее дочь? Где ее муж?
Соседка рассказала, что партийный работник Сазонов и его жена
архитектор Екатерина Васильевна, подпольщики, были окружены в этом доме
фашистами и отстреливались до последнего патрона, Сазонов был убит, а
раненую Екатерину Васильевну схватили эсэсовцы, и больше о ней никто ничего
не слыхал. Дочь Сазоновых в это время была не то у бабушки, не то у тетки. В
феврале 1943 года, когда наши части освободили город. ее приводила какая-то
старушка и просила, в случае если от Екатерины Васильевны придет письмо,
немедленно сообщить ей. Но куда именно сообщить - женщина не знала. Она лишь
передавала рассказ соседей-очевидцев. Но все же она обещала узнать адрес
родственницы Сазоновых и просила зайти через неделю.
Коля облегченно вздохнул. Ему казалось, что цель почти достигнута и что
девочка будет найдена.
Но Степан был грустен. Выйдя из дому, он посмотрел на окна бывшей
квартиры Сазоновых.
"Если девочка жива, - думал Степан, - она стала совсем взрослой, все
понимает... Может быть, она еще ждет, еще надеется встретить свою мать, а я
принесу ей страшное известие".
Но, может быть, Екатерина Васильевна уцелела? Может быть, живы Зденек и
все те, кто остался в казематах подземного города?
Нет! Если раньше была хоть маленькая надежда, то сегодня она исчезла
окончательно. Не только немецкие, но и японские фашисты готовили против
Советского Союза тонны смертоносных бактерий, полчища чумных крыс.
Американские империалисты грозят войной... А подземный город попал в руки
американцев.
Резкая, почти физическая боль сжала его сердце. Лишь теперь Степан
окончательно поверил в гибель друзей из подземного города. Их замучили,
жестоко замучили те, кто называл себя союзниками Советской России.
В этот день состоялось общее собрание студентов и сотрудников
Медицинского института. И почтенные академики, и студенты, и технические
работники выражали свой справедливый гнев, - все требовали строжайшего
наказания японских военных преступников.
Выступил профессор Кривцов. Он говорил о лучших традициях русской и
советской науки, о замечательных людях, которые погибли сами, чтобы ценой
своей жизни найти средство против смерти.
Выступала Таня Снежко. От имени комсомольцев института она просила
ходатайствовать перед президиумом Верховного Совета о самом строгом
наказании врагов народа.
Выступал и Степан Рогов. Он говорил о страшных казематах фашистского
подземного города, о мужественных людях - Екатерине Васильевне и Зденеке. В
огромном зале, перед многими сотнями людей звучали гневные слова.
- Не было и нет худших, кровожаднейших зверей, чем фашисты, к какой бы
национальности они не принадлежали!
Когда Степан Рогов сошел с трибуны, председатель собрания подал ему
записку.
"Уважаемый товарищ Рогов! - прочел Степан. - Убедительно прошу вас
зайти ко мне на квартиру в один из ближайших вечеров. У меня к вам очень
важное дело. Доцент Великопольская".
Степан поднял глаза. Полная красивая женщина, сидевшая в третьем ряду,
поймала его взгляд и грустно улыбнулась. Степан узнал доцента
Великопольскую. Она вела спецпрактикум на старших курсах микробиологического
отделения института.
Степан Рогов недоумевал: какое важное дело могла иметь к нему
совершенно незнакомая женщина, которую он лишь изредка встречал в
институтских лабораториях?
Карпов, склонный видеть во всем нечто таинственное, утверждал, что дело
идет о какой-нибудь тайне. Он доказывал:
- Ну, пойми, Степан, если бы ей нужно было видеть тебя по общественным
делам, она бы запросто подошла и спросила, в крайнем случае пригласила бы
придти к ней в лабораторию. А тут... Не-е-ет! Ты смотри, как написано:
"Убедительно прошу" и "важное дело"...
Степан, который ничего таинственного в этой записке не видел, все же
убеждался, что "дело", о котором писала доцент Великопольская, видимо, было
вопросом личного, а не общественного порядка. Во всяком случае, надо
выполнить просьбу. Но на квартиру к Великопольским идти не хотелось, хотя
Коля и утверждал, что Елена Петровна очень милая и простая женщина.
События ускорила сама Елена Петровна. Однажды вечером она, встретив
Карпова, спросила:
- Скажите, Коля, вы не знаете студента Рогова?
- Конечно, знаю. Это мой друг.
- Вот хорошо! Передайте ему, что я повторяю свою просьбу.
Николай улыбнулся:
- Елена Петровна, он стесняется. Может быть, ему можно придти к вам в
институт?
- Нет, пусть лучше придет на квартиру. А чтобы он не стеснялся, - Елена
Петровна улыбнулась, - приходите вдвоем. Хорошо будет, если вы придете
завтра в семь вечера.
Когда на следующий день в назначенное время друзья пришли к
Великопольским, Елены Петровны еще не было дома. Дверь открыла
девочка-подросток, в которой Степан не без труда узнал Галочку - ту самую
Галочку с соломенными косичками, которую он несколько лет назад встретил в
кабинете директора Микробиологического института. Она вытянулась и
повзрослела, но в ее поведении все еще осталось много детского. Слишком уж
чинно она передала, что ее мама извиняется за непредвиденную задержку,
слишком по-взрослому отрекомендовалась: "Галина!" - и попросила пройти в
гостиную.
Если бы не Коля, Степан просто не знал бы, о чем ему говорить, как
вести себя. Но Карпов имел счастливую способность везде чувствовать себя
свободно. Он рассказал несколько смешных анекдотов о профессорах, показал
Галине немудреный карточный фокус, потом уселся за рояль, и невероятно
фальшивя, сыграл сонату Моцарта. Немедленно завязался спор: Галина
утверждала, что он играет в иной тональности и что вообще сам Моцарт не
узнал бы своей пьесы в таком исполнении, Карпов же доказывал, что он прав.
Кончилось тем, что Галина села за рояль, а Коля, лукаво поблескивая глазами,
с чувством выполненного долга опустился в кресло.
Девочка играла очень тепло, задушевно, и Степану вспомнился тот далекий
осенний вечер, когда он впервые встретился с Николаем.
- "Баркарола"?
Галина кивнула головой:
- Да... "Баркарола"...
Она сидела взволнованная и задумчивая, потом побежала в другую комнату
и принесла большой альбом в бархатном переплете. Это была ее гордость: яркие
пейзажи, портреты знаменитых артистов, писателей и ее - Галочкины -
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг