переключениями. - Безусловно.
- Мам, я уже сухая, - заныла Лиза. - Мы все высохли, разреши нам
поиграть.
- Только не бегайте, как угорелые, - разрешила Тоня. И снова обратилась
к Марте: - Я бы не могла так, как она.
- Как кто?
- Инна. Она же в полном подчинении у Ильи.
- Ну нет. Может, так было раньше, но теперь у них по-другому. Илья
очень переменился.
- А почему она полетела с ним в Таллин? Ей же не хотелось, а он только
сделал вот так, - Тоня поджала губы, - и она сразу согласилась.
- Ей действительно не хотелось, но полетела она не потому, что Илья
поджал губу. Ее пригласили в какой-то тамошний институт для консультации.
Инна ведь крупный микробиолог, и когда Илья звонил в Таллин по своим делам,
там узнали, что Инна на Аландах, и попросили ее приехать на неделю. Вот и
все.
- А я не заметила, чтобы Илья переменился. Скажу тебе. Марта, по
правде: мне он никогда не нравился. Уж очень насмешлив.
- Его многие за это не любят. Но он не злой, а за последнее время и
вспыльчивость его приугасла. Люди же меняются с возрастом.
- Меняются, это верно.
Тоня снова поднялась на скалу и убедилась, что Заостровцев с Морозовым
перебрались в тень.
- Странное какое судно, - сказала она, глядя в юго-восточном
направлении. - Похоже на швейную машину. Что они там делают?
- Поднимают подводную лодку.
- Подводную лодку?
- Витька обнаружил ее на дне. Бог знает, сколько она там пролежала,
наверно, со второй мировой войны.
- А-а. - Тоня сделала упражнение для мышц живота, потом спустилась к
Марте. - Не понимаю, как ты можешь ходить по камням босиком, - сказала
она. - Ну, что такое, Галя?
Одна из близняшек бежала к ней с плачем.
- Я же говорила, что этим кончится. - Тоня поставила девочку между
колен, вытерла ей слезы. - Ты упала? Нет? Так что же случилось?
Галя жалобно всхлипывала и не отвечала. Тут выступил вперед Витька.
- Я щелкнул ее по носу, - сказал он.
Марта потребовала объяснений, но Витька не пожелал входить в детали,
упрямо молчал. Вдруг Галя заговорила плачущим голосом:
- Он первый начал... он сказал, я толстая и поэтому мне трудно прыгать
вверх... а я сказала, ты на себя посмотри... а он говорит, первый раз вижу
таких толстух, а я сказала... я сказала, ты вантарик ...
- Что, что? - спросила Марта. - Вантарик? Это что еще за слово?
Но Галя опять залилась слезами. Лиза с некоторой снисходительностью
объяснила:
- Вантарик - это так говорят, если про родителей в газетах пишут и по
теле показывают, а он задается.
Марта переглянулась с Тоней.
- Как тебе не стыдно, - сказала она Витьке, - на девочку руку
поднимать?
- Я не поднимал руку, - сухо ответил Витька. - Я ее щелкнул. Не больно,
чуть-чуть.
- Да-а, не бо-ольно! - крикнула сквозь слезы Галя.
Мощные магниты спасательного судна приподняли подводную лодку над
грунтом. Растревоженный ил расползся гигантским облаком, непроглядной мутью
окутал лодку. С судна сбросили виброшашки, вокруг них заклубился ил,
собираясь в плотные шары и оседая на дно под собственной тяжестью. Лодка все
более отчетливо проступала из глубинной мглы на экране в операторской рубке.
Вихри воды смывали с ее корпуса вековые наносы.
- "Щука", - сказал старший оператор.
- То есть как - щука? - спросил Морозов.
Он сидел в рубке, не сводя с экрана любопытного взгляда: первый раз он
видел, как работают спасатели. Рядом сидел Володя Заостровцев, узколицый,
невозмутимый, несколько сонный на вид. Над плечом Морозова жарко дышал
Витька. В стороне стоял, скрестив на груди бронзовые руки и прислонясь к
переборке, Свен. Это по его просьбе спасатели пустили посторонних в
операторскую рубку.
- "Щука" - так называли советские подводные лодки типа "Щ", - объяснил
старший оператор, немолодой человек со старомодными вислыми усами. - Великую
Отечественную войну по курсу истории проходили?
- Конечно, - сказал Морозов. - Сороковые годы прошлого века.
Старший оператор увеличил изображение, внимательно осмотрел корпус
лодки. Теперь стали видны рваные пробоины и разошедшиеся швы в носовой
части, полуразрушенная боевая рубка. Пушка позади рубки была задрана почти
вертикально.
- Сейчас мы ее маленько подлатаем, - сказал старший и проделал серию
манипуляций на приборной доске.
Некоторое время старший молча работал. Потом, когда красные волчки ушли
вверх, он повернулся в крутящемся кресле к зрителям.
- Ну вот, заклеили дырки. В военном отделе Музея истории есть уже
несколько поднятых субмарин той эпохи, что ж, добавим еще одну. Может, по
архивам восстановят ее номер и фамилии экипажа. Иногда удается это сделать.
Морозов сказал:
- Один из моих предков был военным моряком и погиб в ту войну на
Балтике.
- Он был подводником?
- Точно не знаю. - Морозов подумал, что следовало бы знать точно.
- Почему "Щука" утонула? - раздался напряженный Витькин голос.
- Она погибла в бою, - сказал старший оператор и потеребил свой ус. -
По ней стреляли из артиллерии и бомбили с воздуха. Вон как разворотили
рубку. А носовую пушку и вовсе снесло взрывом. У нас в Таллине есть
специалисты по истории флота, они разберутся. Мое дело - поднять и
доставить.
- Они узнают все про этот бой? - спросил Витька.
- Нет. Просто установят причину гибели. Все узнать невозможно. Никто не
знает, как гибли подводники.
И тут Витька насел на старшего. В школе они еще не добрались до истории
двадцатого века, представление о тогдашних войнах, потрясавших земной шар, у
Витьки было смутное. Он смотрел старшему в рот. И он узнал, как в грозные
сороковые годы из блокированного, голодного Ленинграда и Кронштадта уходили
в море подводные лодки. Как они прорывались сквозь барьеры из десятков тысяч
мин и противолодочных сетей - барьеры, перегородившие Финский залив, - и
топили фашистские корабли по всей Балтике. И каких нечеловеческих мук,
какого неслыханного героизма требовал каждый такой поход.
Жадное Витькино любопытство далеко еще не было удовлетворено, когда
вдруг в разговор вмешался Заостровцев. Этого интересовало другое: двигатели,
стоявшие на субмаринах тех времен, емкость аккумуляторных батарей, система
погружения и всплытия. Старший терпеливо отвечал - на те вопросы, на которые
мог ответить.
- Но при таких батареях в аккумуляторных ямах должен был неизбежно
выделяться водород, - тихим голосом продолжал выспрашивать Заостровцев. -
Это очень опасно.
- У них были, если не ошибаюсь, палладиевые катализаторы для сжигания
водорода. Но вообще случались и взрывы аккумуляторных батарей.
- А что за выступ под килем? Какая-то коробка.
- Обтекатель, - ответил старший. - Он прикрывает базу приемников
шумопеленгаторной станции.
И они заговорили о том, как сложно происходило преобразование звуковых
колебаний в электрические на этих старинных станциях, - до того сложно, что
требовался специально обученный матрос-акустик для классификации принимаемых
шумов.
Заостровцев замолчал столь же неожиданно, как и вступил в разговор. Он
прикрыл глаза красноватыми веками и словно бы заснул. "Все-таки странности у
него остались", - подумал Морозов.
- Ну что ж, спасибо вам, - сказал он старшему. - Было очень интересно.
Сейчас вы начнете поднимать ее в судовой док?
- Нет. Пусть еще немного прополощется.
- Тогда, если не возражаете, мы поплаваем вокруг субмарины. Посмотрим
поближе.
- Она сейчас в сильном магнитном поле. - Старший взглянул на приборы. -
Впрочем, напряженность можно уменьшить до санитарной нормы. Ладно. Только
попрошу не больше сорока минут.
Он проводил гостей на водолазную площадку. Морозов, Свен и Витька живо
натянули гидрокостюмы. Заостровцев стоял в нерешительности, сонно моргал.
- Ты не пойдешь? - спросил Морозов.
- Не хочется.
Трое один за другим спустились по отвесному трапу и скрылись под водой.
Заостровцев проводил их взглядом, потом спросил у старшего:
- У этих приемников какая полоса пропускаемости частот?
- Если не ошибаюсь, от двухсот до восьми тысяч герц. А что?
- Просто так, - сказал Заостровцев. И, помедлив немного, добавил: -
Пожалуй, пойду и я... Давно не нырял...
Субмарина висела в зеленой воде Между днищем спасательного судна и
грунтом. Вблизи ее корпус оказался весь в подтеках ржавчины. Сквозь
прозрачную пленку пластыря темнели рваные пробоины.
Морозов подплыл к рубке, заглянул сверху в круглый провал люка. На дне
этого черного колодца что-то смутно белело. Морозову стало жутковато. Он
огляделся. Куда Витька исчез? И Свена не видно. Он позвал их, но не услышал
ответа. Сильными гребками он поплыл вдоль лодки к корме и тут увидел под
собой Свена и Витьку. Витька держался обеими руками за баллер руля. Морозов
окликнул его и тотчас услышал:
- Я здесь.
- Почему ты раньше не ответил?
- Раньше ничего... - Витькин голос оборвался.
Гидрофоны барахлят, подумал Морозов и вспомнил, как однажды вот так же
потерял связь с Витькой под водой. Масса намагниченного железа, что ли,
поглощает сигналы? Не теряя Витьку из виду, он медленно поплыл под лодкой,
потом поднялся метра на два и увидел еще одного ныряльщика. Это был не Свен
и не Витька - те плавали ниже.
- Володя, ты? - спросил он, но не получил ответа.
Ныряльщик, раскинув в стороны руки и ноги, неподвижно висел над рубкой
субмарины. Морозов поплыл к нему. Приблизившись, он увидел сквозь прозрачный
шаровой шлем лицо Заостровцева - странно искаженное, с полузакрытыми
глазами.
Пальцы Заостровцева слабо шевелились - будто ощупывали воду...
Монотонный голос:
- Шум винтов катера по пеленгу тридцать пять... Шум по пеленгу сто
двадцать...
Глухой взрыв. Тишина.
- Четвертые сутки пошли, как лежим на грунте.
- Ну, как ты, Сергей?
- Дышу...
- Держись, моряк... Выберемся... Кровь у тебя из ушей. Дай вытру...
Взрыв. Взрыв. Еще. Сильный взрыв. Скрежет, звон разбитого стекла.
- Вцепились, проклятые...
- Шум винтов по пеленгу сто шестьдесят.
Тишина.
- Не жалеют на нас глубинных бомб.
- Ну, мы им крепко влепили. Три транспорта за один поход...
- Прекратить разговоры. Берегите силы.
Тишина. Слабый плеск воды. Еще взрывы.
- Товарищ командир, из первого отсека докладывают: пробоины заделаны,
течи нет.
- Добро.
- Ну, как, Сергей?
- Дышу пока...
Долгая пауза. Глухие взрывы. Чье-то хриплое, свистящее дыхание.
- Скоро рассвет... что будем делать, комиссар? Цэ-о-два сверх всяких
норм.
- Надо решать, Алексей Иваныч. Иначе - задохнемся.
- Всплывать и драться. Дать ход дизелями. Другого выхода не вижу.
- Что ж, будем всплывать и драться.
- Артрасчеты в центральный пост. По местам стоять, к всплытию!
- В носу-у! По местам стоять, к всплытию! Артрасчеты в центральный! В
кор-рме! По местам стоять, к всплытию!
- Товарищи! Братья! Вы сражались храбро, как положено балтийским
подводникам. Сейчас предстоит последний бой. Победим или умрем!
После короткой паузы:
- Продуть среднюю!
Резкое шипение воздуха. Звонок.
- Приготовить правый дизель на продувание главного балласта!
Плеск волн. Неясные голоса. Отдаленный гул моторов.
- Продуть главный балласт! Комендоры, к бою!
...Морозов подплыл к Заостровцеву, тронул его за плечо. Сорок минут
истекли, пора было подниматься. Но Заостровцев даже головы не повернул.
Свен и Витька уходили вверх. Морозов помахал им рукой, сказал:
- Мы немного задержимся.
Он знал: лучше Заостровцеву не мешать, если... если с ним сейчас
творится то же, что и в том памятном рейсе к Юпитеру...
- Огонь! Огонь, комендоры!
Орудийные выстрелы, выстрелы. Гул моторов. Разрывы снарядов. Пулеметные
очереди.
- Еще один катер горит! Молодцы!
Яростный грохот боя.
- Товарищ командир, пятый заливает водой!
- Носовая! Почему замолчали? Огонь по самолету!
Нарастающий рев моторов.
- Серега, Серега, ты что? Куда тебя?..
Тяжкий взрыв. Лязг, оборвавшийся стон.
- Заряжай!
- Первый и второй заливает...
Еще выстрел, последний...
- Прощай, Алексей Иваныч, дорогой... Друзья, прощайте! Умрем, как
положено! "Вставай, проклятьем заклейменный..."
"Интернационал" заглушает грохот боя. И вдруг - тишина. Плеск волн...
Свен на катере доставил их к маленькому островному пирсу. Они пошли
наверх по крутой тропинке, петляющей меж скал. Заостровцев держался
неплохо - куда лучше, чем полтора часа назад, когда Морозов еле выволок его
из-под воды. Хорошо еще, подоспел Свен, обеспокоенный их долгим отсутствием,
и они вдвоем втащили Заостровцева на верхнюю палубу судна. Заостровцев
повалился в шезлонг и долго лежал в полном оцепенении. Пульс у него был
нормальный, дыхание - ровное, но он не отвечал на вопросы, хотя и слышал их
прекрасно. "Первый раз вижу такое полное отключение", - сказал Свен.
Они шли вчетвером по тропинке. Заостровцев переставлял ноги, как
автомат, и держался неестественно прямо, а когда навстречу выскочили
близняшки, он улыбнулся и слабо помахал им рукой.
Но Тоню ему провести не удалось, у Тони глаз был наметанный.
Морозов ожидал, что она накинется на Заостровцева с упреками, - ничуть
не бывало. Она сразу уложила Володю на койку и промассировала ему виски, а
потом напоила каким-то экстрактом. И все это спокойно, без суеты, без лишних
слов.
- Теперь постарайся уснуть, - сказала она и вышла из палатки.
Она велела детям не шуметь. Молча выслушала рассказ Морозова о
случившемся.
- Сама виновата, - сказала она. - С него нельзя глаз спускать.
- Почему? - удивился Свен.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг