что жизнь вышла из океана.
- Раз уж вышла, так назад ее не загонишь, - благодушно замечал Новиков,
обстругивая ножиком сосновую ветку.
В разговор вступала Марта:
- Вы неправы, Маврикий. Из океана выползла кистеперая рыба. А человек
вышел из лесу. Лес - вот естественная среда человека. Мы - дриопитеки,
неосмотрительно вылезшие в степь, под яркое солнце. Погодите возражать!
Конечно, надо было слезть с деревьев, никто не спорит, но потом начались
ошибки. Человек лишился лесного экрана, он стал усердно вырубать леса - свою
естественную защиту. Он изобрел обувь и начал заливать землю бетоном и
асфальтом. Короче говоря, изолировал себя от естественной среды...
"Зеленоглазый мой дриопитек, - с нежностью подумал Новиков, глядя на
Марту. - Великий пропагандист Босого Хождения по траве..."
- Маврикий, - сказал Витька, - вы обещали пойти со мной посмотреть, что
там лежит на дне. Там что-то большое.
- Пошли. - Маврикий стремительно поднялся.
- Что? Прямо сейчас? - Витька слегка опешил.
- Конечно. Разрешаете, Марта?
- Только ненадолго. И не отпускайте его от себя.
Вода, слабо плеснув, сомкнулась над головами Маврикия и Витьки.
Несколько секунд еще были видны в воде их красные гидрокостюмы, потом они
растаяли.
Помолчав, Марта сказала:
- Алеша, ты не рассердишься, если у нас на острове появится гость?
- Какой еще гость?
- Инна Храмцова. Понимаешь, Алешенька, ей живется одиноко. И я позвала
ее к нам отдохнуть...
Новиков натянул гидрокостюм.
- Ты готов? - спросил он Витьку. - А ружье почему не захватил?
- Не нужно ружья. Тут подводная охота запрещена.
- Запрещена? - Новиков уставился на сына. - Вот так новость! Кто тебе
сказал?
- Вчера я был на планктонной станции и слышал, как Лотар, ну, знаешь,
рыженький такой, который здорово снимает фильмы под водой...
- Знаю, знаю.
- Он говорит Маврикию: как бы меченых рыб не перебили. А Маврикий
отвечает: если и зацепит парочку, не страшно, можно сделать для него
исключение... Для тебя, значит.
- Все-то ты слышишь... - Новиков был неприятно удивлен. - Странные
люди, почему сразу мне не сказали?
Витька пожал плечами. Видя, что отец принялся стягивать гидрокостюм,
спросил:
- Не пойдешь купаться?
- Расхотелось что-то. Лучше почитаю.
Витька помолчал, морща лоб в раздумье, а потом сказал:
- Я бы ни за что не делал исключений.
- Правильно, - одобрил Новиков. Ему пришла в голову мысль, что не
так-то просто живется Витьке, не так-то просто...
Пассажирский реаплан опустился на воздушную подушку. Распахнулась
дверь, выпустив желтый язык эскалатора. Поплыли вниз пассажиры.
Семейство Новиковых хорошо подготовилось к встрече. Марта прижимала к
груди охапку роскошных гладиолусов. Витька и Новиков держали весла, к
которым было прикреплено полотнище с надписью: "Мы рады видеть Инну -
светило медицины".
Инна Храмцова появилась на эскалаторе - тоненькая, белолицая,
причесанная по последней моде "ласточкин хвост", - из-под ладони посмотрела
на встречающих, прыснула.
У Новикова вдруг вытянулось лицо. Недоуменно моргая, он уставился на
сухопарого мужчину, шагнувшего вслед за Инной на ленту эскалатора.
- Матерь божья, шемахинская обсерватория! - воскликнул Новиков. -
Стреловидная дистрибуляция, защита Нимцовича!..
Марта бурно обнималась с Инной, они тараторили одновременно и даже,
кажется, плакали, а Илья Буров ухмылялся как ни в чем не бывало, растянув
тонкие губы и широко расставив голенастые ноги, обтянутые модными штанами из
многоцветной пленки. Новиков стиснул его в объятии, похлопал по спине.
- Ты стал похож на поджарого кота, - сказал Новиков. - На такого,
знаешь, хитрющего и многоопытного... Инка, здравствуй! Фу ты, вся в
слезах... Как тебе удалось заполучить этого...
- Сам заявился! - Инна смеялась и вытирала слезы. - Вдруг пришел и
преспокойно так говорит: "Давай начнем с нуля"... Ой, ребята, до чего я
рада!.. - Она опять кинулась Марте на шею.
- А это Витька? - спросил Буров. - Приятно видеть в этом изысканном
обществе хоть одного нормального гражданина. Здравствуй, Виктор. Последний
раз я видел тебя в колыбели, поэтому разреши представиться...
- А я догадался, - сказал Витька, подняв брови. - Вы - Илья Буров.
Спустя полчаса они шли на яхте по извилистым шхерным проходам. День был
пасмурный, но тихий, временами принимался накрапывать дождь. В серой дымке
плавали дальние острова.
- Здесь, как я посмотрю, погода не регулируется, - заметил Буров.
- Нет, - сказала Марта. - На Аландах все сохраняется в первозданном
виде.
- Упоительные места, - вздохнула Инна, восторженно глядя по сторонам. -
Как здесь дышится!
- А знаете, - сказал Витька, обращаясь к Бурову, - мы нашли затонувший
корабль. Он весь в иле, а пушка торчит. Я вначале думал, это труба, а
Маврикий говорит - пушка. Настоящая пушка, из которой стреляли.
- Это здорово, - рассеянно отозвался Буров.
Новиков сделал неосторожное движение ластами, и верхний слой ила пришел
в движение. Вода замутилась.
- Эх вы, - раздался голос Маврикия в шлемофоне. - Теперь жди, пока
осядет.
- А может, не надо ждать? - отозвался Буров. - Посмотрели, убедились,
что в самом деле затонувший корабль, ну и ладно.
- Как же так, - запротестовал Витька. - Хотели ведь посмотреть, можно
ли его поднять...
- Ты где, Витька? - спросил Новиков. - Не вижу тебя. Поднимись выше.
- Да здесь я, - Витька выплыл из мути. - Сами ведь говорили, что
надо...
- Держись ближе ко мне. Ты же видишь, что ничего не видно.
- Прекрасно сказано, - одобрил Буров. - Поплыли, ребята, обратно. Под
водой хорошо, а на воде лучше.
- Поплыли, - сказал Маврикий. - Оседать будет долго, несколько часов.
Свяжусь с Таллином, там, в Эпрабалте, есть судно специальное, вызову его
сюда.
- Что такое Эпрабалт? - спросил Витька.
- Экспедиция подводных работ на Балтийском море... По-моему, корпус
более или менее уцелел, можно будет поднять корабль.
- Поднять, конечно, можно, - сказал Буров, энергично работая руками и
ногами, - Только для чего?
Никто ему не ответил.
Действительно, для чего? - думал Новиков часом позже, развалясь на
мягком губчатом матраце.
Сверху, оттуда, где за нагромождением скал стояли палатки, - теперь их
было две на острове, - доносились женские голоса.
Никак не наговорятся... Новиков перевернулся на живот, положил голову
на сгиб локтя, слегка облепленный песком, и закрыл глаза. "Что со мной
делается? - подумал он. - Я превратился в ленивое бездумное животное. Мне бы
только лежать на песке... Только бы смотреть, как покачиваются на ветру
ветки сосен. И ничего мне не хочется. Пожалуй, я бы с удовольствием
поохотился, погонялся за какой-нибудь шустрой треской, - но после того
разговора с Витькой... Вот не думал, что будут сложности в наших отношениях.
Относил его суховатость за счет возраста... или независимости характера... а
тут, оказывается, другое..."
- Алеша! - услышал он голос Марты. - Алешенька, тебя вызывает
Резницкий.
Новиков приподнялся на локтях.
- Скажи ему... скажи, что я в море... Впрочем, нет. - Он вскочил и
направился к палатке, где валялся на койке видеофон.
- Я в отпуске, Сергей Сергеич, - сказал он, выслушав Резницкого. -
Знаю, но я в отпуске. Имею же я право на отпуск?.. Что? Нет, не глухой, но я
вам еще на совещании ответил совершенно ясно. Нет, не переменил... Знаю и
понимаю всю важность, но... Да, окончательно.
Резницкий выключился. Новиков несколько секунд смотрел на погасший
экран, потом обернулся и увидел Марту. Она стояла в дверном проеме, солнце
словно бы обвело ее тело золотистым контуром. Она выжидательно смотрела на
Новикова, и он, подойдя, потрепал ее по плечу.
- Все в порядке, Мартышка.
Они вышли из палатки. Ветер свежел и раскачивал верхушки сосен, и небо
быстро заволакивалось облаками. У подножья скал заводил свою вековечную
песню аландский прибой... Возле крохотного причала плясал на волнах только
что подошедший "стриж", из него выпрыгнули один за другим Витька, Буров и
Маврикий. Витька понесся наверх, быстроногий загорелый крепыш. Вид у него
был целеустремленный, и Новиков, глядя на него, глубоко и свободно вздохнул.
Да, все правильно. Он, Новиков, дал окончательный ответ, и хватит, хватит об
этом думать.
- Пап! - крикнул Витька, подбегая. - Я им доказываю, а они смеются... -
Он остановился перед отцом, переводя дух. - Правда ведь, на старых торговых
парусниках были вычислительные устройства?
- С чего ты взял? - удивился Новиков.
- Были! - упрямо сказал Витька, - В твоей коллекции есть песня, я
хорошо помню, там поют: "Свет не клином сошелся на одном корабле. Дай,
хозяин, расчет! Кой-чему я учен в парусах и руле, как в звездах звездочет".
- Ну, и что здесь вычислительного? - спросил Новиков.
- Как что? Свет не клином сошелся - это про оптический прибор, который
на этом... на принципе светового клина. Определитель расстояния, совершенно
ясно. Рулевой просит: дай, хозяин, расчет. Значит, хозяин должен подготовить
вычисления...
- Да нет же, Витя, - сказал Новиков, сдерживая улыбку. - Тут совсем
другое...
Он стал объяснять, что означают слова старинной матросской песни.
Витька слушал недоверчиво. Марта велела ему надеть штаны и куртку.
- Холодно становится. Кажется, будет шторм, - сказала она. - О чем ты
задумался, Алеша?
- Да так... Ни о чем, в общем.
- Знаешь что? Я выключу твой видеофон.
- Не надо, - сказал Новиков. - Вовка Заостровцев может вызвать. Я его
пригласил прилететь сюда, отдохнуть.
- Вряд ли он прилетит, Тося не пустит.
- Вряд ли, - согласился Новиков. - Но все-таки не выключай.
Над Аландами бушевал шторм. Свирепо выл норд-ост, море кидалось на
гранитные берега острова, взметывало над скалами седые космы пены.
- Даже странно, - сказала Инна. - Никогда не видела такой необузданной
стихии.
- Надо было ехать на Кавказ, как я предлагала, - заявила Марта и
озабоченно добавила: - Как бы палатки не сорвало.
Но мужчины закрепили палатки по-штормовому, и никаких особых
неприятностей населению острова буря не принесла - если не считать того, что
вынудила прервать купание и прогулки на яхте.
После обеда женщины уединились в палатке Буровых, во второй палатке
укрылись от хлынувшего дождя мужчины. Они лежали на койках и разговаривали,
а Витька сидел возле лампы и читал.
- Что слышно насчет новой экспедиции? - спросил Буров.
- Спорят, - неохотно ответил Новиков.
- Недели две назад меня вызывал Резницкий. Он говорил об экспедиции как
о деле решенном.
Новиков промолчал. Он прислушивался к шуму дождя, к завываниям ветра.
- Ты полетишь? - спросил Буров.
- Нет.
- Разреши узнать - почему?
- У меня хватает работы здесь, на Земле, - Новиков вдруг разозлился. -
Я же не спрашиваю, почему ты отказался войти в Комиссию по контактам...
- Другое дело, - спокойно сказал Буров. - Это комиссия не по контактам,
а по колебаниям. Мне в такой комиссии делать нечего.
Новиков прекрасно знал эту историю. Около десяти лет назад Вторая
звездная, вернувшись на Землю, подтвердила гипотезу Бурова: мощный тау-поток
действительно оказался результатом деятельности разумных существ. Бурова
пригласили войти в Комиссию по контактам, которой теперь впервые
представилась возможность перейти к живой практике. И на первом же заседании
комиссии Буров жестоко разругался с комиссарами - людьми умными и
всесторонне образованными, но крайне осторожными. Он предлагал немедленно
заняться подготовкой новой экспедиции на планету Бюр - экспедиции,
наделенной широкими полномочиями, вплоть до прямого вмешательства в жизнь
аборигенов, если компетентное изучение подтвердит уродливый характер
тамошней цивилизации. Комиссия сочла такую программу максималистской и
отвергла ее, после чего Буров покинул заседание. Он опубликовал язвительную
статью, снабженную собственноручными карикатурами. Комиссия ответила со
сдержанным достоинством, и началась полемика, затянувшаяся на годы...
- И вот ведь удивительная штука, - сказал Буров. - Вроде бы теперь все
согласны, что тау-излучение - особое состояние вещества. Но, пытаясь его
объяснить, мы никак не можем выйти из-под власти волновых аналогий. Груз
старых идей камнем висит на шее человечества. Благо она, шея, выносливая.
- Тебя послушать, - проворчал Новиков, - так один ты ищешь новое, а
другие...
- Слышу, слышу высокоученый голос из Комиссии по контактам!
- Не обижайся, Илья. Я хотел сказать...
- Не обижаюсь. Привык... Поиск нового у нас отождествляют с
совершенствованием техники поиска. И бросают на эту технику больше сил, чем
на сам поиск.
- Но без соответствующего уровня техники открытие не состоится. Вспомни
Ломоносова: гениально предугадал, что луч света может отклоняться полем.
Однако потребовалось два с половиной века, чтобы появилась техническая
возможность создать телевизор.
- Великие идеи всегда - в той или иной степени - перерастают свое
время... Но вот другой пример, раз уж тебе так нравятся исторические
параллели. Древние римляне были великолепными строителями, но мыслить они не
умели. Вернее - искать. Они строили водопроводы огромной протяженности, но
как строили? Чтобы все время был уклон от источника к потребителю!
Воздвигали в долинах высочайшие мосты - лишь бы не потерять высоты...
- Просто они не подметили в природе сообщающихся сосудов.
- Вот-вот! Не хватило наблюдательности. Зато у них были технические
возможности, столь дорогие твоему сердцу.
- Ладно. Не о римлянах речь. У меня нет никаких сомнений, что мы
овладеем тау-энергией. Мы научимся ее аккумулировать и трансформировать.
- Да и я не сомневаюсь, Алеша... В конце концов - научимся. Но, пока не
поздно, надо хорошенько подумать.
- О чем?
- О последствиях. Нас захлестывает практицизм. Извечно свойственная
человеку нетерпячка. Давай скорей, гони, а там видно будет!..
- Каких последствий ты опасаешься, Илья?
- Видишь ли, я не уверен, что тау-энергия нужна уже сейчас. Мы к этому
не готовы.
- Ну, само собой, для ее трансформирования придется создать...
- Я не об этом, Алеша. Мы не готовы прежде всего теоретически.
Представь, что ты выбрал шляпу, которая тебе удобна, к лицу и так далее. И
тут тебе говорят: "Дорогой товарищ, эту шляпу ты сможешь носить лишь в том
случае, если мы тебя предварительно с ног до головы закуем в латы".
- В латы? - удивился Новиков. - Что-то я не понимаю.
- Хорошо. Без иносказаний. Доказано, что тау-энергия пригодна для
преобразования в биохимическую, верно? Впрочем, что спрашивать, ты же первый
и обнаружил это. - Буров усмехнулся. - Так вот: нужно ли затевать
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг