дорог.
Четвертая группа. Двадцать семь человек. Каждый из них интересен,
каждый имеет свои достоинства и недостатки, но всех объединяет хорошая,
настоящая дружба. Они зубрят латынь и готовят доклады для студенческого
научного кружка, рассуждают об атомной энергии и об ультравирусах, спорят о
коммунистической морали и о зримых, чертах коммунизма, восхищаются
кинокартинами и зачитываются книгами, "болеют" на футбольных матчах, сдают
зачеты.
Раньше Степан Рогов и не представлял, что жизнь студента так ярка и
многогранна. Вспоминался тот далекий вечер, когда, отдав доценту
Великопольскому заветную ампулу, он сидел одиноко в городском саду и мечтал
о будущих годах студенчества, представляя себя в большой, ярко освещенной
комнате, - не то в лаборатории, не то в библиотеке, - одиноким,
сосредоточенным.
А оказалось, что все совсем иначе, - гораздо интереснее, гораздо
привлекательнее, гораздо веселее... Как хорошо, что у них такая дружная
группа, что в их группу попала Таня Снежко.
Степан понимал, что именно Таня возвратила ему чувства и ощущения
жизнерадостной юности. Она не давала ему задумываться, - Рогов вначале даже
сердился, замечая, что она постоянно следит за ним, чтобы сказать в нужный
момент: "Больше жизни, Степан!"
Иван Петрович Кривцов в свою очередь учил Степана выдержке, большой
настойчивости Он разрешал Рогову находиться в лаборатории патологической
анатомии не более трех часов в день, но эти три часа давали так много, что
результаты превзошли все ожидания Степана.
Часто профессор Кривцов приглашал Степана к себе на дом. Степан любил
эти вечера. Взаимоотношения Ивана Петровича с женой и дочерью были
искренними и по-настоящему дружескими. Разговор обычно начинался в
полушутливом тоне, но потом переходили к серьезным вопросам, и жена Ивана
Петровича, учительница, откладывала в сторону свои тетради и усаживалась
поближе. Она редко вмешивалась в разговор, но ее замечания были очень
меткими. Глядя на нее, Степан думал, что она чем-то неуловимо напоминает
Катю.
Однажды разговор зашел о научной работе студентов.
- Знаешь что, Степа, - сказал Кривцов, - я хочу предложить тебе
разработать тему "Народная медицина". Что ты мне скажешь на это?
Степан пожал плечами - тема ему явно не нравилась. Да и вообще
студенческий кружок... Что там может быть интересного?
Глава XVI
ШКОЛА ПРОФЕССОРА КРИВЦОВА
- Так сколько в вашей группе членов студенческого научного кружка?
Десять?.. Мало.
Парторг факультета смотрел на Таню Снежко с укоризной. Таня
оправдывалась:
- Но ведь кружок только недавно начал свою работу. И, кроме того, можно
записать еще двоих: Николая Карпова и Степана Рогова. Они проводят настоящие
научные исследования: Рогов - у нас, в патологической, а Карпов - в
Микробиологическом институте. Так что считайте двенадцать.
Парторг покачал головой:
- Э, Таня, я вижу, что ты не понимаешь, в чем суть. То, что ребята
работают в лабораториях, - очень хорошо. Хорошо, что ими руководят опытные
научные работники. Но это подготовка ин-ди-ви-ду-аль-ная! Понимаешь? Они
привыкают мыслить и работать в одиночку. А это плохо, тем более, ты сама
говоришь, что одиночество Рогову противопоказано. Пусть работают в
лабораториях, но о своих успехах они должны докладывать всем нам... В общем,
поговори с Карповым и Роговым. Или нет, я поговорю сам. А в
Микробиологический институт придется позвонить.
Таня уходила от парторга в плохом настроении. Конечно, парторг был
прав: она сама способствовала отрыву Степана и Коли от студенческого
коллектива. С увлечением занимаясь в кружке, она все же считала, что это
несерьезно, что занятия в кружке - начальная ступень, после которой можно
приступить к настоящей научной работе. Но оказывается, что это одно и то же:
работа в кружке должна сочетаться с работой в лаборатории. Надо будет
поговорить с Роговым и Колей.
Но за нее в этот вечер говорил профессор Кривцов:
- Нет, Степан, - научный кружок студентов вовсе не детская игра в
науку. Это серьезная подготовка к будущей научной деятельности - такая же,
как и твоя работа в этой лаборатории. А ведь ты здесь не открываешь ничего
нового, ты только усваиваешь то, что было создано до тебя.
- Но, Иван Петрович, ведь я смогу это же самое прочесть в книгах... И
даже гораздо полнее.
- Полнее? - Профессор неосторожно нажал на предметное стеклышко, сломал
и, резко отбросив осколки в сторону, выпрямился: - А это еще неизвестно...
Неизвестно! Что ты знаешь, например, о народной медицине? О тех зельях,
которые нужно было варить обязательно в новолунье, в пустой риге, с
приговорами и нашептываниями? Ты скажешь - вздор? Знахарство? Нет, дорогой,
тут дело глубже! Новолунье, пустая рига, нашептывания - абсурд, ясно. Это
дань темного человека своему невежеству. Но отбрось все это, вникни в то,
что человечество выстрадало свою домашнюю медицину за многие столетия, ценой
многих ошибок, ценой многих жизней, и тебе станет понятным, что не все в
народной медицине наивно и глупо, как полагают некоторые слишком уж "ученые"
люди... Да знаешь ли ты, что и современная фармакология половину всех
препаратов получает из растений - из всех этих "волчьих глаз", "марьиных
корней" и тому подобных? Знаешь ли ты, наконец, что даже сейчас есть такие
изумительные народные средства, с которыми пока что не могут конкурировать
лучшие лекарства? Что ты знаешь, например, о чесноке? Ты слышал о
пенициллине и карболке, о сульфамидных препаратах и об иоде... А знаешь ли
ты, что палочка Коха - возбудитель туберкулеза, - которая остается живой в
пятипроцентном растворе карболки в продолжение суток, может быть разрушена
испарениями обыкновенного чеснока в триста раз быстрее - за пять минут! Не
знаешь?.. Э, да ты многого не знаешь! Вот если ты подготовишь для кружка
доклад о народной медицине, я, как содокладчик, расскажу один случай из
своей партизанской практики. Случай такой, что ахнешь!
Степан всегда удивлялся профессору Кривцову: Иван Петрович обладал
поразительной способностью убеждать и заинтересовывать. Еще полчаса назад,
когда речь зашла о студенческом научном кружке, Степан думал, что это
ненужная затея, пустая трата времени. Но теперь... Да ведь это действительно
интересная, никем еще не разработанная тема!
Степан увлекся этой темой. Он рылся в библиотеках, отыскивая лечебники
двухсотлетней давности, выспрашивал у всех знакомых о простейших средствах;
написал Кате, и Катя, затратив немало труда, собрала для него множество
домашних рецептов лечения ревматизма, чирьев, простуды, ожогов, нарывов и
других заболеваний.
Отбрасывая явно абсурдное, основанное на предрассудках, Степан
кропотливо отбирал все ценное, соответствующее действительно испытанным,
научным методам лечения. Его работа, конечно, еще мало напоминала настоящее
исследование, но постепенно в мозгу Степана вызревала мысль: очень многие из
народных средств давали препараты, аналогичные препаратам химиотерапии -
отрасли медицины, которая начала развиваться лишь недавно и которая породила
и пенициллин, и грамицидин, и саназин.
А профессор Кривцов, добродушно посмеиваясь, говорил:
- Вот видишь, Степан, не обо всем можно прочесть в книгах. Знай, что
если тебе удастся подготовить хороший доклад на эту тему, тебя придут
слушать даже профессора. А ты вот попробуй объяснить такое интересное
явление...
И Степан производил опыт - несложный, но почти необъяснимый: в
обыкновенную нестерилизованную кастрюлю он клал крупно порезанные куски
мяса, купленного в магазине; рядом ставил обыкновенный немытый стакан с
тертым хреном и закрывал все это стеклянным колпаком. И обыкновенное мясо
начинало вести себя очень странно: в жаркие летние дни оно не портилось
несколько недель.
А чеснок? Он творил чудеса! Испарениями, полученными от одного грамма
чеснока, можно было убить, по расчету Степана, несколько килограммов
страшнейших бактерий.
А черемуха? Ее мелко изрезанные листья в течение нескольких секунд
убивали вокруг себя всех микробов...
А листья обыкновенного подорожника? Их прикладывают к ранам и, как это
ни странно, раны быстро заживают.
А настойка чая? С ее помощью ожоги излечиваются быстро и надежно.
Много интересного узнал Степан во время своей работы над докладом для
студенческого научного кружка. Многое не мог объяснить даже профессор
Кривцов. Он добродушно разводил руками:
- Виноват, каюсь... Ведь я лишь патологоанатом. Но полагаю, что и
другие этого не знают... А вот ты прочтешь этот доклад, заинтересуешь
народ, - может, кто-нибудь и создаст такой препарат, который пригодится нам
в борьбе против рака... Вот погоди, я тебя еще сведу со знаменитым
Климовым...
У профессора Кривцова Степан проходил хорошую школу.
В начале зимы второкурсник Степан Рогов на студенческой научной
конференции прочел доклад "Народная медицина".
Заседание пришлось перенести в Большую аудиторию - Малый зал не вмещал
слушателей.
Доклад был интересный. Степан Рогов говорил не только о народных
средствах, но и об открытых советским профессором Токиным целебных веществах
растений - фитонцидах.
Он рассказал, что фитонциды свойственны всему растительному миру, что
растения, как средство самозащиты против микробов, выделяют Специальные
химические вещества, смертельные для микроорганизмов даже в мельчайших
дозах. Он приводил цифры: один гектар можжевелового кустарника выделяет за
сутки около тридцати килограммов летучих веществ - количество, вполне
достаточное, чтобы обезвредить от бактерий большой город со всеми его
свалками и мусорными ямами. Он демонстрировал опыты - простые, но эффектные,
неопровержимо доказывая, что некоторые из средств народной медицины требуют
изучения. Степан говорил о необходимости насаждения в городах можжевельника,
сахарного клена, жасмина, кедра, черемухи, и это были уже практические
предложения.
Профессор Кривцов сдержал свое слово. После доклада Степана он выступил
и рассказал очень интересную историю.
...В ноябре 1941 года воинская часть, в которой служил Кривцов, по
приказу командования с боями пробивалась из окружения, но, истратив все
боеприпасы, вынуждена была отойти в леса и превратилась в партизанский
отряд. Кривцов - он был тогда врачом отряда - приходил в отчаяние: не
хватало перевязочного материала, не было медикаментов. А раненых было много.
Но вот однажды в отряд явился один из местных жителей и предложил
простое средство: дважды в день подносить к ране мелко натертый лук. Кривцов
досадливо отмахнулся, но старик настаивал на своем.
Попробовали. И что же оказалось? Раны стали заживать удивительно
быстро - гораздо быстрее, чем те, которые обрабатывались обычными
медицинскими средствами.
Зал слушал с напряженным вниманием - профессор Кривцов подтверждал
фактом то, о чем только что рассказывал студент Рогов, и теоретически
обосновал свое наблюдение: фитонциды растений близки антибиотикам -
лекарственным веществам, выделяемым различными плесневыми грибками в борьбе
с другими микроорганизмами. Кривцов напомнил, что не кто иной, как русские
ученые Манассеин и Полотебнов, впервые в мире использовали для борьбы за
человеческую жизнь целебные свойства плесени, из которой впоследствии был
выделен пенициллин. В заключение профессор сказал:
- Каждый шаг нашей науки подтверждает марксистское положение о
непрерывном развитии. Это хорошо можно понять из доклада, который только что
сделал студент Рогов. Ценой огромного труда, ощупью, человечество нашло
лечебное средство, затем это средство было забыто, но прошло много лет, и мы
вновь возвращаемся к нему, - не к знахарству, нет, - мы приходим уже с
научной, строго обоснованной теорией. Это уже новый шаг познания. Так,
например, жители Южной Америки с незапамятных времен установили, что для
излечения от малярии надо жевать кору хинного дерева. Они ничего не знали о
хинине, а мы теперь знаем не только формулу хинина, - мы искусственно
изготовляем акрихин, еще более активное лечебное средство. Профессор Борис
Петрович Токин, заинтересовавшись простейшими народными средствами, открыл
класс замечательных веществ - фитонцидов растений, которые, безусловно,
будут использованы в борьбе за человеческую жизнь. Берите с него пример.
Надо быть внимательными. Надо быть наблюдательными. Надо учиться -
напряженно, самоотверженно. И тогда вы будете в состоянии творить великие
дела!
Доклад Степана Рогова и лекция профессора Кривцова произвели на всех
присутствующих огромное впечатление.
Степану Рогову была присуждена первая премия за лучшую студенческую
работу. Профессор Кривцов, добродушно улыбаясь, похлопал Степана по плечу.
- Растешь, растешь, Степа! Рад, очень рад за тебя! Но... - он поднял
вверх указательный палец. - Но не зазнаваться! Это лишь намек на научную
работу. Вот когда я увижу, что ты усвоил в этой области все, что было
создано, я тебя с профессором Климовым познакомлю.
Он не сказал, кто такой профессор Климов и чем знаменит. Профессор
Кривцов любил заинтриговать.
Николай Карпов не присутствовал на докладе Степана, - его задержал
Антон Владимирович. Доцент явился в лабораторию в самый последний момент,
раздраженный и встревоженный: один из официальных оппонентов в
предварительной беседе разгромил некоторые из выдвинутых им положений, и
теперь Антон Владимирович просил Карпова помочь ему произвести
дополнительные исследования, подтверждающие его теорию. Защиту диссертации
Великопольскому пришлось отложить на неопределенный срок.
С тяжелым сердцем Николай выслушал инструкцию Великопольского. Он не
мог отказаться от предложения, но чувствовал себя виноватым перед Степаном.
Ведь это был первый серьезный доклад его друга, - доклад, который обсуждался
ими на протяжении чуть ли не целого года. Коле стало даже обидно: вот
Степан, работая в лаборатории Кривцова, смог подготовить доклад, а он - нет.
Степан не пропускает ни одного занятия кружка, а у него всегда получается
так, что в дни занятий Антон Владимирович поручает срочное дело. Редко
удается прослушать какой-нибудь доклад. Впрочем, это не большая беда: все, о
чем говорится на кружке, Антон Владимирович объясняет потом немногословно,
но ярко и убедительно. И он, пожалуй, прав: главное для студента -
напряженная учеба и работа в лаборатории. Все-таки приятно знать, что
участвуешь в серьезном научном исследовании.
Карпов успокаивал себя, но настроение не улучшалось. Он все чаще
посматривал на часы и, завершив первый из предложенных Антоном
Владимировичем опытов, наконец не выдержал и помчался к Медицинскому
институту. Но было уже поздно: у подъезда он столкнулся с группой оживленно
беседующих студентов, а в раздевалке увидел Степана и Кривцова.
Степан обиделся, - Коля сразу понял это по подчеркнутому хладнокровию,
с которым друг посмотрел на него и отвернулся к профессору Кривцову,
продолжая разговор. Коле хотелось сразу же объяснить все, но было неудобно
прерывать профессора, к тому же вскоре к ним подошел и доцент Петренко.
Петренко хвалил Степана и отмечал, что этот доклад заставит многих со
всей серьезностью отнестись к разработке некоторых затронутых Степаном
вопросов. Он подчеркивал, что именно так, именно таким путем должны входить
в науку советские студенты, воспитывая в себе острую наблюдательность,
принципиальность - лучшие качества ученого.
Карпов не завидовал Степану, нет, - он радовался его успехам. Но ему
было горько сознавать, что его никогда не похвалит парторг. Много дней он
провел в лаборатории Великопольского, много проделал опытов - пусть даже
ненужных в значительной мере, - но вот пройдет еще несколько напряженных
месяцев, доцент Великопольский станет профессором и, может быть, наедине
поблагодарит его, пожмет руку, скажет: "Наши исследования были
блестящими..." Но никто не скажет, что Николай Карпов достиг чего-либо
значительного, что он, выполняя приказ своей Родины, идет в науку - пусть
медленно, но уверенно...
Он был грустен и озабочен. Это не укрылось от Петренко. Секретарь
партийной организации Микробиологического института посматривал на Колю,
стараясь понять, что же огорчило неизменно жизнерадостного и веселого
лаборанта Великопольского. В вестибюле, поотстав от Кривцова и Рогова, он
взял Карпова под руку.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг